Шаг десятый

КАК СЕРЕБРЯНОЙ МОЛНИИ СЛЕД БУДЕТ НЕЖНОСТЬ ЗВЕНЯЩЕЙ И ОСТРОЙ

    Успешно сброшенные четыре килограмма, разумеется, не превратили меня в копию Диодоры Андерсон, любительницу пугливой речи, находящую радость в том, чтобы третировать юнош, и без того угнетаемых матриархальными устоями, препятствующими гендерному равенству и гармонии, к коим напрасно стремились наши предки, и которых не достигнем и мы, однако облачение путаны теперь не подчеркивало уродливость моих малость осунувшихся ляжек, а вот менструация, начавшаяся вопреки прогнозам врачей сразу же после отказа от замораживающей матку сыворотки, доставила порядочно хлопот, и хотя боли я не особо боялась, заблаговременно запаслась электрической грелкой и снимающими спазмы пилюлями, настроение из-за того, что на простыне отпечаталось несколько багровых пятен, упало ниже плинтуса, и половину рабочего дня я приспосабливалась к шуршанию прокладки, норовящей выскользнуть из трусов и каждые три часа шныряла в дамскую комнату присобачивать отклеивающиеся крылышки и едва не растерзала помощницу, когда та, забыв, каким оттенком красить Уиллоу, перепутала коралловый цвет с медно-русым, намереваясь разрушить безупречную репутацию салона и довести нервную Айлу до истерики. Мягко отстранив Еву от кресла, я, извинившись перед квесторшей, ломанулась на склад и, достав с полки стеклянный флакончик с тоном под номером «7-68 / 2.0», натянула одноразовые перчатки, быстро смешала в колбочке состав и, смерив ассистентку осуждающим взглядом, вернулась в Нарциссе, решившей отрезать длину и стать похожей на эмблянскую топ-модель, чье изображение украшало холл «Марсии»: огромные фиолетовые глазищи, губки бантиком, вскинутые в изумлении полудужья бровей и торчащие во все стороны светлые пряди. Отговаривать приемную дочь Перламутры я не стала, посчитав, что с последствиями скоропалительного decision она столкнется после первой помывки шевелюры, и если постоянно поправлять топорщащиеся вихры ей надоест, я просто порекомендую набраться терпения, приобрести усиливающую приток крови к фолликулам маски или заказать парик у сеньориты Джастер, занимающейся разработкой и дизайном фальшивых локонов. Вооружившись ножницами, я, определив контрольную прядь на макушке, состригла все лишнее за десять минут и приступила к доработке триммером, не обращая внимания на блестевшие в глазах подростка слезы, - расставание с Ювеналом подкосило бедняжку, и она надеялась тривиальным способом завязать с прошлым и начать new book of life. Наши предшественницы, жившие на третьей от Солнца планете, по некоторым сведениям, тоже после выхода из relationships срезали косы, - в недрах Хранилища можно откопать десяток мемов о том, что если женщина «бахнула каре», то шанса вернуть ее не предоставится, but отчего-то я пребывала в уверенности, что Цисси с Хиддлстоном-младшим сойдутся вновь, так что утешать тинейджерку и лезть с непрошеными советами сочла нецелесообразным, тем более что особого доверия между нами не возникло, - девчонка относилась ко мне как к тетеньке, надзиравшей за ней по просьбе родителей и приятельнице старшего брата.
    - Нравится? - спросила я, стаскивая шуршащую накидку и отряхивая ее от hairs. - Выглядишь потрясающе, моя дорогая. С твоим лицом даже лысина будет смотреться органично. Уложить прическу с гелем, или так пойдешь?
    - Как же я ненавижу, - скривилась моя собеседница и, неуклюже поднявшись, присовокупила: - Его, этот гнусный город, диктующий странные правила, старушенций Джиллиан и Розамунд, их пижонистых сынулек, устраивающих сатурналии, чтобы утолить свою не ведающую границ похоть!
    - Дать тебе плакат? - подмигнула я и, обернувшись, убедилась, что дверь затворена плотно, и нас никто не подслушивает. - Я пойду с тобой на протест, коль это изменит хоть что-нибудь. Как думаешь, сколько продлится трибунал, и казнят ли нас вместе, аль по отдельности?
    - Но ты ведь тоже понимаешь, насколько абсурдны указы, изданные для принижения мужчин, - дернула плечом Нарцисса и, шмыгнув носом, покачала головой. - Лучше сдохнуть, чем мириться с тем, что твой возлюбленный отсасывает у какого-нибудь старпера и, хныча от нетерпения, подставляет ему свое очко! Мардук до сих пор лечится от депрессии, хотя предки выбили для него и для Гипериона право не проходить инициацию, потому что какой-то гнусный педофил домогался до него на прошлогодней ярмарке! Какого хрена мы не сгинули в вихре of solar wind?
    Нащупав в кармане смартфон, я, чуть не уронив гаджет, трясущимся от негодования пальцем набрала выученный наизусть номер Марвеллоса, попросив его немедленно приехать, желательно вместе с супругой и, усадив умывающуюся слезами дуреху на диванчик, поручила помощнице, орудовавшей в соседней комнатушке обслужить остальных, поинтересовалась у прибывших супругов, в курсе ли они об истинных причинах меланхолии младшего сына и, надавив на всхлипывающую девушку, заставила ее немедленно раскрыть все карты и прекратить подвергать себя риску неосторожными высказываниями. Перламутра, скупо улыбнувшись, поблагодарила меня за неравнодушие и, приобняв окончательно расклеившуюся daughter, вышла из кабинета, а сеньор Проймос, задержавшись, похлопал по плечу и успокаивающе пробормотал, что его жена разберется с любыми questions, а спустя сорок восемь часов все телевизоры Рима взволнованно транслировали breaking news, и тараторящая бегущий по суфлеру текст ведущая зачитывала о внезапном самоубийстве консула Реджинальда Штраусса, оставившего на своем компьютере предсмертную записку, в которой сообщал о постигшей его тоске по временам, когда сожительствовал с Асопом и не в состоянии сносить разлуку. Не нужно было обладать способностью проникать в чужое сознание, дабы сопоставить известные мне сведения и получить более-менее целостную картину произошедшего: мерзавец Реджи, славящийся своей passion изымать из семей пятнадцатилетних мальчиков и утаскивать в свои чертоги, откуда почти все его протеже возвращались с поломанной психикой и нуждались в принудительном лечении и долгой реабилитации, являлся тем, кто посмел посягнуть на святое, не приняв всерьез предупреждение императоров, что сыновья Марвеллоса на особом положении и за свою беспечность расплатился сполна. Перламутра, я в этом убеждена на девяносто девять и девять десятых процента, отправила короткое сообщение Лайму с Базиликом, и те, отключив на пару секунд камеры, проникли на виллу самодовольного ублюдка, влили в горло вечно пьяному Штрауссу быстродействующий яд, а затем перенесли в гостиную, усадили в кресло и обставили все как самоубийство. Кендра, I think, в курсе, за что устранили сластолюбца и сделает все от себя зависящее, чтобы ни у кого не возникло подозрений, а Ксенон Гэлл выступит вечером с высокомерным комментарием, что их правление безукоризненно до такой степени, что бывшие lovers совершают суициды, лишь бы хоть как-то привлечь к себе attention тех, с кем когда-то делили кров и ложе.
    Мардук, хвала Юноне, пришел в себя и поведал о приставаниях в общественных местах, так что по распоряжению госпожи Рейвенстилл к парню приставили миротворца, обязавшегося следить за тем, чтобы никто не пошатнул и без того хрупкое душевное равновесие пребывающего в пубертате мальчугана, а я, чувствуя себя супершпионкой из древних боевиков с Кларой Веллединь, возрадовалась, что вовремя среагировала и не допустила того, чтобы расстроенная, делящая пока еще monde на белое и черное под влиянием юности Нарцисса взошла на эшафот и погибла от руки моего возлюбленного под ликующий рев толпы. Я рисовала для одиннадцатилетней малютки единорогов, оленей и антилоп, толковала трудные для понимания темы по физике, варила макароны и обжаривала их в томатной пасте не для того, чтобы, отринув все эмоции, исполнить гражданский долг и поставить претора в известность, что приемная дочь Проймосов, разозлившись на своего бойфренда, позволила нелестное высказывание в адрес правительства. Помнится, в детстве меня одолевали схожие feelings, когда я трехлеткой, заговаривая зубы отцам, утаскивала из тарелки запрещенный для употребления в раннем возрасте кружочек соевой колбасы, и взрослые, разгадав мой маневр, усиленно делали вид, что ничего не замечают, только теперь вместо доброжелательно настроенных и всегда поддерживающих меня Эфраима и Леннокса в дураках остались близнецы и их мамаши, и я не перестану уповать на то, что Перламутра проведет со своими отпрысками воспитательную беседу, научит их держать острые язычки под замочком, и Трумбэлл никогда не перерубит сонную артерию ни бесшабашной Нарциссе, ни импульсивному Мардуку, ни хитрюге Гипериону, неоднократно изъявлявшему желание потроллить Асопа и Ксенона, указав на нелогичность их суждений, как будто у нас тут демократия, и за подобные речи его ласково пожурят и отправят домой.
    За сутки до Дня Эмблы ко мне на коррекцию наращенных кудрей записалась Аспасия, которую я отговорила ложиться на операцию, ознакомив с кратким содержанием переведенной папой на более понятный гомериканский артикля, где говорилось о терзающих сожалениях тех, кто совершил переход до того, как полностью принял себя в чужом теле и полюбил таким, как есть. Убедив подругу не торопиться отрезать пенис, делать вагинопластику и вживлять силиконовые импланты в ягодицы, я посоветовала трансгендерше заняться сексом и перепробовать все, прежде чем умозаключить, что отсутствие причиндалов является основной причиной штиля на личном фронте, и несмотря на скептицизм, Гримм познакомилась с Борегаром, кузеном Теодоры Хекерингтон, и после нескольких удачно завершившихся свиданий и крышесносных оргазмов отказалась от идеи перекраивать половые органы и заявила, что мужские гениталии более не мешают идентифицировать себя как женщину, и Бо в бешеном восторге от ее изобретательности в постели. Из-за недостаточного количества эстрогена волосы у Аспасии были редкими, ломкими, а под париками кожа начинала шелушиться и покрываться мокнущими экземами, that’s why я раз в полтора-два месяца тратила около шести часов, чтобы прикрепить сотню микрокапсул к скрученным в жгутики strands, поскольку my friend обожала собирать волосы в высокий хвост, оставляя челку хаотично свисающей с двух сторон.
    Освободившись в районе восьми вечера, я, с трудом переставляя чугунные ноги, гудящие так, будто это полые трубы, в которых засели барабанщики, намеревающиеся отыграть любимую партию на «бис», я, перебросившись парой ничего не значащих фраз с администраторшей, не отрывающейся от экрана своего ноутбука ни на секунду, забрала свою сумку, оставленную на вешалке в холле и, постояв на крыльце, позволила себе несколько секунд залипнуть на мелькающие вдали неоном вывески, обмахивающихся веерами дам, опирающихся на трости, вышедших на моцион в достаточно громоздких платьях, весящих как минимум фунтов двадцать. Женская мода in our city поражала своим разнообразием: в бутиках на манекенах красовались наряды на любой вкус, а вот в отделах с надписью «for men» продавали только туники, строгие юбки длиной до колена, жилеты и хитоны, а при Модесте мужчины щеголяли в простеньких хламидах или просто оборачивали вокруг туловища кусок ткани, закрепляя на плече с помощью броши, и лишь с приходом к власти Розамунд и Джиллиан появились ателье и наладилось производство синтетических материалов, отличающихся от шелка, льна и хлопка, пользовавшихся популярностью сотни веков назад только отсутствием природных компонентов, замещенных более долговечными аналогами и отлично продуваемыми в отличие от полиэстера, дурно влияющего на кожу и способствующего образованию высыпаний. Сухощавая дама в покрывающих руки до локтя кружевных перчатках, по видимому, являющаяся няней, везла в коляске годовалую дочь Атропоса по имени Мойра (похвальная любовь к древнегреческой мифологии, на которой базируется наша религия), одна из племянниц императоров, дочь их покойной сестры, покинувшей нас из-за  внезапной остановки сердца, стесняющаяся обесцвеченной из-за перенесенной в юности инфекции радужки правого глаза и потому не снимающая очков с темными стеклами даже в помещениях, помахав кому-то, скрылась на долю секунды за афишной тумбой и вынырнула возле магазинчика с парфюмированными маслами, и я какое-то время бездумно пялилась на her legs, обтянутые прозрачными колготками, обутыми в изысканные лодочки с красной подошвой, ступающими с такой осторожностью, точно вместо асфальта под ней распростерся ледяной наст. Отделенные закрывающим обзор прямоугольником вывески, зазывающей людей в паб, виляющие бедра молодой особы по мере удаления опускались все ниже, повинуясь основному закону линейной перспективы, и вот я уже могла различить в густеющих топазовых сумерках спину, обтянутую корсетом, собранные в строгий низкий узел рыжевато-красные волосы, пришпиленную к виску искусственную хризантему, а после нагнавший Гесиоду fellow, дурачась, набросил ей на плечи полу своей мантии, и они испарились в мреющем сумраке переулка, смешавшись со снующими туда-сюда shadows. Мне как-то довелось присутствовать в качестве стенографистки на судебном заседании, созванном экстренно, поскольку страдавшая клептоманией красотка, стащив из ювелирного магазина пару недорогих оловянных колец, впала в неистовство при задержании, и госпожа Замбрано рекомендовала поскорее завершить юридическую тягомотину, дабы она могла приступить к лечению родственницы Асопа и Ксенона, и я не имела морального права осуждать сеньориту Гэлл, поскольку сама не так давно совершила похожее преступление, прокравшись в Школу и, включив один из компьютеров в учительской, скачала на флешку папку с сочинениями Дедала, дабы ознакомиться с внутренним миром маленького мальчика и прикинуть, каким будет наш сын, если унаследует темперамент отца. Сложно представить, что Трумбэлл родился угрюмым, робким, замкнутым, и я тешила себя - небезосновательно - hopes, что разбудить впавшего в анабиоз ребенка inside him посредством tenderness мне вполне по силам, ведь не может человек разувериться в людях только из-за того, что получившая по заслугам гадина однажды предала его доверие.
    К огромному моему сожалению, почти все документы автоматически отформатировались во время переустановки программного обеспечения, однако одно эссе восстановить мне все-таки удалось и, распечатав его, я прикрепила на потихоньку превращающийся в алтарь для поклонения моему милому палачу рефрижератор скотчем и выучила наизусть пугающе серьезные размышления пятиклассника о пахнущих солью ветрах над морями, вызывающих рябь на поверхностях водоемов, отражающих небосинь. Также, как Помпей, this guy грезил описанными в old books вещами, обыденными для эмблян и сохранившимися лишь в формате видео и аудио. На этой неприютной, ощетинившейся красно-белыми скалами аки дикобраз планете, желающей истребить обнаглевших пришельцев, winds не существовало, - выдуваемая кондиционерами прохлада и колышущийся благодаря усилиям сипящих вентиляторов воздух не в счет, и мое без того вывернутое наизнанку corazon тронули бережно отсканированные прямиком в мозг и помещенные в инкрустированный янтарем ларь thoughts о трепещущих от заигрываний бриза локонов Цирцеи, лежащей на нагретом ласковым sun валуне с компактным томиком детективчика Гагаты Херстин, пока восьмилетний пацаненок с разодранными многочисленными падениями с турников локтями и мозолистыми ладонями носится, пытаясь догнать отступающую water и отскочить прежде чем волны смоют его босоногие следы. Слизывая с губ текущие ручьями tears, я представляла, как предъявив пароль, миную бесчисленное множество фейсконтролей and finally окажусь просочившейся на фантомную территорию полурасплывчатой проекцией Мортиды, его сверстницей на секретном пляжике, символизирующим Ultima Thule, сокрытую от посторонних пеленой туманов, размывающих lights, обетованную территорию, отщепившуюся от реальности куском ванильного крекера, разрешающую времени пятиться вспять словно старающийся запутать инспектора злоумышленник, напяливший ботинки носками назад и крадущийся по припорошенным снежком плоскогорьям от crime scene, заключу в объятия, вдохну мускусный аромат его кожи, вместе с лучами светила лаская щеки еще не утратившими пухлость пальчиками и заговорщицким шепотом произнесу клятву оберегать и всегда находиться рядом. В глубокой задумчивости я прошла мимо своего небоскреба, миновала проспект, мигающий фонарями и понтующийся увешанными гирляндами деревьями и остановилась только очутившись в сиреневой полутьме Садов Отдохновения, засаженных неприхотливыми кустарниками, кактусами и секвойями. Прямо напротив скамейки, на которую я примостилась, скинув shoes, громоздилась искусно раскрашенная скульптура, изображающая сидящего на постаменте бородача с пристроившимся в аккурат между его широко разведенных hips нагим юношей, закатившим глаза в предоргазменной истоме и выгнувшимся так, чтобы касаться гипсовыми лопатками груди своего партнера. Даже у этих истуканов, раздери их громом Юпитер, есть личная жизнь, а мы с Дедалом так и не познали alegrias del amor.