Рассказы о войне

Я родился через 10 лет после окончания Великой Отечественной войны, моя сознательная жизнь начиналась в 60-х – 70-х годах. Память о войне была повсюду, меня окружали люди, которые прошли через войну детьми или участниками военных действий.  Мои мать с бабушкой провели войну в эвакуации, мой дед летчик погиб в 1944-м. Многим участникам войны было в те годы по 45-50 лет, они работали вместе со мной, но мы (молодежь) редко расспрашивали их о войне – война была везде – в фильмах, газетах, книгах, вроде и так все было понятно. А бывшие солдаты сами очень редко вспоминали прошедшие дни, было такое ощущение, что многое им не хочется вспоминать. Иногда, впрочем, они, все-таки, делились воспоминаниями, характер которых не всегда совпадал с характером официальных рассказов о войне.

 Некоторые из этих историй, которые я услышал из первых уст, попытаюсь пересказать. К сожалению, некоторые имена и фамилии не запомнились.

В середине 70-х рядом со мной работал «дед» с простой фамилией Попов. Воевал он в пехоте и как остался жив одному Богу известно. Вот его рассказ:

«Однажды перед боем интенданты не успели подвезти нам «наркомовские100 грамм» и в бой мы пошли трезвые. Атака захлебнулась, мы вернулись на исходные позиции, но вернулась только половина из нас. А тут и водку подвезли, в расчете на всех, в том числе и на тех, кому она уже была не нужна. И вот стоят эти ящики с водкой, пей, не хочу, а и не хочется. В горло не лезет…»

Работал у нас начальник отдела кадров Василий Иванович Бажанов. Он вспоминал, как в его роте особист расстрелял – точнее просто застрелил – перед строем молодого паренька лет восемнадцати за то, что тот «струсил» в бою. Парня легко ранило в руку и он, растерявшись, отстал от наступающих. Всем было жаль парня, но никто, конечно, не высказал возмущения. «А в  следующем бою погиб и сам особист, -добавил Василий Иванович многозначительно улыбаясь, – уж как его угораздило, шел он сзади. Шальная пуля…»

В 10-м классе начальную военную подготовку (был такой предмет в старших классах) вел подполковник Виктор Васильевич Шевченко, бывший танкист. Человек на редкость интеллигентный и пользовавшийся огромным авторитетом у школьников. Он рассказал почти фантастическую историю о том, как старшина из их подразделения подобрал на поле боя винтовку с погнутым стволом. Ну, конечно, не под прямым углом, так, чуть-чуть, но на глаз заметно. И как он, тщательно прицеливаясь и, что-то высчитывая, подстрелил из нее немца метров с трехсот. Авторитет Виктора Васильевича и по сегодняшний день не позволяет мне усомниться в правдивости этого рассказа.

Ни фамилия ни имя следующего рассказчика в памяти не сохранились, он работал в соседнем цехе, жили мы в одном поселке и, как-то, сидя на скамейке у дома, он рассказал свою историю:

«После войны меня направили председателем колхоза в Латвию. Времена были тяжелые, «лесные братья» постоянно давали о себе знать. Я с женой и маленьким сыном жил на втором этаже большого деревянного дома. Накануне жена постригла меня наголо, чтобы избавиться от вшей. В дверь постучали.
Я, с сыном на руках открыл дверь. В дверях стоял молодой парень. «Иванов (фамилия условная) дома?». Что-то подсказало мне ответить «Нет». В следующую секунду я захлопнул дверь, одной рукой отбросил ребенка в сторону, другой сорвал со стены автомат и дал очередь через дверь.  Парень оказался одним из «лесных братьев», который пришел меня ликвидировать. Похоже, он не сразу узнал меня, стриженого, и этих секунд мне хватило, чтобы остаться в живых».

В конце 70-х все активно обсуждали будущую Олимпиаду в Москве. Олимпийская программа по парусному спорту должна была состояться в пригороде Таллина (тогда еще с одним «н») Пирита. Мой непосредственный начальник Юрий Николаевич Басков услышав это название припомнил историю, рассказанную ему его дядей – командиром торпедного катера. Вот она:

«Во время войны мы базировались в порту Пирита. Была там одна "достопримечательность" – пирс, на котором расстреливали струсивших в бою. Это я для понимания дальнейшего рассказа… Однажды группа наших катеров получила приказ выйти на перехват немецкого каравана. Мы вышли в заданный район, под огнем противника быстро выбрали цель, я даю команду «Огонь!», но вместо пуска торпеды слышно только сипение сжатого воздуха.

Мы с помощником спускаемся в торпедный отсек и видим раненого матроса, который не успел накачать необходимое количество сжатого воздуха, чтобы выбросить торпеду. А для того, чтобы насос накачал воздух для следующего выстрела необходимо некоторое время. Спрашиваю помощника: «Ну, что, где помирать будем – на пирсе или с музыкой?» Помощник говорит: «Давай с музыкой!»

Ставим дымовую завесу и уходим тянуть время. Накачали, выскакиваем из дыма и, как раз напротив немецкого транспорта. Тут уж мы не промахнулись.  Транспорт оказался с живой силой, а, поскольку с потопленного судна требовалось обязательно подобрать какое-нибудь вещественное доказательство мы стали вылавливать плавающих фрицев. Подобрали несколько человек и двинулись на базу.
А на катере у нас служил кок. У него на оккупированной территории немцы уничтожили всю семью. Он, впервые увидев живых немцев, (на флоте лицом к лицу с врагом не часто сталкиваешься) бросился ко мне: «Командир, дай мне, я хоть одного из них убью!» И он, выбрав из пленных какого-то рыжего немца, забил его поварским черпаком и сбросил за борт. Сколько лет прошло, а я, как сейчас вижу, как он убивает немца черпаком…

Тем временем мы возвратились на базу с большим опозданием, так, как другие катера, отстрелявшись, вернулись намного раньше. Схожу на берег, встречает нас командир базы. Начинаю докладывать, он обрывает: «Отставить! Сдать оружие, под арест!»

Конечно, потом разобрались, из-под ареста освободили и даже представили к награде. Вот так – от расстрела до ордена один шаг…»

А свидетелем этой трагикомической истории я стал когда через 2 года после свадьбы после мытарств по съемным квартирам и комнатам мы с женой получили, наконец, комнату в пятикомнатной двухэтажной квартире с «удобствами» на улице. Кроме нас в этой квартире проживали еще 4 семьи, в том числе дед с бабкой в маленькой комнатке на втором этаже. Лестница к ним была однопролетная и по этой причине довольно крутая, так, что забраться по ней или спуститься было непросто даже молодому и здоровому, не то, что деду – хромому инвалиду войны, бывшему моряку. А у бабки был брат, который в войну был полицаем, но, видимо, не слишком отличился на этом поприще, поскольку его не расстреляли, он отсидел свое и вышел «с чистой совестью». Этот брат иногда заезжал к бабке в гости,  и они попутно с дедом крепенько напивались. Заканчивались эти пьянки вполне ожидаемо. Дед с криками: «Я за тебя кровь проливал, а ты, сука, фашистам жопу лизал!» - начинал разборки. В результате один из них слетал вниз по этой лестнице, после чего конфликт сходил на нет до следующего визита.

Идут годы… уходят последние участники и свидетели тех дней… Их места занимают кинофантазии и киноаттракционы на тему войны…