Твой. Без цензуры... Глава 84

И все-таки он вовремя отреагировал на метания руководителя практики, заметно активизировавшегося в плане соблазнения его «сестренки» после именин.

И давно заготавливая капкан для главного «альфа-самца» отцовской больницы, давно планировавшего утащить в свое «логово» (см. как «дача Куратова») главную «добычу» в виде Валерии Чеховой, за которую надо было ещё побороться, тогда он не знал, что очень скоро все разрешится в его пользу и Старкова только подольет масла в огонь, напоив «светилу» и оседлав последнего в своем кабинете накануне его похода в ночной клуб.

«Война» с Гордеевым мало напоминала возню в песочнице с недалекими сверстниками, над которыми можно было одержать победу при любом раскладе. Поэтому для устранения «светилы» ему следовало разработать более тщательный план.

В противном случае расторопный и матерый «альфа-самец» мог убрать и его самого, и тогда Чехова оказалась бы потерянной для него раз и навсегда.

Но начав чуть позже собирать информацию о гордеевском прошлом и сопоставляя несостыкуемые факты с тем, что говорил о себе этот хирург, Глеб вскоре пришел к выводу, который ужаснул даже его самого, что было в принципе нереально.

Тем не менее с той поры для него все как будто стало на свои места, но для одногруппников эти вещи пока что было неочевидны. И странное поведение куратора, и его пренебрежительное отношение к медицине и пациентам, как, собственно, набивание в «кенты» к его отцу.

Немного позже все сложилось в один пазл. Общую симптоматику картины завершали незначительные находки в виде поддельных паспортов и билета на роковой рейс, что ускорило процесс постановки окончательного диагноза сложному «больному», вылечить которого, на первый взгляд, казалось делом невозможным.

Состряпав в тот вечер «романтический» ужин, чтобы компенсировать таким образом свое недальновидное поведение в прошлом, Глеб хотел извиниться перед Чеховой за свою выходку, и поделиться с ней последними сведениями насчет истинной личности того, кто прятался за псевдонимом «кудесника Гордеев».
У него и в мыслях не было тащить её в постель.

Он всего лишь хотел открыть ей глаза на правду, заставить её «проснуться» и присмотреться к будущему ухажеру повнимательней, чтобы не совершить ошибку. А чтобы его слова не расходились с делом, в придачу ко всему он прихватил с собой даже копии паспортов Гордеева, равно как и его билет в Чикаго, только судьбе было угодно распорядиться иначе.

Домой Чехова попала, буду до такой степени нетрезвой, что о каком-либо разоблачении «светилы» не могло быть и речи.

Пребывая в не совсем вменяемом состоянии, она была не в состоянии воспринимать всерьёз его слова. Что, однако, не помешало им неплохо провести время вдвоем, без малейшего упоминания имени самого «светилы».
В связи с чем подобного рода признания пришлось отложить до неопределенного срока, пока в дело не вмешался сначала отец со своим заявлением о его отчислении из института, а потом увольнении «светилы», давно мечтавшего свалить в Чикаго для съемок в каком-то малоизвестном сериале про хирургов.


Итог ситуации известен. Но сколько бы попыток поговорить с Чеховой о персоне Гордеева он потом не предпринимал, она упорно отказывалась его слушать, с головой погрузившись в собственные заботы.

Так что едва им снова посчастливилось остаться друг с другом наедине, направляясь в аэропорт, Глеб решил ей признаться во всем посреди пути.

Посчитав, что сводный братец хочет поставить её в известность относительно своих чувств, Валерия немного напряглась, однако то, что посчастливилось ей услышать от него на самом деле, разбило вдребезги все её чаяния на возвышение своей девичьей гордости. Ибо никаким признанием на самом деле там и не пахло.

— Я давно хотел сказать, что твой Гордеев…

Запнувшись, Глеб чуть снова не замолчал, ища мысленно причину, по которой не должен был ей всего этого рассказывать, но так как тянуть с дальнейшим разоблачением «светилы» было нельзя, переступив через свои принципы, он попытался снова собраться с духом, чтобы в этот раз закончить начатое и больше никогда к нему не возвращаться.

Услышав знакомую фамилию, Чехова внимательно на него посмотрела. Приготовившись отреагировать на его «Я люблю тебя», коронной фразой Олега Викторовича: «В последнее время я часто слышу то, чего нет», когда к нему с претензиями приезжала комиссия, Валерия была несколько ошеломлена, осознав, что Глеб собирался поговорить с ней вовсе не о чувствах.

— В общем, твой Гордеев, чтобы ты знала, — отозвался наконец он, сжимая руль. — На самом деле он улетел не совсем в Чикаго.

— Что? — Чеховой на миг стало не по себе от подобной констатации фактов.

— Если отбросить в сторону тематику лжесъемок в медицинском сериале, о котором он тебе наверняка успел прожужжать все уши, в чем я ни капли не сомневаясь, то ни в какой Чикаго «светило» даже не собирался лететь, обведя тебя вокруг пальца. Мало того, он никогда не являлся хирургом, преподавая нам под вымышленной фамилией.

С каждой новой услышанной от него фразой Валерия все больше отказывалась верить услышанному.

Конечно, Глеб мог что-то и напутать, самостоятельно придумывая недостающие факты гордеевской биографии, (фантазия работала у него, дай бог!), но то, что пришлось ей услышать от него в следующее мгновение, гораздо больше походило на правду, отрицать которую было бесполезно.

Она хотела его остановить и заставить заткнуться, потому что не хотела, чтобы он говорил о «светиле» в подобном ключе, но сраженная наповал обычным любопытством, ей внезапно захотелось узнать о нем все, включая те вещи, в которых тот возможно бы постеснялся ей признаться во время пребывания на даче.

— Александр Гордеев — никакой не хирург, а обычный мошенник по имени Александр Гавриков, выходец из Нижнего Новгорода, — беспристрастно продолжил Глеб, заучив информацию «светилу» назубок, чего за ним не водилось, когда дело касалось зубрежки медицинских терминов. — После учебы в медучилище он занялся так называемым «псевдолечением» больных, проворачивая за спиной коллег такие дела, что впоследствии подобные телодвижения пошли только на пользу его «карьере».

Глеб продолжал говорить, но Чехова отказывалась верить ему до конца, нередко и сама отмечая на занятиях Гордеева странные несостыковки в этом плане: то он путался в элементарных терминах, неправильно произнося названия диагнозов больных, то скрывался от комиссии, десятой дорогой обходя кабинет главврача.

А это его новшество в виде закрепленной капельницы на перевернутой швабре вместо установки — являло собой самым настоящий вынос мозга для младшего медперсонала больницы, начавшего понемногу использовать эту методику, когда установок для капельниц не хватало.

— Сделав себе фальшивые документы и проработав в какой-то «псевдокнилинике» в начале девяностых, он поднакопил денег и свалил в Прибалтику. А там, благополучно пережив кризис нулевых, позаботился о создании нового «имиджа», чуть не прогорев на крупной мошеннической схеме. В связи с чем талантливый аферист был вынужден бежать из ставшего ему тесным «западного» мирка и осесть в на неопределенный срок в столице, где он женился на соблазненной им дизайнерше Евгении Гордеевой, засветив свои данные спецслужбам после регистрации брака. Женившись на ней из-за фамилии и московской прописки, он надеялся, что будущая жена в знак «искренней любви» перепишет на него свою квартиру и квартиру матери, чтобы благополучно потом со всеми ими развестись и завладеть имуществом, но обманув чаяния предприимчивого супруга, своих обещаний Евгения выполнять отказалась. А когда он уже начал угрожать ей разводом, то она и вовсе от него сбежала, обещая подать на него в полицию, если он не угомонится. 

Слушая Глеба, теперь Чеховой становилось понятно, почему на даче Куратова «светило» так мало говорил о своей жене, обходя эту тему стороной.
 
— А как же Куратов? — спросила она, надеясь застать его врасплох и поймать на клевете. — Неужели он тоже ни о чем не догадывался?

— Гордеев обладал способностью заговаривать зубы кому угодно, так что поверив единожды  в ложную биографию приятеля, тот и сам был не до конца в курсе всего того, что на самом деле происходило в его жизни. В этом плане «светило», можно сказать, играл на опережение, просчитывая все свои шаги наперед.
Валерия не стала возражать, вспоминая, как отзывался Гордеев о приятеле.

— Взяв фамилию жены, — продолжил Глеб, замечая, что она тоже начала проникаться слегка этой историей, — он снова отправился на поиски приключений, меня одно место жительства за другим, пока не засветился в парочке сомнительных дел. Опасаясь вновь оказаться пойманным, «светило» был вынужден бежать из столицы и затаившись до поры до времени в провинции, устроился на полставки в нашу больницу, именуя себя «доктора Гордеевым». Поддавшись обаянию этого прохвоста, все моментально поверили в его «хирургические» способности, включая самих больных, мечтавших попасть только под его скальпель, что лишний раз доказало виртуозность этого мистификатора. Впрочем, очень скоро его игра себя оправдала, и приложенные в самом начале усилия принесли ему первые результаты. Сумев зацепиться за это место, «светило» начал охмурять местных женщин, уделяя особое внимание Старковой и тебе. Неудивительно, что ты так быстро клюнула на его «мужское обаяние». 

Чехова невольно нахмурилась, поражаясь собственной зашорености и доверчивости.

— Позаботившись о создании мифа о себе как о «кудеснике» и «светиле» отечественной хирургии, он заставил коллег относиться к своей персоне с благоговейным трепетом. После чего расставшись со своей женой окончательно, осел здесь на некоторое время, решив больше не возвращаться в Москву. И почувствовав, что ты повелась на его игру, отвечая ему взаимностью, он сделал все возможное, чтобы ты пригласила его на свои именины, где он собирался произвести впечатление уже на моих родителей. И, в принципе, него это получилось. С моим отцом, но мать новоявленному «графу Калиостро» не сильно поверила, быстро раскусив лживое нутро этого пройдохи.

Заручившись твоим доверием, он хотел продвинуться по «карьерной» лестнице, но все случилось с точностью до наоборот. А теперь, когда тебе стало наконец известно обо всех его похождениях, ты можешь и сама проанализировать его тогдашние поступки, чтобы убедиться воочию, с каким подлецом имела дело, купившись на его профессионально поставленную речь. 

— Но почему ты мне сразу ни о чем не сказал? — удивилась она.

— Да разве ты меня б послушала? Я постоянно намекал тебе, что с этим человеком все мутно и лучше с ним не сближаться, но ты все равно поступала так, как считала нужным, подпав под его обаяние. Избавляться от своих старых паспортов он почему-то не спешил. И надеясь, что никто не раскроет его истинную личность, он как ни в чем не бывало продолжал вести двойную игру, прикидываясь то Александром Гавриковым, то с ходу перевоплощаясь в «хирурга Гордеева».

Новость о том, что Олег Викторович чуть не выдал её замуж за заядлого мошенника, ещё долго не укладывалась у неё в голове. Так что не вмешайся тогда в это дело Глеб, сейчас бы она была женой псевдохирурга, опозорив себя таким званием до конца своих дней.

А ведь достаточно было с самого начала обратить внимание на навязанные им ещё на первом занятии три основных правила, среди которых ей наиболее подозрительным показалось то, где он просил студентов не задавать ему лишних вопросов по медицине, и репутация этого лжехирурга была бы подорвана.

Тем более придумал он все это неспроста. И словно опасаясь раньше времени попасть под разоблачительный процесс более сведущих в медицине людей, дабы не проявить свою некомпетентность в элементарных вопросах хирургии, вводя данное правило, «светило» тем самым обезопасил себя перед студентами, сняв с себя все обязанности по дотошному объяснению студентам учебного материала.

Получив достаточно сведений о настоящей деятельности куратора, Чехова ещё долго не могла свыкнуться с мыслью, что на протяжении всего этого периода их учил самый настоящий шарлатан и проходимец с хорошей памятью на медицинские термины.

И хотя доказательств этому была куча, подпав под его обаяние, по «бабьей» своей глупости она отказывалась верить в происходящее, пока все не зашло в тупик.

Теперь для неё стало понятным, почему Гордеев тянул с операциями. А если поджимал срок, то сам в этот процесс практически никогда не вмешивался, возлагая всю ответственность за благоприятный исход дела на хрупкие плечи подающих надежды практикантов.

К примеру, так было с Пермяковой, которого она оперировала с Новиковым. То же самое происходило и с другими пациентами. Один Емельянов оказался в пролете, сильно расстроившись, когда узнал, что знаменитый «кудесник» уволился, и теперь его будет оперировать другой врач.

Позаботившись о том, чтобы правда о его «славном» прошлом не всплыла наружу раньше времени, Гордеев едва успел запастись последним билетом заграничного авиарейса.

Но куда на самом деле он летел, наспех придумав сказку со съемками в медицинском сериале, оставалось лишь догадываться. И почему-то сразу клюнув на его непроверенную версию, Чехова продолжала верить ему до последнего, даже не попрощавшись с ним как следует после всех жизненных перипетий.

Но если такой как она подобную близорукость ещё можно было простить, то как рискнул поверить в бред «светилы» его отец, для Глеба так и оставалось загадкой. Ведь подписывая заявление об увольнении своего подчиненного по собственному желанию, Лобов был уверен, что действительно отпускает его на съемки сериала про хирургов. А теперь вон оно как все обернулось!

Ничего, скоро тот узнает всю правду, и для него станет истинным «сюрпризом» новость о том, кто на самом деле проводил практику у студентов под видом опытного хирурга.

 Что-то Глебу подсказывало, что и «воевал» «светило» в своей Сирии точно так же, как и оперировал пациентов в больнице.

То есть безуспешно, цепляя на себя боевые награды, которых на деле не заслужил. Это ещё раз доказывало падкость людей на лживые махинации и желание, чтобы их постоянно кто-то обманывал, вынуждая их самих снова и снова проживать заслуженное состояние виктимности. В этом и состоял для них кайф!

Александр Гавриков принадлежал к числу тех самозванцев и аферюг, которые убедив единожды свое окружение в честности, с их мощной поддержкой уже с трудом поддавались разоблачению. Но усомнившись после этого случая в умении собственного отца разбираться в людях, с той поры его авторитет для Глеба как наставника в делах житейских был потерян раз и навсегда.

Единственное, что восхищало его в «светиле», так это умение этого типа перевоплощаться в кого угодно наряду с умением производить на людей неизгладимое впечатление, но не имея при этом толковых знаний ни в одной из сфер профессиональной деятельности.   

Глава 85

http://proza.ru/2024/05/07/789