Естественный и искусственный интеллекты

Чесслово, не поймешь этих авторитетов, теоретиков, экспертов и пр. задумчивый люд! Зарядный ум не может охватить весь диапазон мнений, расположенных между двумя полярными от преклонения до страха с дрожью в коленях. Одни (авторитеты, теоретики, эксперты и пр.) говорят, что искусственный интеллект нам нужен, как манна небесная для путешествующих евреев. И без него всем нам кердык. Другие, с испуганными глазами твердят, что он нас погубит. Более того, уже начал свою зловредную деятельность. И они сами едва не стали жертвами, лишь чудом увернувшись из-под его колес, копыт, катков, гусениц или чего-то еще, они не поняли, так как было сумеречно. Но то, что этот искусственный интеллект был страшен и с каждым мгновением становился страшнее, для них непреложный факт. Не буду перечислять относящихся к искусственному интеллекту негативно, как не буду упоминать и, относящихся к нему сугубо положительно. Есть и промежуточные особи, которые одновременно пугают, но и толкают его вперед. Отчего же такая полярность во мнениях. И можно ли рассматривать высказывающихся за – драйверами прогресса, а против – ретроградами. В чем причина такого полярного отношения? Размышления на эту тему подвигли на обобщенный взгляд на вещи, которые ныне олицетворяют прогресс, хотя в большей степени способствуют регрессу. 
Искусственный интеллект, хотя и применяется в различных прикладных областях, где он реально помогает: ваять, рубить, плавить, косить, собирать, разбирать, т.е. совершать полезные вещи на радость его созидателям, тем не менее, вызывает повышенный интерес в областях, имеющих характер некого курьеза. Например, если попросить нейронную сеть сочинить текст или нарисовать картину на заданную тему, она это с легкостью сделает. Но тем самым продемонстрирует лишь то, что текст, полученный как набор лингвистических шаблонов или картина, как набор художественных приемов, удовлетворяют невзыскательному вкусу потребителя. Потому как текст скудный и не отличается художественными изысками. А картина не более, чем малохудожественная мазня, однако, претенциозная, в манере П. Пикассо. Такие творения отдаленно напоминают оригиналы, но не заменяют. И воспринять их как продукт человеческого творчества можно лишь с большой натяжкой. Хотя диалог с хорошим роботом вполне напоминает болтовню с блондинкой в купе поезда, цель которой - убить время. Ваяние картин нейросетью тоже полезно, например, когда хочешь придать выразительность своим опусам и вставляешь иллюстрации, созданные Алисой.
Отношение к этим произведениям у потребителей различное. Для специалиста очевидны теоретические достижения, на которых базируется анализ (например, вопросов) и синтез (ответов). Для него главное - механизм получения результата, претенциозно называемый обывателем продуктом искусственного интеллекта. В ответах Алисы обыватель видит текст, который он сам нагружает собственным смыслом и тогда все получается весьма симпатично. Это кардинально различные подходы. Но заковыка в том, что специалистов существенно меньше, чем обычных потребителей. Последние весьма прожорливы касательно потребляемых благ и всегда будут требовать оных все больше и больше. Их сущность - потреблять, не думая. Они потребляют без размышлений о целенаправленности потребленного материала. И им легко скормить все что угодно. Типичный пример – Интернет. Специалисты видят в нем инструмент, потребители - поставщика удовольствий, довольствуясь социальными сетями, чатами, спекуляциями инфоцыган и TikTok. Человечество не готово воспринимать его как явление, которое гнобит естественный интеллект. К несчастью, мгновенно была пройдена та граница, когда Интернет реально мог стать инструментом развития социума. В итоге для обывателей он превратился в инструмент информационного порабощения.
Даже скудный обзор существующего положения дел в информационной сфере позволяет сформулировать основной, обсуждаемый далее тезис: чтобы технологические достижения были полезны социуму, последний должен находиться на достаточном уровне развития для понимания предназначений этих технологий. Без этого социум использует технологические достижения себе во вред, запуская механизм собственного разрушения.      
Первый опыт конфронтации социума с чудесами человеческого гения произошел в конце 18 века, это известные протесты луддитов, вызванные массовым появлением ткацких станков. Луддиты не допускал, что ткацкие станки есть результат объективного процесса и выступали с самыми радикальным способом, т.е. их уничтожали. Пришлось в 1788 году в Англии выпустить знаменитый Protection of Stocking Frames: по которому за порчу станков полагалось от 7 до 14 лет тюрьмы. Т.е. неразвитый социум, пытавшийся загородить дорогу прогрессу, грубо поставили на место, применив силовые методы воздействия. В результате сорвать промышленную революцию ремесленникам-кустарям не удалось. Протестующие были вынуждены вписаться в промышленный прогресс, переучиваясь и специализируясь. В результате возник пролетариат. В данном случае объективные обстоятельства способствовали общему (пусть и насильственному) развитию общества, возникла специализация, появились науки.
Следующая интересная ситуация связана с появлением автомобилей. История первого автомобиля началась ещё в 1768 году вместе с созданием паросиловых машин для перевозки человека. В 1806 году появились первые машины с двигателями внутреннего сгорания, что привело к появлению в 1885 году используемого сегодня бензинового двигателя внутреннего сгорания. Эволюция авто способствовала развитию промышленности, надо было создавать большие предприятия на базе кооперации. С другой стороны, автомобили способствовали развитию экономики, решая логистические задачи. Т.е. автомобиль органично вписался в представления социума, он был воспринят как естественный шаг прогресса.
Примеров, демонстрирующих, что изобретение лишь тогда вписывается в социум, когда последний готов к его восприятию, т.е. находится на соответствующей стадии развития, несть числа. Но и промышленные революции и сопутствующее развитие экономики относились к материальной стороне социума. Человечество, по меньшей мере его европейская цивилизация, всей историей было подготовлено к появлению средств, улучшающих материальное существование.
Новый путь развития цивилизации был открыт в середине 20 века воплощением идеи, что информация есть такой же материал, как дерево, метал, глина, вода, и из нее тоже можно ваять нечто полезное. Как из глины столетиями делали горшки, так и из информации тоже начали созидать нечто осязаемое и, более того, продаваемое. Информация стала храниться не в виде материальных объектов, а в виде битов, записанных на носителях. Поэтому носители с информацией стали обладать собственной ценностью. Без данных они стоили копейки, с данным – сотни тысяч или миллионы. Пока реализация идеи о собственной стоимости информации не затрагивала массы потребителей, ею занимались профессионалы и никаких побочных эффектов не наблюдалось. Но формы представления информации и механизмы ее обработки становились все более изощренными, приближая возможности обычного обывателя к тому, чтобы без усилий воспринимать результаты ее созидания, хранения и обработки. Это определялось коммерческими интересами, поэтому упрощение приёмов обработки данных стало коммерчески выгодным. На определенном уровне, когда они стали вполне естественными для обывателя и сводились к нажатию кнопок, манипулированию мышью или джойстиком, потребление информации стало типичным для народных масс. В отличие от предыдущих эволюционных скачков, когда народонаселение поднималось до необходимого уровня знаний, умений, навыков, для потребления информации, наоборот, средства упрощались до уровня невзыскательного пользователя. Ему не нужно было обучаться программированию, дизайну или проектированию, чтобы приятно провести вечер, погрузившись во Всемирную Паутину с ее соблазнами.   
Итак, констатируем: уровень знаний, умений, навыков потребителя информационной жвачки остался на прежнем уровне ученика начальной школы, но доступность приемов обработки данных повысило его самомнение, что он может многое. Главным образом, это многое относилось к потреблению того, что без особых усилий можно извлечь в Интернете. За легкостью потребления скрывается труд профессионалов, но потребителя это не волнует. Он спокойно, без особого напряга удовлетворяет свои информационные потребности. В точности так же, как авиапассажир не знает законов газодинамики, чтобы перемещаться между континентами. Но с пассажиром все иначе, он просто удовлетворяет свою потребность в перемещении. Информационный обжора, в подавляющем большинстве удовлетворяет не свою реальную потребность, но формирует собственную иллюзию всеведения и вседоступности. По некоторым соображениям (например, превратно понимаемой осведомленности) ему нужно быть в курсе всего, что происходит где-то там, далеко. Или реализовать возможность поделиться своим мнением или выслушать других. При этом никакой нужды в том, чтобы выслушали твое мнение или тебе узнать мнение таких же обывателей на других континентах, нет. Но иллюзия всепричастности удовлетворена. Такая иллюзия отсутствовала у пахаря в поле, у него не было времени задумываться о самооценке. Надо вспахать, засеять и собрать урожай. И это необходимо для выживания семьи. Современный человек с его представлениями обо всем понемногу уделяет своей самооценке гораздо больше внимания. И для ее поднятия все средства представляются адекватными, в том числе и современные технические.
Но что же получается в итоге. Владение современными средствами манипулирования информацией, которые становятся всё более доступными, не заставляет обывателя развиваться. Он консервируется на минимальном уровне, достаточном, чтобы в необходимой последовательности нажимать кнопки или возить по столу мышь. Настоящие средства обработки данных – сотни тысяч строк кода и управление техническими средствами остаются непознанными за ненадобностью. Этот код - лишь технологическая начинка, которая обывателю чужда. Ему интересно другое – минимальными средствами получить доступ к тому, что представляет интерес здесь и сейчас. А про здесь и сейчас мы уже говорили.
И так, находясь на весьма низком уровне развития, обыватель вдруг с удивлением обнаружил, что предлагаемые ему средства дают результат вполне сравнимый с его собственными интеллектуальными запросами. Он обнаружил, что по ту сторону экрана находится субъект, который ни в чем не уступает его собственным когнитивным способностям. Что, впрочем, вполне ожидаемо, т.к. собственные когнитивные способности обывателя убоги и перспективами развития не грешат. Как следствие, появляется термин искусственный интеллект, потому что обыватель реально видит этот интеллект там, за экраном. Если бы он копнул глубже, то увидел строчки кода, математические, семантические и лингвистические модели. Но ему нет нужды и вникать в глубины программирования и пр. изыски, как нет нужды знать устройство двигателя внутреннего сгорания, чтобы давить на педаль. Но если с автомобилем все более-менее устоялось, водителя не пустят за руль без сдачи экзамена на право вождения, то с потреблением информации нет ценза допуска для удовлетворения собственных потребностей. Причины их удовлетворения самые примитивные: любопытство, ущемленное самолюбие, инертность мышления, нежелание поддерживать на уровне интеллектуальный статус и главное – легкость приобщения. В результате появления все новых соблазнов, связанных с компьютерами и мобильными устройствами, когнитивные способности программ расширяются, на фоне общего интеллектуального упадка народных масс. Результат ожидаем: искусственный интеллект начинает восприниматься вполне серьезно, как субъект, который делает все гораздо эффективнее по сравнению с естественным. И поэтому тексты и картинки, генерируемые им, воспринимаются как шедевры. Не потому, что они реальные шедевры, а потому что их таковыми признают, исходя из собственного примитивизма. Если я общаюсь с нейронной сетью, то всякий ее продукт шедевр. Он не может быть иным, потому что создан для меня – человека - венца творения.
Круг замкнулся, от собственного примитивизма к преувеличению возможностей механического партнера, и от этого к повышению самооценки, т.к. общение с интеллектуалом может вести только интеллектуал. Результат: и по ту сторону экрана, и по эту пребывают субъекты, во-первых, равноправные и, во-вторых, равные по интеллекту. Но такого в нашей цивилизации быть не может, чтобы два субъекта были равны во всем. Один из них должен быть сверху. И этот конфликт разрешился очень просто: человек был сверху, но не сделал всех счастливыми на халяву, пусть теперь слезет. Его место займет компьютер, т.к. просматривается возможность, что именно он осчастливит человечество, создав халявный рай. А за халяву нынешний обыватель отдаст всего себя с потрохами.
Естественно, возникла идея вочеловечивания компьютера и как ее логическое продолжение – расчеловечивания человека. В результате, если у тебя нет чипа в мозгах или в ином месте, даже не отвечающим за когнитивные функции, ты уже не современен. Ситуация идентична расчеловечиванию путем смены пола. Если ты его не сменил, то ты существо, но не продукт демократическо-либерального общества. И место твое не тут, а там! Страшить искусственным интеллектом стало модно, потому что обыватель легко поддается на такие пугалки. Впрочем, в них есть большая доля истины. Пугать нынешних обывателей легко, они сами, с удовольствием пугаются по разным поводам. Не хочу педалировать эту тему, но вся человеческая цивилизация переживала эпидемии страхов, охватывающих массы обывателей, не способных к критическому мышлению. Страх перед искусственным интеллектом одна из таких современных страшилок, как страшилкой является глобальное потепление и эпидемия предстоящей болезни X. И это возможно в современном технологическом мире потому, что почва уж очень унавожена обилием мозгов, уступающих во всем Алисе. И не обладающих мотивацией к продвижению вперед к сияющим вершинам знаний. Последние становятся все выше, но лишь потому что почва вокруг опускается.