Единственная пристань. Глава одиннадцатая

Сегодня ночью Светке опять приснился Серёга Ряпихов. Он выглядел усталым, всё время поправлял очки, трогал бороду и жаловался на жизнь. «Какая жизнь, Серёж? Ты же умер, сороковой день давно прошёл».  Светка не слышала во сне свой голос, но голос Серёжи различила хорошо: «Да ты что, Светуль? Смерти нет, жизнь продолжается, только в другом измерении. Как же мне чертовски не повезло, встретил тебя и вдруг раз, всё оборвалось и сразу сюда». Взгляд и голос Серёги были очень похожи на то, какими они были во время их последнего разговора в больничной палате. А ещё почему-то он спросил Светку, прочитала ли она наконец «Триумфальную арку» Ремарка и зачем-то дважды сказал, что оставил свой экземпляр в квартире Ольги Олеговны. Что всё это значит Светка понять не успела, в комнате зазвенел будильник, Мише пора было вставать, всю ночь шёл снег и двор опять весь завалило.
     Вообще, с наступлением зимы забот у Миши прибавилось, и он стал под вечер сильно уставать. А тут ещё и мытьё полов в подъезде. Из-за этих полов случилась у них первая за всё время отношений серьёзная размолвка. Светка как-то пошла вечером к Гусевым. Александр Васильевич уехал в командировку, и Юля была дома совсем одна. Проходя мимо второго подъезда, Светка случайно услышала разговор двух женщин, одна работала нянькой в семье профессора Кириллова, а вторую она не узнала. Говорили явно о них с Мишей. Как же парню не повезло, весь день и так крутится как белка в колесе, на заднее место присесть  некогда, а теперь ещё уборщица в декрет ушла, так он и полы мыть начал по вечерам. Иван Иванович эту ставку красотке Мишкиной хотел предложить, но она отказалась, ручки свои холёные замарать боится.
     Светка ускорила шаг. Она почувствовала, как у неё покраснели щёки, и застучало в висках. У Юли она просидела недолго, рассказала о том, что то и дело ей снится Ряпихов. Юля посоветовала при случае сходить на кладбище, говорят, это лучший способ, когда снится покойник, если что, она может составить Светке компанию. Светка обещала подумать, а ещё спросила, нет ли у них в библиотеке Ремарка? Юля порылась в книжном шкафу, но не нашла.
     Вернувшись домой, Светка набросилась на Мишу. Как же он мог скрыть, что председатель кооператива предложил ей ставку уборщицы? И почему взялся за это женское дело сам? Миша сначала не придал разговору серьёзного значения. Отказаться от предложения председателя он не мог, восемьдесят рублей в месяц лишними для их бюджета не будут, тем более свадьба не за горами. Светка возмутилась: «Миш, ты не понял меня. Мы же сразу договорились, что все решения принимаем только вместе. Я не белоручка, ты это знаешь, в рабочей семье выросла, и стирала с детства, и печку углём топила, а уж сколько полов перемыла». Миша обнял её и прижал к себе: «Да знаю я, что ты не белоручка, разве я женился бы на лентяйке, сама подумай». Первого декабря Светке исполнилось восемнадцать и они, как и планировали, в этот день подали заявление в ЗАГС. Света вырвалась из его объятий и отошла к окну: «Ты не ответил, почему не сказал мне о предложении Ивана Ивановича насчёт полов?» Миша нахмурился: «Свет, у тебя столько уроков, ты из-за стола письменного не встаёшь». Миша говорил по-прежнему слегка «окая», но за те месяцы, что жил в городе, произношение начало меняться, но Светины задания и университетские занятия он по-простому называл уроками.
«Но и ты начал готовиться к поступлению на вечернее отделение, и тебе тоже придётся много сидеть за столом. Стол у нас один, пока я буду убирать подъезды, он в полном твоём распоряжении». Миша демонстративно промолчал. Не мог он себе представить, что его Света, красавица с чёрными хвостиками на затылке, с большими серо-зелёными глазами, в которых всё время прячется добрый и озорной одновременно огонёк, его медалистка, отличница и вдруг вёдра, швабры, тряпки, грязные полы в подъездах. Нет, это было выше Мишиных сил, это разрушало его картину мира. Свету он обожествлял, был готов всё время носить на руках, заботиться, кормить, укрывать одеялом, провожать и встречать. На него навевало грусть даже когда Света мыла посуду или вытирала пыль в их комнате. Умом он понимал, что не прав, но сердцу не прикажешь.
     Страсть и обожание к этой девчонке не проходило с первых минут знакомства, Миша ловил себя на мысли, что всё время хочет её, каждую минуту. От мысли, что наступит вечер, и они окажутся вместе под одеялом, у него начинала кружиться голова, и сердце вырывалось из груди. Все эти вёдра, лопаты, совки, текущие краны, разбитые окна, ранние подъёмы – всё это казалось Мише такой мелочью, ерундой, своеобразной платой за счастье быть рядом со Светой, причём и платой-то совсем необременительной. Ради  неё он готов был на всё.
     Во дворе за его спиной шептались, что он совсем сошёл с ума по своей девчонке, что это уже принимает болезненную форму. Миша на эти разговоры только улыбался, мысленно говоря: «Желаю вам всем так же заболеть!»
     Он действительно начал готовиться к вступительным экзаменам на истфак. Подготовка давалась ему с невероятным трудом, особенно английский язык, который Миша ненавидел ещё со школы. Временами ему казалось, что эту вершину знаний он не одолеет никогда, что как неопытный и неспособный к подъёму альпинист сорвётся и полетит в пропасть. Чтобы преодолеть сомнения и возникавшее порой отчаяние, он представлял себе на этой вершине знаний Свету, которая стоит там, улыбается и ждёт его, а значит нужно идти на эту вершину даже из последних сил.
     Иногда, оставшись один, Миша вспоминал те дни, когда вернувшись из Армии, он узнал об измене Верки, о том, как ныло сердце, и болела душа, как беспробудно пил целыми днями и неделями, как серьёзно готовился свести счёты с жизнью. Если бы тогда ему сказали, что совсем скоро он окунётся в такое счастье, ни за что не поверил бы. Часто вставала в памяти та странная незнакомая старушка, которая ночью на кладбище предсказала ему встречу со Светой. Он и сейчас не был уверен до конца, был ли тот разговор у могилы отца явью, или всё это померещилось ему в пьяном угаре.
     Мать написала Мише, что в деревню вернулась Вера, с мужем разошлась, маленького сына растит одна. Справлялась о нём, а мать сказала с гордостью, что сын живёт и работает в городе, собирается поступать в институт и скоро у него свадьба. «Не жалко мне её, сынок, совсем не жалко, - писала мать, - никогда она мне не нравилась, не то, что Светочка, Господь нам её послал, не иначе».
     Миша вспоминал, как увидев первый раз Свету на танцах, боялся подойти к ней, был уверен, что откажет, как весь дрожал, провожая её первый раз домой, как боялся, что после первого поцелуя получит пощёчину. Не верил, не мог поверить, что возможна хоть какая-то взаимность, так сильно Верка подорвала в нём веру в себя, а ещё всё время в голове сидела мысль, что у Светы там, в городе парень и она его любит… А потом эта волшебная поездка на Чёрное озеро, купание в тёплой воде и стайка белых пушистых облаков, проплывавших над ними, лежавшими, прижавшись друг к другу, на покрывале.
     Света выбрала его, наперекор всему, порвав с Сашкой, поссорившись первый раз в жизни с родителями, она любит его и это самое главное, для чего стоит жить на белом свете.
     В тот вечер они так ни о чём и не договорились по поводу уборки подъездов. Каждый остался при своём мнении, но подъезды по-прежнему убирал Миша.
     Сказав Мише, что все решения они должны принимать вместе и ничего не скрывать друг от друга, Светка, тем не менее, не рассказала ему о том, что которую ночь подряд ей снится умерший Ряпихов, и что Юля Гусева посоветовала сходить на его могилу. Почему ничего не хотелось говорить Мише, Светка понять до конца так и не могла. Может быть, просто всё у них было так хорошо, что рука не поднималась омрачать чем-либо их счастье. Не сказала она и о том, что первого декабря, в день рождения, получила поздравительную открытку от Сашки, который писал, что вернулся с практики, снова учится в своём техникуме и начинает потихоньку готовиться к защите диплома. В самом конце приписал, что не может забыть её, по-прежнему любит и так и не смирился с мыслью, что остался теперь один. В этом месте на открытке стояло пятно. Светка подумала даже, что Сашка заплакал и на открытку упала слеза. Это показалось немного странным, Сашка никогда не плакал, даже когда учился в младших классах, даже когда было больно в драках, никогда. Он вообще был сильным парнем, с крепкой психикой, а ещё Светка обратила внимание, что слово «люблю» было выведено в открытке очень старательно, хотя всё остальное, как и обычно, Сашка написал, как курица лапой. Почерк у него был ещё тот.
     В пятницу, сразу после занятий  у Светки должна была состояться консультация у профессора Щеглова. Они познакомились ещё прошлой зимой, когда она ездила в каникулы на областную олимпиаду по математике. Светкин доклад очень понравился профессору, человеку молчаливому по натуре и скупому на похвалу.
     Он был одет тогда в старый поношенный свитер и такие же джинсы, на лице трёхдневная щетина, а длинные кудрявые волосы давно не знали стрижки. Алексей Алексеевич Щеглов был весь в науке и на многие бытовые мелочи просто не обращал внимания. Вообще, всё, что не относилось к математике интересовало его между прочим. Жил он в небольшой двушке на пятом этаже, докторскую диссертацию защитил почти в пятьдесят и то под большим нажимом коллег и начальства. Защита прошла со скрипом, так как соискатель абсолютно пренебрёг всеми формальностями при её написании. Но его работу высоко оценил сам академик Карналь, считавший Щеглова не просто талантом, а гением.
     Обычно Щеглов старался не иметь дела с первокурсниками, особенно девчонками, но в Светке он сразу разглядел большие способности, умение нестандартно мыслить и чётко формулировать идеи. Он дал ей довольно сложную тему для курсовой работы, а также постоянно поручал делать различные расчёты, связанные с его непосредственными исследованиями. Занимался Алексей Алексеевич Щеглов информационными технологиями и разрабатывал теорию глобальной системы, что для начала 80-х годов было на грани фантастики. Светка настолько вошла в доверие к своему научному руководителю, что получила даже доступ к сконструированной им ЭВМ, похожей на большой чёрный ящик, которую все на кафедре ласково называли «Чёрный Яша».
     Год назад в семье Щегловых случилась страшная трагедия. Единственный сын, тоже Алексей, студент химик, неизвестно в кого вымахавший до двухметрового роста, выпал с балкона девятого этажа во время пьянки с друзьями. Смерть наступила мгновенно. Что послужило причиной случившегося, следствие установить так и не смогло. Сразу после похорон жена Щеглова Нина Ивановна начала сильно пить с горя и теперь периодически уходила в запои, как говорил сам Алексей Алексеевич «улетала в страну Гамаюн».
     В эту пятницу, когда Светка подошла с листками с расчётами к двери кабинета Алексея Алексеевича, он стоял уже одетый, и посмотрев ей в прямо глаза, произнёс: «Свет, давай перенесём разговор на понедельник. Тут такое дело, я заказал памятник на могилу Лёшки, нужно срочно сделать кое-какие замеры, еду на кладбище». Светка тут же подумала о приходящем во снах Серёге и напросилась съездить вместе. Щеглов не возражал.
     Его старенькая «Волга» зелёного цвета, пережившая несколько больших и малых ремонтов, довольно быстро домчалась до городского кладбища. Светка отметила про себя, что Алексей Алексеевич хорошо водит машину, как-то совсем непринуждённо. Всю дорогу он увлечённо рассказывал о своём плане создания единой государственной системы управления с наличием обязательного элемента – персональных компьютеров.
«Знаете, Света, если у нас с Вами всё получится, то мы перевернём мир. Именно так, не больше, не меньше», - сказал он это настолько буднично, но абсолютно уверенно, что у Светки мурашки побежали по всему телу. «Между прочим, нам из Москвы молодого человека прислали, будет тексты с иностранного и на иностранный переводить. Очень любопытный кадр, очень, я уж, поверьте, в людях разбираюсь. Вьюгиным Владимиром Юрьевичем кличут, в понедельник познакомлю. Впрочем, Вам это вероятно не интересно. Я слышал, замуж собрались?» – Светка молча кивнула. «Не рано?» – улыбнулся Щеглов и сам же ответил: «А впрочем, дело Ваше, к науке это отношения не имеет».
     Светка довольно легко нашла могилу Серёги. Она находилась в самом конце центральной аллеи. Обычно здесь хоронили заслуженных людей или больших начальников, Ряпихов видимо упокоился здесь с учётом последующего захоронения отца. Могила была вся усыпана цветами и покрыта венками, вместо памятника пока стоял большой крест с фотографией. Серёга был на ней, как живой, даже глаза немного улыбались. Светка провела ладонью по фотографии и произнесла чуть слышно: «Ну что ты всё приходишь ко мне по ночам? Успокойся. Всё кончилось. Слышишь? Не надо. Я прошу тебя». Светке показалось, что глаза у Серёги стали серьёзнее и грустнее.
     На обратном пути Алексей Алексеевич довёз её до дома, до самой арки. Так получилось, что когда Светка вылезла из машины, из арки вышла Ольга Олеговна в модном полушубке из натурального меха и вместе с ней ещё какая-то женщина. Очень скоро по всему университету пошли разговоры, что у профессора Щеглова роман с первокурсницей Кравцовой, которая живёт с дворником и очень хочет таким образом выбиться в люди. Эти слухи ещё долго не могли утихнуть. А в тот вечер, сидя дома за письменным столом, Светка вновь и вновь вспоминала разговор в машине. Она обратила внимание на фразу о новом сотруднике Вьюгине. Фамилия показалась Светке очень знакомой, где-то совсем недавно слышала или видела её. Она долго не могла вспомнить где, как ни старалась.
     По делам Светка поднялась к Лидии Владимировне, от чая с пирожными отказалась, скоро должен был придти с вечерней работы Миша. Уходя, Светка спросила, нет ли у неё «Триумфальной арки» Ремарка. Лидия Владимировна улыбнулась сквозь очки: «Есть, но только на французском языке». И тут Светка вспомнила, где она видела фамилию Вьюгин. Неделю назад брала почитать у Лидии Владимировны прошлогодний номер «Юности», а в нем ей очень понравился цикл стихов «Флёр Парижского дождя». Автора звали Вьюгин, Вьюгин В. Ю. Может, конечно совпадение, да наверняка совпадение. Она снова попросила журнал, Лидия Владимировна принесла его из кабинета.
     Уже перед сном Светка полистала «Юность». Лицо автора совсем молодое, взгляд немного с хитринкой. Она обратила внимание на строчку: «Мы все нуждаемся в любимых, как алкоголики в спиртном».
«Между прочим, любимая строчка Ряпихова», – первое, что пришло на ум Светке.