Римма

Свою одноклассницу Римму я вспоминаю часто. Когда-то я учился с ней, с шестого по восьмой классы. Дальше вместе учиться не пришлось, потому что Римма умерла…
В начале шестидесятых годов уже прошедшего столетия наша семья переехала в пригородный посёлок, где отец отстроил большой просторный дом. Так случилось, что в местной школе преподавали только немецкий язык, я же в пятом классе изучал английский, и когда родители пошли меня записывать в шестой класс, то им отказали. Предложение директора отдать меня вновь в пятый класс, родители не приняли, так как учился я хорошо, и было бы странным из-за одного иностранного языка оставлять меня на второй год.

Отец написал заявление в районо, а для меня начался свободный режим. В школу я не ходил, и предметы изучал дома по учебникам. Вот тогда-то и стала приходить к нам соседская девочка Римма. Каждый день она приносила мне переписанные на листок задачки, которые решались в её классе на уроках. Я был не в том возрасте, чтобы обращать на девчонок внимание, но потом, по истечении многих лет, часто вспоминая Римму, пришёл к выводу, что была она девочкой очень симпатичной. Особенно запомнились её лучистые глаза и какая-то незащищённость с еле заметной печалью на лице.

Вскоре наше заявление в районо рассмотрели положительно, и в конце первой четверти я появился в классе, где училась моя соседка. Я тут же обзавёлся друзьями, а на Римму не обращал никакого внимания. К тому же девочкой она оказалась очень замкнутой, молча сидела за партой, мало с кем общаясь. И вот однажды Римма заболела и пропустила несколько недель занятий, а когда вернулась в класс, все увидели, что она стала сильно прихрамывать, подворачивая при ходьбе ногу. Как выяснилось, хромота эта стала результатом неумелого медицинского вмешательства.

Выяснилось, что родители стали замечать, что у их дочери некоторые проблемы со здоровьем: икры на одной ноге развиваются слабее, и получается, что одна нога у девочки немного тоньше другой. Это не очень-то бросалось в глаза, но ситуация настораживала, и больную показали врачу. Та посоветовала рано утром делать массаж нездоровой ноги. Поскольку родители утром уходили на работу, то Римму поднимали на рассвете и делали массаж по предложенной врачом методике. Однако, либо методика была неверной, либо мать что-то недопоняла, но в результате массажа у Риммы оказалась перебита какая-то жилка, и девочка стала прихрамывать.

В памяти всплывает, как однажды она шла впереди меня робкой походкой подстреленной птицы. Девочка сделалась ещё более замкнутой, а печаль её глаз стала заметна даже нам, бесшабашным семиклассникам. Но все ко всему привыкают, привыкли и мы к нашей невесёлой однокласснице, которая всегда грустно улыбалась, когда к ней кто-то обращался. Позже мы узнали, что Римма всё это время испытывала жуткие боли. Эти боли и заставили родителей согласиться на предложение врачей взять у неё на анализ позвоночную жидкость. К несчастью, во время пункции шприц задел важный нерв, и Римму парализовало.

Теперь настало время, когда уже Римме стали носить домой классные задачки. Носили девчонки из нашего класса. Я лишь один раз побывал у неё дома, и то вместе с одноклассниками. Пришли мы поздравить её с днём рождения. Римма сидела на кровати с подложенными под спину подушками, выглядела радостной и даже пыталась нас развеселить. Мы чувствовали себя не в своей тарелке, мялись с ноги на ногу, да ещё её бабушка, то и дело выходила на кухню, и мы слышали раздающийся оттуда плач. Распрощавшись, мы пообещали заходить как можно чаще, но с тех пор никто так к ней ни разу и не зашёл. Помню, как стыдила меня мама и напоминала, что именно Римма помогала мне в трудные для меня дни, всех нас корила классная руководительница, предлагая ещё раз посетить нашу одноклассницу, но все мы, к нашему только теперь прочувствованному стыду, отнекивались.

Через много лет я узнал, что днём Римма просила родителей пододвинуть её кровать к окну, чтобы смотреть на улицу, где мальчишки гоняли на велосипедах, а её сверстницы сплетничали, усевшись на скамейке. Смотрела часами, и украдкой, чтобы никто не заметил, смахивала слёзы. Конечно же, мы должны были помочь нашей однокласснице пережить кошмар её неожиданной болезни и одиночества, но отчётливо помню, как отгонял я тогда от себя мысли о ней, как мне было страшно зайти ещё раз в комнату, где, откинувшись на подушки, сидела через силу улыбающаяся сверстница. Это было нам детям не под силу, и мы просто убегали от проблемы. И только сейчас, когда сердце терзает совесть, стало отчётливо ясно, как мы были виноваты.

Через год с небольшим Римма умерла. Умерла, измученная болью и уставшая от постоянных обезболивающих уколов, на руках почерневших от горя и укоряющих себя родителей. Отпевали её в церкви и, к нашему удивлению, в молитвах называли Татьяной – оказывается, с этим именем её крестили. Практически для всех нас это посещение храма было первым в жизни. Мы чувствовали себя неловко, девчонки хихикали, показывая пальцем на церковных служителей в подрясниках. Всё было в новинку и казалось каким-то странным и чужим.

С тех пор прошло немало лет. Моих сверстников в живых остаётся всё меньше и меньше. Время, отведённое нашему поколению для земной жизни, неумолимо сокращается. Недалёк тот час, когда все мы уйдём в иное бытие, передав другим эстафету жизни. Встретимся ли мы в той, иной жизни? Приходилось читать разное: кто-то пишет, что там нас ожидает встреча с нашими умершими близкими и друзьями, кто-то – наоборот, что на небо земные связи не переносятся. Я же надеюсь, что когда наступит моё время покинуть этот мир, Всемилостивый Господь даст мне возможность в мире ином встретиться с моей бывшей одноклассницей, славной девочкой по имени Римма, чтобы сказать ей запоздалое: прости!