Единственная пристань. Глава девятая

Серёгу Ряпихова хоронили в понедельник. С утра накрапывал мелкий дождь, а ближе к обеду установилась солнечная погода. На первом курсе матфака, где учился умерший, отменили занятия, и декан Хализов обязал всех присутствовать на похоронах, пригрозив неявившимся поставить прогул со всеми вытекающими последствиями. Парни несли большой венок от деканата, профкома и комсомольского бюро, а девчонкам раздали по два цветочка красных гвоздик.
     Ритуальных залов в ту пору не было, поэтому небольшая панихида прошла прямо во дворе большого, построенного по спецпроэкту, дома, где жили самые большие начальники города и области. Как ни странно, выступавшие в основном говорили не о Серёже, а о его отце – зампреде облисполкома, как-будто бы в мир иной провожали именно его. Говорили о больших заслугах в руководстве торговлей и выражали твёрдую уверенность, что смерть единственного сына не сможет помешать выполнению почётной и ответственной обязанности, возложенной на него родной Коммунистической партией. Отец стоял у изголовья в расстёгнутом модном плаще, дорогом костюме и чёрном галстуке, хорошо смотревшемся на фоне тёмно-синего батника. Лёгкий ветерок шевелил его чёрные, слегка волнистые с проседью волосы. Взгляд не выражал ничего, ни боли, ни сожаления, ни благодарности за добрые слова.
     Рядом стояла Галина Михайловна, Серёжина мама. Иногда она начинала водить взглядом по присутствующим, словно пытаясь найти кого-то. Светка, спрятавшаяся за спинами однокурсниц, решила, что глаза Ряпиховой ищут её.
     Ещё утром Светка услышала в коридоре университета разговор трёх старшекурсников, которых не отпустили на похороны. «Смотри, смотри, видишь брюнетку с длинными волосами? Это из-за неё Ряпишонок кони двинул, влюбился, говорят, до смерти, страдал, а она его послала…»
«Да ладно, фигня это всё, нет никакой любви. Андрюха Владыкин с биофака говорил, что это всё игра гармонов, от этого не умирают. А Ряпишонок просто дозу не рассчитал».
«А тёлка правда ничего, я бы с ней позажигал».
«Нет уж, нам бы чего попроще».
         «А ты что, серьёзно веришь, что Ряпих мог из-за неё …?»
         «Говорят, да».
         «Ну и дела, охренеть».
     У Светки с утра болела голова, болела так, что закладывало уши. Всю ночь проговорила с родителями и бабушкой на кухне, пока те не ушли спать в гостиную Лидии Владимировны. Оказывается, бабушка специально приехала к родителям из деревни, чтобы, как она говорила, «поправить им мозги в нужном направлении», кажется, получилось. Стоя сейчас на панихиде, Светка слышала срывающийся голос Серёги: «Не уходи, пожалуйста, не уходи!» Это было в субботу вечером, а кажется, что прошли годы.
     Серёга лежал как живой, только без очков, которые он никогда не снимал. Аккуратно причесанные чуть рыжеватые волосы, хорошо уложенная борода, дорогой костюм. Казалось, что он встанет сейчас, откроет глаза и произнесёт своё фирменное: «Ну что, по двести грамм и в школу не пойдём?» Светка обратила внимание и на молодую розовощёкую девушку с короткой чёлкой, стоявшую совсем близко к гробу рядом с коренастым мужчиной лет сорока пяти. Видимо это была Серёжина жена, мать его единственного сына, а рядом её отец. Приехали из своего маленького райцентра.
     Погребение состоялось на центральной аллее главного городского кладбища. По пути проехали мимо стелы с изображением Леонида Ильича Брежнева на центральном проспекте. Он, сердито сведя свои лохматые брови, с немым укором смотрел на процессию.
     Поминки прошли в только что открывшемся модном ресторане города «Сосны». Светка с двумя однокурсницами сидела за самым дальним столиком, но и там ощущала на себе укоряющий взгляд Галины Михайловны. Облегчённо она вздохнула только когда всё закончилось и ей удалось в первых рядах выскочить на улицу. На небе ярко светило солнце и плыли белые пушистые облака. Теперь, каждый раз, когда видела их, то думала о Мише, о его словах, сказанных на Чёрном озере: «Смотри, это мы плывём, мы и наши дети».
     Счастлив тот, у кого есть дом и есть человек, который всегда ждёт, а ты в любое время, в любом настроении готов идти туда. Это защита от всех проблем, это броня, которая позволяет выдержать любой удар судьбы, большой или маленький. Светка была счастливым человеком. И пусть её дом, это, пока лишь дворницкая, заставленная вёдрами, лопатами и мётлами, это не важно. Просто рядом есть человек, с которым она счастлива бесконечно, безо всяких условностей и компромиссов, есть человек, который готов для неё на всё и способный всегда поддержать не только словом, но прежде всего делом. А ещё в Мише привлекали трудолюбие и оптимизм. Он не сидит сложив руки, он всегда занят делом, он всегда в движении, он живёт, а не просто существует, он так построил их отношения, что никому и ни чем не приходится жертвовать, всё происходит как бы само собой.
     Именно это она говорила сегодня ночью родителям, а те вдруг поняли, наконец, что дочь выросла и начала жить своей жизнью.
     Светка, думая о себе и Мише, и вспоминая вчерашний разговор с родными, не заметила как подошла к конечной остановке троллейбуса. Отсюда можно без пересадки доехать почти до самого дома. Рядом с остановкой стоял большой ветвистый клён, на нём ещё сохранились разноцветные листья, образовавшие красивый узор, Светка залюбовалась им и не сразу услышала, что её зовут: «Света, Света, ты меня слышишь?» Голос раздавался из красивой иномарки цвета мокрого асфальта. В ту пору такие машины были большой редкостью. За рулём сидела женщина в элегантном брючном костюме. Присмотревшись, Светка узнала Ольгу Олеговну из их дома, кажется из третьего подъезда. Это к ней Миша увёл пьяного Серёгу Ряпихова и именно от неё увезли его на следующий день на «Скорой помощи» в больницу.
     «Света, садись, я довезу, мне тоже домой нужно, - Ольга Олеговна остановила машину возле Светки и открыла дверцу, - Давай, давай, не бойся». Светка, подумав несколько секунд, села справа от водителя. Ольга Олеговна включила магнитолу и из стереоколонок полилась красивая мелодия. Поймав удивлённый взгляд Светки, Ольга Олеговна произнесла совсем равнодушно: «Это старенький «Мерседес», отец купил с разрешения ЦК год назад у одной фирмы, она в нашем городе новые станки с ЧПУ закупала. Десять таких тачек пустили в продажу. По нашим меркам очень круто, а на Западе – это третий сорт. Я, чтобы не раздражать нашу любимую общественность, во двор на ней не заезжаю. У меня гараж есть неподалеку». Ольга Олеговна достала из бардачка пачку сигарет, выдвинула пепельницу и закурила. «А я гляжу ты – девушка хваткая. Не успела поселиться «божий одуванчик» - Лиду Шейнкер в оборот взяла. Тряпки и обувь она десятилетиями из-за границы привозила, а там делать умеют, этому всему сносу ещё долго не будет. Тебе всё идёт, никто и не догадывается, что всё это б/у. И квартирку её вы по-тихому приберёте, а сама, ну сколько она проживёт, год, два, пять, как ты учёбу закончишь она и околеет, вот вам и жильё. Между прочим, Лидочка ходила в правление к Ивану Ивановичу, узнавала, какие документы нужны, чтобы переоформить квартиру на вас. А что? Дом у нас кооперативный, пай у неё давно уже выплачен, так что – имеет право. Нет, серьёзно, не пропадать же квартире», - Ольга Олеговна стряхнула пепел с длинной тонкой сигаретки и продолжила говорить. Было не понятно, шутит она или говорит серьёзно.  «Главное, делать ничего не нужно, тут сумочку до двери поднесли, там гвоздь забили или ещё проще, просто посидеть рядом со старушкой, развлечь её во время бессонницы. Делов-то куча. Вот тебе и квартирка, можно сказать задаром».
Светка почувствовала всей кожей, как неприятна ей Ольга Олеговна, как хочется выскочить из этой её машины. Она посмотрела на часы, ехать минут пятнадцать осталось. Ольга Олеговна будто бы и не заметила её настроение и продолжала монотонным голосом: «И с мужиком ты всё правильно решила. Видела я этого, твоего бывшего, полдня во дворе просидел, пока ждал тебя. Что сказать? Мишка твой гораздо симпатичнее, гораздо, и сильный, думаю, что во всех смыслах. Влюблён в тебя по уши, голову совсем потерял. Таким управлять хорошо, как гуттаперчевым мальчиком. А тот, другой, по всему видно, эгоист, им не повертишь, это он тобой бы вертеть захотел, да не на ту напал». Ольга Олеговна усмехнулась, сменила кассету в магнитоле, достала ещё одну сигарету и продолжила, совсем не обращая внимания на Светкину реакцию: «А Серёжку Ряпихова ты не особо жалей. Не вышло бы из него толку. Так бы и просидел у папаши на шее всю жизнь. Я тебе откровенно скажу, что папа его, лет шесть назад попросил меня приласкать немного парнишку. Серёга тогда в плохую компанию попал, травку покуривал, групповухой баловались. Вот и пришлось мне взять его на воспитание. А с папашей его у меня роман давний, я тогда ещё в десятом классе училась, когда всё завертелось. Расскажу как-нибудь потом».
     Светка ушам своим не верила. Всё, что говорила Ольга Олеговна, отдавало таким цинизмом, а главное, то, как она говорила, так, как-будто они давние подруги, или хуже того, подельники. «Почему, почему она со мной настолько откровенна? Неужели я представляюсь ей такой же, как она сама. Может быть, и другие воспринимают меня тоже как расчётливую хищницу?» - Светка тяжело вздохнула. 
«Мать Серёгина, когда про тебя узнала, навела справки и сразу поняла, что её дитяти именно такая как ты и нужна. Ты бы его в руках удержала. Но вот ведь как получилось, сердечко-то раз и подвело. Как говорил один умный писатель, «беда не в том, что человек смертен, беда в том, что он внезапно смертен». Это Булгаков «Мастер и Маргарита». Не читала?» Светка отрицательно покачала головой. «Заходи как-нибудь, дам на пару дней почитать, не пожалеешь. И вообще, не стесняйся, заходи без церемоний, я тебе телефончик свой записала». – Ольга Олеговна достала из большой красивой кожаной сумки клочок бумаги и отдала его Светке. Светка молча положила листок в карман. «Ну, вот и приехали, - Ольга Олеговна улыбнулась одними глазами и остановила машину недалеко от двора. – Выходи давай, мне ещё в одно местечко сгонять нужно, так что, до встречи! Подумай обо всём, что я сказала, хорошо подумай, не торопись». Светка вылезла из машины и медленно побрела в сторону арки. Голова шла кругом, а ещё очень хотелось спать, она не спала две ночи подряд, сначала из-за смерти Ряпихова, а вчера просидела до утра с родителями.
     Миша встретил её у порога. Как всегда крепко обнял, начал целовать, предложил перекусить, после приезда родителей и бабушки, холодильник был полон.
«Нет, Миш, не хочу, я же с поминок, вот только с ног валюсь».
«Хорошо, хорошо, ложись».
Светка умылась, разделась и юркнула под одеяло. Сон пришёл мгновенно.
… Снились какие-то экзотические сады с красивыми прудами внутри, на одном из них плыли розовые фламинго. Откуда-то сверху послышалась мелодия, очень похожая на ту, что звучала в машине Ольги Олеговны. Светка шла по узенькой тропинке, по краям которой росли большие яркие цветы. Она шла долго, сама не понимая куда, где-то впереди виднелась скамейка, окружённая с двух сторон кустами, похожими на малину. Приглядевшись, Светка заметила, что на ней сидит человек аккуратно подстриженной с бородой и в очках. Она с ужасом узнала в сидевшем Серёгу Ряпихова. Он улыбался и манил её к себе рукой. «Нет, нет, я не пойду, я Мишу люблю и мне больше никто не нужен». «Дурочка, - улыбнулся Ряпихов, - Ты приглядись повнимательнее, я гораздо лучше. Всё течёт, всё изменяется. Сначала ты любила Сашку, потом Мишу, а теперь полюбишь меня. Это называется диалектика. Иди, не бойся». Светка заплакала от отчаяния, но медленно пошла к скамейке, ноги сами несли её туда. «Я сейчас поменяю кассету, эта закончилась», – послышался откуда-то голос Ольги Олеговны. «А она-то откуда здесь?» - подумала Светка. Потом неожиданно начался дождь, сначала небольшой, потом всё сильнее и сильнее. Он стучал по листьям, по верхушкам деревьев, по металлическим карнизам, хотя никаких карнизов не было видно…
     Светка открыла глаза, в комнате было уже совсем темно. На столе горела настольная лампа. Миша что-то выписывал из книжки. А за окном шёл дождь.