Единственная пристань. Глава десятая

     Снег, как известно, главный враг дворника, а снегопад – стихийное бедствие. В тот год снег выпал рано, в первых числах ноября. Мише приходилось расчищать тропинки во дворе не только утром и вечером, но ещё и днём.
     В это субботнее утро снег буквально завалил всё вокруг, и детские площадки, и лавочки, и проход к арке, а снежные шапки лежали тяжелым грузом на ветвях деревьев. Миша даже не смог проводить на занятия Свету, так много было работы. Приближалось первое декабря, день Светкиного совершеннолетия. Они твёрдо решили сходить в этот день в ЗАГС и подать документы на регистрацию брака. Ещё неизвестно было когда состоится свадьба, но подготовка к ней уже началась. Лидия Владимировна порекомендовала им свою знакомую портниху, которая должна будет сшить Светке платье, а Мише костюм. На первые примерки они уже съездили в прошлые выходные. Проблем с подготовкой к свадьбе было много, Миша, откидывая снег, как раз и думал о них. За работой и раздумьями не сразу расслышал женский голос: «Здравствуйте, Миша! Хорошего дня», - голос был очень знакомый с хрипотцой от курения. Он оглянулся, на только что расчищенной тропинке стояла Ольга Олеговна в дымчатом полушубке из натурального меха и в красивых кожаных сапогах с длинными голенищами, на высоких каблуках – шпильках. Миша молча кивнул в ответ. Света рассказала ему в подробностях о своём разговоре с Ольгой Олеговной после похорон Серёги Ряпихова, что ей было нужно от Светки они так и не поняли, но твёрдо решили держаться от неё подальше.
    От Ольги Олеговны пахло дорогим парфюмом, а стёкла в очках с золотой оправой слегка запотели. «Михаил Иванович, - начала она говорить с усмешкой на губах, - просьба у меня нижайшая, дверь на балкон что-то заедает. А я, как известно, живу одна-одинёшенька, так что, будьте любезны,
Помогите, а я в долгу не останусь». Миша пообещал и хотел было снова заняться работой, но Ольга Олеговна всё не уходила и продолжала говорить слегка хрипловатым голосом: «Я слышала, у вас со Светой скоро свадьба? Молодцы, от всей души поздравляю. Если помощь нужна какая, не стесняйтесь, обращайтесь, без церемоний, мы ведь люди не чужие, мы все здесь, можно сказать – большая дружная семья. А семья, Мишенька, как говорил кто-то из великих – это «начало всех начал». Миша поблагодарил и всё же поспешил вернуться к работе. Разглагольствование Мишиной о семье было неприятно вдвойне, поскольку после похорон Серёги, Ольга Олеговна и Евгений Петрович Ряпихов совсем перестали скрывать свои отношения.
«Вот бы пусть он тебе и ремонтировал дверь на балкон, мужик всё же, - размышлял про себя Миша, - А впрочем, какой он мужик, по нему видно, что белоручка».
     Расчистив все дорожки во дворе, Миша собрался уже уходить, как в  арку въехала чёрная «Волга» с тонированными стёклами. Она остановилась возле четвёртого подъезда. Водитель торопливо выскочил и открыл заднюю дверцу. Из машины вышел высокий подтянутый мужчина с приятными чертами лица, на вид около пятидесяти, может быть, немного больше. Водитель открыл багажник, достал из него кожаный  дипломат с кодовым замком и пакет с ручками. Миша слышал, как водитель спросил: «Товарищ генерал-полковник, мне проводить Вас?» «Нет, спасибо, я сам. Ты поезжай в местное управление, я позвоню, когда освобожусь». – Голос у генерала был тоже приятный, и обращался он с водителем по-простому. Водитель дождался, пока шеф скроется за дверью подъезда, сел в машину и уехал. Миша успел обратить внимание на редкую нумерацию сзади и спереди.
    Генерал-полковник Денис Филиппович Гарнизов в последние несколько лет возглавлял одно из ключевых управлений в центральном аппарате КГБ СССР, а когда-то, в далёкой фронтовой молодости был стрелком-радистом в одном танке с Александром Гусевым. Оба получили ранения, контузии, ожоги, но остались живы и продолжили дружить все эти годы, хотя и виделись редко.
     Юля уехала с курсом на краткосрочную практику в Ленинград, поэтому Александр Васильевич принимал дорогого гостя один. Это его нисколько не смущало, накрывать на стол он умел и даже делал это с особым лоском.
     Когда они выпили первые три рюмки коньяка, и закончились, наконец, дежурные вопросы о семье, здоровье и работе, Денис Филиппович спросил, почему-то понизив голос: «Саш, нет, в самом деле, ты только не обижайся, у вас с Юлькой действительно всё в порядке? Сорок лет разницы, сам понимаешь». Александр Васильевич снял очки и положил их рядом с собой на стол, так делал всегда, когда его одолевало волнение: «Знаешь, Денис, как на духу. Лучше, чем сейчас, ничего и ни с кем у меня не было никогда, ни в молодости, ни потом. Постоянное ощущение счастья, словно крылья выросли. Всё у нас хорошо. Люблю я её очень сильно, и она меня. Это чувствуется, во всём чувствуется, а возраст – что возраст? Ты же сам всё время говоришь, что это всего лишь цифры в паспорте». Гарнизов молча улыбнулся. Выпили ещё по рюмке. Александра Васильевича потянуло на откровенность: «День, скажи, а с Афганом всё продумали? Гробы уже идут оттуда, матери сыновей в Армию боятся отпускать». Гарнизов положил вилку, немного помолчал, потом подпёр рукой подбородок: «С Афганом, Саша, мы, похоже, влетели и влетели крепко. Как говорится, гладко было на бумаге. Идея какая была – вошли, заняли все ключевые объекты, стабилизировали обстановку, вышли. Всё! Но не получилось, в реальные боевые действия пришлось вступить, в полномасштабную войну. Американцы сильно нам подсуропили, завалили душманов оружием, причём самых последних моделей. А воевать там умеют, не мне тебе рассказывать, ты же историк, сам знаешь. Но ребята наши чудеса героизма проявляют. Так что, Шурик, все разговоры, что у нас сейчас молодёжь не та, не то, что мы были, всё это вздор. Хорошая у нас молодёжь, хотя кое-кто и пытается её сбить с толку».
«И что теперь будет?» - Гусев откинулся в кресле.
«Думаем, Шурик, думаем. На диалог, видимо, выходить придётся, как говорит наш председатель, «расширять социальную базу поддержки действующего правительства». Помогать будем экономически, деньгами, кадры готовить, студентов оттуда принимать».
«У нас в университете уже появились афганцы, ничего, хорошие ребята, только трудно им очень, все программы на русском языке, а они его с трудом осваивают. Поможем, опыт есть, у нас же и немцы учатся, и кубинцы, и из Африки».
«Хорошо, хорошо, это, Шурик, очень хорошо», - Гарнизов встал из-за стола, потом опять сел. – «Шурик, хочу спросить тебя, ты профессора Щеглова хорошо знаешь?»
Александр Васильевич немного удивился вопросу: «Да как сказать. Вроде бы неплохо. Но он же математик, а я, как тебе известно, гуманитарий».
«Саш, что он за человек?» - Гарнизов положил себе в тарелку немного салата и потянулся за хлебом.
«Да нормальный человек, пятьдесят лет недавно отмечали. Всю жизнь у нас, докторскую, правда, в МГУ защищал, ЭВМ – его тема, говорят, даже своими руками компьютеры собирает. Знаешь, у меня девчонка одна, хорошая знакомая, первокурсница, пишет у него курсовую работу. Та от него в восторге. Гений, говорит, наш Алексей Алексеевич Щеглов. Была тут недавно у нас с Юлькой в гостях, взахлёб рассказывала над чем они работают, мы, конечно, ничего не поняли, системы, под-системы, би-системы. В общем, Денис, голубая муть. А что тебя вдруг Щеглов заинтересовал? За границу он в последние годы не ездил. Я бы знал, в нашем парткоме выездную комиссию возглавляю. Такая чушь все выездные комиссии, сплошной формализм. Человек едет в Болгарию по путёвке, на отдых, а мы его весь состав болгарского политбюро выучить заставляем».
Гарнизов последнюю фразу пропустил мимо ушей: «Саш, расскажи мне про эту девчонку, ну ту, что у Щеглова работу пишет». Они выпили ещё по рюмке, и Александр Васильевич с удовольствием рассказал ему о Свете, заодно и о Мише, и об истории их любви. Светка в последнее время близко сошлась с Юлей и Гусев не мог этому нарадоваться. Да и с Мишей у них работа по оборудованию детской комнаты шла полным ходом.
«У меня, Денис, и фотки её есть, этой девчонки. Мы тут в последние дни бабьего лета на озеро ездили, пощёлкали там изрядно, сейчас покажу».
Гарнизов долго рассматривал фотографии, начал расспрашивать про Лидию Владимировну и снова про Мишу и Светку, попросил даже несколько фотографий на время, с возвратом. Видя недоумение Александра Васильевича, он снова начал мять подбородок, потом пересел поближе к Гусеву: «Помнишь, Шурик, ты мне всё говорил, что наша страна отстаёт от Запада в технологиях, в организации производства и всё такое, Косыгина еще очень хвалил. Кстати, скажу тебе по большому секрету, плох он, Алексей Николаевич, доживает последние месяцы. Несколько лет назад катался на байдарке, инсульт случился, перевернулся, пошёл на дно. С тех пор всё хуже и хуже. Но я не об этом. Мир идёт в эпоху информационных технологий, идёт семимильными шагами, лет через десять-двадцать компьютеры в каждом доме будут, единая информационная сеть появится и многое другое, о чём сейчас даже не подозреваем. Мы в этом во всём отстаём безбожно. А кто-то и на Западе, и у нас тоже, очень хочет, чтобы отстали навсегда».
«А Щеглов-то здесь причём?» - Александр Васильевич снова снял очки и положил их рядом с собой на стол.
«А при том, Шурик, что Щеглов – гений, целого института стоит, Да что там института, десятков институтов! Он, видимо, и сам до конца не понимает до каких высот добрался. Так что, мотай на ус. Но, Саш, ради Бога, никому, даже Юле. Нутром чувствую, серьёзная каша вокруг всего этого заваривается. Ну что, давай ещё по рюмочке. Этот коньяк мне ребята из Франции привезли. Говорят, любимый коньяк Ротшильда».
«Которого из них?» - улыбнулся Александр Васильевич.
«А чёрт их знает. Тут и не разберёшь. В общем, кто-то из них. Ладно, давай».
     Потом они долго смотрели фронтовые фотографии, вспоминали погибших друзей, как в партию вступали в августе сорок четвёртого.
«Денис, вы там, наверху, видите, что в партии творится? Аппарат превратился в особую касту, спецпайки, спецтранспорт, спецдома. Идёт немыслимый отрыв от народа. Все идеалы размываются, кругом блат, взятки». – У Александра Васильевича задрожали руки.
Гарнизов усмехнулся: «Ты так говоришь, как-будто я с Луны свалился. Ты, Шурик, прав, сто раз прав, двести. Я готов подписаться под каждым словом. Вопрос простой: «Что делать?»
Гусев вскочил: «Как что? Менять! Всё менять снизу доверху».
«Сядь, Шурик, сядь и успокойся. Как менять? Что на что? Какими темпами? На кого опираться? Тут, брат, серьёзная проблема есть, серьёзнейшая. Любые глобальные перемены в партии, любые, даже с самыми благими целями, неизбежно приведут к её ослаблению, пусть временному, но ослаблению. А на партии у нас весь каркас государства держится и по вертикали, и по горизонтали. Тронь её, всё посыплется. Нацреспублики начнут обосабливаться, а там и до крови не долго. Уверяю тебя, всё не так просто».
Александр Васильевич тяжело вздохнул: «День, но ведь оборзели, совсем оборзели. У нас первого секретаря обкома сменили, молодого из Белоруссии прислали. Начал кадры менять, смех и грех, шило на мыло. Самые поганцы наверх пошли. У нас завод один станки уникальные производит, Южная Корея с Японией заинтересовались, контакты пошли, так десять списанных «Мерседесов» партчиновники себе прихватили. Корейцы сбросили, а эти подобрали. А люди всё видят».
Гарнизов достал блокнот, что-то черкнул в нём, потом улыбнулся: «Спасибо, Александр Васильевич. Ты не суетись, береги здоровье, молодой папаша. Это сейчас главное для тебя. Давай за Юльку и за ребёнка будущего. Мы сейчас отвечаем за это будущее, в прямом и переносном смысле. А перемены, Шурик, будут, и скорее, чем ты думаешь. Только проводить их нужно точечно, осторожно и под жёстким контролем».
     За окном потемнело и начал накрапывать дождь. Гарнизов вызвал машину. Присели на дорожку, выпили по рюмочке. Денис Филиппович взял с журнального столика свежий номер журнала «Юность», начал листать: «Саш, у меня в управлении парень молодой работает, феноменальные актёрские данные и талант литературный. В этом номере стихотворение его напечатали, ну, прямо про нас с тобой: «Мы все нуждаемся в любимых, как алкоголики в спиртном». Так вот, - Гарнизов начал смеяться, потом стал как-то сразу серьёзным. – Всё не просто, Шурик, совсем не просто».
     Машина подъехала к подъезду. Гарнизов увидел её сквозь проём штор и начал собираться. Перед входной дверью в прихожей они обнялись и долго не могли оторваться друг от друга.
     Миша в это время тоже стоял у окна и тоже смотрел в проём между шторами. Была суббота, а значит предстоял «банный» день, вот только Света никак не могла оторваться от своих расчётов, всё морщила нос, сводила брови, брала в руки логарифмическую линейку. «Светуль, вода из ванной скоро начнёт вытекать». Света улыбнулась. Миша задёрнул шторы: «К Александру Васильевичу сегодня, похоже, друг приезжал, тот самый генерал, о котором все шепчутся. Только-только уехал».
     Когда автомобиль генерала Гарнизова выехал на трассу и взял курс на Москву, он снял трубку спецтелефона, стоявшего прямо в машине, и приказал неведомому абоненту: «Отзывайте капитана Вьюгина. Новое дело для него есть».