Н

Н

Наверняка в прошлые века такие операции назывались не иначе как "гильотиной". Хотя, думаю, тогда в ходу был несколько иной термин... но название было уже точно лишним.
Если бы люди вообще не помогали друг другу, то мы до сих пор сидели бы в пещерах. И не было бы ничего хуже — именно потому, что ничего хорошего быть и не могло… В этом смысле мир похож на машину, которая со страшной скоростью несется в пустоту… А мы тут прикидываем, не заглохнет ли она на крутом повороте. Ничего в мире не пропадает. Каждая душа возвращается к своему духовному истоку. Это непреложный закон.
Опять, опять трагедия века и человечества — кто бы мог подумать, что всю эту пропасть надо пересекать в буквальном смысле — перешагнув ее через голову. Происходит подмена смыслов и ценностей. Возвращается рабство, по сравнению с которым Рим выглядит детской шалостью. Или игрой. Истоки трагедии — в ослаблении внимания человека к природе и, главное, к собственному физическому естеству. Мы — рабы привычки, себялюбия, самосознания, которые, собственно, суть и есть желание человека изменить себя и всю Вселенную, чтобы ему было за что себя уважать и перед кем понтоваться.
А правда такова, что носители человечности никогда не будут не только менять что-то к лучшему, но даже станут и думать иначе — из-за того, наверное, что подсознательно, из мистического самосохранения, все время страшатся глядеть правде в глаза. Самосохранение — это инстинкт, в котором нет ничего человеческого. И потому так страшна для носителей человечного взгляда настоящая жизнь, полное раскрытие неведомой до сих пор бездны.
Как сказал один мудрец, "мы все воображаем, что есть где-то рай, а где-то — ад. Они не ГДЕ-ТО, они здесь, вокруг нас, и они всегда сосуществуют: мучители живут в раю, а мученики — в аду, и Страшный суд давно уж состоялся, а мы этого не и заметили за хлопотами о будущем…"  До тех пор пока мы молоды, надо искать золотую середину и жить в настоящем. Надо просто делать то, к чему лежит душа, чем ты занимался всю свою жизнь, вот и всё. Счастье не в том, чтобы убежать от действительности, счастье в ее гармонии с душой. Все остальное — как бы красиво ни пел соловей — подделка.
Хмурое небо над головой — только пыль на ветру, этот мир — суетное человеческое жилье, в котором мы прячемся от воли Божией и ищем над ним укрытия от самого Бога. Но в сердце у нас лишь место, где Бог живет, хотя кто может это знать? Это один из вечных и самых главных вопросов — а это тайный и самый главный ответ… Мучитель начинает испытывать муки, когда чувствует в себе Бога, ведь он сам и есть бог... Тот Бог — страдающий мучитель. Наша судьба — как мы долго живем на свете в человеческом облике!
Бесконечная борьба за что-то на этом свете, чего даже не понимаем… Бедные путники, возможно, мы не осознаем, какой чудный свет вокруг… В этом главное человеческое искушение. Нет, я вовсе не боюсь мучений, эти люди, отрекаясь от них, превращаются в существ без чувств… Бог вовсе и не знает их. Я не думаю... нет, это они боятся… но не говорят, что верят в него. Иногда они верят, или точат ножи — отравленное железо своих душ. Мое зеркало… Там нет того, во что мы верим. Просто там в зеркале ужас.
Так думал Оортебус, принимая решение навсегда покончить с этим. Он перестал выходить на связь с Институтом. Стал лечить жителей Тубрезианского королевства, приобрел известность и уважение. А потом его неожиданно похитили эльбинорцы — так он познакомился с королем Лаурамой. Король был в отчаянии, его единственный наследник умирал от неизвестной болезни. К счастью Оортебусу удалось создать лекарство — оно не могло исцелить королевича, но было способно поддерживать в нем жизнь.
Суть модераторства — искажение независимого развития. Направление его в нужное русло. Нарушение исторической преемственности развития целых поколений... "Правильная передача власти"... Когда ростки самостоятельности затухают, безвременье, получаемое от такой передачи власти, переносится на всё новые поколения. Что приводит к деградации. Катастрофе. Модератор может иногда стимулировать развитие в определенном направлении. Но он должен постараться подчинить его общему плану, цели которого далеко выходят за пределы интересов местной элиты.  И тогда метастазы будут слабо выражены. Получится симфония. Симфонии были очень редки в истории. И Оортебус разуверился в своей миссии.

****
Король Лаурама искренне обрадовался, увидев Фьюгарта в приемной замка. Видимо, ему не составило труда догадаться, с чем прибыл его старинный знакомый. Фьюгарт ожидал королевской аудиенции в узком проходе, где на стене символично висело несколько щитов и мечей с разноцветными рукоятками.
— Что привело вас в наши края, кавалер?
— Дело, великий король! Безотлагательные дело, — ответил нежданный гость.
Они были знакомы со времен тубзерино-эльбинорского конфликта, когда с разных сторон отстаивали необходимость мирных переговоров.
— Пошли, пошли... — сказал Лаурама и увел кавалера в свой кабинет под неодобрительные взгляды эльбинорских вельмож.
Рабочий кабинет короля напоминал скорее каюту. По сравнению с обычным интерьером он выглядел необычайно. Его потолок был обит белым шелком с вышитыми яркими птицами. Вся комната была заставлена книжными шкафами, а стены покрывали географические карты, на которых были изображены моря, острова, страны и их столицы.
— Давно в Эль-Биноре? — спросил Лаурама, усаживаясь за широкий стол.
— Да только приехал... — ответил Фьюгарт.
— С какими целями?
— Разыскиваю трех иэрских лазутчиков, одинаково опасных для наших королевств. По моим данным они должны были встретиться здесь для реализации своих гнусных замыслов. У всех троих безупречное алиби — они, похоже, заснули на могилах своих прошлых жизней.
— Не слышал о таких... мои головорезы мне не докладывали, — удивился Лаурама. — И что, они уже здесь, эти негодяи?
— В том-то и дело... Стыдно признаться, но  я потерял их след. А у вас не происходило чего-либо подозрительного? Ну, например, кому-нибудь приходила в голову мысль о перевоплощении? Хотя бы на время? — добавил он со слабой надеждой.
— Была здесь одна странная  н е г р и т я н к а. Она представила прекрасные рекомендации и я взял ее ухаживать за больным сыном...
— И что же? — насторожился Фьюгарт.
— Она сгинула в одночасье так, что и след ее простыл. Прислуга доложила, что она отправилась осмотреть лабиринт... Сумасшедшая! Я отправил по ее следу своего умнейшего пса, но тот вернулся один!
— Инсценировала суицид? Куда же она могла исчезнуть?
— Возможно, она где-то выбралась на свет божий. Кажется, ее звали Маори... Я и сам не представляю себе, куда может завести этот лабиринт. Может, она подалась в метрополию... — Взмах руки в сторону ближайшей карты.
— Почему в метрополию?
— Да ведь к ее столице сейчас прикованы все взгляды. Императрица чудит, грезит какой-то Страною нежности... Говорят, она встретилась с неведомыми существами в горах Иэра. Слава богу, здесь их не замечали. Но после той встречи у императрицы появились эти странные идеи... — Лаурама покрутил пальцем у виска, — экзотические, я бы сказал.
Фьюгарт смотрел в упор на короля не мигая.
— Да-а... вы правы, великий король, — согласился кавалер, — нестабильность власти привлекает авантюристов всех мастей. Скорее всего, и те лазутчики, о которых я вам рассказывал, уже находятся на полпути туда же. Не буду больше злоупотреблять вашим вниманием и оправлюсь по их следу.
— Правильно, поезжайте за ними. Думаю, в любом случае станете свидетелем интересных событий. Только делать всё надо быстро. Они ещё не успеют сойти с лошадей, а вы уже будете сидеть рядом! Удачи!
Фьюгарт засмеялся, подмигнул и вышел из королевского кабинета.

****
Империя шаталась, и казалось, что в ее основании вот-вот появится трещина, как в том случае, когда разваливается старый дом. Что станет с ней? Кариоментия, не в силах оправиться от потрясения в Иэрских горах, вернулась во дворец и целый год дрожала под его сводами. А в столице меж тем закипали смуты.
Как оказалось, в смене власти давно был заинтересован не один Лоерти. Братьям стали планомерно насаждать ненависть к сестре и призывать их к "восстановлению законности". Чуи и Гектос были вполне довольны своей беспечной жизнью, поэтому раскачать их удалось не сразу, но давление со стороны Лоерти и его людей не прекращалось, ком злобы и обиды в душе у братьев понемногу стал формироваться и нарастать и, наконец, они признали, что сестра лишила их всего лучшего, что есть в этой жизни, и их священной обязанностью было — ради своей несчастной, населенной редкими благородными душами страны — вернуть свои законные права.
В Империи начались беспорядки, и заговорщикам настало время согласовать чёткий план действий. В городской дом, где собирались до этого, решили не возвращаться, чтобы не привлекать излишнего внимания: здесь поблизости недавно арестовали  сочувствующих им придворных особ. Ход игры стал непредсказуем. Во избежание инцидентов решили отправится подальше от столицы. Встреча была назначена в загородном особняке в глуши, на острове посреди озера, где иногда и до этого собирались обсудить общие дела члены масонской ложи. По дороге братья заехали в небольшой городок с намерением перехватить припасенных для них на такой случай омаров в знакомой таверне.
На их плечах теперь лежала судьба Империи. Часы "стального человека" пошли. Хода назад не было, а впереди не ожидалось особых чудес. Зато начинался звездный путь, самый прекрасный и страшный. Лоерти утверждал, что недостаточно обладать пониманием политической ситуации. Недостаточно правильно реагировать на изменившиеся обстоятельства. Нужен особый психический настрой, высокая концентрация сознания, чтобы безошибочно выбирать момент для любого действия. В этом аспекте небесный механизм превосходил человека. Но в то же время и человек не уступал "механизму" —  ведь в нем была заложена возможность предвидеть будущее.

****
— Секретный отдел в Институте возглавляет некто Пикет, которого никто никогда не видел. Жоматов — агент Секретного отдела, — сообщил Ламу шеф на очередном сеансе связи.
— Что это за секретный отдел такой? — недоумевал Лам.
— Я и сам узнал о нем совсем недавно, хотя работаю в Институте тридцать лет, — в голосе слышались нотки обиды и разочарования. — И то я узнал о нем случайно, настолько он законспирирован. Их агенты имеют полную свободу действий, вплоть до права на убийство.
— Право на убийство... — задумчиво повторил Лам.
— Объясняется это тем, что Отдел столкнулся с абсолютно необъяснимым явлением... В Империи стали проявлять себя как модераторы силы, которые там получили условное название Призрачных. А может, Прозрачных... Причем в полную силу они стали действовать в самое последнее время. Хотя, я подозреваю, Секретный отдел знал о них давно. Но до нашего сведения эта информация не доходила...
Лам словно проснулся и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидел.
— Какова наша задача? — спросил он.
— В сложившихся обстоятельствах вам следует, не выдавая себя, собрать всю возможную информацию об этих призраках. Понимаю, это нелегкая задача...
— А Мари? Какова ее миссия? И каковы возможности нашего взаимодействия с ней?
— Я бы не стал на это особо рассчитывать, — шеф скроил унылую физиономию. — В новых условиях она находится в "автономном полете".