Шаг третий

WALK ME HOME IN THE DEAD OF NIGHT, I CAN’T BE ALONE WITH ALL THAT’S ON MY MIND

    Мимо меня с ревом промчался квадроцикл, за которым сидел семнадцатилетний сын Базилика и Лайма Ювенал Хиддлстон а к его лопаткам прижималась со счастливой улыбкой на устах младшая дочь Перламутры и Марвеллоса Нарцисса, которую они удочерили, поскольку биологические родители крошки являлись ярыми антипрививочниками и погибли, подхватив вызывающую поражение нервной системы инфекцию, вакцину от которой разработала специальная программа, основываясь на введенных госпожой Замбрано данных, и власти не преминули воспользоваться этим событием и намекнуть, что случается с теми, кто идет против системы, а после кремации двух упрямых идиотов сеньора Проймос, мечтавшая о большой и дружной семье, но не имеющая возможности оставить должность главной советницы и уйти в третий по счету декретный отпуск, приняла в свою семью годовалую малышку и заботилась о ней как о родной. Гиперион и Мардук беззлобно шутили, что их мать всегда хотела девочку, поэтому у Нарциссы было в два раза больше игрушек и нарядов, чем у них, и я, частенько навещающая соседей, охотно помогала Перламутре и Марвеллосу, присматривая за детьми, если им приходилось бежать на срочные совещания в императорский дворец, следила за тем, чтобы младшенькие выполнили homework, а старший вовремя пообедал оторвавшись от штудирования очередной энциклопедии.
    Подавив завистливый вздох (даже тинейджеры, что младше меня на шесть лет, уже ходят на свидания и обжимаются по углам, а я, нецелованная, продолжаю топтаться на одном месте, не решаясь перейти в агрессивное наступление и ограничиваясь сводящими с ума мечтами о будущем, откладывая штурм крепости на потом, как будто в запасе у меня как минимум четыреста лет вместо стандартных ста шестнадцати), я, миновав одну из станций канатной дороги, раскинувшейся над нашими головами огромным крестом, обеспечивающим доступ с севера на юг и запада на восток за считанные минуты, доковыляла до прачечной и, сунув платье в барабан одной из свободных washing machine, хотела сесть на неудобный пластмассовый табурет и дождаться окончания стирки, но заметив оживленно сверкающую глазами миссис Винклер, вознамерившуюся прилипнуть ко мне аки банный лист с расспросами о своем сыночке Скайларе, бесившим меня самим фактом своего существования, я, притворившись, что спешу, смазано поздоровавшись, выбежала на улицу, злясь на постоянные перебои с электричеством, из-за которых установить стиральный автомат в апартаментах не предоставлялось возможным из-за риска затопить neighbors, скрылась в помпезном здании с колоннами и плоской крышей, решив перекантоваться в общественной бане, куда римлянки забегали с целью перемыть косточки знакомым и сменить обстановку: порой разругавшиеся супруги ночевали здесь, соорудив себе ложе из груды полотенец, а бунтовавшие подростки, прогуливающие занятия в школе, искали в термах убежище от разгневанных непослушанием отпрысков parents. Я предпочитала мыться у себя дома, а с друзьями общалась либо посредством видеозвонков, либо устраивая посиделки в кафетерии, однако из двух зол следует выбрать то, что импонирует больше, поэтому выслушивание трескотни вздорной старухи с безнадежно протекающей roof я променяла на гвалт и мельтешение полуголых дам, заливисто смеющихся и флиртующих с молодыми плебеями, разносящими графины с синтетическими соками (жутчайшая гадость, отдающая химией, но превосходно бодрит за счет обилия углеводов и потому пользуется спросом) и не менее отвратительным на вкус желе, как живые колышущимся на миниатюрных тарелочках и протестующе отскакивающие в сторону при попытке разрезать их ребром десертной ложки. Сложив все свои вещи в шкафчик, я активировала программу считывания отпечатков пальцев, дабы никто не присвоил мою сумку (клептоманов и авантюристов гоняющихся за острыми ощущениями, невзирая на обилие камер слежения, in our city предостаточно) и, завернувшись в синий халат, покружила по холлу, едва не крича от блаженства: от соприкосновения с чуть нагретым, а местами прохладным гранитом мои онемевшие от долгой носки неудобной обуви стопы расслабились, и я смогла наконец пошевелить мизинцами.
    Две женщины резались в подкидного, азартно взлаивая, группа подростков, дрыгая ногами, чистила яйца, поданные работником бани, пожилой сеньор, подложив под поясницу валик, делал странные упражнения, косясь на экран смартфона, Кендра Рейвенстилл со своими знакомыми занималась чем-то вроде шейпинга, а в самом дальнем углу, поджав под себя ноги и занавесив лицо полотенцем, скрючился Дедал, согнув напряженную спину, - я узнала его по болтающейся на шее цепочке с медальоном, сжатой в кулак левой руке и нервно теребящими бахрому пояса пальцами с коротко остриженными и не покрытых как у большинства лаком ногтями и вознесла короткую благодарственную молитву Фортуне за то, что направила меня сюда. Расстелив у одной из стен коврик, я, повторив позу Трумбэлла, слегка откинувшись назад, притворилась дремлющей, сквозь неплотно прикрытые веки наблюдая за парнем. Сосредоточено просматривая что-то в своем планшете, каратель, кусая частично утопленную в тени импровизированного капюшона губу, водил указующим перстом по экрану, и я, клянусь лирой Аполлона, отдала бы все, откинуть скрывающую половину его прекрасного лика ткань и полюбоваться складкой между бровей, придающий ему суровый и чертовски привлекательный вид, намотать на finger выбившуюся из низкого хвоста прядь и, заставив пригнуться, приоткрыть рот, приглашая слиться в необузданном поцелуе. Мне до бешеного визга хотелось лизнуть его пропитанную испариной кожу, узнать, какой у нее аромат, стиснуть в объятиях так крепко, чтобы он, непроизвольно охнув, навалился на меня, и я, ощущая приятную тяжесть его тела, растворилась в этих касаниях, неуклюжих, наполненных первобытной страстью, звеняще-острой нежностью, горечью невысказанных слов, застывших на кончике языка, проникающего in his mouth и ласкающего сладчайший рафинад верхнего ряда его зубов и розоватый перламутр неба, пока он, оторопев от подобной наглости, упирается в мою грудь ладонями и прислушивается к клокочущему inside урагану. Люди, не обращая внимания на сливающуюся в экстазе парочку, проходили мимо, из сауны, окруженная облаком пара, выплыла похожая на Розамунд Гэлл особа, а я, повалившись на пол и больно стукнувшись затылком об угол скамейки, пришла в себя и, поняв, что заместивший реального Дедала двойник, подосланный коварным Морфеусом, вновь меня одурачил, а мой ненаглядный испарился в неизвестном направлении, я, похлопав себя по щекам, бросила взгляд на циферблат аналоговых часов, прошмыгнула в раздевалку и, на ходу застегивая пуговицы, помчалась в прачечную, гадая, как часто Трумбэлл посещает термы и так ли абсурдна обуявшая меня идея караулить его там, или это попахивает преследованием, за которое на Эмбле мне, если верить многосерийным фильмам, сохраненным приспешниками Модеста, грозило тюремное заключение сроком на шесть месяцев, штраф и принудительные работы на каких-нибудь рудниках.
    Запихав потяжелевшее dress в полиэтиленовый пакет, я, проигнорировав попытку сеньоры Винклер завести беседу, быстрым шагом направилась к ставшему за три года жизни родным небоскребу, упирающемуся острым шпилем в подсвеченное бирюзовым закатом небо, поскольку красный цвет полностью фильтровался куполом искусственного электромагнитного поля и летающими над Аресом частичками пыли. Мы с Фебой множество раз пересматривали древние видео красновато-оранжевого рассвета на покинутой предками планете, а Помпей превратил потолок своей спальни в кинотеатр, упросив mother заказать огромный экран и, просыпаясь, every morning наслаждался поднимающимся из-за холмов солнечным диском, снующими над водной гладью длиннокрылыми птицами, и постепенно разрастающимися над горизонтом пятнами нежно-пурпурного оттенка. Сын Тефиды фанател по всему, связанному с abandoned planet, жадно записывал на диктофон рассказы прибывших из Гоморры жителей, имевших счастье видеть the sun сквозь толщу воды. Он даже предпринял попытку (не увенчавшуюся, правда, успехом) пролезть в космолет и отправиться на экспедицию в гордом одиночестве, но был схвачен и с позором выведен из Дворца Минервы суровыми охранниками и отчитан госпожой Макбет-Пенроуз под прицелом камер журналистов, опубликовавших затем ряд статей о юном беглеце, возжелавшем изжариться как брошенная в кипящее масло сосиска, поскольку нашу звезду, по последним данным, добытым нашими астрономами, от третьей по удаленности планеты отделяло менее восьмидесяти миллионов километров, и две сверкающие на ночном небосклоне фасолины - Афродита и Эмбла, превосходящие по размерам бисеринки далеких светил - единственная доступная нам opportunity staring at sweet home, тоска по которому унаследована от прадедов, записана в геноме и не выветрится со сменой поколений, - мы навсегда останемся беглецами, стремящимися продлить свое существование, играющими в прятки с неотвратимой mademoiselle La Mort, гостями, оккупировавшими враждебно настроенный к нам Арес благодаря высоким технологиям, и с одной стороны я понимала своего друга, помешавшегося на прошлом, а с другой качалась на волнах настоящего, испытывая неимоверную благодарность за подаренную life, тем более теперь, когда она обрела смысл и заискрилась аки вылетевшие из хлопушек конфетти. Когда молодой, полный энтузиазма Модест Гэлл высадился на Аресе и распорядился разбить каменные глыбы - четыре относительно небольших спутника, дрейфующих поблизости, мешающих обзору и грозящих потаранить планету лет через двести, here простиралась мертвая пустыня, усилиями первого императора уступившая небольшую часть своей территории Риму, теперь же мы просто обязаны оправдать возложенные на нас high hopes и доказать богам, взирающим на нас с Олимпа, что целеустремленность - присущее people качество - не покинет our minds, даже когда от неминуемой гибели нас будет отделять крошечная соломинка. Жажда жизни, подобно крови Сатурна, смешанной с соленой океанской волною, течет в наших венах, лишает покоя, постичь который разрешено только post mortem, представ перед троном молчаливого Плутона и его верной соправительницы Прозерпины.
    Апартаменты, выбранные мною из восьми квартирочек, расположенных в шестидесятиэтажной башне, представляли из себя просторное помещение высотой в четыре метра, поделенное ровнехонько на два яруса: внизу, прямо рядом со входной дверью находился совмещенный санузел, чуть дальше дизайнеры разместили кухонный блок, плавно перетекающий в рабочий угол у панорамного окна и втиснутого в нишу платяного шкафа, а поднявшись по лестнице, разделяющей kitchen and place for working, посетитель моей скромной обители попадал в спальню - поистине гигантский матрас, втиснутый между тумбочкой и комодом, на котором я в своих самых смелых фантазиях неоднократно предавалась сладострастию с Дедалом, представляя, как он, уложив меня, нависает сверху, и его гладкие, прохладные, шелковистые волосы защекочут my belly, прежде чем он пригнется ниже и припадет к набухшим горошинам сосков, впиваясь подушечками пальцев в талию, выводя лемнискаты и восьмерки на разгоряченной коже, упиваясь властью и заставляя вскрикивать от разочарования every time, когда our bodies на мгновение разъединяются, чтобы приникнуть друг к другу с такой яростью, точно ядра наших атомов срослись навеки, и вообразить меня отдельно от Трумбэлла - нечто из разряда фантастических рассказов о летающих тарелках с варп-двигателем, преодолевающих расстояния в миллиарды световых лет за считанные часы и сказочек про напоминающих jellyfishes инопланетян, обитающих в сжиженных облаках газа Зевса и Кроноса, не имеющих ничего общего с известной нам углеродной формой de la vie и обладающих весьма примитивным интеллектом, а пока я шикую одна в довольно просторной flat, тот, кого полюбила больше собственной жизни (и это не просто громкие слова, я действительно вырву из груди сердце ради него) по вечерам возвращается в райончик далеко за пределами центра, застроенный унылыми коробками общежитий для плебеев, ютится в тесной комнатке, вынужден отстаивать длинную очередь, чтобы принять душ и почистить зубы, а из его окон видна не оживленная, сияющая вывесками улица и прогуливающиеся туда-сюда парочки, а весьма удручающий пейзаж: шапки снега на не подвергшейся терраформированию части Ареса, красноватый грунт, усыпанный уродливыми валунами, навевающими оторопь своей безжизненной мрачностью. Свет и воду, насколько мне известно, на ночь отключают, и если fellow припозднится, то придется обойтись скудным перекусом вместо разогретого пюре или каши и, нашарив в полумраке коротковатую для почти двухметрового исполина кровать, лечь спать, боясь лишний раз перевернуться во сне и удерживая на весу одно плечо. Думы подобного рода, возникающие в голове, толкали на отважные decision, которые, к сожалению, разбивались о робость, заставлявшую меня любоваться красавчиком издалека, не смея приблизиться и отяготить его простодушным «ты мне нравишься», и внутри меня de temps en temps происходило расщепление: одна часть Мортиды жаждала буквально утрамбовать Трумбэлла в подходящий по размерам саквояж, приволочь к себе и никогда не отпускать, а другая, настроенная менее агрессивно, настаивала на осторожном сближении, тщательной разработке стратегии, и я из последних сил сдерживалась, чтобы не похитить смуглокожего обольстителя, породившего in my head, in my soul, in my heart целую бурю эмоций сжатыми в узкую полоску губами, трепещущими от напряжения ноздрями и суженым зрачком, окаймленным светло-зеленой радужкой.
    Выяснив, как именно Диодора травмировала моего будущего супруга, я, взбешенная тем фактом, что подобную выходку спустили на тормозах, промаялась бессонницей две гребаные недели, а затем позвала в гости Фебу, Аспасию, Гипериона и Помпея, и после продлившегося до полуночи мозгового штурма старший сын Перламутры разработал потрясающую и довольно простую в исполнении схемочку: нанять шпиона, записывающего каждую реплику сеньориты Андерсон, а затем, грамотно смонтировав аудио из нарезок, анонимно послать в офис Гэбори носитель с липовым компроматом и вдобавок приплатить парочке кассиров и торговцев, дабы те, представ перед очами госпожи Даллароса, дали ложные показания, на основании которых стервульку, обидевшую Дедала, задержат, подвергнут пыткам, и она, не привыкшая к подобному обращению, сознается в том, что усомнилась в авторитете Асопа и Ксенона, критиковала императорских матерей, распевала песенки, изобилирующие словосочетаниями «свобода от гнета», «равенство» и «долой матриархат». Тефида - крайне удобное обстоятельство для нас - затаила досаду на родителей Диодоры за то, что они забыли отправить ей приглашение на годовщину своего бракосочетания, поэтому никакие адвокаты - какая жалость! - не уберегли мерзавочку от позорной участи сдохнуть как мятежница и принять свою death от руки молодого человека, регулярно подвергавшегося буллингу в старших классах по ее указке.