Дело номер два. Оранжевое настроение

А обидчивый мне не помощник. Что за сыщик с таким нежным сердцем?

Марк Гэтисс

1.

-Вы полагаете, классики снабжают рукописи грифом "Совершенно серьезно”? - он сидел верхом на стуле и вертел в руках лист писчей бумаги, пытаясь превратить его то ли в пароход, то ли в самолетик.

-Нет, но…

-В таком случае, доктор, назовите признаки серьезной литературы. Надеюсь, это не толщина книги, не ее вес при ударе о голову и не размышления о патриотизме. Ну же, смелее! Весь научный мир будет благодарен вам за четкие дефиниции!

Доктору было не очень комфортно обороняться в чужом поле. Он был абсолютно уверен в своей правоте, но возразить было нечего. А в плоской и прямой подаче собеседника ощущался явный подвох. Поэтому его мозг вынужден был одновременно решать две задачи - парировать удар и верстать план мести. По возможности, изощренной. И, если необходимо, отсроченной.

В задумчивости он подошел к окну в эркере, проливающему свет с трех сторон на массивный письменный стол. За причудливой метелью занавесок проплыл трамвай, качнулась ветка каштана. И комната на втором этаже старого немецкого дома откликнулась трепетным звоном бокалов в буфете.

-Но вам же, молодой человек, не хуже меня известно, что есть произведения, которые…

-Так-так…

-Не надо меня подгонять! - доктор, очевидно, с трудом подбирал слова, чтобы выразить невыразимое. - Перебивать старших - дурной тон. Может быть, кто-то и мыслит молниеносно, но иные делают это качественно.

На последнем слове он сделал акцент. Его собеседник ответил неопределенным жестом и уставился в пол, но не из скромности, а чтобы до поры до времени не выдать ликования в предвкушении легкой победы.

-Есть произведения, которые вплотную подходят к вещам, которые… очень значимы для каждого из нас… Которые, так сказать… имеют отношение к каждому… Я имею ввиду вопросы жизни и смерти… Загадки и парадоксы, которые подкидывает нам жизнь в своей вечной диалектике.

-Браво, доктор! - будущий лингвист встретился взглядом с приятелем, и стало ясно, что он и не думал сдаваться. - В таком случае самая серьезная литература - это детектив. Со смерти все начинается. И загадок - тьма. Решено, я выбираю Конан Дойля!

Он скомкал лист, которому так и не суждено было превратиться во что-то путное, и изящным жестом послал его в сторону этажерки. Ком, описав параболу и едва не задев врача, все же не смог приземлиться на верхней полке. Ударившись о край стойки, он присоединился к двум таким же у подножия этажерки.

-Выбрать тему для диплома - еще сложнее, чем спутницу жизни, - резюмировал детектив-любитель, слезая со стула. - Есть шанс, что спутница растворится через пару дней, а с этим мне жить несколько лет. Пойду, сварю нам кофе.

Из кухни раздался веселый щебет и посвистывания. Питомцы приветствовали хозяина. Их клетка располагалась там, очевидно, потому что это было единственное место в квартире, где не курили.

Доктор осмотрелся. Комната была маленькой, с низким потолком, но довольно уютной. Легкая небрежность в мелочах - скомканный плед на диване, как попало наваленные стопки книг и папок на полках этажерки, комки бумаги на полу - придавали всему атмосферу непринужденности.

И только на массивном письменном столе царил маниакальный порядок. Посередине располагалась идеально ровная толстая стопка писчей бумаги. Справа от нее - ряд остро заточенных карандашей, выложенных по ранжиру в зависимости от размера вдоль воображаемой линии. Как на строевом смотре. Строй замыкал ластик.

Доктор бесшумно подошел к столу, щелчком выбил крайний карандаш с его позиции и слегка сдвинул ластик. А затем как ни в чем не бывало вернулся на диван.

Вскоре хозяин квартиры появился в дверном проеме в клеенчатом фартуке и с подносом в руках. Молча поставил свою ношу на журнальный столик у дивана. Подошел к столу и вернул на место ластик и карандаш.

Интересно, подумал доктор, это у него врожденное или его специально дрессировали? Может быть, будили ночью и заставляли на столе прибираться?

-Наблюдательность, - заметил тот, разливая кофе по чашкам, - моя вторая натура. Я специально ее тренирую, потому что это очень пригодится мне в моей будущей профессии. В холодильнике ничего нет, кроме пельменей и колбасы, готовить я не умею. Так что, чем богаты. Бутерброды и масло!

-И что же это за профессия, смею спросить? Детектив-консультант, единственный и уникальный в своем роде? Или лингвист, коих пруд пруди? - доктор вложил в последнюю фразу весь яд, который имелся у него в запасе.

-Ни то и ни другое, - просто ответил его приятель, сделав глоток. - Моя профессия - быть для всех тем, кем я не являюсь.

Доктор фыркнул, чуть не пролив кофе себе на пиджак.

-Ну, все мы в той или иной мере выдаем себя не за тех, кто мы есть. - заметил он, - но чтобы за это платили!

-Не поверите, но кое-кому даже дают ордена. Правда, практически никогда не вручают лично.

Несмотря на внушительную разницу в возрасте, несходство вкусов и темпераментов, пожалуй, у этих двоих была все же одна общая черта. Оба относились к тому редкому типу людей, которые способны мгновенно заключить джентльменское соглашение по любому поводу, даже не потрудившись оформить его словесно.

Это касалось того, кто же они на самом деле. В ту секунду, когда это дошло до них обоих со всей ясностью, было решено, что для окружающих они так и останутся не эксцентричным сыщиком с Бейкер-стрит и его компаньоном, а теми, кем считались и считали самих себя еще вчера. А именно, Ильей Кашиным, кардиологом частной провинциальной клиники, и Штейном-младшим, человеком с мутной биографией и виртуозным умением уходить от расспросов. В данный момент - студентом третьего курса романо-германского отделения местного вуза.

-Доктор, честное слово, когда вы сказали, что все мы выдаем себя за кого-то другого, у вас было такое выражение лица… Как у человека, способного изменить жене и совершенно не испытывать мук совести!

- Попрошу отметить, - парировал кардиолог, - что, во-первых, это сказал не я. А, во-вторых, как вы тонко подметили, жене, а не родине!

-Достаточно уютно для штаб-квартиры, - заметил он через некоторое время, окинув взглядом комнату.

-Здесь моя бабушка жила. А Майк живет в центре. К нему ходят всякие странные люди. Сам Лавров может вот так, ни с того, ни сего запросто нагрянуть. Поэтому мы встречаемся на нейтральной территории. Я ему не мешаю. А он старается не лезть в мои дела. Правда, у него не всегда получается.

-Мой план заключается в следующем, - сказал доктор, когда кофе был выпит и бутерброды съедены. - Нужно понять, кто вообще бывает в этом уголке регулярно и вычленить настоящих спортсменов.

-Логично. Хотя что мешает настоящему спортсмену участвовать в этой схеме? У него будет стопроцентное алиби и никто его не заподозрит. По крайней мере, в начале.

-Тем более. Мы должны понять, что там происходит утром, днем и вечером. Понять, кто там бывает постоянно. Что делает, как себя ведет. И таким образом, очертить круг подозреваемых.

-Я тоже думал об этом. Но невозможно наблюдать за этим пятачком в режиме двадцать четыре на семь. Да и как-то подозрительно. Разве что установить камеру.

-Это элементарно, Шерлок! За ситуацией нужно наблюдать изнутри. Поэтому завтра на рассвете нас ждут… пробежка и разминка.

-А без этого никак? - на лице юного сыщика проступила тень острого разочарования и тоски.

-Более того, бегать нам придется, возможно, не меньше месяца, чтобы четко установить хоть какую-то закономерность.

Ответом доктору был тихий стон.

-Ясно. А как же мой мотор?

-Для сердца нет ничего вреднее, чем периодически получать всплески адреналина и при этом млеть в мягком кресле, покуривая трубку и размышляя о преступном мире. Адреналин дается человеку, чтобы тут же бежать или драться. Это - топливо, а не наркотик!

-Я не встаю раньше полвосьмого. Мне же пять минут до универа!

-Придется ложиться спать пораньше.

-Но у меня бессонница!

-Ну.. если на ночь листать не отчеты о деятельности “Штази” или “Плейбой”, а… например, орфографический словарь. - мечтательно заметил доктор, обращаясь к потолку. - Или медицинскую энциклопедию… Могу подкинуть экземпляр! А кофе по вечерам заменить молоком...

-А как же ваши домашние отнесутся к этой затее? - он отчаянно цеплялся за малейшую возможность избежать участи приверженца ЗОЖ.

-Превосходно. У меня будет отличный повод выносить мусор по утрам, а не вечером, рискуя сломать себе ногу в потемках.

Сыщик молча собрал посуду на поднос и отправился на кухню. Его спина и, в особенности, опущенные плечи, демонстрировали полную обреченность перед лицом судьбы.

-Да-да, вспомним армейские будни! - бросил доктор ему вдогонку.

-А вот это - уже ниже пояса! - он на миг обернулся в дверном проеме с выражением кроткого упрека.

-Какие ваши годы! - ликовал доктор, расхаживая по комнате и потирая руки. - Никогда не поздно отдать свой долг родине.

-Всенепременно, - послышалось с кухни сквозь шипение крана и звон посуды. - Но самое вкусное я оставлю на потом.

Доктор в порыве смелости осторожно стащил лист со стопки на столе. Аккуратно сложил самолетик, делая четкие сгибы с помощью ногтя большого пальца. А затем отправил его в полет.

Самолетик пересек комнату и мягко спланировал на спинку дивана.

2.

Когда солнце позолотило верхушки каштанов и кленов, доктор был в условленном месте. Утро было отличным - в меру прохладным и ясным. Штейн уже ждал его, прислонившись спиной к дереву с выражением смертника на лице.

-Два круга - это два километра. Бежим не торопясь, мы не опаздываем на поезд, - заявил доктор голосом опытного тренера. Кстати, ради любопытства, можем засечь время. А через месяц сравнить результаты. Правда, нам потребуется хронометрист.

Последнее слово доктор произнес загадочным голосом, как заклинание.

Штейн молча сдвинул рукав спортивной куртки, обнажив часы, предмет тайного вожделения доктора. Поколдовав над ними, сбросил прошлые показания хронографа и встал на указанную позицию.

…Поначалу краем глаза доктор видел, что спутник старается не отстать от него. Но на третьем или четвертом круге понял, что немного увлекся и какое-то время бежит один. Он развернулся и потрусил обратно.

Его приятель лежал на траве, вперив небо взгляд, достойный Андрея Болконского.

-Сдохну! - процедил он сквозь зубы, и, ткнув пальцем в сторону доктора, театрально уронил руку. - А виноват будешь - ты!

Доктор опустился на одно колено и прощупал пульс пациента.

-Это вряд ли. Жить будешь счастливо и долго. Если, конечно, бросишь курить. Клетки усиленно потребляют что во время нагрузок?

-И что же они там потребляют?

-О-два. Кислород. Мы уже говорили об этом. А табак сокращает объем легких. Так что бросить придется.

-Лучше добей меня.

-Ты можешь себе представить разведчика, который уходит от погони и вдруг у него на самом интересном месте - …приступ астмы? - сказал доктор, выпрямившись и отряхивая травинки со штанины.

-Ну нет, - Штейн сделал рывок и сел, подтянув ноги. - Все зависит от легенды. Уверяю тебя, близорукий ботаник со скрипкой под мышкой - самый беспроигрышный вариант во многих случаях. Его никто не воспримет всерьез. А погони - это кино.

-Вообще-то я занимался самбо в юности. - задумчиво сказал он через некоторое время.

-И почему бросил?

-А смысл терять время? Приемы я знаю. Надеюсь, ума у меня хватит не лезть в драку с теми, кто заведомо сильнее.

-А сил, чтобы убежать?

Утро уже вступило в свои права, залив окрестности нежным и слегка призрачным светом, свойственным только этой короткой, но дивной поре ранней осени. В листве пересвистывались синицы. Купаясь в солнечных лучах, на фоне голубого неба с редкими облачками кувыркнулся и скрылся в чаще лесной голубь.

-Погода-то! Погода! - ликовал доктор.

-Когда в следующий раз будешь рыться в моих бумагах, продолжай это делать только на верхней полке, - мрачно заметил Штейн, поднимаясь. - Я специально туда кладу что-нибудь, чтобы тебя развлечь. А ниже - скучная техническая информация. И отпечатки твоих пальцев мне там не нужны!

3.

Михаэль Штейн играл черными и положение его было незавидным. Идти было решительно нечем и некуда, но соглашаться на ничью, то есть, сдаваться, ему не хотелось.

Именно в это время раздался звонок.

-Арчи, я сильно занят! - у тебя есть ровно тридцать секунд, на то, чтобы четко выразить свою мысль и оставить меня в покое, - сказал он рассеянно, не отрывая взгляда от доски.

-Видишь ли, Майк, на всякий случай хочу предупредить тебя, что один мой приятель был у нас дома. Точнее, он периодически заходит ко мне. Вообще, если быть точным, мы бегаем по утрам в парке… Почему ты молчишь-

-Я в шоке. Волосы шевелятся на моей седой голове. Но на том конце трубки этого, конечно, не видно. - Штейн явно преувеличивал. Хотя ему и было сильно за тридцать, и ни о какой седине речи пока не шло.

-Потому что он пришел к нам?

-Потому что ты бегаешь в парке, болван! Кажется, на прошлой неделе ты помирал и собирался писать завещание. А сегодня неожиданно воскрес и нашел себе очередную проблему. В противном случае ты бы не стал беспокоить меня по такому ничтожному поводу. Выкладывай сразу, что тебя смущает?

-Видишь ли, он очень наблюдателен. Но, кажется, не из тех, кто задает лишние вопросы.

-Но, кажется, из тех, кто делает выводы. И, есть вероятность, озвучивает их невесть где? Так?

-Майк, мне казалось, что ты скучно живешь. Но я ошибался. У тебя паранойя. Когда ты заходишь в супермаркет, ты там что, видишь агентов моссада? А, может быть, ЦРУ? Я просто предупредил тебя на всякий случай. Мы два года живем в этом городе, для человека естественно за такое время обрасти хоть какой-то личной жизнью.

-Хорошо! Твоя личная жизнь предполагает ответный визит вежливости?

-Боюсь, что это невозможно. У него маленький ребенок. Он, собственно, приходит ко мне, чтобы посидеть в тишине.

-Поздравляю! Ты общаешься с человеком, о котором не можешь знать наверняка самых элементарных вещей. Надеюсь, у тебя не разбросаны по всему дому твои генеалогические изыскания. Покажи ему антиквариат. Спортсмена это должно впечатлить.

-Не думаю, что он лжет. Круги под глазами не подделаешь. А антиквариат его не интересует.

-Что же интересует этого загадочного приятеля?

-Сам не знаю. У меня есть ощущение, что в каком-то смысле - я сам.

-Поздравляю еще раз! А теперь, пожалуйста, постарайся выяснить причину такой подозрительной заинтересованности к твоей ничем не примечательной персоне, в чем бы это не заключалось. И перестань, наконец, перекладывать ответственность за все, что ты творишь на тех, кто не успеет убежать. И ни при каких, слышишь, не при каких…

-Не продолжай! Я понял, что ты не один. По вопросу, который ты имел ввиду, я никому ничего не могу рассказать по той простой причине, что сам ровно ничего не знаю. Но хочу напомнить тебе, что ты не исполнил свое обещание. Надеюсь, у тебя не громкая связь. И тебя не прослушивают, а хоть бы и прослушивали… Ты мне так и не сказал, где их похоронили. Ты долго водил меня за нос, но на днях я окончательно убедился в том, что они еще живы и в деле. Нет, я ничего такого не раскопал. Я просто в это верю. И берегись, если окажется, что в действительности, что-то немного не так, как я себе это представляю!

-Давай продолжим этот содержательный разговор в более уместное время. - Штейн-старший достал из кармана платок и вытер лоб.

-Морока с этими младшими, - сказал он, как бы извиняясь, когда на том конце бросили трубку. - Сначала долго ждешь, когда они, когда они, наконец, вырастут. А потом вдруг понимаешь, что этого не будет никогда.

-Вам мат!

Штейн понял, что последний, роковой, ход он только что сделал машинально.

4.

Артур сидел на корточках перед глухой стеной, окаймляющей северную часть парка, внимательно изучая каракули, нацарапанные на ней обломком кирпича. Больше всего это напоминало игру в крестики-нолики. Как будто саму таблицу пытались стереть, но не тронули ноль в нижнем левом углу.

-Что-то интересное, Шерлок? - доктор почти бесшумно возник рядом. - Детишки резвились?

-Причем, странные детишки. Они играют каждый день, судя четкости изображения. Обновляют исключительно этот угол. Хотя места свободного достаточно. Ноль иногда заменяют крестом.И, заметь, ни одного неприличного слова рядом.

-Любопытно, почему это делается кирпичом. Мел не могли взять, что ли?

-Мел бросается в глаза, и он не всегда есть под рукой. Да и грязи от него много, - заметил Штейн, вставая. - Там, в овраге - большой фрагмент старой кладки, наверное, здесь был когда-то кирпичный дом. Так что материала достаточно.

Штейн извлек из кармана мобильный телефон и продемонстрировал товарищу снимки этой же стены, сделанные каждый день в течение полутора недель, предшествующих сегодняшнему утру.

-Какой-то ритм во всем этом наблюдается. Почти вальс с некоторыми отступлениями. Меня лично это навело на одну любопытную мысль. Если у наркотрафика есть какие-то стабильные пути, он должен быть ритмичным.

-В смысле? - растерянно спросил доктор.

-Не думаю, что можно так запросто привезти очень крупную партию чего-то через две границы. Я лично возил бы что-то очень маленькое, но эффективное и дорогое. Что-то, что можно разбить на множество доз. И тогда мне потребуется множество курьеров и… расписания. Поездов, самолетов, кораблей. Ты не знаешь, где публикуют время прибытия судов?

-Понятия не имею. - доктор пожал плечами. - Раньше в “Калининградской правде” была такая рубрика. Для жен моряков.

Последнюю фразу доктор произнес с каким-то дополнительным смыслом. Его приятель нахмурился и сделал вид, что не понял намека.

-“Калининградская правда”? Припоминаю. Хорошая была газета. Большая. Бабушка в нее заворачивала пирожки и курицу, когда мы ехали на море.

-А про фуры не забыл? - в голосе доктора звучала нескрываемая ирония. - У нас, между прочим, семь автомобильных переходов.

-Не забыл. У водил нет жесткого расписания. Значит, их досматривают тщательнее. Впрочем, надо подумать обо всем об этом. Можно мне сигарету?

-Это исключено!

-Ну, а хотя бы шоколадку?

Они пересекли парк в западном направлении, в сторону мелкой продуктовой лавки. Навстречу попались два студента, спешившие на лекции. И девушка в розовом спортивном костюме. Правой рукой она держала мобильник, что-то ловко набирая на экране одним большим пальцем. А на кулачок левой был намотан поводок, на другом конце которого вертелся любопытный миниатюрный йорк с алым бантиком на челке. Йорк присел и выдавил из себя темную колбаску. Девушка тут же спрятала мобильник в карман и вытащила оттуда целлофановый пакет. И, надев его на ладонь, без тени брезгливости собрала экскременты и аккуратно завязала пакетик.

-Надо же, - сказал доктор, - в наше суровое время встречаются еще воспитанные люди!

-В самом деле, - рассеянно ответил его приятель.

Прическа у девушки тоже была аккуратной. Светлые волосы, убранные в большую гулю на макушке. И не выбивалось ни единой пряди.

…Штейн только открыл дверь и тут же замер на пороге. Ему не понравилось застывшее лицо продавщицы и неподвижная спина покупателя в сине-зеленой спортивной куртке. Он сглотнул и неожиданно для себя произнес:

-Девушка, не бойтесь! Это стартовый. Он стреляет холостыми.

Парень резко развернулся в сторону сыщика, держа ствол обеими руками. Мизансцена продолжалась какую-то секунду, пока злоумышленник не сообразил, что свидетелей двое. Тогда он опустил пистолет и криво осклабился.

-Шутка! Шуток не понимаете?

Он решительно двинулся к выходу. Но на пороге Штейн с отчаянным криком: “Доктор!” оказался у него в ногах. Перелетев через сгруппировавшегося детектива, незнакомец растянулся перед магазином, но неожиданно проворно вскочил на ноги, ринулся в сторону парка и исчез в овраге. По стайерским замашкам доктора, отправившегося в погоню, было ясно, что его вряд ли ожидает успех.

-Вы не хотите написать заявление? - спросил Штейн у флегматичной продавщицы, которая поджав губы, раскладывала на полке товар так, как будто ничего особенного не произошло, просто ее отвлекли от исполнения прямых обязанностей.

-О чем? - спросила она сердито.

-О том, что вам угрожали предметом, похожим на пистолет. Приметы преступника: рост - примерно метр семьдесят, волосы черные, металлический зуб спереди справа, - голос сыщика звучал в режиме диминуэндо, к концу этой речи он не только становился постепенно тише, но и неувереннее, - в прошлом, возможно, перелом руки… наколка в виде креста… две попытки самоубийства…

-Нет! - рявкнула продавщица. - Покупайте что-нибудь или не отвлекайте меня!

-Слушай, приятель, - подоспевший доктор обнял Штейна за плечи и шепнул ему на ухо, - ты посмотри на ее габариты! Эта же коня на скаку остановит. Не девушка, а скала! Она бы и без тебя одной левой справилась.

Артур сердито смахнул его руку и зашипел в ответ:

-Бегать быстрее надо, физкультурник!

-А сам-то?

-А я - мозг нашего скромного предприятия.

-Ты - мозг? Да, ты - мозг! - потешался доктор все время, пока они возвращались через парк. - Слушай мозг, а почему ты в школу милиции не пошел вместо универа? Ловил бы себе преступников. Мозг! Печень! Легкие!

-У нас с ними слишком разные взгляды на жизнь. - серьезно ответил Штейн. - Когда ты - в меньшинстве, угадай, кому будут бить морду? Я решил, что моя жизнь заслуживает чего-то большего, чем ненужные приключения подобного рода.

-И ты уверен, что пистолет был стартовый? Ты успел его рассмотреть? - спросил доктор дойдя до точки, где они обычно сворачивали каждый в свою сторону.

-Понятия не имею. Какое это имеет значение?

-Нет. Ты - не мозг. Ты - наше сердце. Причем, нездоровое!

5.

Любительское расследование шло ни шатко, ни валко и вскоре зашло в тупик. Единственным его результатом стали три шприца, обнаруженные Шерлоком в песочнице на детской площадке на территории парка. Доктор наорал на детектива, увидев, как тот шарит голыми руками в песке и чуть не отвесил ему подзатыльник. На что тот резонно заметил, что молодой отец может сколько угодно практиковаться в педагогике у себя дома. Тем более, что ничего страшного не случилось, ему удалось не уколоться ни одной иглой. Прежде чем отправить их в ближайший мусорный контейнер, Штейн как следует обжег иглы, подержав их над пламенем зажигалки.

А потом пошли дожди…

Однажды вечером Артур сидел при свете настольной лампы и, обложившись специальной литературой, пытался сосредоточиться на плане будущего диплома. В это время в дверь позвонили.

-Входи! Не заперто! - крикнул он в сторону коридора.

Вскоре за спиной раздалось шуршание.

-Как ты узнал, что это я? - спросил доктор, снимая куртку.

-Подумаешь, задачка! - фыркну сыщик, - Майк никогда не приходит, не предупредив. И сначала выносит мне мозг по телефону. У него есть ключ. А кроме вас обоих ко мне и не ходит никто.

Штейн бросил осторожный взгляд на приятеля и проскользнул на кухню. Поставил чайник на газ и включил приемник. Ему казалось, что этот маневр поможет избежать ненужных расспросов. Но доктор тоже пришел на кухню, сел на табурет и, сжав виски ладонями, спросил:

-Как ты можешь слушать эту чушь?

Штейн сделал звук еле слышным и, укрепив приемник на плече, прижал к нему ухо. Прослушав выпуск до конца, выключил и поставил приемник на подоконник.

-Новости - это очень интересно. Важно не то, что там говорят, а то, что за этим стоит. Как скрипят мозги у какого-нибудь министра обороны, к примеру. Пресс-секретарь ему: что говорить? Умоляю, молчать нельзя! А он в ответ: так и быть, скажи, что нам подбили один танк. Но у нас есть секретное оружие и мы уже испытали его на кроликах!

Доктор бросил на друга взгляд, полный страдания. У него дико болела голова и хотелось только одного - тишины. Но детектив продолжал:

-У меня есть корреспондент. Точнее, корреспондентка в Берлине. Она работает в библиотеке. Иногда я прошу ее отсканировать старые газеты. Так вот, она пишет, что у них тоже идет дождь. Там много голубей и их нельзя кормить.

-Зарубежная интрижка?

-Да нет, ей за пятьдесят наверное. Думаю, что она одинока, потому что только одинокие люди сообщают в письмах много ненужных подробностей, если просто периодически просишь их прислать скан газеты. Но мне это на руку.

-Почему? - машинально спросил доктор.

-Потому что все ненужные детали от моих пяти европейских корреспондентов я складываю сюда, - он показал на свой лоб. - И когда-нибудь они сложатся в самый настоящий чудесный пазл... О! Да ты засыпаешь! Сегодня в два ночи вы разбудили соседа. Можно, конечно, предположить, что у него ритуал - шастать в такое время к холодильнику, но у вас тоже свет горел, хотя и не ярко.

-Зубки режутся, - вздохнул доктор. - Но ты-то откуда об этом знаешь?

-Смотрел на ваши окна. Не мог уснуть и вышел прогуляться… Библиотека закрыта ночью, думать было не над чем. А когда мозг не занят, приходят всякие мысли. Лучше бы они не приходили! А иногда наступает такая тоска, хоть из окна выходи. Правда, если из моего выйти, максимум, ногу сломаешь.

-Ты это серьезно?

-Сейчас все в порядке. У меня есть литература, ум занят дипломом. А тебе лучше поспать. Я, честно, говоря, боялся, что ты спросишь, почему я пропускаю тренировки. Но сейчас только дошло, что ты и сам забил. Иди, приляг, а я поработаю.

-Сыщик, а сыщик! - спросил доктор, удобно устраиваясь на диване, - а ты на скрипке-то играть умеешь?

-На скрипке? - Штейн на миг остановился в освещенном дверном проеме со стопкой книг. - Нет. Это была блокфлейта. Но если не хочешь меня расстроить, никогда не напоминай о годах, бесцельно проведенных в стенах музыкальной школы!

Он выключил газ под наполовину выкипевшим чайником и расположил бумаги и книги на кухонном столе. Раскрыл одну из книг и… уронил голову на страницы. Ему снилось, как тонкие пляшущие человечки выводят обломками кирпича загадочные письмена на стене. И он бессильно бьется над разгадкой шифра…

6.

Телефонный звонок вырвал доктора прямо из сна. Он не сразу понял, кто он и где находится.

-Шерлок! Что случилось? Тебе плохо?

-Нет. В определенном смысле, конечно, не совсем хорошо. Просто хотелось услышать человеческий голос.

-Ты знаешь, сколько времени сейчас?! Два ночи!

-Я разбудил тебя? Прости, пожалуйста!

-Еще раз спрашиваю: у тебя приступ? Что-то случилось? Ты из окна собираешься выходить?

-Все в порядке, извини еще раз. Давай поговорим утром. Прямо сейчас я пойду спать и до утра доживу точно. Обещаю!

-Засранец! - пробормотал доктор, снова ныряя в сон.

…Штейн выключил телефон и положил его на письменный стол. Затем вытащил из шкафа и надел свой самый толстый свитер, крупной вязки. Сверху он напялил любимый песочный плащ. Последний налез на свитер со скрипом. Колом встала спина, рукава надулись, как трубы, из-под манжет торчали фрагменты шерсти. Двигаться стало труднее. Должно быть, так ощущал себя рыцарь, когда надевал доспехи не совсем подходящего размера.

В коридоре он немного постоял, затем вынул из кармана бумажник. Достал из него пару сотенных и положил их в карман, а бумажник - на тумбочку перед зеркалом. Туда же отправились часы.

Запер входную дверь. Оглянувшись, спрятал ключ под коврик. И бесшумно спустился вниз.

Круглосуточный магазин был метрах в шестидесяти от дома. Вдоль трамвайных рельс на Фестивальной аллее горели редкие фонари.

Открыв дверь, он увидел до боли знакомую картину: сине-зеленую спину и испуганную физиономию продавщицы. Каким-то чудом в руке у него оказался пустой железный ящик для бутылок, очевидно до этого момента мирно дремавший у входа. Ящик, несмотря на то, что поднять руку в его экипировке было дело довольно непростым, взлетел над головой детектива-любителя и обрушился на затылок обладателя сине-зеленой спины.

Во время потасовки продавщица успела вызвать наряд полиции. Штейн ошибся. Пистолет оказался газовый, а не спортивный. К счастью, злоумышленник выронил его от неожиданности и не успел выстрелить. Этот факт, а также показания потерпевшей, удачно возвели Артура из разряда ночного дебошира на пантеон свидетелей и героических помощников стражей правопорядка. Ему обработали царапины на руках, предусмотрительно защищавших во время драки голову, перекисью и зеленкой из служебной аптечки. Дежурный майор пожал ему руку, поблагодарил и даже угостил сигаретой.

И, хотя от отделения до дома было не больше пятнадцати минут ходьбы, он шел все сорок, не в силах справиться с охватившим его довольно приятным волнением. Он шатался, как пьяный, плутал в знакомых переулках и даже временами чувствовал, как подступает легкая тошнота.

В конце концов, утомленный собственным возбуждением, он дополз до квартиры. Не без труда стянул любимый плащ, представляющий теперь довольно плачевное зрелище. Скинул свитер. И, разбросав одежду на полу, рухнул на диван.

Проснулся он только в третьем часу, когда солнце ушло светить в окна дома уже с противоположной стороны.

7.

Доктор напрасно названивал с утра приятелю. Но он был не единственным, кто не смог дозвониться.

Штейн-старший изменил своим привычкам и явился к младшему брату без предупреждения. Повод был слишком серьезным, чтобы откладывать на потом. Он забрал из химчистки черное короткое пальто и намеревался срочно примерить его на подопечного.

Артур выполз из комнаты заспанный и настолько равнодушный ко всем внешним раздражителям, что Михаэль с трудом подавил в себе желание подойти поближе и посмотреть на размеры его зрачков. Пальто согласился примерить не с первого раза и только под угрозой, что грязный плащ, валявшийся на полу в коридоре, немедленно отправится на помойку.

-Его ушили немного, теперь не болтается не тебе, как на вешалке. По-моему, хорошо. Что скажешь?

-Отвратительно! Я в нем похож на депутата госдумы.

-Где ты видел депутата в джинсах и такого лохматого? Тебе не мешало бы постричься. Да и прибраться бы в квартире тоже.

Штейн-младший снял пальто и бросил его на тумбочку. Затем вернулся в комнату, взял с журнального столика коробку с шахматами и, открыв дверь буфета, который служил ему вместилищем всевозможных вещей, с силой швырнул ее внутрь. Раздался удар о заднюю стенку и стук рассыпавшихся шахмат. После чего он сел на диван и спрятал лицо в измазанных зеленкой руках.

Михаэль знал по опыту, что эта фаза не предполагает конструктивного диалога. Он проинспектировал холодильник. Заглянул в недра стиральной машины. И, положив на письменный стол пятитысячную купюру, придавив ее телефоном, молча удалился восвояси.

8.

Сначала капризное эстетическое чувство Штейна-младшего изысканно страдало. Но через некоторое время оно убедилось, что черные шапка и пальто - своего рода камуфляж. Надев их, хозяин превращается в батискаф и почти незаметно для окружающих погружается в пучину будней…

…В жестком графике Ильи Кашина нарисовалось окно. Он с головой окунулся в водоворот когда-то отложенных дел. И в какой-то момент совершенно случайно оказался на Фестивальной аллее. Погода была чудесной после недели зарядивших дождей и ветров, лишивших деревья их пестрого наряда. Неяркое солнце весело сияло на трамвайных рельсах. А высокое голубое небо служило фоном для загадочной графики крон.

Вдруг его случайно толкнул прохожий в черных пальто и шапке. Лицо показалось смутно знакомым. Доктор подобрал каштан и с силой швырнул его в догонку. Каштан ударил пальто в спину.

Штейн резко обернулся и на лице его расплылась самая обворожительная и ясная улыбка, на которую он был способен. Он вынул руки из карманов и дернув невидимый шнур, освободился от наушников, вернулся и протянул доктору руку.

-Извини, задумался, не заметил!

-Почему пальцы такие холодные?

-Ну, доктор, ты же знаешь, худые всегда мерзнут.

-Как настроение? Как самочувствие?

-Превосходно! - он обвел взглядом все окружающее, одарив теперь улицу и погоду голливудской улыбкой и словно призывая их в свидетели истинности своих слов.

Возникла неловкая пауза, в течение которой Штейн пытался сдуть рыжеватую челку, заслонившую глаз. И итоге он отказался от этой идеи и просто убрал ее под шапку.

-Удалось раскопать что-нибудь?

-Да, - оживился сыщик, - тайну кирпичных надписей.

-В самом деле?

-Но раскрыть я ее, увы, не могу. С криминалом она не связана. Это чужая, весьма пикантная тайна. Опасаюсь, как бы меня не вызвали на дуэль!

-Разные весовые категории?

-Что-то вроде того. Причем, у меня есть все шансы победить. Но мне бы этого не хотелось.

-Ясно. Нужна помощь или совет?

-Нет, спасибо. Извини, я очень тороплюсь!

И, махнув рукой на прощание, он продолжил путь в сторону университета.

Такое ощущение, что и сердце он застегнул на все пуговицы, как это новое пальто. Ну, впрочем, не самый худший вариант, решил доктор. Он вынул из кармана мобильник и посмотрел на время. До приема очередного пациента оставалось чуть менее получаса.

9.

В ноябре мадемуазель Кашина была в ударе и не переставала удивлять. Сначала она обнаружила умение пятиться на четвереньках и оказываться в различных тупиках, откуда ее нужно было извлекать. Проделывала она это с энергией, достойной лучшего применения, и о помощи не просила. Нет. Властно требовала и отдавала приказы. И это еще даже бегло не ознакомившись со всеми возможностями великого и могучего. Все это наводило на мысль, что она с младых ногтей готовится в светские львицы или премьер-министры и теперь оттачивает на близких мастерство управления массами.

Затем она поползла вперед и доктору пришлось срочно принимать превентивные меры. Он заклеил скотчем дверцы всех шкафов на уровне полуметра от пола. А на углы налепил пластмассовые полусферы. Но это не всегда помогало родителю избежать волнительного разнообразия на досуге. Для натур творческих выход есть всегда. И если шкаф закрыт, кто запрещает опрокинуть на себя гладильную доску или кресло?

А под конец Варвара, как человек летний, еще не изведавший холодов, болячек промозглого приморского города и перебоев отопительного сезона, имела весьма неприятный опыт знакомства с ними. Закончилось это высокой температурой и переездом в детское отделение на Летней, под присмотр опытных врачей. Как истинная принцесса, она привезла с собой немалый скарб в виде двух огромных баулов, перетянутых скотчем. Но вот свита в лице молодой мамы оказалась бестолковой и неопытной. Поэтому доктор то и дело метался по вечерам на другой конец города, чтобы привезти то второпях забытую соску от бутылочки, то ватные палочки, то кипятильник, то влажные салфетки и зарядное устройство от мобильника. То еще какую-нибудь мелочь.

И бросить на супругу многозначительный взгляд, выражающий одновременно отчаяние от того, что грязные носки расползаются по дому, пельмени надоели, утюг не слушается, стиральная машинка отказывается общаться с недостаточно интеллектуальным собеседником. И вообще…

Пару раз ему приходили в голову крамольные мысли о пиве или о чем-нибудь покрепче. Но пить в одиночестве доктор не умел. Старые его приятели были сейчас такими же занятыми, а известный телефон снова молчал или дежурно сообщал, что абонент не в сети.

Да, признаться, доктор пару раз набрал его, плюнув на гордость. Так ему казалось.

В сети же этот абонент если и появлялся, то ненадолго и всякий раз в самое неподходящее время.

Однажды, это был уже девятый день больничной эпопеи, он стоял в предбаннике детского отделения с феном и какой-то еще мелочью в пакете и ждал жену. Она задерживалась в палате, потому что Варваре именно в этот момент пришла идея показать окружающим, где зимуют раки.

Взгляд доктора упал на номер “Комсомолки”, оставленный кем-то на подоконнике. От нечего делать он стал листать газету. Она была несвежая, чуть ли не месячной давности. И немного помятая. Должно быть, кто-то заворачивал в прессу кружки или теплые домашние харчи, а затем бросил тут за ненадобностью.

Интервью с певицей с накачанными губами, советы по борьбе с осенней депрессией… В общем, кроме криминальной хроники, как всегда, ничего интересного.

И вдруг он увидел это: "В Калининграде задержали женщину, которая гуляла по одному из городских парков с собачкой и делала закладки. Об этом сообщила пресс-служба регионального УМВД.

Двадцатишестилетняя сотрудница салона красоты через теневой сегмент интернета получала заказы, после чего во время прогулки с йоркширским терьером раскладывала «товар». Дама с миниатюрной собачкой не вызывала подозрения у прохожих.

Она опускала полимерные пакетики в глину для лепки, чтобы замаскировать наркотики под природные камни. Однако полицейским удалось вычислить наркокурьера. Женщину задержали с поличным благодаря случайности.

При личном досмотре у злоумышленницы изъяли 78 полимерных пакетиков с веществом, а при осмотре дома – 15 пакетиков наркотика, фасовочный материал, весы и скотч. В отношении женщины возбуждено уголовное дело по статье 228 Уголовного кодекса РФ "Незаконный сбыт наркотических средств".

Проводится расследование, устанавливаются подробности и другие возможные соучастники".

Доктор сфотографировал заголовок статьи и послал в телеграм абоненту, периодически исчезающему из сети.

То, что через пару часов пришел ответ, он заметил уже дома: "В курсе. Принеси апельсин".

-Что за барские замашки! - кипятился доктор, доставая из холодильника сардельки. - Подай! Принеси! Купи! Не забудь! Можно подумать, они сговорились превратить меня в раба. Нашли прислугу и свесили ножки!

Однако следующим вечером, когда последний пациент покинул кабинет, а жена по телефону сообщила, что "девчонкам сегодня ничего не надо", он вышел на улицу и неожиданно понял, чего здесь недостает. Единственными яркими пятнами в сереющих сумерках, среди еле различимых курток и плащей и листвы, вдавленной в грязь, были автомобильные фары и огни светофоров, отраженные в лужах. Захотелось солнца, джаза, праздника, янтаря, меда с корицей. Перед глазами мысленно поплыли жирафы, апельсины, нарисованная африка. Словом, все оранжевое. Ноги как-то сами собой завернули в ближайший магазин, где он купил апельсинов и чуть не разорился на сухое вино или портвейн. Но в последнюю минуту передумал - Штейн мог жестоко высмеять его пролетарский вкус, если вдруг на него найдет сегодня язвительное настроение. Вместо этого купил ещё батон и масло и отправился в дом с эркерами.

Его приятеля снова не было дома. И только спустившись по темной лестнице и щелкнув выключателем на первом этаже, он обратил внимание на почтовый ящик Штейна. Он единственный был до отказа набит рекламным мусором. Доктор вышел из подъезда и посмотрел на темные окна второго этажа слева. Он мог бы догадаться, что дома никого нет, прежде, чем открыл кодовый замок. Надо было просто поднять глаза.

Телефон абонента снова был не в сети. И тут в душе у эскулапа произошел поединок. Занятой и обиженный обыватель боролся с врачом. И победил последний. И с торжествующим видом ткнул указкой, такой, какой пользуются офтальмологи, в слово "принеси". Почему "принеси"? Куда "принеси"? Когда “приносят”? Когда кто-то сам сходить не в состоянии! Ага!

На следующий день Кашин пришел на работу на полчаса раньше и, отыскав карточку Штейна, нашел в ней договор, где в графе “контакты ближайших родственников” был написан номер мобильного Штейна Михаила Оскаровича. Доктор набрал его в перерыве между пациентами и попросил передать брату, что тому пора явиться на плановую кардиограмму.

-Я передам, конечно. - ответили на том конце без особого энтузиазма. - Но придет он теперь не скоро, если вообще придет. Он допрыгался и лежит в пульмонологии на Брамса.

-Боже мой! Что случилось?

-Доктор, он ночевал на улице. На скамейке.

-В смысле?

-Насколько я понимаю, вы - доктор-спортсмен, с которым он общается. Поэтому скрывать нет смысла. Видите ли, у него сложные взаимоотношения с реальностью. Он может задвигать что-то про шпионов, другие фантастические идеи. В принципе, он не опасен для окружающих. Но вот для себя, как выяснилось… Может вообразить, что он кому-то мешает и пойти бомжевать. - доктору померещилось, что на том конце шмыгнули носом. - С ним всегда были проблемы, всегда, еще с детства. Он в супермаркетах иногда воровал какую-нибудь мелочь. Не потому что есть хотел, мы не нуждались. А для азарта. Ему было интересно, сможет он незаметно что-то утащить под камерой или нет…

-И ему это удавалось? - спросил доктор сухо.

-Еще как! Но умоляю, никому не говорите!

Доктор был так ошеломлен последними известиями о физическом и душевном состоянии своего пациента, что не поинтересовался, откуда Штейн-старший знает подробности о его дружбе с Артуром. Он даже не придал этому особого значения.

Зато он вспомнил все: и проклятые карандаши, и ночные звонки, и перепады настроения, когда кажется, что общаешься с совершенно разными людьми. И периодические жалобы на “мысли” и суицидальные намеки. Почему-то сразу вспомнилось только плохое. Неужели обсессивно-компульсивное? Или что-то похуже?

-Поразительно, - думал доктор, - до какой степени сумасшедшие могут быть убедительными. И даже порой чертовски обаятельными!

И он чувствовал себя уязвленным и как бы в чем-то обманутым. Хотя, конечно, несчастный горе-детектив, в любом случае, был в этом совершенно не виноват.

Тем не менее, уходя с работы, он положил карточку Штейна в спортивную сумку, которая заменяла ему дипломат, и, купив по дороге воды, отправился на улицу Брамса, в третью городскую больницу.

В больнице, конечно, был карантин и к пациентам не пускали. Но он сразу метнулся к дежурному терапевту и, предъявив ему временно похищенные документы, напустил туману и нарисовал всяких ужасов. И разрешения на короткий визит добился. А заодно выяснил предысторию. Оказывается больной поступил со стабильно высокой температурой и затяжным бронхитом, который безуспешно пытался лечить дома самостоятельно. В результате сильной интоксикации, с которой организм не смог справиться должным образом, инфекция опустилась ниже. А сейчас состояние - так себе, но зато стабильное.

В палате было пять человек, и доктору сначала показалось, что среди них нет его приятеля. Он растерянно переводил взгляд с одного больного на другого, а те таращились в ответ. И методом исключения он определил, что скорее всего это тот, который дремлет в углу.

Доктор осторожно положил на тумбочку у кровати пакет с апельсинами и задвинул под кровать баклагу с водой. Сел на стул и вгляделся в пациента. Определенно, это был Штейн, но настолько на себя не похожий!

Он еще больше похудел, и все черты как будто заострились. На бледных щеках проступила щетина. Волосы были очень коротко и варварски обкромсаны без всякого намека на систему. В сгибе правого локтя поверх синяка красовался большой кусок пластыря, очевидно, последствия катетера. а левая рука была испещрена следами от внутривенных инъекций. Он дышал спокойно и ровно, но в тишине палаты каждый вдох сопровождал еле слышный характерный скрип.

-О! Привет! Принес апельсины? - Штейн открыл глаза, оттененные снизу синеватыми кругами. Закашлялся и сел на кровати.

-Как это тебя угораздило? Ты не в парке, случаем, ночевал?

Штейн кивнул головой.

-А меня не мог позвать?

Теперь он замотал головой.

-Но почему?

-Доктор, ты посмотри на себя. Кха-кха. Твоя прическа стоит двадцать баксов, не считая усов и бородки. У тебя жена не работает. И, не обижайся, кха, ты - на коротком поводке. И ты отрастил бы такие патлы, - он показал руками предполагаемый размер, - и затем извозил бы их в земле? Кха-кха-кха! Я даже не смог их потом отмыть, чтобы сходить в парикмахерскую. Все пришлось сначала начисто срезать. А одежда из сэконда. И еще запах мочи! И ты бы прожил трое суток на скамейке?

Он откашлялся и со стоном втянул воздух.

-Как ты понял, что это она?

-Наблюдал. Запоминал, где наклонялась и останавливалась. Анализировал, Искал.

Опять кашель.

-Мне удалось оказать полиции кое-какую услугу, и теперь у меня там есть свой человек. Целый майор!

-Опять загадки! А почему мне не удается оказаться в нужном месте в нужный час?

-Потому что ты предпочитаешь сладко спать или читать мне морали. А я люблю иногда прогуляться ночью.

-Куда это ты ходил ночью?

-За шоколадкой!

-Ясно. А что с кирпичной надписью?

-Это отдельная история. Ее сделал парнишка. Гимназист. Он каждый день приходил туда после занятий. А один раз пришла, - кашель и стон, - очевидно, его дама и тоже что-то там чертила. У них это что-то вроде почты. Я думаю, надо сделать им подарок. Когда будет тепло, взять баллончики и расписать там все цветами. Если, конечно, этот роман доживет до весны. В наш век чувства так скоротечны. Даже дружба.

-Я пойду, пожалуй. - Доктор встал и подхватил спортивную сумку. - Подумай, чего тебе еще принести.

-Шизофрения или паранойя? - спросил Штейн вдогонку, когда доктор уже шел в проходе между койками.

-Что?!

-Мне любопытно, какой именно диагноз мне поставил мой брат, разбирающийся в тонкостях психиатрии? Ты ведь не сам догадался, в какой я больнице!

-Он сказал, что у тебя плохо с реальностью, - доктор вынужден был вернуться.

-Поэтично, но… ни о чем! - в голосе Штейна, наконец, зазвучали прежние лукавые нотки. - Передай ему, пожалуйста, ответную гадость. Сейчас.

-Нет, - он быстро сник. - Потом. Сил нет думать совсем. Лучше посплю.

И он отвернулся к стене, натянув на голову одеяло.

Флейта, это то, что нам надо через пару месяцев, думал доктор, спускаясь по лестнице. Пусть ты тысячу раз прав, может быть, в самом деле, мне никогда не отличить менуэта от этой, как ее, са-ра-банды. Зато я прекрасно понимаю, что такое тренажер для легких!

Октябрь 2023, иллюстрация Юлии Агаджанян