Поездка на озеро Хара-Нур. Часть-5

 
…Я проснулся ночью оттого, что Аркаша заворочался и задел меня боком, и слыша его тихое дыхание, уже вновь засыпая подумал, что он не спит и наверное, думает о том, как утром всё обернётся…

Для меня, этот раненный медведь был уже наверное продолжение второго десятка добытых медведей и потому, я привык преодолевать беспокойство перед этой опасной охотой. К тому же, здесь в Саянах, где на медведя человек не прекращает охоты по сию пору, звери боятся человека и думаю, что даже на безоружного никогда не рискнут наброситься. Хотя такое частенько бывает в заповедниках или в глухих таёжных урочищах, редко посещаемых человеком!
Страх медведей и вообще хищников перед человеком, везде поддерживается только постоянной охотой, а там, где это запрещено или из-за отсутствия охотников, хищники постепенно освобождаются от страха и начинают нападать на скот и даже на людей которые его охраняют.
Мне вспомнились рассказы охотоведа Павлова, который говорил, что во время войны даже волки, в вятской тайге, когда все мужчины в деревнях ушли воевать, нападали на людей, а иногда, крали беззащитных человеческих детёнышей, прямо с деревенских огородов!
Что уж говорить о медведях, которые в последнее время в национальных парках и заповедниках, каждый год убивают по несколько туристов!

…Утром, за завтраком, все решили ехать к медведю на лошадях, а там оставив их в лесочке и взяв собак на поводки, идти искать подранка.
Перед тем как отправиться, я вспомнил как Лёня ловил хариусов в мелкой речке и попробовал сам - ведь интересно будет этот случай рассказать городским рыбакам, которые и вообразить этого не смогут!
Я в сапогах вошёл в мелкую проточку, бегущую по плоскому каменистому дну и стал осматриваться. Вскоре, впереди увидел мелькнувшую черную спину и плавник появившийся на поверхности - она из озера пробовала подняться вверх по течению, в вершину речки, метать икру.
Обойдя рыбину по берегу, я отрезал ей путь к отступления в озеро и стараясь не шуметь, почти бегом приблизился к ней и стал пинать её, стараясь выкинуть на берег.
В какой-то момент, мне это удалось и я выскочив из воды, уже руками схватил скользкую, извивающуюся рыбину, поблескивающую серебристым чешуйчатым брюхом.
Сильвер заметив, что я вошёл в речку, подбежал ко мне и в ожидании стал вилять коротким хвостом – обрубком. Я налюбовавшись на крупного харьюза, бросил собаке первую рыбину и он схватив её на лету, отбежал чуть в сторону, и придавив лапой стал выгрызать внутренности…
Так повторялось несколько раз, и в конце, одну рыбину, я уже прижал руками ко дну, и потом ухватив за жабры, выбросил на берег, к удовольствию наших собак…

После завтрака, поймав лошадей мы заседлали их и тронулись за Лёней, который хорошо запомнил дорогу.
Собаки бежали рядом, и вдруг, всполошившись, в какой - то момент, все дружно бросились в одну сторону. Пока Лёня спохватился, они где - то впереди и справа, несколько раз взлаяли и пропали, скрылись из глаз!
Лёни пытался их вернуть, свистел, но после вздохнул и вслух пожалел, что сразу не взял Сильвера на поводок.
Подъехав к устью сооружённого природой «амфитеатр», мы спешились и привязав лошадей остановились кучкой и Лёня, показывая нам в сторону, поперечной долинки начал рассказывать:

- Мы его слышали последний раз приблизительно вот оттуда - он показал рукой на густые кусты в вершине заросшего ущелья.                - Думаю, что пока собак нет, мы пойдём один рядом с другим и попробуем отыскать хотя бы вчерашние следы...
Кто первый увидит их сразу даёт голос, а потом мы уже решим, что делать!
Зарядившись и спустив карабины с предохранителей, медведь мог выскочить неожиданно, мы, разойдясь веером вошли в кусты, опасливо обходя самую чащу и внимательно вглядываясь в тени и подозрительные места.
Вслед за частинкой, выше по склону, кустарник рос клочками и впереди всё стало видно намного лучше.
В какой то момент, Лёня замер, потом вглядевшись, крикнул: - Вижу!
Мы насторожились, напряглись и Лёня показывая рукой вперёд, держа карабин перед собой, медленно передвигаясь, метрах в десяти остановился, опустил карабин и произнёс:
 – Он похоже «заснул»! - что означало – он мёртв!
Сгрудившись, через прогалину в кустах, мы долго рассматривали торчащий из глубокой канавы наполовину заполненной снегом, бок и часть головы с ухом, а потом подошли ближе.
Зверь был уже давно мёртв и лежал задом в промоине, по которой тёк ручей и которая была ещё полна снега. На белом снегу запеклась, ставшая коричневой кровь, вытекшая из большой раны на заду…

… Позже, хорошо разглядев могучего зверя, мы все вместе взяли его за окоченевшие уже негнущиеся лапы и переворачивая, как набитую ватой куклу, скатили вниз по склону на открытую площадку.
Зверь был действительно хорош. Когда снимали с него шкуру, то выяснилось, что на нём, ещё после зимы, сохранился даже на спине жир в два пальца толщиной.
И вообще, он был коренаст и упитан - глядя на его мёртвое тело освобождённое от шкуры мы качали головами, настолько мощным и крепко -сбитым был этот медведь.
Лет ему было, наверное, около семи – восьми и потому, он обладал уже и полным ростом и полной силой. Кости скелета были круглые, толстые, а короткие лапы широкие и чёрные -  когти словно сделанные из твёрдой пластмассы были сантиметров пять – семь длинной.
«Раздетый», он напоминал по фигуре сильного широко-костного человека, или даже крупную гориллу, которые бывают как-то особенно мускулисты и объёмны.
Вырезав желчь, Лёня по ходу пояснил, что желчь у долго умирающего зверя, заметно увеличивается в размерах.
И действительно эта желчь, была граммов сто пятьдесят весом, что превосходило обычные размеры, почти в два раза…
Шкура была у этого медведя тоже хороша.
Темно – бурая, почти чёрная, с густым и длинным мехом, она ещё совсем не была затронута линькой и по размерам, напоминала хороший ковер, только вытянуто – полукруглой формы.
Череп и лапы с когтями мы оставили на шкуре и потому, смотреть на неё было страшновато. Длинные желтоватые клыки, торчали из полуоткрытой пасти и казалось, зверь ещё может ожить и «собравшись», неожиданно наброситься на нас!
Вспомнилось, как мы добыли первого моего медведя в берлоге и как уже к мёртвому, спустившись к нему вниз головой через высоко проделанное «чело», я набрасывал на его оскаленную пасть верёвочную петлю, чтобы вытянуть медвежью тушу наружу. Ощущение было не из приятных и я гнал от себя опасения, что медведь вдруг оживёт и клацнув клыками, откусит мне голову - медвежья башка, была в несколько раз больше моей!

… Когда возвращались к лошадям с мясом и шкурой, те забеспокоились ещё на подходе и пришлось Лёне, бросив рюкзак, подойти к своему Вьюну и огладить его. Но когда грузили на лошадей уже набитые мясом сумы, лошадь Аркаши вдруг взбесилась и хрипя и ударяя копытами стала рваться с повода. Аркаша пытался удержать её и конь, разворачиваясь к нему туловищем и высоко задирая оскаленную морду, вдруг наступил кованным копытом ему на ногу, на ступню в резиновом сапоге.
Аркаша завопил, лошадь ещё больше напугалась, и только Лёня, спас положение, подскочив с другой стороны перехватил узду и привязал мерина к дереву.
Наконец суета улеглась, сумы были приторочены и мы, держа коней в поводу, начали медленно спускаться вниз…
Аркаша шёл последним и заметно хромал, но Максим осмотрев его ступню успокоил всех, что нога повреждена, но кости не сломаны…

Вечером устроили пир и Максим, сделал медвежий фарш и смешав его с медвежьим жиром нажарил целую кастрюлю котлет.
Расположившись у костра, все со вкусом пили водочку, разговаривали и заедали это вкусными медвежьими котлетами приправленные чесноком…
Закусывая, Лёня не торопясь рассказывал о медведях:

- В это время, у медведей гон проходит – говорил он, вытирая жил со рта тыльной стороной ладони.
– Они собираются вместе на каком – либо склоне и начинаются так называемые «медвежьи свадьбы», когда за маткой идут несколько самцов – медведей. В такое время между ними вознкают драки, иногда с сильными ранениями или даже убийствами слабых молодых зверей или матёрых, но старых…
Иногда, такие звери - самцы, находят глубокий снег, где - нибудь на северном склоне, роют в нем яму и ложатся туда, стараясь охладиться и главное промежность охладить!
Лёня замолчал, уклоняясь от налетевшего порывом едкого дыма и прокашлявшись продолжил:
- Матки – медведицы, самцов к себе не подпускают, пока не созреют, а медведь - победитель, как адъютант следует за ней, пока она не начнёт приходить в охотку…
Тогда она начинает бегать, а он бегает за ней следом - наконец она останавливается и он со страстью на неё громоздится. Вид у них в этот момент, взъерошенный и тревожный…
- Ну-дак это ведь страсть – продолжил он! Такое время всего раз в году бывает и медведи, как и другие гонные звери к этому весь год готовятся.
А потом время заканчивается и звери снова расходятся по тайге, по своим кормовым участкам…

Лёня дотянулся до котелка, налил себе чаю, и прихлёбывая продолжил:
- Я однажды, в тайге, на Жохое - это такое урочище есть, ночью ночевал у костра и слышал, как где-то недалеко ревели и рявкали медведи, видимо дрались.
Я тогда испугался, палил всю ночь большой костёр и не спал - ведь в это время, во время гона, звери словно с ума сходят и ничего не бояться и сами могут напасть!
Так не только с медведями, но и с лосями, и с изюбрями, и с горными козлами бывает!
А медведи, переходя с места на место, ничего не опасаясь, как стая собак во время течки бегают вслед за медведицей, огрызаясь один на другого.
Когда утром я туда прокрался, то увидел мертвого, изорванного и искусанного молодого медведишку и нашёл место, где они дрались. Там вся трава была помята и усыпана вырванной из шкуры шерстью и кое - где следы - пятна крови остались. Медведишко, видимо убегал уже смертельно раненный другим медведем и спрятался в яму с водой между камнями, да там и умер!

Лёня, конечно, как все простые люди, во время рассказа называл всё происходящее между медведями в это время простыми, можно сказать нецензурными словами, но ощущения грубости не было. Это были просто специальные слова, которые с культурными, литературными словами не совпадают.
А я вспомнил, как мне рассказывал лесник, державший в вольере медведицу, что во время гона, она теряла аппетит, и металась по клетке из угла в угол, рычала или повизгивала, а потом садилась на зад и начинала на нём ёрзать – так ей нелегко было перебарывать страстный инстинкт размножения. Медведя для неё так и не смогли найти, и вот она мучилась почти две недели…


                2008 год. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/  или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal