Советский стройбат. Часть 1. Призыв

Всех моих ровесников весной 1983 года призвали исполнять священный воинский долг по защите нашей родины СССР. Дружить стало не с кем. Совсем. Буквально в марте, в техникуме была защита дипломов, а уже с середины апреля началась непрерывная эпопея проводов в армию.

Отсрочку тогда давали редко, гребли всех подряд....  Парни уходили один за одним, буквально по два человека в неделю. Проводы отмечались с размахом. Ведь армия — это не весёлые студенческие годы, а нечто суровое и без малейшего удовольствия. Все знали, что придётся не сладко и хотели «погудеть» на прощание не по-детски.
Пили много и часто. Один парень, с нашего двора, готовился очень серьёзно. Усиленно продавал джинсы, батники, аудиотехнику, мотоцикл и всё пропивал. Получил повестку, уволился с работы и … допившись до открытой язвы желудка получил отсрочку на полгода.  Долго лежал в больнице, а с работы он уже уволился поэтому лежал без оплаты больничного, подлечившись снова устроился на работу, но долго ещё ходил в одежде с отцовского плеча, да во дворе призывники подарили кто рубашку, кто что.

Двое других (уходили в одной команде, с одного военкомата) умудрились подраться на своих же проводах и угодили райотдел. Могли и по статье пойти вместо священного долга, но военком уговорил ментов дело не возбуждать, мол — солдаты нужнее, чем зеки. Но и не отпускать драчунов, дабы ещё чего не отчебучили ну и для острастки. Так они трое суток в обезьяннике и провели. К военкомату их привезли на «воронке» с включенной сиреной. Можно сказать с почетом ушли в армию.
В общем время было веселое.
Однако к концу мая веселье закончилось. Стало не с кем встретится, поболтать, съездить в горы или сходить в кино. 
В военкомате я тоже побывал. На медкомиссии меня повертели — покрутили, сказали, мол солдата из тебя не получится, вызовем через год и наверняка комиссуем.1
У меня травма с рождения. По маминой версии я был большим плодом и акушерка не могла меня вытащить, пришлось применить специальные щипцы. В итоге сломаны правая ключица, предплечье и смещены шейные позвонки. Плечо толком не срослось, рука получилась короче левой и ограничена в движении. Но со стороны это не очень заметно, особенно в одежде. Многие знакомые даже не догадывались, просто не замечали.

Работал я тогда сварщиком на заводе, куда устроился по окончании техникума.  Целей я тогда не ставил, планы не строил. Продолжать учится желания не было, с армией было непонятно — комиссуют весной или осенью. Это было время неопределённости, время ожидания непонятно чего. Так я и проболтался целый год, в гордом одиночестве, так как все друзья уже давно носили сапоги.

И вот весной 1984 года меня снова вызвали в военкомат на медкомиссию. На этот раз собрали таких же как я, кривых, косых, слепых и тупых. Хирург был тот же дядька, что и год назад, он меня помнил. Вернее, не меня, а моё плечо. Он сначала меня осмотрел и только потом пробормотал — да, да, помню. А уж потом посмотрел мне в лицо и спросил почему меня ещё не комиссовали. Нашёл у кого спросить, я-то откуда знаю.
Заполнив карточку, он повёл меня в кабинет, где сидела призывная комиссия. Там тоже меня помнили и … сразу дали в руки учебный автомат. Сказали взять автомат за цевьё в левую руку и держать на весу, а правой передёрнуть затвор. На это мне сил не хватило. Тогда я упёрся прикладом в бедро и с усилием, но всё же передёрнул затвор, но при этом правой рукой я держал затвор на месте, а левой потянул вперёд автомат.  Зрелище было, наверное, жалкое. Кто-то робко предложил «может на нестроевую?», но глава комиссии сказал мне отдать честь. Согласно уставу советской армии, честь отдаётся «чётко и молодцевато». Именно так я и ткнул себе кончиками пальцев где-то между правым глазом и носом, т. е. в переносицу. При этом локоть мой не стал продолжением линии плеча, как положено по уставу, а вышел вперёд. На отдание воинской чести это не походило. Совсем. Тем более на «четко и молодцевато».  Скорее на пионерский салют. Все вопросительно посмотрели на хирурга, тот виновато развёл руками — мол медицина бессильна. На всякий случай вызвали военкома. Тот тоже стал меня крутить, смотреть, потом сматерился и подвёл итог: зачем армию позорить, к какой нах.. нестроевой, он даже честь отдать не может.
Тут, собственно, в моей солдатской судьбе была поставлена точка. Тут же мне оформили направление в больницу - таковы были правила, если нездоров, тебя направляют на лечение и когда принесёшь выписку, что лечение не помогло, тогда уже начинается процедура по комиссованию.

Следующие два дня прошли в странном состоянии. Навязчивые мысли лезли в голову, заставляли думать, сомневаться, взвешивать. Мысли были противоречивые, взаимоисключающие и от этого я ходил весь в себе, как аутист. 
Травма, полученная при рождении, в очередной раз напомнила о себе. Она вообще часто о себе напоминала, но тут вопрос вставал жестко, как никогда раньше. Ты не как все. Ты неполноценный. Ты негоден даже к нестроевой службе. Да, и слуха у тебя тоже нет, ты «до» от «ре» отличить не можешь. Рисовать, кстати тоже … как конь копытом. И почему природа так мало мне дала и почему так несправедлив мир?
В общем пожалеть себя, поплакаться на судьбу и впасть в депрессию причин и поводов хватало.
Но в какой-то момент я принял решение и стал действовать.
Завод наш начинал работать рано, смена с 7-00 и до 16-00. Удобный график, вставать правда приходилось в половине шестого, но зато можно после работы кучу дел сделать. Вот и пошел я делать кучу дел. Вышел после работы на три остановки раньше и пошёл в стекляшку. Купил литр … ну конечно «Пшеничной» по 5 рублей 25 копеек и … пошел в военкомат. Начальник призывной комиссии принял меня почти сразу, несмотря на горячую пору призыва. Видно, у него был тяжелый день, он сидел, вальяжно развалившись в кресле. Бля … у меня внутри всё дрожало, я не знал, как он отреагирует и готовился к любому повороту. Нетвёрдыми ногами подошел я к столу и поставил на стол пакет с водкой.
- Что там?
- Водка … пшеничная … по 5 рублей 25 копеек… один литр.
- А что хочешь?
- В армию хочу.
Майор нажал кнопку на селекторе: Танечка, принеси личное дело призывника … напомни фамилию …. 
Я напомнил...
Через пару минут майор читал мою папку, потом спросил: Ты хорошо
подумал?
- Да!
- Понимаешь, что кроме стройбата тебе ничего не светит?
- Понимаю.
Повисла пауза.
- Ладно, ты пока иди домой, приходи завтра, если не передумаешь, тогда и поговорим.
На завтра я встретил его в курилке военкомата, он курил Беломор. Я подошел, поздоровался, он посмотрел с каким-то хитрым интересом и с явной усмешкой произнёс — пришел-таки?
- Ну да... пришел.
Повисла пауза. Сильным щелком он выбросил окурок метров на семь, не меньше и неожиданно протянул мне руку. Крепко пожал, левой хлопнул по плечу:
- Молодец, хоть и дурак, ладно, иди домой, жди повестку, что-нибудь придумаем.

Не знаю, что он там придумывал, но 8 мая 1984 года я во дворе нашего РВК шагнул в автобус с сухим пайком на 3 суток, сменкой белья, кружка, ложка, полотенце, мыло и зубная щётка. Да блокнот с адресами и несколько фото.
Примечательная в том автобусе подобралась компания. Понятное дело все с одного района и я всех знал в лицо и половину по имени. Но примечательно было не это. Хорошо помню, как бросились в глаза бритые головы, но не сами головы, а то, что у каждого третьего на голове был довольно заметный шрам. Это шрамы были не от мелкой царапины, а от серьёзного удара. Двое парней заметно заикалось. Поскольку я знал всех, то сразу отметил, что половина, это отъявленные хулиганы нашего района.  А двое вообще успели получить судимость в свои юные годы.
М-да ….  У пограничников или десантуре вы таких солдатиков не найдёте. Ну а в стройбат … милости просим …  и в такой компании мне надо провести два года? Бля… куда я попал....

Конец первой части.