Пролог

«Во всех грехах он был – ребенок нежный,
И потому – прости ему, Господь.» М. Цветаева

 На Небесах в тот день было неспокойно. Всевышний приказал собраться всем ангелам и другим созданиям света, дабы они стали свидетелями Его праведного судилища. Подобного не случалось уже очень долго, и потому все были в смятении и непонимании: кто же теперь смог вызвать гнев Творца, да еще и настолько сильный, что Он решил устроить над тем показательный процесс.
 Архангелы, серафимы, херувимы и все прочие, стоя рядом друг с другом, чуть слышно шептались, гадая, что вот-вот здесь начнется и чем завершится. И наконец пред ними предстал сам Бог. Непривычно хмурый и строгий, Он напоминал собой властного и авторитарного отца, который собирался отчитать непокорного и дерзкого сына. Взойдя на специальную трибуну, Всевышний начал свою речь:
 - Собравшиеся! Мои верные соратники, дети света, воины добра, защитники чести и добродетели! Вы знаете, что каждый находящийся здесь обязуется исполнять Мою волю и не сходить с пути Истины. Однако порой некоторые из вас забываются и позволяют себе непростительное. Начинают дерзко спорить со Мной, подвергать критике мои деяния и предлагают собственные решения, не понимания, что те им диктует сам Сатана, тихо вливая им в уши свой губительный яд гордыни и тщеславия! Как раз он и был первым, кого я был вынужден изгнать отсюда в самые глубины Ада. Однако теперь, похоже, в ваших рядах объявился тот, кто решил повторить эту позорную участь, пойти по стопам Люцифера. Он даже взялся при мне его защищать и оправдывать! Неслыханная наглость! Итак, я хочу его видеть сейчас! Пусть подойдет!
  В толпе послышался рокот, смятение и волнение выросли в разы, почти никто не понимал, кого именно Бог имел в виду, называя подлым последователем Люцифера. И когда же наконец вперед вышел виновный, многие невольно ахнули.
 - Как? Неужели это он? Эммануил?! Да быть не может! Ведь он был одним из самых кротких и благочестивых! Что же с ним стало? Возможно, здесь какая-то ошибка!
 Однако никакой ошибки не было. Медленными, но твердыми шагами, ангел приблизился к трибуне, не поднимая головы, а затем произнес:
 - Я здесь, Бог-отец, стою пред Тобою в ожидании приговора, который Ты мне посчитаешь нужным вынести!
 - Ты понимаешь теперь, как велики и греховны были твои заблуждения, когда ты хотел в моих глазах оправдать само воплощения Зла и порока? Ты раскаиваешься в том, что тогда считал верным? Если ты полностью признаешь свою вину, я пощажу тебя и предам забвению твой проступок. Однако если же ты продолжишь упорствовать…
 Ангел резко поднял голову.
 - Нет, я не признаю своей вины! Говорю от самого сердца: в моих словах не было ничего греховного и порочного, я не защищал Люцифера и не пытался обелить его в Твоих глазах, я лишь просил Тебя с ним поговорить, заключить мир. Подумайте все, кто меня слышит: зачем нам вечно враждовать со злом, если можно просто забыть про воины и прийти к перемирию! И тогда Люцифер перестанет мстить, сможет, возможно, даже вернуться к нам, и не будет больше Ада, где души грешников мучаются, ведь просто не будет и самого греха, люди перестанут предаваться порокам и всегда будут иметь возможность попасть сюда, в Рай! Неужто это ужасные, дурные идеи, которые мне внушили гордыня и невежество? Вовсе нет! Они продиктованы любовью и милосердием! И я ни за что, даже перед страхом гибели не откажусь от них!
 Творец нахмурился еще сильнее.
 - Вы слышали, я дал этому дерзкому безумцу шанс, пытался вернуть заблудшую овцу на праведный путь, однако он продолжает упорствовать! И подвергать сомнению Мои решения и поступки! Он глубоко отравлен ложными заблуждениями о том, что Тьма однажды вновь станет Светом, а Зло – Добром. Неужели ты думаешь, Эммануил, что все люди грешат лишь из-за влияния Сатаны? о нет, как оказалось, такова их изначальная натура! Жестокость, тщеславие, скупость, стремление к наживе, похоть и многое другое – все это есть в каждом смертном человеке! Однако кто-то способен подавить в себе эти пороки, а другой напротив будет вовсю им отдаваться! И задача хранителей по возможности помочь человеку, направить его, уберечь от зла, но не более того.
 - Если же в человеке все эти грехи заложены изначально, то откуда же они взялись? – продолжил обвиняемый, - Ведь человек был создан Тобой, по Твоему образу и подобию, Боже! Значит, он лишь показывает то, что заложено и в Тебе – так зачем же пенять на собственное отражение!

 От этих слов кто-то из ангелов громко вскрикнул, кто-то ахнул и трагично вскинул руки. Творец же не проронил ни слова в ответ, только не сводил с Эммануила пристального и весьма сурового взгляда. Впрочем, спустя время все же заговорил:
 - Значит, ты хочешь сказать, что Я и сам несовершенен? Верно?
- Именно так. И Ты не всегда прав, не всегда справедлив и не всегда способен слышать других – только себя самого. А это как раз и есть подлинное Тщеславие и Гордыня! На этом моя речь окончена! Делай теперь со мной то, что посчитаешь нужным, я не боюсь гибели и Твоего гнева.

 Замолчав, Эммануил лишь повернулся к остальным созданиям света, которые теперь смотрели на него кто с осуждением, кто со страхом, кто с жалостью. «Возможно, Господь решит испепелить меня прямо здесь, прямо сейчас, обратить в прах, однако я не боюсь и не дрогну. Моя совесть чиста.»
 Творец же вскоре объявил свое решение:
 - Что же, заплутавший отступник от Меня, я мог бы отправить тебя прямо сейчас в недра земли к твоему собрату по духу. Однако я избрал для тебя иную участь: ты будешь лишен ангельского чина и силы и отправлен в мир людей как обычный смертный человек. Поживи немного среди них, и тогда ты, быть может, поймешь, что не все они заслуживают Рая. Посмотрим же, как ты с этим справишься, и как твои убеждения тебе помогут на грешной земле! Да будет так!
 С этими слова Бог спустился с трибуны и встал напротив приговоренного Им же ангела. Жестом руки Он велел всем прочим отойти назад, а затем… Из его пальцев вырвался слепящий поток огненного света, напоминающий молнию, который поразил Эммануила в самое сердце. Ангел лишь безвольно запрокинул голову и раскинул руки, чувствуя, как некая сила относит его все дальше и дальше. Боли в груди не было, только жжение и усиливающая слабость. А затем он вздрогнул и почувствовал, что его словно резко толкнули, началось стремительное падение вниз. Померкшим зрением Эммануил еще различал вдали врата в Эдем, однако вскоре их застлали тучи, а потом и вовсе все погрузилось в немую и глухую темноту.