Штурман Капитана Гнездилова, Глава 2

И СНОВА - В БОЙ, ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ!

Эгершельд встречает меня холодным порывистым ветром. Поёживаюсь от ледяного дыхания ветра и резко застёгиваю под горло старую добрую кожанку.
Начало июня во Владивостоке – это туманы и дожди, продирающие до самых костей, холодные морские ветры.
Город, который получил свою географическую прописку на широте Сочи и долготе Магадана, лениво дремлет, как усталый амурский тигр на бархатных сопках Маньчжурии.
С видовой площадки, где ныне расположился сквер легендарной женщины-капитана Анны Ивановны Щетининой, открывается великолепный вид на пролив Босфор-Восточный, Токаревскую кошку и одноимённый Токаревский маяк.
А рядом с ковшом, под самой сопкой, приосанились трудяги-ледоколы с бело-красной буквой «F» и синим околышем на трубах.
Люблю Эгершельд за его строптивый характер!
Хотя какой же он Эгершельд? На самом деле это полуостров Шкота! Однако старожилы упорно именуют Эгершельдом, названным   в честь командира судна «Гридень» не только мыс, а целый полуостров, имя которого принадлежит по праву Николаю Шкоту – командиру корвета «Америка».
И хотя оба названия достойны быть увековечены на этом берегу, однако в обиходе «Эгершельд» затмил своим пафосным именем скромного «Шкота» и теперь обозначает весь район на полуострове.
Неподалёку от ледоколов, у понтонов плавмастерских, особняком ошвартовался одинокий контейнеровоз. Вот он, мой новый братишка «Капитан Гнездилов»!

Закидываю сумку с вещами на плечо и спускаюсь к проходной. Предъявляю документы строгой седой вахтёрше и не спеша, вразвалочку иду навстречу своей судьбе.
Берёзкин уже на низком старте!
В каюте прилично накурено. На столе, рядом с пепельницей и грудой бумаг, расположилась массивная пишущая машинка «Башкирия». Отпечатаны и аккуратно разложены по папкам акты приёма-передачи подотчётного четвёртому помощнику имущества.
Спускаемся в гирокомпасную*, проверяю наличие оборудования и ЗИПа* по списку, затем поднимаемся на мостик и продолжаем сверять всё по тому же списку навигационные приборы, которыми заведует четвёртый помощник капитана: навигатор, лаг, эхолот, гирокомпас с репитерами, радары, магнитный компас.
Скрупулёзно проверяю, сверяю всё имеющееся в наличии навигационное оборудование, после чего мы возвращаемся в его маленькую каюту-келью.
— Да, скромно здесь у тебя…
— Да нормально, я уже привык. Зато есть умывальник, потер и даже вентилятор! Холодильника нет, но по соседству живёт боцман – у него есть! Так что можешь «объединить с ним брэнды». А вот гальюн находится палубой выше!
Я невольно поднимаю правую бровь…
— Извини, пароход советской постройки – удобства в каютах только у старшего комсостава! – оправдывается Берёзкин.
— Да, чуть было не забыл! — Он открывает массивный металлический сейф, который аккуратно вмонтирован в письменный стол. Вытаскивает оттуда пачку дипломов, сертификатов и паспортов моряка. — Проверь по списку и, если всё сходится, подпиши, пожалуйста, вот здесь.
Документы – дело архиважное, а посему проверяю, пересчитываю и только после этого ставлю свой скромный автограф в его акте.
— Ну вот и всё! – резюмирует Берёзкин. – Если вопросов нет, то пойдём сейчас к мастеру, пока он не свалил домой и передадим дела!
Словно заправский фокусник – лёгким движением руки — он извлекает из сейфа бутылку армянского коньяку.
— А после передачи дел по старой морской традиции обмоем моё списание и твоё назначение!
Я молча ему киваю, мы поднимаемся на верхнюю палубу и, спросив разрешения, заходим в каюту капитана.
Капитан очень молод – на вид ему не больше тридцати пяти лет. Берёзкин протягивает ему подписанные акты, а я отдаю документы из отдела кадров.
— Игорь Владимирович, а на каком судне вы раньше работали? – спрашивает он, пристально глядя мне в глаза.
— Ни на каком. Я только что окончил Морскую академию и получил в кадрах направление к вам! – отвечаю я, ни капли не смущаясь.
— И чем они в кадрах-то думают? У меня из опытных остаётся только третий штурман, и тот вот-вот спишется! Старпом – ярый ледокольщик, второй – совсем без опыта, вот ещё и четвёртого прислали только после бурсы! – в сердцах сетует он.
— Так вы берёте меня или опытного штурмана будете ждать? – уточняю я.
— А куда мне прикажете деваться? Чистку танков мы сегодня закончим, завтра — отход на Восточный, и становимся опять на линию. Ладно, принимайте дела, представляйтесь старпому и принимайте у него через два часа вахту! – резюмирует капитан.
Берёзкин выдыхает с облегчением. Мастер подписывает документы, и мы спускаемся в уже ставшую моей каюту с надписью «4-ый ПКМ» на двери.
Он откупоривает бутылку ароматного коньяку «АРА очень РАТ», разливает его по кружкам, и мы залпом выпиваем.
— Вообще-то не советую увлекаться этим делом, а то Чуй махом сольёт тебя! – предупреждает он меня назидательно.
— Какой ещё Чуй? – не понимаю я.
— Капитан наш – Чуйко, мы его Чуем меж собой называем. Сам не бухает и другим не даёт. Если учует запах спиртного сразу акт составит! На вот, зажуй! – И он протягивает мне пластик мятной жвачки Wrigley’s. — Да ты не дрейфь! Он домой сейчас свалит.
У тебя через два часа вахта суточная. У трапа матрос, чиф на борту – он свой мужик, из ледокольщиков! Пароход в балласте, на судне, кроме вахты, никого из посторонних. Подремлешь чуток перед отходом, ну а завтра оформишь отход и под погрузку в Восточный.
— Ладно, разберёмся! – соглашаюсь я с Берёзкиным.
— Ну тогда пошли к чифу! – подытоживает он.
И мы вновь поднимаемся на верхнюю палубу.
Дверь в каюту старпома настежь раскрыта.
Хозяин каюты что-то усердно строчит на пишущей машинке с сигаретой в зубах. Массивный, внушительного вида письменный стол, завален ворохом бумаг.
На вскидку чиф намного старше капитана. Сразу видно: опытный моряк, прошедший «Крым, рым и медные трубы».
— Вот, Владимир Яковлевич! Прошу любить и жаловать – новый четвёртый помощник капитана! – сообщает прямо с порога Берёзкин.
Старпом поднимает на нас свои небесно-голубые очи, вытаскивает сигарету изо рта и аккуратно тушит её в хрустальной пепельнице. Затем неспешно встаёт из-за стола, выходит к нам навстречу и протягивает мне свою большую тёплую ладонь.
— Приятно познакомиться! Сташков Владимир Яковлевич, будем работать вместе!
Мы пожимаем друг другу руки. Берёзкин отдаёт ему обходной лист и лаконично прощается с нами.
— Ну, бывайте! Ни пуха вам и семь футов под килем! – бросает он нам на прощание и летящей походкой устремляется навстречу заслуженному отпуску.
— Ну что ж, Игорь Владимирович, пора заступать на свою первую штурманскую вахту. Пойдёмте на мостик, я вас подробно проинструктирую.
Мы с чифом поднимается на мостик, где он проводит мне полный инструктаж по несению стояночной вахты, показывает, где включаются стояночные огни, выдаёт walkie-talkie для оперативной связи с ним и вахтенным матросом.
Я натягиваю на левый рукав повязку РЦЫ и спускаюсь к трапу, где несёт вахту матрос Володя Маточкин.
Капитан вскоре покидает борт судна, и я остаюсь с вахтенным матросом наедине.
Над Светлой опускаются вечерние сумерки, окутывая нежно-розовым светом, уходящего за бурые сопки солнца, мощные стальные торсы дремлющих ледоколов.
Сбросивший с себя бремя груза контейнеровоз мерно покачивается на волнах, ласково прижавшись свежевыкрашенным бортом к резиновым кранцам стального понтона, а мы с вахтенным, пребывая в благостном состоянии, ведём неспешную беседу о том о сём, а проще говоря, сплетничаем.
— А вы в курсе, что наш старпом четверть века отработал на ледоколах? – спрашивает у меня Володя.
— Нет, не в курсе конечно! Ну, судя по всему, штурман он весьма опытный! – отвечаю я.
— Не то слово! У него и диплом капитана дальнего плавания имеется! – с восторгом сообщает мне Володя.
— А почему он старпомом до сих пор работает? – интересуюсь я.
— Так он ведь всю жизнь на ледоколах! Ему только визу открыли недавно, стажируется пока на нашем корыте…
— А, теперь понятно! И как стажировка проходит?
— С трудом… Наше корыто за глаза прозвали «ледоколом», после того как наш чиф несколько раз так портконтролю представился… – давясь от смеха, сообщает Вова.
— Это как?
— Да так. Запрашивают его по УКВ данные парохода, а он возьми да и скажи: мол, ледокол «Капитан Гнездилов»! У мастера тогда чуть было сердечный приступ на мостике не случился! Хотя он вполне здоровый и молодой — старпомом здесь раньше работал.
— Вова, а как это он такой молодой капитаном так быстро стал?
— Дык, у них же вся семья – капитанская династия! Вот и он карьеру в пароходстве быстро сделал. Хотя, на мой взгляд, рано ему ещё кэпом-то быть…
— Ну, не нам решать! Мне он сказал, что у нас не пароход, а учебно-производственное судно – УПС!
— Есть такое дело! Да кэп сам ещё без опыта! Из опытных у нас только третий помоха, и тот свалить отсюда давно мечтает, да мастер его пока не отпускает! Может, тебя на его место назначат?
— Да вряд ли, я ведь без опыта – только после окончания академии. Пришлют из кадров пароходства кого-нибудь достойного. На двух неопытных помощников вряд ли наш мастер согласится!
— Поживём – увидим! А тебе повезло, что наш чиф, Яковлевич, над тобой шефство взял! Он мужик грамотный и человек хороший!
— Я тоже этому рад! Но нужно сперва опыт наработать, а потом уже карьеру делать.
Наступает ночь, и с приходом темноты мы заканчиваем нашу нехитрую вечернюю беседу. Я поднимаюсь на мостик, включаю стояночные огни, после чего иду покемарить с чашкой крепкого кофе в тальманскую.


На снимке: ледоколы Дальневосточного морского пароходства на стоянке в бухте Золотой Рог.
Фото Корниловой Светланы