Глава 9. Время собирать камни

Картинка из инета: дом Луниных.

Всем нам известно изречение из Библии: время собирать камни и время разбрасывать камни.
И каждый из нас понимает что означает это изречение: всему своё время.
Таня конечно тоже понимала это, но несколько расширила и углубила это понимание: время собирать-накапливать знания опыт, и чего уж тут скрывать,  сопутствующие этому опыту испытания.
Только она не знала, что этих самых испытаний будет так много: целая лавина испытаний. Кроме того, что их жизнь подкидывает щедрой рукой их ещё и Алексей изобретает на ходу словно фокусник.
Но в отличие от неё, он с этими испытаниями расправляется так же походя: от одних просто отмахивается, от других прикрывался известным уже нам щитом лжи и равнодушия, и ему эти испытания не приносили ничего, кроме желания сделать их ещё сложнее и заковыристей. Татьяна же пропускала все эти испытания через свои сердце и душу, и они оставляли на них тяжёлые отметины и шрамы.

А Алексей не унимался, стараясь не замечать ничего, и это порой просто убивало Татьяну.
Едва они вернулись домой как он вновь вспомнил вопрос заданный Тане ещё там — в Питере:
-Так чем это я отличаюсь от твоего хвалёного Сашеньки — чем интересно я хуже него?
-А ты до сих пор не понял этого? - удивлённо поинтересовалась Таня. - Странно ведь ты считаешь себя весьма неглупым и сообразительным человеком даже утверждаешь: - „Где татарин был — там еврею делать нечего!“
-А вот тебя не понял! - парировал Алексей.
-Хорошо отвечу — только без обид пожалуйста — на правду не обижаются — из неё просто делают вывод на будущее.
-Попробую, хотя обещать не могу — буркнул муж.
-Разница в том что ты — красивая картинка, а он — живой человек. Надеюсь разница понятна хотя бы в общих чертах?
-Ну допустим что в общих — понятна, а дальше что: я должна обидеться?
-Ну если тебе это обидно хотя я тебе уже говорила насчёт правды и обиды — то пожалуйста — обижайся. Но мне в последнее время кажется что тебе очень нравится быть этой самой картинкой, которую ничего и никто не трогает и ты купаешься в этом как морж в холодной воде — с удовольствием.

Смотри-ка целую версию подвела под картинку? - сделал удивлённое лицо Алексей. - Ты что — философ или психолог, что шпаришь как по писанному? Прожила со мной всего четыре месяца и решила, что знаешь обо мне всё? Не строй из себя вундеркинда — ты и десятой доли обо мне не знаешь. А что касается красивой картинки так в этом нет моей вины — ты сама клюнула на неё — не так ли?
-Так ли — так ли — согласилась Таня. - И я уже однажды призналась в своей ошибке — если ты помнишь конечно?
-Не переживай — всё я помню! - почти мстительно заметил Алексей, постучав пальцем себе по лбу. - Всё записывается вот здесь на подкорочке и собирается в один тугой узел, который если даже захочешь развязать будет со временем невозможно.
-Если все пустяки записывать на подкорочку — заметила Таня, - то она очень скоро переполнится настолько, что может не выдержать. Не боишься взрыва всей нервной системы, когда и развязывать уже будет нечего?
Алексей только дёрнул плечом, и Таня поняла: как всегда отмахивается, чтобы не напрягать свой драгоценный мозг.
-В общем то я не собиралась по этому поводу разводить антимонию — призналась Таня и по удивлённому взгляду мужа поняла что и это слово — антимония ему не известно — вот что значит всю свою сознательную жизнь прожить не в России а далеко за её пределами… Мне надо сходить к матери — её порадовать нашим возвращением, твою маму уже порадовали — очередь моей.
-А кто тебя держит? - удивился Алексей — Иди!
Таня сложила подарки приготовленные для матери в сумку и ушла — слушать неприятные высказывания матери Алексея не хотелось — пусть сам отдувается.
Мать обрадовалась возвращению дочери — именно ей а не подаркам — это было очевидно.
А вот сообщение о том что она скоро станет бабушкой особого восторга не вызвало: она считала себя ещё вполне моложавой и где то даже интересной женщиной а тут вдруг это клеймо: бабка. Какая из неё бабушка когда она даже не знает с какой стороны подходить к маленькому ребёнку ведь и дочь Таню вырастила не она а её мать — Танина бабушка.

После поездки в Ленинград Таня поняла что её муж Алексей способен найти подход к любому человеку и даже к ребёнку — если это конечно ему нужно будет ведь она и сама попалась на эту удочку: Алексей тогда ухаживая за ней даже слезу пустил видимо желая показать как трепетно он к ней относится и как боится потерять И она тогда поверила ему — не могла не поверить. Если бы это было не так, разве смогла она тогда в первую их ночь, так безоглядно отдаться ему? Нет нет и нет.

Следующим утром Раиса Лукъяновна пришла к Алимовым проведать дочь.
Гостеприимная хозяйка усадила конечно гостью за стол На столе стоял нарезанный крупными кусками свежий только что из пекарни хлеб и хозяйка перед каждым за столом поставила по касе её фирменного полезного супчика. Раиса уже слышала от дочери об этом вкусном и полезном произведении кулинарного искусства свахи, хотя не видела ни разу и тем более не пробовала. Но увидев в касе толстый слой хлопкового масла, если честно, даже пробовать не хотела, едва подавив рвотный эффект. Но попробовать было нужно чтобы оценить божественный как обещала Елена вкус. С трудом разогнав масло по краям пыталась зачерпнуть по что на дне посуды — удалось только после третьего раза подцепить несколько зёрен риса и чуть больше — маша. Жевала долго с единственным желанием просто выплюнуть эту гадость но всё же пересилив проглотила — она всё же человек культурный и не хотела позорить свою дочь перед этими, с позволения сказать, людьми. Больше испытывать своё терпение не хотела: поблагодарила хозяйку на гостеприимство сославшись чтна то что к ней должна придти сотрудница с документами попрощалась и попросила Таню проводить её. Алексей едва не увязался за ними но в коридоре Таня остановила его и сказала что должна матери сообщить новость.
-Какую ещё новость? - возмутился тот явно не желая отпускать жену одну.
-О ребёнке! - с вызовом ответила Таня. - Ты что уже и об этом забыл?
Взглянув на жену тот наконец понял что он тут не к месту и отстал.
-Значится так: мы сейчас идём ко мне и ты хотя бы поешь по человечески: на этих Алимовских вкусностях и ноги протянуть недолго!
Уже дома она сказала уже в открытую:
-Таня ты же должна понимать что при таком питании ты ребёнка не выносишь: ему нужно полноценное питание — жиры белки углеводы и витамины. Скажи когда последний раз на вашем столе были овощи фрукты?
-На нашей свадьбе когда ты привезла всё это. - призналась Таня.
-Ну и сквалыги же эти — твои новые родственники! Как ты умудрилась вляпаться в такое? Иначе твое появление в этом семействе назвать нельзя.
-Да вот — вляпалась — согласилась Таня. - И видно по глупости.
Не смогла признаться матери что просто потеряла голову от Аксана, и не смогла отказаться от него — и вот теперь расхлёбывает свою ошибку.
-Значится так, дочь, я не могу себе позволить потерять дочь и внука.
-А если будет внучка? - предположила  Таня.
-Я видела во сне внука — значит будет внук. - уверенно ответила Раиса. - Завтра я переезжаю в район: я перешла работать в новую ПМК старшим бухгалтером — возражения не принимаются — всё очень серьёзно. Там и для тебя найдётся работа инженером ПТО. И квартиру я уже сняла у одинокого мужчины — две комнаты.
-Аксан не поедет — констатировала Таня.
-А ты поговори с ним серьёзно объясни всё — пусть делает выбор — ты свой выбор уже сделала — теперь его очередь — поставь перед ним вопрос ребром — пусть решает — хватит плыть по течению он уже не мальчик — будущий отец..
-А если он откажется ехать?! - заволновалась Таня.
-Значит и без него ребёнка воспитаем — вдвоём справимся. - констатировала Раиса. - Не силой же его тащить в новую жизнь? Поговори — пусть выбирает.
А Таня представить не могла как она будет жить без Аксана ведь она несмотря ни на что любит его?
И одновременно не могла понять как могла настолько потерять голову от Аксана.
После выпускного в школе когда её любимый мальчик Шурик Кашарный высказал всё что о ней думает она так была разочарована и обижена что не могла видеть ни одного парня — просто не замечала никого, а возник Алимов и и она пропала — как в песне:
На него смотрю и понимаю : пропадаю я.
Ничего о нём не зная — пропадаю я.
За него всё отдам и потеряю — пропадаю я
Без него, без него судьба другая — не моя.

Невольно вспомнился рассказ бабушки о происшествии осенью 1955 года — то ли сон то ли видение то ли предсказание — бабушка и сама не поняла что это было.
Поздно вечером когда в квартире кроме неё все уже спали в комнату на коленочках вползла маленькая девочка Таниного возраста. Любовь Дмитриевна растерявшись перекрестилась и прошептала:
-Чур меня!.
Девочка в ответ улыбнулась и поползла дальше в другую комнату где спали Раиса и Таня — бабушка последовала за ней. Девочка подползла к кровати Тани долго смотрела на неё сложив ручки перед грудью и потом сказала тихо:
-Она такая же несчастная как я.
Потом развернулась и уползла туда откуда приползла.
Чуть позже бабушка поняла что это был Ангел-Хранитель Тани. А кому как не хранителю знать о будущем своей подопечной?
Это значит что Алимов — её судьба и ничего хорошего с ним её не ждёт? И почему зачем ей такая судьба спрашивать бесполезно даже у неба — оно знает но вряд ли скажет. А тебе остаётся только гадать за что и почему: может это испытания, может наказание за то, что ты сотворила или ещё сотворишь в своей жизни…

Поужинав у матери Татьяна вернулась к Алимовым — ей предстоял серьёзный разговор с мужем и она должна поставить перед ним вопрос ребром как сказала мать.

Таня попросила Аксана погулять с ней перед сном — так нужно для ребёнка.
Шли рядом и посматривали друг на друга: Аксан понял, что неспроста Таня вытащила его на улицу, а Таня не знала с чего начать разговор.
Первым начал говорить он:
-Ну так что ты мне хотела сказать? Не зря же ты на улицу меня вытащила?
-Значится так: - начала Таня словами матери. - Надеюсь ты не хочешь чтобы твой ребёнок погиб так и не родившись?
-А почему он должен погибнуть? - удивился Аксан.
-Мне кажется что даже ты должен знать, что для полноценного развития ребёнка нужно полноценное питание: белки, жиры, углеводы и витамины, хотя я и не уверена знаешь ли, ведь ты ничего не читаешь, а мама тебе такого не скажет — для неё нет разницы родится твой ребёнок или нет. С таким питанием, как у вас, ребёнок не разовьётся и погибнет, а с ним погибну и я. А мне этого совсем не хочется — я ещё слишком молода, чтобы отправляться в мир иной — да и ребёнка терять я тоже не хочу. Поэтому завтра я уезжаю с мамой на новое место, где и питание будет человеческое, а не тюремное и спокойно будет — нервы некому будет трепать.
-И куда интересно?! - возмутился Алексей. - А как же я? Меня ты значит бросаешь?!
-я просто предлагаю тебе выбор — с кем ты: со мной и сыном или с папой мамой. В своё время я сделала свой выбор и пошла за тобой хотя выбора ты мне не оставил — просто сказал: -“Будем жить с моими родителями! „
Я поступаю с тобой честно и даю тебе время до завтрашнего утра — выбирай. А утром я уеду и больше не буду вам доставлять ни проблем ни неудобств и вы наконец сможете открыто порадоваться что наконец избавились от меня.
-Не нужно говорить за всех_ начал серчать Алексей. - Лично я так никогда не думал.
-Возможно и не думал но вёл себя именно так — парировала Таня. Знаешь совсем недавно я прочла такую мудрую мысль и поняла насколько она точная:Женщина творит мужчину своими мыслями о нем. Мужчина творит женщину своим отношением к ней.
Каюсь: в последнее время мысли о тебе не слишком радужные — сам понимаешь с вечно пьяным мужем радуги быть не может но отношение твоё ко мне и того хуже — оно никакое словно меня вообще не существует в твоей жизни. А значит такое же отношение будет и к сыну — не так ли? Тогда зачем нам такой и муж и отец — может назовёшь мне хоть одну причину?
Алексей промолчал: жена часто просто ставила его в тупик своей логикой и он не мог ответить ей ничего — потому просто отмалчивался.
С тем они и отправились спать и снова на разных кроватях чем весьма порадовали Елену которая зорко следила за ними что бы они ни делали.
Утром Таня проснулась первой с уверенностью что Аксан останется с родителями и начала потихоньку собирать свои вещи в новую купленную в Питере сумку — вещей вроде и немного но сумка почти заполнилась.
Наконец проснулся Алексей и с тревогой стал наблюдать за женой.
-Что делаешь? - поинтересовался вполне равнодушно.
Вещи собираю — разве не видно? Ответила Таня.
-А меня спросить не хочешь что я решил?
-Ну и что ты решил: остаёшься со своими родными — зачем тебе чужие люди в лице жены и её ребёнка?
-Ну так это же мои и жена и ребёнок — значит не чужие! - ответил тот с нескрываемой обидой. - Я иду с вами — хочешь ты этого или не!
-Разве я говорил, что не хочу?! - возмутился Алексей, поднимаясь с дивана. Он собрал свои вещи — рабочую и выходную одежду затолкал в сумку комом — было видно что обижен на жену: опять она пытается решать за него.
Когда они вдвоём вышли в первую комнату мать кинулась тигрицей наперерез:
-И куда это ты сынок намылился?! - взметнулся голос. - Не пущу — пусть эта дрянь одна убирается из нашего дома!
-Мать уйди с дороги — не заставляй применять силу!
Но Елена встала в двери раскинув руки и выпускать сына не собиралась.
-Уйди по хорошему — сказал тот твёрдо — Я всё равно уйду с женой и сыном.
-Кампыр, отпусти — властно прозвучал голос старика. - Никуда он не денется: прибежит, как побитая собака, и ещё прощения просить у тебя будет — в ногах валятся.
Елена дрогнула и Алексей, осторожно плечом отстранив мать с дороги, взял Таню за руку и они вместе выскочили на улицу — так и шли рука об руку до самого дома Раисы Лукъяновны. Увидав их вместе,  мать удивилась — была уверена, что Алексей останется с родителями, но ничего не сказала: это его выбор — значит так тому и быть.
После обеда они уже были на месте и расставляли свою нехитрую мебель в комнатах, предназначенных для квартирантов.

История эта произошла в начале семидесятых годов прошлого века в посёлке  Комсомольском, Сырдарьинской области, Гулистанского района.
Татьяна Алимова, по воле случая заброшенная в эти края,  не прожила ещё и года  с мужем, а была уже в пикантном положении.

Жилья своего у молодых супругов  не было, поэтому они снимали часть дома у одного пожилого мужчины: Лунина Евгения Михайловича. Молодая пара занимала две небольшие комнатки, одна из которых своими окнами выходила на неширокую улицу с домиками, похожими на пряничные избушки с резными наличниками на окнах, палисадниками, с произрастающими там кустами жасмина и сирени. Окна другой комнатки, которая служила одновременно и кухней, и столовой, выходили во двор, в сад.

Посёлок был небольшой, но очень чистый, ухоженный, утопающий в зелени садов и виноградников. Ничто не выдавало в его строениях, в его, почти средне-русском пейзаже, края южного, знойного, края узбекистанского. Разве только защитные полосы из пирамидальных тополей вдоль  автомобильной дороги, ведущий в районный центр - город Гулистан, да заросли чёрного тута, навевали некоторое сомнение.

Была поздняя осень, но деревья ещё не облетели, расцвечивая посёлок всеми цветами радуги, начиная от бледно-жёлтого, ярко-оранжевого, красно-бордового до насыщенно-зелёного.
Проживало в посёлке в основном славянское население, прибывшее, или присланное на освоение Голодной степи ещё в далёкие двадцатые годы,  осевшее здесь, обжившееся, да так и оставшееся на долгие годы,  считая  себя, с полным основанием,  старожилами.

Хозяин дома, Евгений Михайлович слыл человеком строгих правил, малообщительным и даже нелюдимым,  Всё общение семьи с местными жителями проходило посредством его жены: Ольги Ильиничны, но несколько месяцев назад она умерла, и Лунин совершенно прекратил всяческое общение с местным обществом.

Он был высок ростом, худощав, с загорелым лицом и руками человека, прожившего нелёгкую жизнь, много трудившегося и много повидавшего на своём жизненном пути. Однако для своих неполных восьмидесяти лет выглядел Лунин неплохо: аккуратен, всегда подтянут, с выправкой военного старой закалки.

Если честно, то Таня побаивалась хозяина, поэтому при встрече всегда приветливо здоровалась и старалась быстро прошмыгнуть мимо него на свою половину. Ей часто приходилось оставаться одной, потому что её муж Алексей иногда на несколько дней уезжал то  в Ташкент, где учился на заочном отделении ТашПИ на факультете ПГС, то в Гулистан, где жили его родители с младшей сестрёнкой.

Молодую женщину спасало то, что работа инженера ПТО в строительной Передвижной  Механизированной Колонне (СПМК), занимала большую часть её времени: уходила она на работу когда  только начинало светлеть,  возвращалась  поздно, когда  уже редкое уличное  освещение, своими мигающими и колеблющимися под напорами ветра  фонарями-глазами выхватывало куски улицы, освещая их тусклым, бледно-желтоватым светом.

К счастью и сам хозяин поначалу не проявлял к квартирантам  интереса, лишь при встрече одаривая  колючим взглядом  из-под  низко нахмуренных бровей,  не выказывая при этом  никакого желания  общаться с молодой четой.

Соседка слева, баба Вера (старушка весьма  живая и общительная) постаралась просветить Таню насчёт местного житья-бытья, отзываясь о Лунине, как о человеке себе на уме, сочувствуя ей и обещая, что он ещё себя покажет, причём не с лучшей своей стороны. И эта сердобольность старой женщины ещё более усиливала беспокойство Татьяны.

В самом начале знакомства  с Луниным  Таня назвала  его про себя старорежимным, и, пожалуй,  была не так уж и неправа: на свет он появился ещё в конце девятнадцатого века в семье потомственного военного — морского офицера, Лунина Михаила Львовича и Луниной Екатерины Николаевны, урождённой графини Энской. В остальном его старорежимность выражалась разве что в излишней по нашим временам дисциплинированности, честности и прямолинейности.

Несмотря, на свой весьма почтенный возраст, Евгений Михайлович  ещё работал в близлежащем совхозе  главным агрономом и уходить на пенсию не собирался. Поэтому поводу у словоохотливой соседки Сидоровой бабы Веры были свои соображения, которыми она неприминула поделиться с Надей, но  та не обратила на них никакого внимания, а вот к Лунину, напротив, начала  исподволь присматриваться.

-Ты не заметила, голуба-душа, - поинтересовалась однажды баба Вера, - что  Лунин слегка того?
-Что того? - не поняла Надя.
-После смерти жены умом тронулся? - пояснила соседка.   
-Нет, не заметила, - растерянно призналась  молодая женщина. - Мне он показался вполне адекватным, хоть и строгим. 
Что-что?! - не поняла досужая старушка, округлившимися глазами глядя на неё, словно опасаясь, что состояние соседа может быть заразным.
-Да так, - слегка смутилась Таня, - я сказала, что не заметила ничего такого из ряда вон выходящего.
-Ничего — поживёшь, как пить дать, заметишь! - сухо отреагировала Сидорова, потеряв к молодой женщине всяческий интерес.

Уже почти два месяца Алимовы жили на квартире у Евгения Михайловича, а отношения между ними и хозяином так и не складывались, всё ещё оставаясь на точке замерзания. Прямо перед самым Новым годом Татьяна вновь осталась одна: Алексей на пару дней уехал к родителям в Гулистан.

Эти дни  вынужденного одиночества молодой женщине были особенно тяжелы: временами  её охватывал, казалось ничем не мотивированный и необъяснимый страх, разъедая сознание, как короста, разрастаясь порой до невероятных размеров. Страх ужом вползал в её постель, и каждое его прикосновение обдавало холодом и безнадёгой. В такие ночи спать она не могла совсем, и до самого утра либо читала книгу, либо смотрела телевизор: всё подряд, до упора, до одури, до полного неприятия того, что видела, до отвращения.

Вечером, возвращаясь с работы, Таня лоб в лоб столкнулась с хозяином и, как всегда, поздоровавшись, хотела уже прошмыгнуть мимо него, но Евгений Михайлович неожиданно заговорил с ней:
-Как вам погода, Танечка? Зима, как видно, загостилась где-то в Сибири, и к нам, грешным не торопится?
-Д-да, - слегка заикаясь, ответила та.

Поймав её удивлённый, чуть встревоженный взгляд, хозяин как-то криво улыбнулся:
-Удивляетесь моей внезапной разговорчивости?
-Да, нет, что вы?... - начала было Таня, но хозяин перебил её.
-Не нужно лукавить, Танечка — вам это не идёт.
Разговор явно не клеился: говорить правду молодая женщина побаивалась, помня о крутом нраве хозяина, а кривить душой было противно, поэтому она просто промолчала.
-Сегодня ровно четыре месяца со дня смерти моей жены... Немного выпил... Уж простите меня, старика.

Молодой женщине хотелось сказать, что не вправе осуждать кого бы то ни было, но Евгений Михайлович продолжил:
-А знаете, соседка, мне хочется загладить свою вину... У меня есть прекрасный цейлонский чай, свежайшее печенье. Не составите компанию?... Не отказывайтесь — не пожалеете. А я вам покажу мою незабвенную Оленьку...
Видя нерешительность юной соседки,  пожилой мужчина добавил:
-Чай уже на столе. Духмяный, горячий... Пока Вы что-нибудь приготовите  у себя... А тут уже всё  готово.
И неожиданно для себя Татьяна согласилась.

Чай действительно был горячим и душистым, а к нему на столе, как принято в Средней Азии, орешки, фрукты, печенье, и главное:  душистый мёд из цветков белой акации. Разговор за чаепитием был общим, ни о чём:  работа, погода,  хозяйский огород, подсобное хозяйство, состоящее из нескольких кур, ишака Яшки и пса Кучума — крупного, поджарого, неприветливого, чем-то неуловимо похожего на своего хозяина.

После чаепития Лунин принёс из соседней комнаты толстый альбом малинового бархата, украшенный какими-то замысловатыми вензелями, а, заметив интерес жилички к их изящным завиткам, пояснил:
-Это герб графов Мишариных. Герб семейства моей Оленьки.
Едва только была перевёрнута первая страница, на Таню, как живое, глянуло юное девичье лицо, с широко распахнутыми на мир глазами, пухлыми, свойственными ранней юности, губами, с толстой косой через плечо.
-Это моя Оленька, - с нежностью в голосе произнёс Евгений Михайлович, и взгляд его посветлел. - Это её альбом.

И тут его словно прорвало: он говорил и говорил, а Татьяна молча, внимательно слушала. Хозяин рассказывал, что его Оленька была из очень влиятельной и богатой семьи, что в начале века она была воспитанницей Института благородных девиц.
Рассматривая старинные фото на картонных подложках с изображением милых и нежных барышень в длинных, старинного покроя платьях, с белыми фартуками и белыми бантами в косах, Надя думала:
-Чуть платьица покороче, не такая гордая и неприступная осанка — обычные нынешние девчонки...
Мысленно уточняя: - Почти...

Евгений Михайлович с такой нежностью и любовью рассказывал о своей незабвенной жене, ушедшей от него так внезапно, что молодая женщина, слушая его, была несколько удивлена и даже шокирована: более пятидесяти лет рядом, а чувства не угасли, оставаясь и на склоне лет яркими, сильными. Было видно, что хозяин всё ещё не примирился с потерей жены и очень скучает по своей Оленьке.

Хозяин внимательно посмотрел на молодую женщину и признался:
-А, знаете, соседка, вы очень похожи на мою жену... Такие разные времена, разные эпохи, различные нравы... А лицо, фигура, даже рост... Вы словно реинкарнация моей Оленьки... Даже странно как-то... Надежда на встречу на воссоединение не оставляет нас даже за чертой, уходящей в небытие...

От этих слов Тане стало не по себе, она совершенно не чувствовала этого сходства, да и не хотела его: вся её сущность протестовала против такого сравнения. Девушка из богатой дворянской семьи, воспитанная в "Институте благородных девиц", и она - обычная советская девчонка? Это же чушь, бред больного воображения.

Неожиданно Лунин стал говорить о невероятных вещах. Говорил он быстро-быстро, словно опасаясь, что соседка не станет его слушать до конца, а поднимется и уйдёт. Говорил сумбурно, с душевным надрывом, о том, что каждый вечер общается со своей Оленькой: приходит с работы, а она его уже ждёт дома, сидя в кресле у окна, и очень сердится, когда он задерживается.

Видя, что его не перебивают, и не уходят, хозяин продолжил:
-Вчера я задержался почти до двенадцати ночи на своём подворье: чистил стойло Яшки, задавал ему корм... Курочек слегка подкормил... Зашёл в дом — Оленька с претензиями: -«Где был? Почему так долго не возвращался?». Я возьми и скажи, что Яшку обихаживал... Она этак сверкнула глазами и говорит: -«Чтобы твой Яшка сдох!»... Встал утром, пошёл в хлеб, чтобы попоить скотинку, а Яшка действительно уже мёртвый — почти окоченел... 
      
Татьяна с удивлением взглянула на хозяина, но ничего не сказала, а тот криво усмехнулся и отвёл глаза в сторону.
-Ясно, сердобольная Вера Ильинична уже успела доложить о том, что я умом тронулся... Она всем это болтает направо и налево... Я думал, что вы умнее, и слушать её не станете...

Молодая женщина не посмела ему возразить.
-Уверяю вас, Танечка, это неправда! Если бы я действительно сошёл с ума, разве меня бы стали держать на работе?
Довод показался весьма сомнительным: её непосредственный начальник Идрис Хайруллин, если и не был до конца сумасшедшим, то весьма психованным,  однако с работы его увольнять никто не собирался, напротив, он числился в любимчиках начальства, потому что умел угождать ему.

Сбивчивый рассказ Лунина произвёл на женщину сильное впечатление, и она вдруг припомнила, что ещё в детстве слышала от своей бабушки Любы рассказ о том, как умершие иногда приходят к своим родным, если те по ним очень сильно тоскуют и убиваются. Бабушка ещё тогда пояснила, что приходят вовсе не они, а нечистая сила и, что ничем хорошим это не заканчивается. И сразу же, сославшись на усталость, Таня поспешила покинуть хозяина, не забыв поблагодарить его за гостеприимство.

Она прошла на свою половину, переоделась в домашнюю одежду и легла на кровать поверх покрывала, уверенная в том, что после всего услышанного заснуть ей не удастся. Стараясь ни о чём не думать, Таня взяла с полки у кровати первую, попавшуюся под руки, книгу  и начала читать,
Когда усталость всё же взяла своё, и её глаза начали смыкаться, молодая женщина выключила ночник, настраиваясь на сон. Неожиданно что-то тяжёлое навалилось на неё сверху, до предела затрудняя дыхание. У Татьяны отчаянно затрепетало сердце, подкатывая к самому горлу. Она осторожно высвободила руку, пытаясь на ощупь определить, что это такое. Рука ощутила длинную густую шерсть несколько грубоватую, местами свалявшуюся.

Первой мыслью, мелькнувшей в её голове было:
-Что это за чудо-юдо?
Потом пришло воспоминание о рассказе бабушки Любы о домовом, лохматом, неопрятном, который являются людям, чтобы предупредить о каком-то событии. Нужно только спросить: -К добру или к худу?. И он непременно ответит.
Набравшись храбрости, Таня спросила прерывающимся голосом:
-К добру или к худу?
Глухой, утробный голос ответил ей:
-Уходи отсюда... Уходи отсюда...

И молодая женщина от страха, плохо повинующимся языком, начала читать полузабытую молитву, которой некогда учила её бабушка Люба:
-Отче наш. Иже еси на небесех!.. Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли...
Вновь раздался чужой, странный голос:
-Ага, догадалась...

И сразу тяжесть, лохматым комком, мягко сползла на пол и исчезла, словно её и не было никогда. Татьяна подхватилась с кровати, включила свет. Её колотило так, словно она ощутила замогильный холод. Стуча зубами,  она ещё несколько раз прочитала "Отче наш",  старательно, чтобы не переврать, повторяя слова молитвы. Потом согрела чайник, совсем не ощущая его жара, заварила себе зелёный чай, и долго пила его маленькими глоточками, пока, наконец, не стала ощущать вкуса и запаха лета, тепла, солнца. До утра она так и не заснула.

Едва только сероватая дымка коснулась полусонной земли, осветляя темноту уходящей ночи, Таня вышла во двор, не в силах больше в одиночестве ожидать рассвета. Низкое свинцовое небо нависло над головой, давя и угнетая своей тяжестью. Ветер, то вспыхивая с яростной силой, то слегка затухая, хозяйничал на просторах хозяйского сада, срывая последнюю листву с деревьев и унося её вглубь двора, очищая землю до предельной черноты, оголяя беззащитные островки ещё сохранившей в себя жизнь и, зеленеющей наперекор непогоде, травы. Тучи летели под напором властвующего здесь ветра, как невиданные стада, гонимые безжалостным пастухом в даль неведомую, к горным вершинам.

Создавалось впечатление шаткости, ненадёжности, промежуточности. Татьяна как будто стояла на пороге чего-то ей непонятного и неподвластного.
-Словно какое-то безвременье! - неожиданно мелькнуло в голове молодой женщины. - Безвременье?!... Когда нет ещё ни прошлого и не будущего, ни верха — ни низа... Нет ещё ничего... Словно сотворение мира... Но что за ним?... Конец, или начало?

Вдруг, из-за отчаянно колышущихся ветвей, ей почудилась чёрная бесформенная масса, так похожая на ту, что явилась ей ночью. Ветер донёс не то шорох, не то слова:
-Уходи-и-и-и... Уходи-и-и-и...
И всё: ноги стали ватными, а сердце, стремительно, как на качелях, ухнуло куда-то вниз, едва не увлекая за собой и саму Таню. В ней испуганно запульсировала  и затрепетала новая жизнь, не то предупреждая о чём-то, не то просясь на волю.
-Спокойно, родной мой, спокойно, - нежно прошептала женщина, - Мама здесь — Мама с тобой.

Она с трудом вернулась назад в дом, всерьёз опасаясь за своего не рождённого ещё ребёнка, стараясь взять себя в руки, успокоиться. Утром, приехавший на попутке Алексей, застал жену всё ещё испуганной, в слезах. Когда она, наконец, успокоилась и рассказала, что с ней произошло, он не поверил.
-Прямо мистика какая-то! - сделал он вывод. - Что только не привидится беременной женщине?!

Не то с перепугу, не то от обиды у Татьяны начались схватки, и её увезли в центральный роддом города Гулистана, а через трое судок на свет появился её первенец — сын.
Роды были нелёгкими: уже в роддом Таня поступила с давлением 140  на 90 и её положили в палату на первом этаже. Вокруг стояли крики: кричали женщины кричали акушерки пытаясь их успокоить.
-Настоящий ад! - решила Таня и ушла из палаты. Трое суток бродила по коридору кусала губы чтобы сдержать крики боли а когда было совсем невыносимо подходила к стене и билась в неё лбом — так казалось становилось легче. Когда на исходе третьих суток совсем выбилась из сил пришла в палату легла на свою кровать и закрылась с головой.
Тут же прибежала врач и накинулась на неё:
-Ну и чего это мы разлеглись?
-Спать хочу! — ответила Таня.
-Какой спать?! - возмутилась врач. - Ты рожать должна а не спать.
-Отстаньте от меня: я хочу спать! - не сдавалась Таня.
И врач побежала за заведующим отделением — Николаем Ивановичем и Таня стыдливая с детства и не привыкшая к мужскому вниманию испугалась что сейчас мужик начнёт заглядывать во все дырки…
Но доктор никуда заглядывать не стал а начал прослушивать ребёнка чтобы понять что с ним происходит. Слушал внимательно сделал себе вывод и сказал акушерке какие нужно сделать уколы чтобы снова начались схватки. Сказал:
-Если не начнутся — срочно поднимаем на второй этаж!
Таня уже знала, что на втором этаже делали кесарево сечение, и у неё то ли от страха, то ли от уколов снова начались схватки. Вскоре её перевели в родовое помещение но у Тани ничего не получалось. Акушерки кричали:
-Тужься!
Таня вроде и пыталась делать то что ей говорили но всё бесполезно и уже начала думать что тут на столе и умрёт вместе с ребёнком поэтому предложила:
-Может быть попробовать щипцами помочь? Меня щипцами вытаскивали.
-Тебе сильно повезло девка! - сказала старшая акушерка — Ничего не повредили и глаза не выдавили — так везёт не всем. Нет уж — рожай сама. Но сама никак не получалось. И акушерки свернув простынь начали ей помогать ребёнку появиться на свет.
Только позже Таня поняла что именно медленное рождение спасло сыну жизнь: при быстром рождении петля из пуповины на шейке могла затянуться и задушить ребёнка.  Так у мальчика был просто отёк верхней части лица и глаза узкие щелочки, которые проявились во весь свой размер только после того, как отёк спал с лица. Кроме этого оказалось ещё был дефект плаценты и ребёнку повезло что он всё таки развился без отклонений в здоровье.
Итак ребёнок Тани появился на свет 18 февраля 1972 года, а вот в каком часу Таня не помнила, потому как потеряла счёт времени.
Ближе к вечеру когда она была уже в палате в отделение пришёл чей то муж в совершенно невменяемом состоянии и учинил скандал — что требовал — непонятно и его с трудом выдворили из отделения. Прошло немного времени и появились новые посетители: Раиса Лукъяновна и и Алексей  - тоже не трезвые, и Таня, испугавшись что снова начнётся скандал, назвала их старой дурой и молодым дураком — они обиделись и ушли вместе с коляской, которую как оказывается купили для ребёнка — успели только  узнать что родился мальчик.
На следующий вечер Алексей появился уже один и слава Богу трезвым. Он вручил Тане свидетельство о рождении сына и сказал:
-Вот тебе — Рафаэль. Ты же любишь испанского певца Рафаэля -теперь у тебя будет свой Рафаэль.
И при всех чмокнул Таню в щёчку и её лицо залил смущённый румянец.
Не красней не красней — шепнул он ей тихо а Таня подумала недовольно:
-Что за чёрт?! Столько лет прошло а я всё не могу избавиться от этой отвратительной детской привычки покрываться краской от смущения как кисейная барышня.
Таню не выписали из больницы вместе со всеми: у неё была большая потеря крови и сильно упал гемоглобин поэтому врач сказал ей:
-Пока гемоглобин не поднимется хотя бы до 64 -х единиц выписать её не может. А тот как назло не поднимался — даже кровь чужую пришлось переливать так как продуктов, которые говорили врачи, приносить было некому: мать далеко,  а свекровь с муженьком и не собирались зря тратиться  и ещё одна неприятность добавилась ко всему остальному квартирная хозяйка, узнав что у молодых родился ребёнок отказала в квартире, сославшись на непереносимость детского крика и свои старческие болезни. Поэтому Таня, пролежав лишние десять дней вынуждена была снова возвращаться к Алимовым — понятно с каким настроением она возвращалась туда…
Уже в доме положив мальчика на диван распеленала его и сказала тихо чтобы слышал только он:
-Ну, здравствуй, сынок!. Хотела бы сказать: -“Вот мы и дома“ , но, увы — дом не наш, а твоих бабки с дедом.

Итак назад в Комсомольский семья Алимовых не вернулась.
Спустя три месяца Таня неожиданно столкнулась на городском рынке с бабой Верой: та первой увидала её и, широко улыбаясь, поспешила навстречу. И затараторила, затараторила, пытаясь рассказать сразу все комсомольские новости, главной из которой была та, что около месяца назад Лунина нашли мёртвым в постели.

-Удушили его, голуба-душа! - делилась своим соображениями на сей счёт старушка. - Как пить дать, удушили! Морда у него была вся синяя, и язык этак на сторону... Кто, когда удушил — неизвестно. И ведь двери все изнутри были заперты... Вот загадка — так загадка?! Как тати в дом вошли, как потом вышли, не понятно никому: ни людям, ни милиции...

Татьяна внутренне содрогнулась, на секунду представив эту страшную картину, а баба Вера меж тем внимательно её осматривала со всех сторон, смущая молодую маму  своим пристальным взглядом.
-Что такое, баба Вера? - забеспокоилась та.

Сидорова, словно не слыша её вопроса, неожиданно сама поинтересовалась:
-А знаешь, почему Лунин пустил вас к себе на квартиру?
-И почему же?!
-Он утверждал, что ты очень напоминаешь его Оленьку!... Я вот смотрю на тебя, смотрю в который раз... Нет, не похожа ты на неё — не похожа... Совсем иное обличие у тебя, голуба-душа. А стало быть и судьба — другая...

Таня, сославшись на то, что ей нужно идти кормить ребёнка, и, попрощавшись со старушкой, поспешила покинуть её, хотя и видела, что  этим  уходом раздосадовала старую женщину, не дав возможность досмаковать  до конца,  начатый ею рассказ.

Вернувшись домой она постаралась как можно скорее забыть эту встречу с бывшей хозяйкой: кто знает правду ли она рассказала ей или всё придумала? Уж больно нереальной была рассказанная этой женщиной история - может быть прежний их хозяин просто умер от сердечного приступа и удушение тут совсем ни причём. Но этого ей уже никогда не узнать - да и не к чему это: сейчас у неё совсем иные планы - нужно всё своё внимание и любовь отдавать новорождённому сыну, которого Алексей назвал Рафаэлем - в честь её любимого испанского певца Рафаэля. Может поэтому мальчик и кричит так без устали и днём и ночью: голос разрабатывает?

С рождением сына Таня надеялась что их жизнь с Алексеем изменится - что он наконец поймёт, что его семья - это жена и сынишка Рафаэльчик и он перестанет лгать, начнёт относиться к ним с большим вниманием и будет делать всё для своей семьи, ведь теперь у него есть сын - его наследник, продолжатель его жизни.
Да Таня хотела надеяться что всё будет именно так ведь это по человечески - по мужски. Хотела надеяться ведь надежда как известно умирает последней а если её не станет то и надеяться уже будет не на что.
Но оказалось что желаемое с действительным не часто совпадает - в её случае это было именно так- не совпало.
Татьяна всё больше и больше понимала, что совсем не знает своего мужа Алексея.
Того года что они встречались ей не хватило понять, что это за человек.
Но так уж случилось: она даже сама не ожидала от себя, что может так безоглядно и так сильно влюбиться - как сейчас говорят: у неё просто башню снесло от любви - вот теперь она и расхлёбывала свою скоропалительность и безоглядность.





                Продолжение следует: