Балет

Какая глубина!
Какая смелость и какая стройность!
Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь;
Я знаю, я.
 (А. С. Пушкин)
Мы приехали в Москву, как всегда,  летом. Брат жил в самом центре,  на 1-й Тверской-Ямской, в старинном доме с потолками, уходящими  ввысь,  и   страшно    вычурной  машиной во дворе за окном.  В кухне брат каждое утро  накрывал стол белой скатертью,  приучая  меня  есть красиво, то есть совсем  не ронять крошек. 
Почти каждый день шли  дожди; но  мы с мамой, очарованные Москвой,  всё равно гуляли, часто заходя  в  магазины и что-то покупая, а по  вечерам   мы уже все трое – я мама и брат - шли в театр. В  Москве всё  было другим: живые  проспекты, красивые   площади,  а главное, сердце города -   необыкновенное   метро, бьющееся  в своём  особом,  московском  ритме.
Брат был  заядлым театралом, настолько заядлым, что ходил в театр почти каждый вечер, а театров в то время  было предостаточно, и весьма хороших.  Как только мы с мамой приехали,  сразу же вечером  оказались во МХАТе, а потом ещё раз во МХАТе, и ещё раз, и ещё раз пять во МХАТе,  потом были и другие театры,  но  мне  всё-таки  нравились не ежевечерние  походы в театр, а   весёлое  настроение брата, который искренне радовался  нашему приезду и не знал, чем же   нас ещё удивить…
Однажды брат сказал, что сегодня мы идём смотреть «Лебединое озеро»  Чайковского, но билетов у нас нет, и это не беда, потому что мы обязательно   прорвёмся. Уже на станции метро «Площадь Революции» стояли люди и спрашивали лишний билет. Вопрос звучал так: «У вас нет лишнего билета?». Мы  отвечали им: «Нет, самим нужен». Когда мы вышли из метро, то людей, просящих билет,  стало в несколько раз больше, и выглядели они более  целеустремлёнными.  А когда мы подошли к самому  Дворцу съездов, где должен был вот-вот начаться балет с Майей Плисецкой, просящие билет люди  образовали собой уже плотную бойцовскую  массу. Сдаваться никто не собирался, и все  как угорелые метались из стороны в сторону, буквально поедая взглядом возможных претендентов на лишний билет. Находиться в самой гуще волнующейся толпы было неприятно,  и  мы с мамой отошли в сторону, став возле дерева в ожидании  брата, превратившегося в  настоящего охотника  за   лишними билетами. 
И вдруг к нам подошёл он… мужчина в дорогом блестящем костюме, в руках у него было два билета. Он протянул  их  маме и задал  самый лучший на свете вопрос: не хотим ли мы пойти в театр. Это было чудо, или начало сказки, которая  так и не закончилась…  Мама растерялась и стала звать брата: «Миша, здесь билеты!»  Безбилетники мгновенно устремились к нам и уже чуть ли не выхватывали  у нарядного   мужчины билеты, но он  спокойно  сказал, что хочет продать их   именно нам с мамой. Безбилетники  в отчаянии  смотрели на него ровно до того момента, пока радостный брат не оказался в центре толпы, в одной руке сжимая  где-то  уже добытый им по дороге билет, а  второй рукой почти касаясь   наших с мамой  билетов. Необыкновенный    мужчина сначала принял подлетевшего  брата за одного из несчастных  безбилетников и красивым  твёрдым  жестом остановил его руку, но потом мы ему объяснили, что это Миша, и тогда он продал брату свои билеты   -  лучшие места в партере!  -  по  их  собственной цене, пять рублей билет. Мы были просто счастливы! 
Представление началось  -  и  тут я провалилась в сказку  или  была восхищена какой-то таинственно-волшебной силой  из этого мира в  другой, дивный  мир  и не знаю: на небе ли я была или на земле … Во время антракта я видела  диковинных бабушек, у которых вместо привычных платков  на голове была просто короткая стрижка (как такое возможно?), и (о ужас!)  они все были в брюках  и говорили на каком-то странном, не английском  языке.  Рядом с нами сидели красивые женщины в модных очках, они говорили  на русском языке и были до боли мне знакомы. Может, я видела их по телевизору?
Началось второе отделении спектакля  -  и я в то же  мгновение вновь  оторвалась от земли и  оказалась в чудесной  стране, сотканной из  великой   музыки  и гениального танца. В конце представления я  уже  была на земле вместе с торжествующими зрителями,  которые, судя по горящим глазам,  тоже вернулись  вместе со мной на землю. Сцена была вся усыпана  цветами, везде звучали крики «браво»  с гортанным  и не  гортанным «р». Балерина  много раз  выходила на сцену и  неустанно кланялась, но беспощадный зритель, ни за что не хотел отпускать её и всё  требовал  и требовал   «бис»…
Лишь гений способен быть беспредельно  глубоким,  -  это то, что пушкинский Сальери назвал  глубиной. Лишь  гений способен создать нечто новое, -  это то,  что Сальери  назвал  смелостью. Лишь гений способен облечь своё творение  в  безупречную форму,  - это то, что Сальери назвал стройностью.  Гений увлекает летящих   за ним   -  и они все  вместе  несутся в царство  живой красоты… 
Прошли годы, и  мы с братом вновь  оказались без билетов уже перед  Большим театром (давали  «Лебединое  озеро»).  Охотников за билетами  было мало, и   настроены они  были не так решительно, как охотники прежних времён, да и стоили уже эти билеты   совсем недёшево.  В величественный  Большой  гордо  входили  красивые люди, которые, на удивление,  оказывались   сплошь иностранцами. Нам  не удалось раздобыть билет, и,  хотя представление уже давно началось,  мы не уходили, продолжая пребывать в грустной  задумчивости  в  сквере Большого театра. Вдруг из театра выскочил  кто-то весёлый и  прямо передо   мной  бросил в воздух билет. Но, вместо того чтобы его поймать, я стала  в ступор и с недоумением  смотрела, как  плавно садится он  на землю. И тут   вдруг к  ещё порхающему билету  подлетел неизвестно откуда взявшийся, по-видимому,  отставший от группы, последний иностранец, радостно схватил его и, выразив  на своём языке бешеный восторг, помчался в театр.  Брат принялся меня бранить, но…было уже поздно, получилось так, как получилось: в театр мы не попали!
А если бы попали … интересно, оказалась бы я снова в сказке, как в тот раз  -   в гостях у гения танца?