Часть третья. VIII

VIII
   – Привет! А где Иван Фёдорович?
– В больнице, – ответил Батурин.
– Понятно, а ты новый сотрудник института?
– Немного больше месяца здесь работаю, – сказал Саша.
– Я Никита Кукулин, – сказал мне собеседник и протянул руку.
– Саня Батурин.
  После рукопожатия Кукулин почти сразу же ушёл.
  Обычным будним днём на работе я пришёл в отдел кадров решать вопрос по сбору данных для программы, где встретил красивую молодую девушку-женщину Тамару. Она была очень добра, и я заметил это, она обратила на Сашу Батурина внимание, как на презентабельного и приятно говорящего мужчину. Тамара пригласила Сашу пройти до приёмной генерального директора, потому что информация, что была нужна Саше, хранилась на компьютере секретаря руководителя института. Секретаря – Анжелики на её рабочем месте не было, и Тамара преспокойно зашла на компьютер Анжелики и перекинула Саше на его переносное рабочее накопительное устройство все необходимые данные, что не составляли никакой тайны даже коммерческой. Когда Тамара это делала, из директорской комнаты вышел мужчина, он посмотрел на меня и на Тамару. И тут же зашёл назад.
– Это директор? – Спросил я Тамару.
– Да, директор... – улыбаясь, прошептала Тамара.
  Слегка поразмыслив, Саша решил познакомиться с Тамарой поближе, если она этого захочет. И утром через два-три дня принёс ей прекрасный букет белых роз, правда, не с очень резким цветочным запахом. Я понимал, что лучше не иметь серьёзных отношений с девушкой, кто работает со мной в одной организации. Но Тамара мне нравилась и Саша Батурин, похоже, тоже был симпатичен Тамаре, поэтому я подарил ей цветы, сказал свой домашний адрес и пригласил её в гости, но заранее предупредил, что я живу с родителями и планирую снимать квартиру или комнату, намекая на перспективу наших возможных отношений. Когда Тамара услышала про комнату, лицо её выразило явное недовольство. И Саша понял, что зря он сказал про снятие комнаты, только вот думал и говорил он без всяких хитрых мыслей и выгод, а предельно откровенно и честно, ведь Саша считал, что помимо взаимной симпатии и притяжения, чтобы строить серьёзные отношения с партнёром противоположного пола нужно не вести себя подло и расчётливо, а слушать сердце, стараясь полюбить душой чисто и бескорыстно.
  Тамара сказала мне, что у неё есть мужчина. И пожелала Саше всего доброго. Пытаться навязываться Тамаре и стремиться добиваться её любви, исходя из того что у неё есть любимый человек, как мне думалось, было бессмысленно и бесполезно. И потихоньку Саша Батурин перестал в будущих днях о ней думать.
  Геннадий Петрович Удильщиков сказал Батурину, что надо заняться написанием бизнес-плана по тематике Никиты Кукулина и предложил Саше просмотреть диск  c документальным фильмом об институте. Фильм с диском я принёс на рабочее место и на компьютере смотрел фильм, но без звука, потому что у меня не было ни колонок, ни наушников.
  Я пришёл по поводу бизнес-плана к Кукулину. Он сидел за столом и работал, а рядом за соседним столом сидела молодая девушка. Мы все поздоровались. У Никиты я увидел маленькие наушники и подумал попросить их на время, чтобы прослушать звук в документальном фильме.
– Александр, мне сейчас некогда по бизнес-плану давай как-нибудь попозднее на днях поговорим.
– Хорошо, а можно мне на время наушники взять, а то у меня звука на компе нет.
– А зачем тебе наушники?
– У фильма звук прослушать, – отвечал Батурин.
– Фильм-то у тебя с девочками, порнография?
– Как тебе не стыдно? У тебя здесь такой прекрасный пол присутствует, а ты такие пошлости говоришь, ай-я-яй, – с лёгкой иронией в голосе проговорил Саша Никите Кукулину.
  Кукулин отдал Батурину на время наушники, и я ушёл из кабинета Никиты.
  Красивая молодая девушка у него работает, надо бы с ней познакомиться, – мелькнула мысль у Саши.
  Почти ещё один месяц прошёл, как я собирал данные для формирования и написания программы по финансированию института. Крыс-весёлый не появлялся на работе, и я трудился один в кабинете, ходил по другим подразделениям института по требуемым вопросам. Сейчас не было какого-либо внешнего давления, и Саша принёс из дома кружку с чайной заваркой, теперь он иногда пил чай, подогревая для этого воду в электрическом чайнике помимо того, что ходил обедать, правда, не всегда.
  Иван Фёдорович Крыс-весёлый появился не через три недели, как Батурину говорили, а примерно после месяца своего отсутствия, и он вновь работал. Крыс-весёлый жёстко в приказном порядке стал со мной разговаривать и выражать недовольство, что я не совсем понимал, но не грубил Ивану Фёдоровичу.
  Я сказал о предстоящем написании бизнес-плана по теме Никиты Кукулина Ивану Фёдоровичу, и он твердил мне, что не надо тебе Саша писать никаких бизнес-планов и даже злился, когда я спросил его, – а почему?
– Удильщиков придумывает слишком много, а бизнес-планы нам не нужны, – злобно и ненавистно отвечал Крыс-весёлый Батурину.
  Никита Кукулин заходил ко мне, пока ещё Иван Фёдорович находился в больнице, приносил кое-какие ознакомительные материалы для возможного написания бизнес-плана, я вернул ему наушники и мы с ним нормально, где-то даже немного по-дружески общались.
  В рабочий день Кукулин снова зашёл к Батурину побеседовать и увидел Крыс-весёлого.
– Здравствуйте Иван Фёдорович! – Произнёс Кукулин.
– Привет Никит! Заходи, поговорим, – отвечал Крыс-весёлый Кукулину.
Они поздоровались за руки, Кукулин подошёл ко мне, протянул правую руку, и мы тоже поздоровались.
– Ну, как Сань чего-то ещё не хватает по бизнес-плану? – Сказал Никита Батурину.
– Многого, очень многого..., – ответил я.
– Я все материалы тебе предоставлю по-настоящему, если официально мне скажут, что ты будешь бизнес-план писать, а пока так только я тебе для общего знакомства информацию заносил, – очень дружелюбно проговорил Никита Кукулин мне.
  Крыс-весёлый после этих слов просто взбесился, исходя из его лёгких подергиваний и негодующего выражения лица.
– Никита! Ты это брось с Батуриным дружбу водить! – Говорил Иван Фёдорович.
  Кукулин молчал.
  А Крыс-весёлый добавлял, – Ты что? Тебе же надо в науку идти и карьеру создавать, тем более перспективы у тебя все есть, а будешь общаться с Батуриным, с этим швальным отрепьем, то просто на просто зарубишь на корню всю карьеру себе научную, ты же ещё не профессор пока, так что подумай! И даже не вздумай по-дружески общаться с Батуриным, а то можешь и у обочины дороги оказаться...
  Закончив говорить Крыс-весёлый посмотрел на меня и ехидно улыбнулся.
  Никита же Кукулин опять промолчал и почесал затылок у себя.
– Снова Крыс-весёлый пакостит, вот он сволочь редкостная, как же хорошо было работать без него, – думал Саша, но ничего никому не сказал и ушёл к Удильщикову.
  Геннадий Петрович проинформировал меня по новым данным по программе, что я писал, сказав, что пока с бизнес-планом по теме Никиты Кукулина повременим. И ещё любопытно посоветовал, – Саш, слушай, кончай ты по этим бабам ходить, здесь работать надо, а романы пусть у тебя за кулисами нашего предприятия лучше будут.
  Мне было понятно, что из отдела кадров распустили слух, будто бы я хочу приударить за Тамарой и про подаренные ей мной цветы тоже наверняка болтали разные сплетники в институте. Но я уже остыл по поводу возможных отношений с Тамарой и временами подумывал о девушке, кто работала в одном кабинете с Кукулиным.
  Не прошло и двух недель, как на работе на Сашу Батурина вновь началось внешнее давление. Только в этот раз гораздо интенсивнее. И голоса из-за стенки, и различные психологические приёмчики со стороны Крыс-весёлого с пришедшими к нему собеседниками. Теперь, помимо ранее пройденного в институте, касательно Батурина применялись, в том числе и психотехнологии. Батурина опять травили и давили, причём сейчас уже достаточно жёстко и похоже, что на уничтожение.
– Меня ведь так убивают и, скорее всего, тихонько убьют, – думал Саша.
– А может здесь в институте спровоцируют что-то вроде драки, потом меня свяжут и в дурдом увезут и всем скажут, что я бросался на людей. В дурдом мне нельзя, ведь там реально будут пытать до смерти, да психотропными препаратами накачают сильными, желая меня в дурачка превратить. Если будут пытаться связывать, я им не сдамся и придётся выбрасываться в окно, жаль что этаж здесь только третий не разбиться на сто процентов, – размышлял Саша, стоя и смотря в окно своего кабинета.
  В этих же днях я шёл по коридору института и увидел, что передо мной стояли две женщины, одной было на вид лет пятьдесят пять, а вторая была весьма солидного и почтенного возраста.
– Простите меня, пожалуйста!!! – Очень громко прокричала женщина почтенного возраста, глядя на Сашу Батурина.
  В происходящих событиях меня уже тяжело было чем-либо удивить, и я сделал вид, что не слышу и прошёл мимо, несмотря на то, что кроме меня и этих двух женщин в коридоре больше никто не присутствовал.
  По приезду домой в этот день после работы, я увидел Вульфа.
– Что тебе надо? Оставь меня в покое! Ты очень сильно замучил меня своими периодическими атаками на мысленном уровне, а тут ещё внешнее давление усиливается, – сказал я Вульфу.
– О-о-о! Саша, поверь, что внешнее давление это всё ерунда! – Отвечал Вульф, – после внешнего давления ты станешь только сильнее, как автор, если, конечно, не погибнешь, по крайней мере, сразу. На тебя ведь уже оказывали внешнее давление, когда ты ещё в восьмом классе был и в сознание к тебе вмешивались, ты в то время ничего не понимал, а знаешь, кто это всё тогда устроил? Вернее дал команду делать такое.
– Нет, не знаю, – сказал я.
– Сегодня женщина пожилая перед тобой извинялась. Она кричала: «Простите меня, пожалуйста!!!» Помнишь?
– Помню.
– Так вот это Мартина Иосифовна, она жена бывшего большого и властного кремлёвского чиновника. Муж её, правда, уже не работает и давно ушёл из жизни, а давление что на тебя оказывали и в сознание к тебе вмешивались ещё в твои четырнадцать лет с её не то чтобы подачи, а по её прямому указанию делали, – проговорил Вульф.
– Но зачем? Ведь я был тогда подростком и учился в школе, а писать только начинал, и у меня не было никаких колких для кого-либо пьес или стихов, да и не публиковался я нигде.
– Алик Барбиджанов написал ей письмо и попросил у неё тебя уничтожить, подкрепляя свою просьбу клеветой и враньём. Завидовал Алик тебе до безумия Саша, что тебя все уважают и ты лидер среди многих, а его презирают.
– Вот сволочь Барбиджан! – Подумал Саша.
– Да-да, а Мартина Иосифовна, ни в чём не разбираясь и ничего не выясняя, по большому счёту, дала команду тебя давить и уничтожать тогда, а сейчас её, видишь ли, совесть заела. Вот она к тебе через столько лет приехала и попросила прощения, несмотря, что внешнее давление на тебя сейчас вновь оказывается.
– Интересно, Вульф, ты знаешь тайны? – Спросил Батурин.
– Кое-чего я знаю, – ответил Вульф и исчез.
  В будние рабочие дни мне не становилось легче. Сашу Батурина не отпускали и продолжали доводить до критической точки, что уже давно была достигнута и пройдена, как мне думалось. Перерывом в рабочих делах я воспользовался, заварил себе чаю, сделал пару глоточков и ушёл покурить, оставив чашку с чаем на столе. Крыс-весёлый при этом сидел в кабинете, и как только я вышел, он сразу же бросился к моему чаю и подлил чего-то или подсыпал мне в кружку.
  Саша Батурин вернулся из курилки и допил чай до конца, не заметив ничего, потому что ни цвета, ни запаха или изменения вкуса чай не имел, после определённых добавлений в него Иваном Фёдоровичем.
  Вульф продолжал атаковать Сашу на мысленно-бессознательном плане, чем доставлял Батурину серьёзные мучения и страдания.
  Прошло несколько часов, как я выпил чаю и собирался идти к Геннадию Петровичу Удильщикову по текущим вопросам работы.
  К Крыс-весёлому пришёл поговорить Никита Кукулин. Мы все поздоровались.
– Саша, ты к Удильщикову собирался? Пора тебе уже к нему, – обратился ко мне Крыс-весёлый.
– Да, сейчас папку с документами возьму и пойду, – ответил Ивану Фёдоровичу Батурин.
  И в этот же момент времени Вульф, сидящий под правым ребром Саши, насколько вообще мог начал атаковать Батурина. Не желающий думать, как и ранее, Александр всякие низменности не смог сдержать атаку Вульфа и в мыслях посылаемых Вульфом у Батурина проскочило, – Сейчас к Удильщикову пойду и раком его нагну, Удильщик, Удильщик, я из него Ундину сделаю! – атаковал Вульф. – Да что же это такое и сколько так можно? – Сразу же после атаки Вульфа, подумал Батурин.
  Крыс-весёлый улыбнулся и сказал Кукулину за моей спиной, – Слышал бы Удильщиков, что Батурин говорит касательно Геннадия Петровича.
  Я вышел из кабинета и направился к Удильщикову.
– Я ведь ничего не говорил, когда Вульф вновь меня атаковал, только в мыслях слегка промелькнули нечистоты и всё. Похоже, Крыс-весёлый подмешал мне в чай какую-то наркоту, и стало так, то, что всё, что я думаю – тут же говорю и не замечаю сам, что всё что думаю, говорю. – Размышлял Саша по дороге к Геннадию Петровичу. И Батурин нисколько не сомневался и знал, что препараты такие существуют, когда после их употребления человек что подумает, сразу же говорит, вернее даже просто думать вслух начинает.
  Мимо меня прошла молодая красивая женщина.
– Вот бы с тебя сейчас юбку снять и трахнуть! – С Вульфовой атакой, подумал Саша.
  Саша Батурин понимал, что его исподтишка опоили дрянью и что оставаться на работе в таком состоянии крайне неприлично, как для него, так и для окружающих.
  Я пришёл к Удильщикову и, отложив все дела, отпросился у Геннадия Петровича в этот день с работы. Он меня официально отпустил, и я уехал домой. Впереди были выходные дни, но ещё предстояло доехать до дома.