Шаг второй

Я СЫТА ТОБОЙ, ОДИНОЧЕСТВО; УХОДИ ДОМОЙ, НЕ МОРОЧЬ МЕНЯ

    Оставив Уиллоу Гарфилд и Атропоса Фербэнкса суетиться, приводя в порядок hearing hall, очищающийся раз в год от мебели для проведения здесь бала в честь Минервы и Конкордии, приглашения на который получали лишь двадцать процентов населения (даже не все патриции имели право вкушать поску в одном помещении с семидесятилетними Джиллиан и Розамунд Гэлл, выглядящими потрясающе, несмотря на преклонный возраст), мы с Фебой, помахав на прощание Помпею, третьему участнику нашего заговора, подсоблявшему Гэбори, недостаточно расторопной из-за протеза, заменяющего правую ногу, удаленную из-за образовавшихся на ней злокачественных наростов еще в отрочестве катить тележку с вещественными доказательствами, вышли в фойе и позволили себе тихонько прыснуть и стукнуться костяшками сжатых в кулак кистей, демонстрируя крайнюю степень своего довольства, - жест, подсмотренный нами в одном из снятых более шестисот лет назад фильме, где странно одевающиеся тинейджеры в безвкусных штанах, именуемых «джинсами», встречались после занятий в боулинг-клубах (странная игра, да и шары тяжелые таскать - удовольствие на любителя) и трещали как птицы джабджуб, обсуждая полнейшую ересь с таким видом, будто говорили о политике или агрономических успехах, позволяющих увеличить урожай пшеницы, сои и сахарного тростника. Живущие на Эмбле люди, как поведал нам мудрый сеньор Рейвенстилл, были крайне инфантильными и лет до тридцати искали себя, пробуя разные профессии, путешествуя по городам и странам, меняя любовников каждую неделю и предаваясь dolce far niente. У нас же после четырнадцати следовало пройти собеседование с императорскими советницами и получить распределение: плебеи после окончания восьми классов шли работать - кто в теплицы, кто на заводы, ну а кто-то становился подмастерье строителей и принимал участие в возведении новых небоскребов, ну а тех, кому повезло родиться в семье, принадлежащей к сливкам общества, ожидал сложнейший экзамен в Институт, и Ганимед, самолично проверявший сочинения абитуриентов, зачислял на первый курс самых эрудированных, не боящихся мыслить нестандартно, и далеко не все получали диплом об окончании высшего учебного заведения, - кто-то, не выдержав напряжения, зубрежки, бессонных ночей, с позором вылетал посреди семестра, позоря своих родителей, а несколько слабаков посмели покончить с собой, не выдержав давления со стороны родственников, так что, слушая лекции о быте далеких предков, лично я, заряженная завистью и энтузиазмом, перелопатила гору литературы, довела свою кураторшу до белого каления, требуя уделить мне больше времени и объяснить сложные для понимания вещи, and though платиновая медаль досталась сыну Тефиды, волоокому Помпею (у меня наблюдались проблемы с высшей математикой и черчением - сии дисциплины не давались мне совершенно, и профессора, скрепя сердце, поставили «зачет» из уважения к моим заслугам в области гуманитарных наук), я считалась одной из лучших студенток и порадовала своих отцов пятью статуэтками за стабильно отличные успехи по гомериканскому языку, литературе, геометрии и истории родной планеты.
    Молодежь Рима, в отличие от беспечных подростков, существовавших столетия назад в соединенных штатах Гомерики, трудилась на благо государства и, хотя главная советница Перламутра, проведя со мной собеседование, поставила Леннокса и Эфраима перед фактом, что священная обязанность (немного конфликтует с упомянутым ранее определением «привилегия», но стоит учесть абсолютную добровольность исполнения долга) их дочери - являться когда заблагорассудится на трибуналы и в качестве стенографистки следить за тем, чтобы искусственный интеллект не напортачил, фиксируя все, что происходит во время тяжбы, я на подобных мероприятиях присутствовала гораздо чаще, чем мои обленившиеся коллеги, а также записалась на курсы парикмахерского искусства и спустя три месяца и одну неделю сделалась стилистом в салоне «Марсия», и Урбан Джастер, брат эксцентричной Айлы, притащившей из подводного города всю коллекцию париков и не разрешающей никому примерить хотя бы один, провозгласив меня одной из старательнейших своих учениц, распорядился оборудовать for me отдельный кабинет и довольно скоро позволил обслуживать VIP-клиентов, тем самым поощряя мое стремление быть ближе к простому народу, обусловленное, в первую очередь тем, что захвативший разум и сны Дедал считался не просто плебеем, а персоной нон-грата: стоило Трумбэллу зайти после трудового дня в паб или трактир, дабы выпить рюмку разбавленного соком уксуса или спирта с кленовым сиропом, как сидящие за столами при его появлении замолкали и сверлили спину молодого человека напряженными взглядами, точно он был не одобренным самой Розамунд Гэлл кандидатурой на должность карателя, а серийным убийцей, размахивающим своей секирой и рубящим головы всем без разбора. Даже самый отпетый мошенник, спекулирующий недвижимостью на окраинах или беззубая прошмандовка, на которой клейма уже негде ставить - выстрели, молю, Диана-Артемида в ее гнилое corazon из волшебного лука, ибо своим существованием подобные твари опорочивают весь женский род! - чурались его и, ворча себе под нос ругательства, отсаживались подальше, а я, поначалу внемля мерзким байкам своих осведомителей - вездесущих газетчиков, публикующих на страницах еженедельника все произошедшее in our city, а затем, проследив за возвращающимся домой пешком мужчиной, наблюдала, как торговки отворачиваются от парня и отказываются наотрез отпускать свой товар, не сумела, естественно, сдержать слез напополам с гневом и, притворившись пьяной, разгромила прилавок брюзгливой суки, зарабатывающей продажей дрянного паштета из гусиной печени, а когда та, причитая, достала свой планшет, вознамерившись вызвать патрулирующих ville молодчиков, я, хохотнув, задрала рукав, показывая затейливый рисунок на внутренней стороне локтя - татуировка, которую в обязательном порядке наносили серебряными чернилами отпрыском патрициев. Разумеется, я бы выиграла любое дело, наняла б адвоката и исказила правду, that’s why скандал замяли, и я, удовлетворенная несчастным видом собирающей расплющенные банки стервы, вернулась к себе и несколько часов прорыдала в душе, не представляя, каково приходится Дедалу, виноватому лишь в том, что родился в неблагополучной family, рано стал сиротой и был назначен на роль палача за неимением добровольцев, желающих лишать жизни преступников на виду у довольно урчащей crowd.
    Проводив Фебу до облицованной кварцем лестницы я, расцеловав подругу, облокотилась о тоскующего по сородичам цербера из плюмбума, покрытого тонким слоем радужно переливающихся блестков, стерегущего вход в Обитель Юстиции. Трудно представить, но первые два года после знакомства я с ней враждовали: обе своенравные, обладающие высокой самооценкой и огненным нравом, мы на дух не переваривали one another, а сталкиваясь в коридорах, соревновались в остроумии, пока нас не растаскивали испуганные блюстители спокойствия - коменданты, нанимаемые в основном из касты плебеев юноши со смешно топорщущимися над верхней губой усиками. Младшая дочь Имельды Рокфеллер, главы миротворцев, моя будущая названная сестра, соулмейт and best friend, заносчивая, грубая, избалованная, спесивая, являлась моим отражением, и как-то в разгар нашего очередного выяснения, кто не свете всех милее, всех румяней и белее, я, внезапно осознав, насколько нелепо мы смотримся, окруженные любопытными одноклассниками будто цирковые акробатки, смогла переступить через себя и, вызвав соперницу на откровенную беседу, подала блестящую идею: ошеломить всех резкой переменой в отношениях и сообща противостоять противному завучу, требующему, чтобы мы не шастали на перемене по газону, который она подстригала каждый вторник, превращая неаккуратные, расхлябанные полусферы можжевельника и чингиля в строгие силуэты длинноухих зверей, вымерших незадолго до наступления ядерной зимы. Феба, постоянно борющаяся за внимание матери со злобной старшей сестрицей и привыкшая биться за place under sun, опешила и, поломавшись для приличия, согласилась, и с той поры мы всюду ходили обнявшись, дерзили старшеклассникам, отстригали зайцам (или кроликам) хвосты, выводя из себя сеньору Бомер, строчащую на нас кляузы добродушно усмехающемуся мистеру Рейвенстиллу и поколотили подонка, обозвавшего Аспасию Гримм, девочку, родившуюся в теле мальчика и собирающуюся по достижении совершеннолетия лечь на операцию по коррекции пола, уродливой трансвеститкой. Я придерживалась мнения, что задирать нуждающихся в покровительстве - удел слабых и подлых, поскольку настоящий римлянин не запятнает себя мелкими пакостями и выберет оппонента достойного, расправиться с которым доставит несоизмеримо больше удовольствия, нежели массовая травля плебейских чад, и без того несчастных, и под моим влиянием Рокфеллер-младшая сделалась более великодушной и перестала задирать поварят, презрительно кривя губы, когда те, желая ей угодить, приносили красиво оформленный заказ на белом подносе с лиловой каймой. Помимо Фебы я приятельствовала с Помпеем, весьма добродушным fellow с обаятельной улыбкой, той же Аспасией, по-соседски присматривала за детьми Перламутры, как только сепарировалась от отцов и получила отдельную квартиру в том же небоскребе, где располагались апартаменты Проймосов: старший, Гиперион (моложе меня на четыре года) вел себя как его полный тезка - брат Марвеллоса, погибший после нападения чудовищ на радаманцев, был тихим и умным юношей, проводившем все свободное время в Библиотеке, а появившийся двумя годами позже Мардук - непоседливый, заводной, не давал покоя своим родителям, и я помню, как в юности фыркала от смеха, смотря, как миниатюрная красавица с собранными в хвост очень светлыми волосами, переливающимися червонным золотом под лучами агонизирующего светила, сжимает ремешок, закрепленный на поясе вокруг талии крошечного бесенка, нетерпеливо хнычущего и сгоравшего от желания исследовать все кусты, искупаться в каждой луже, оставшейся после планового полива, - непродолжительные дожди на Аресе, увы и ах, окропляли асфальт лишь трижды в год, и о том, каково это - гулять под весенним ливнем, мы узнавали из старых сериалов и могли постоять разве что под струей, бьющей из фонтанчиков, закрепленных метрах в пяти над Садами Отдохновения, чтобы, зажмурившись, представить себя в шкуре героини романтической драмы, бредущей наобум под упругими sheets of rain и не ведающей, что, повернув за угол, она врежется в широкую грудь своего суженого и покраснеет как презревший томат.
    Я, никогда не тяготившаяся одиночеством и объявившая батюшкам, что присягну на верность богине-девственнице и никогда не свяжу себя узами Гименея с кем бы то ни было, после памятной казни, едва оторвав sight от слегка пыльных пальцев ног, от обвязанных вокруг щиколоток кожаных шнурочков, я, точно пришибленная, стояла, не реагируя на толчки протискивающихся мимо людей, ощущая тесноту в груди, прильнула к фонарному столбу, не понимая, почему задыхаюсь и как хромая кобыла ковыляю по стремительно пустеющей улице, поминутно оглядываясь на дверь, за которой скрылся Дедал, и лишь порасспрашивав подруг, наставников и миссис Замбрано, выяснила, что first love осчастливила меня своим снисхождением в неполные двадцать два года, когда как Феба, Аспасия и Помпей успели обзавестись любовниками, расстаться и закрутить новые романы. Тем же вечером я, потащившись через весь Рим к статуе Дианы, вознесла ей молитву, упрашивая не гневаться за нарушение клятвы умереть нетронутой, а в качестве жертвы вырезала круг из кожи на бедре и бросила в сине-зеленое пламя вечного огня, надеясь, что Артемида не пошлет на гнусную отступницу кару и позволит мне обрести счастье с Трумбэллом. Fathers, завидев меня на пороге, бормочущую в бреду бессвязную ересь, истекающую кровью, пришли в ужас и незамедлительно отправили в госпиталь, где Лисса залила зияющую рану специальным раствором, ускоряющим процесс регенерации во сто крат, и через полтора часа я обзавелась симпатичным овалом нежно-розовой skin, которая должна была со временем побелеть, однако некоторые процессы в моем организме дали сбой, и в итоге я обзавелась огромной, диаметром в шесть сантиметров родинкой, служащей напоминанием о том, что Диана меня услышала и благословила, потому что темно-коричневая отметина on my hip напоминала формой слегка сплюснутый спутник Эмблы - луну, считавшуюся символом goddes of night hunting. Леннокс и Эфраим, поклоняющиеся Вулкану и обзаведшиеся клеймами на спинах как причастные к культу бога-кузнеца, немного пожурили любимое дитятко, но моим выбором остались довольны, заметив, что сестра Аполлона, пусть и слывет жестокой, лояльна к тем, кто чтит целомудрие, особенно сейчас, когда предаваться разврату считается нормой, - более того, добившиеся определенных высот мужчины были обязаны пригреть под своим крылышком не до конца оперившегося юнца, а их супругам нравилось, развалившись в кресле, мастурбировать, наблюдая за тем, как их мужья жестко совокупляются со своими протеже, вжимающимися щекой в матрас и скулящими не то от боли, не то от pleasure.
    Дурачась, я, стараясь наступать только на черные плиты, доскакала до раздевалки и, убедившись, что внутри пусто, повернула торчащий из скважины ключ и, заведя руки за спину, принялась расшнуровывать корсет. Обычно я носила платья-футляры, облегающие фигуру и сарафаны из летящей ткани, однако на судах и трибуналах, тем более в присутствии Тефиды все присутствующие, даже обвиняемый, должны были выглядеть нарядно, и для этих целей папулечки подарили мне неимоверной красоты dress с пышной юбкой, длиной до колена спереди и волочащейся по полу сзади. Стянув лакированные лодочки, я помассировала уставшую от перенапряжения стопу, сняла плотные белые колготки, завершающие образ и, обтеревшись приготовленным кем-то из обслуживающего персонала special for me полотенцем, обильно смоченном в разведенном с aqua одеколоне, стащила наконец венчающий макушку кудлатый парик и, высушив феном влажные от пота, торчащие во все стороны hair, сунула искусственные пряди, имитирующие розовые букли в целлофановый пакет и, облачившись в удобный комбинезончик на лямках и блузку из хлопка, попробовала предугадать реакцию Трумбэлла, когда не сегодня завтра к нему на ознакомление пришлют курьера с досье на сеньориту Андерсон, приговоренную к capital punishment за подстрекательство к бунту и неуважение к императорскому семейству. Уверена, Дедал не забыл, как обошлась с ним десять лет назад Диодора. Вопрос в другом: возрадуется ли он possibility расквитаться с этой швалью, или же избранный мною метод придется ему не по вкусу, и он осудит стремление Мортиды воздать негодяйке по заслугам? I wanted to believe, что небезразличный мне person не поклоняется бесхребетной Гестии, пропагандирующей всепрощение и наказывающей терпеливо сносить обиды. Я чувствую, остро чувствую запертый внутри него зловонно-трескучий костер, - чернильное пламя пожирает Дедала изнутри, и основная моя задача - потушить его и растоптать затем едко дымящие угольки, пока не стало слишком поздно.