Глава 19-31. секретное интервью

ГЛАВА XIX.

СЕКРЕТНОЕ ИНТЕРВЬЮ.В то время как сцена, о которой мы рассказали в предыдущей главе, разворачивалась разыгранный спектакль, там можно было увидеть расхаживающим по огромной колоннаде Отель "Чарльстон", высокая фигура мужчины, закутанного в массивный талма. Не обращая внимания на толпу выпивох, собравшихся в просторном помещении
заставляя сам воздух эхом отдаваться от их разгула, он останавливается
каждые несколько мгновений пристально смотрит вверх, а затем вниз по Митинг-стрит, теперь, очевидно, созерцает мерцающие звезды, затем поворачивается, как будто разочарованный, и возобновляет свои вылазки. "Он не придет до вечера,"он бормочет, как он останавливается на "Дамский дверь", затем поворачивает и кольца
звонок. Хорошо одетый и надушенный слуга, охраняющий
дверь, впускает его, внимательно разглядывая. "Прошу прощения", - говорит он,
механически кланяясь. Он узнает незнакомку, кланяется и жестикулирует
его руками. "Дважды, - продолжает слуга, - она посылала гонца
узнать о вашем приходе". Фигура в талме отвечает поклоном
, вкладывает что-то в руку слуги, тихо поднимается вверх
по большой лестнице и вскоре исчезает из виду. Еще через минуту он
без стука входит в просторную гостиную, обставленную
самым роскошным образом. "С каким нетерпением я ждал вашего прихода,"
шепотом, осторожно, богато одетая дама, как она поднимается из
бархат крытая зона для отдыха, на которой она раскладывается, и расширяет ее
силы, чтобы приветствовать его. "Мадам, ваш покорнейший слуга", - отвечает мужчина,
кланяясь и держа ее изящную руку в своей. "У вас есть что-то
важное, что-то, что должно облегчить мои мысли?" она спрашивает, наблюдая
его губы дрожали, и в тревоге. "Ничего определенного", - отвечает он,
касаясь ее нежно за руку, как она умоляет его быть установлен в
отличное кресло. Он откладывает в сторону его Тальма, кладет перчатки на
в центре-стол, который завален бесконечное разнообразие
деликатно-окутала послания и открытки, все свидетельствует о ней
позиции в модном обществе. "Могу сказать, мадам, что я
сочувствую вам в вашем беспокойстве, но пока я не обнаружил
ничего, что могло бы облегчить его". Мадам вздыхает и придвигает свой стул поближе к нему,
молча. "В том, что это та женщина, которую вы ищете, я не сомневаюсь. Находясь на "
Шее", я проник в лачугу некоего Томпсона, бедного
механика - наши белые механики, видите ли, очень бедны, и их немного
подумала о том, кто знал ее, давал ей приют и несколько раз
спасала ее от голодной смерти. Затем она уехала из района и взяла
к себе жить беднягу сапожника."

"Бедняжка", - перебивает мадам Монтфорд, потому что именно к ней обращается мистер
Снивел. "Если она умрет ... О боже! Это будет конец. Я
никогда не знаешь, что стало с этим ребенком. И умереть в неведении
его судьба--" мадам паузы, ее цвет меняется, она, кажется, захватили
с бурными эмоциями. Мистер Снивел замечает ее волнение и
умоляет ее сохранять спокойствие. "Если бы этот ребенок был моим собственным", - говорит она.
резюме "ответственности не весил тяжелее на мой
совесть. Богатством, положением, удовольствиями общества,-все канет в
второй план по сравнению со своей тревогой за судьбу то
ребенка. Это как стрела, пронзающая сердце, словно фантом
преследует меня в моих снах, как злой дух будил меня по ночам
скажи мне, что я должен умереть несчастная женщина, что забыла, кого я
соблюдать заповедь Божию, для защиты-чтобы сохранить, возможно, с
вечный позор". Она опускает атласные складки своего платья, прячет
лицо в ладонях и дает волю слезам в громких рыданиях. Мистер
Снивел наблюдает за ее волнением с невозмутимым видом. Для него это
верный признак продолжения. - Прошу прощения, мадам, - продолжает он.
- как я собирался сказать об этом несчастном сапожнике, он
начал пить, как и все наши белые механики, а потом надругался над ней.
она. Видите ли, мы ничего не думаем об этих людях, которые после того, как
накачались виски, умирают в богадельне ужасной
смертью. Этот сапожник, о котором я говорю, умер, и она повернула
на улице ее хозяин, и в ее жизни с
"желтый парень", как мы их называем. Вскоре после этого она умерла - так говорится в отчете
. Видите ли, мы мало что знаем об этих простых людях. Они
это своего рода мусор мы ничего не можем сделать, и они вам ужасно
низкая сейчас и тогда". Набухшая грудь мадам Монфорд вздымается, на ее
лице появляется выражение меланхолии; она снова нервно откидывает
в сторону похожие на облако юбки своего парчового платья. "А у тебя нет",
спрашивает она, нервно поглаживая свои украшенные драгоценностями пальцы и демонстрируя
массивные золотые браслеты, которые обхватывают ее запястья, "чего-нибудь покрепче
доказательств ее смерти?" Мистер Снивел говорит, что у него нет ничего, кроме того, что он
собрались с неграми и бедные механики, которые живут в
по-переулкам города. Есть небольшая зависимость, однако, чтобы быть
помещенные в такие отчеты. Мадам, с хладнокровием, поднимается из
ее стул, и ходит дважды или трижды через всю комнату, по-видимому, в
углубленное изучение. "Что-то", - говорит она, внезапно останавливаясь в одной из своих вылазок.
"Что-то (я не знаю, что именно) подсказывает мне, что она все еще
жизни: что это тот самый ребенок, которого мы видим, живущий брошенной жизнью ".

"Как я собирался сказать, мадам, - продолжает мистер Снивел с великолепной
вежливостью, - когда наши белые отбросы начнут жить с нашими
негры, они все равно что мертвецы. Никогда не знаешь, что с ними будет
после этого. Будучи всегда готовым внести свой вклад, как вы знаете
Я заглянул в домик Сэма Уайли. Сэм Уайли - негр в некотором роде
респектабельный, и обычно присматривает за тем, что происходит с этими
белыми негодяями. Я не... уверяю вас, мадам, я не заглядываю в эти места...
разве что по профессиональным делам. Сэм, проведя расследование
среди своих соседей - наше цветное население относится к этим людям не очень хорошо
очень хорошее мнение, когда они попадают в мир, - сказал, что, по его мнению,
она нашла свой путь через ворота бедняцкой
кладбище".

"Кладбище бедняков!" - повторяет мадам Монфорд, снова усаживаясь на свое место.
стул.

"Совершенно верно! Мы должны различать людей с положением и
тех белых механиков, которые приезжают сюда с Севера, опускаются в мире
, а затем умирают. Понимаете, мы не можем продавать таких людей. Нет.
поддерживать их мораль в порядке и без тебя можно. Однако это не совсем так.
(Мистер Соломон Снивел пристально смотрит на
леди.)

"Я разыскал старого Могильщика, довольно глупого старикашку. У него не было
ни имен в его послужном списке, ни могил, которые соответствовали бы назначению. В
с юридической точки зрения, мадам, это было бы недействительным свидетельством, поскольку этот
старина Коув, который только рад избавиться от наших бедняков и гонораров
положить себе в карман, не очень разборчив в именах. Если бы он был один
первой семей',' старик будет настолько подобострастным о
имея имя площади..."

Мистер сопли Лады пальцами по бороде, и поклоны с
просто благодать.

"Наши первые семьи!" повторяет мадам Монтфорд.

"Да, действительно! Он чрезвычайно корректен в отношении их похорон. Они, видите ли,
модного сорта. Ну, пока я размышлял над
разлагающихся мертвых, и различие между бедными мертвые и богатые покойники,
там появился один могил, этакий своенравный, половина простаком, который
ходит среди погостах, делает могил исследование, знает, где
каждый, кто умер за последнее столетие спрятан, и
стоит шесть дьячками укажет на могилах. Он никогда ничего не знает
о живых, потому что живые, по его словам, не позволят ему жить; и
в таком случае он хочет только продолжить свое знакомство с
мертвыми. У него никогда не было ни шляпы на голове, ни башмака на ноге;
и где и как он живет, никто не может сказать. Он был в
порка-сообщение с десяток раз или больше, но я не уверен, что
бедняге никогда не делал ничего, чтобы заслужить такое наказание. Как раз в тот момент, когда
раздражительный старый могильщик собирался выгнать его за ворота большой
палкой, я сказал, больше в шутку, чем по-другому:
"Грейвс, иди сюда!"-- Я хочу перекинуться с вами парой слов." Он подошел,
выглядя застенчивым и подозрительным, и сказал, что не собирается никому причинять вреда
но он подумал о нескольких свежих могилах ".

- Несколько свежих могил! - нервно повторяет мадам Монфорд.

- Благослови вас Господь! - самое обычное дело, - с поклоном отвечает мистер Снивел.
"Ну, этот худой простак сказал, что они (могилы) были сделаны, пока он
был болен. В таком случае он был лишен - и он горько сожалел об этом
- возможности присутствовать на похоронах и узнать имена
умерших. Он является большим фаворитом с могильщиком, придает
ему с готовностью силы на все случаи жизни, и является чрезвычайно полезным при
желтая лихорадка свирепствует. Но для могильщика он настоящий вредитель, потому что
если во время его отсутствия будет сделана могила, он будет приставать до тех пор, пока не узнает
имя усопшего. - Могилы, - говорю я, - где хоронят
этих несчастных женщин, которые отмирают так, здесь, в Чарльстоне?' - Благослови
вы, мой друг, - говорит Грейвс, сопровождая свои слова с идиотской
Три стога смеяться, - да там они, там. Они отправляют их партиями
из Нью-Йорка, бедняжки; они умирают здесь толпами, бедняжки
; и мы хороним их там кучами, бедняжки. Они
уходят - да, сэр, я много думал об этом - быстро по жизни;
но они умирают, и никому нет до них дела - вы видите, какие они
похоронен." Я спросил, знает ли он все их имена. Он сказал, что конечно он
сделал. Если не он, то никто не будет. Для того, чтобы попробовать его, я желал
он хотел показать мне могилу Мэг Мандей. Он покачал головой, улыбнулся,
бессвязно пробормотал имя и сказал, что, по его мнению, оно звучит как
мертвое имя. 'Я привести в порядок свои мысли, - продолжал он, и
просияв всем сразу, его пустые глаза блеснули, потом он задел
меня ловко на руку, и с подмигиванием и кивком головы есть
никаких сомнений, повел к большой насыпи, находящиеся в безвестной
часть кладбища--"

"Огромный холм! Я так и думала, что до этого дойдет", - нетерпеливо вздыхает мадам
Монтфорд.

"Мы хороним этих несчастных в укромном месте. Действительно,
Мадам, я считаю ненужным иметь что-либо, чтобы отличать их друг от друга
когда они умрут. Итак, этот несчастный простак сел
на могилу и попросил меня сесть рядом с ним. Я сделал, как он сказал, и
вскоре он углубился в изучение, все время бормоча имя Мэг Мандей.
пока я не подумал, что он никогда не остановится. Таким диким и скитальческим
бедняга казался, что я начал жалеть, что у нас не было
места, больницы для душевнобольных или какого-нибудь благотворительного учреждения,
где можно было бы разместить таких бедных созданий и позаботиться о них. Это было бы
гораздо лучше, чем отправлять их на столб для порки...

"Я действительно разделяю ваше мнение - ваш образ мыслей, безусловно", - вставляет мадам Монфорд, и тень меланхолии
омрачает ее лицо. - "Я думаю, что это не так".
конечно, - вставляет мадам Монфорд.

Наконец, он перешел к делу и повторил бесконечное количество
имен. Было удивительно видеть, как он мог удержать их все в своей
голове. - Ну, теперь, - говорит он, поворачиваясь ко мне с безобидным смешком,
- она не умерла. Можете не сомневаться. Ну вот! - заговорил он, как будто
внезапно осознав недавно сделанное открытие. - Да ведь она
какое-то время разгуливала здесь, как и я; подвергалась насилию и
обиженный всеми подряд. О, ей и так пришлось нелегко, Бог это знает.
- Но это не раскрывает мне, что с ней стало.
я говорю: "Ну же, будьте серьезны, Грейвс". (Понимаете, мы называем его так,
Мадам, по той причине, что он всегда бывает на кладбищах.) Затем он
впал в певческое настроение, спел две жалобные песни и спел бы еще
третью и четвертую, если бы я его не остановил. "Что ж, - говорит он, - эта
женщина не умерла, потому что я перебрал в уме все кладбище
имен, и ее среди них нет. Почему бы и нет, добрый джентльмен, (он
схватив меня за руку, когда он это говорил,) спросите Милмана Мингла,
подсчитывающего голоса? Он великий политик, никогда не думает о бедных.
Могилы, и ни за что на свете не заглянул бы на кладбище. Этот
Раньше с ней жил подсчет голосов, и несколько раз он угрожал
повесить ее, и он бы ее повесил - да, он бы повесил, сэр, - если бы не это.
если бы не соседи. Я не очень интересуюсь живыми,
ты знаешь. Но я пожалел ее, бедняжку, потому что ее следовало пожалеть,
и не было никого, кроме меня, кто мог бы это сделать. Просто спросите у голосующего.
"Я знал, что этот простофиля никогда не говорил неправды, находясь в
никоим образом не связан с нашими политическими партиями".

"Никогда не говорил неправды, поскольку никоим образом не связан с нашими политическими партиями!
" - повторяет мадам Монфорд, которая стала более спокойной.

"Я дал ему несколько шиллингов, он проводил меня до ворот и ушел,
пробормотав: "Иди, спроси у подсчитывающего голоса".

"А нашли ли вы этого человека?" спрашивает трепетной леди.

"Я сразу позаботился об этом", - отвечает г-н сопли", но пока я
неудачно. Девять месяцев в году его резиденцией является
тюрьма...

"Тюрьма!"

"Да, мадам, тюрьма. Его профессия, хотя и необходима для
возвышение наших политиков и государственных деятелей, тем не менее, является
незаконным. И он, будучи вынужден практиковать это вопреки
закону, спокойно подчиняется наказанию, которое заключается в проживании в старой
тюрьме в течение короткого времени. Видите ли, это номинально, и он
настолько привык к этому, что я склонен полагать, что он
предпочитает это. Я отправился в тюрьму и обнаружил, что его
освободили. Через несколько дней состоятся одни из наших выборов. Приближение
такого события, несомненно, застанет его на свободе. Я искал ему во всех
на питейных заведений, в игорных притонах, в самом гнездилище
проституция-во всех злачных местах, где наши великие политики всего
собрать и насладиться собой. Его нельзя было найти. Поскольку я принадлежал к
противоположной партии, я послал шпиона в убежище комитета
к партии, к которой он принадлежит и за которую он шпионил. Я
больше часа расхаживал по колоннаде, ожидая прихода
этого шпиона. Он не вернулся, и, зная ваше беспокойство по этому поводу,
Я вернулся к вам. -Завтра я буду искать его; завтра я
получить от него то, что он знает об этой женщине, которую вы ищете.

"А теперь, мадам, я хотел бы, чтобы вы кое-что изучили". (Мистер
Снивел методично утверждает, что приобрел это у антиквара Макартура.) "Она
подняла большой шум из-за платья, в котором было это письмо. Не сомневаюсь.
не сомневаюсь, что это послужит поводом для сплетен. Мистер Снивел достает из нагрудного кармана
письмо, найденное спрятанным в старом платье, и передает его мадам
Монтфорд, который принимает его дрожащей рукой. Ее взгляд застывает на нем.
она бросает взгляд на испорченную страницу с выражением
замешательства, ее лицо багровеет, затем внезапно бледнеет, губы
дрожь - кажется, каждый ее нерв не выдержал потрясения. "Боже! имеет
дошло до этого? - смущенно бормочет она. Силы покидают ее.;
знакомое письмо выпадает из ее пальцев. Несколько мгновений она
кажется, пытается подавить свои эмоции, но ее шатающийся мозг
уступает, черты ее лица становятся мраморными, она вскрикивает и падает в обморок, прежде чем
Мистер Снивел успевает заключить ее в свои объятия.






ГЛАВА XX.

ЛЕДИ СВИГГС СТАЛКИВАЕТСЯ С ТРУДНОСТЯМИ ПО ПРИБЫТИИ В НЬЮ-ЙОРК.





ПРИЯТНОЕ течение шестидесяти часов, хорошая встряска в руках
этого старого тирана, морская болезнь, и леди Свиггс обнаруживает, что пароход на
которым она воспользовалась, величественно скользя по Нью-Йоркскому заливу. Вот
она сидит во всем своем достоинстве, воплощение нашего пришедшего в упадок рыцарства,
справедливый представитель наших первых семей. Она заняла свое место
на верхней палубе, перед рулевой рубкой. Как один
после очередного объектами красоты, которые делают великого окрестностях
этот благородный Бей, откройте на нее удивленные глаза, она противопоставляет их
выгодно или невыгодно, с некоторыми знакомыми объекта в Чарльстон
гавань. В строении действительно есть сходство. И хотя
наш, по ее словам, может быть не таким обширным и не таким величественным в своем
очертания не такие спокойные и мягкие в перспективе, в них есть что-то более
аристократическое. Тела меньшего размера всегда более отборные и
респектабельные. Капитан, которому она положила сто один
вопросы, на которые он отвечает односложно, Нет, она думает, так
хорошо воспитан, как он мог бы, если бы он был воспитан в
Чарльстон. Он не делает различий в пользу людей высокого положения.

Леди Swiggs носит тот же выцветшего шелка платье; ее черного крепа
капот, с двумя дерзкий красный искусственные цветы заправленные в стороне,
сидит бодренько так; что тире коричневых волос разглаживается так точно
над ее желтым, сморщенным лбом; ее нижняя челюсть колеблется от
усиленного движения; и ее проницательные серые глаза, как и прежде, с тревогой смотрят
сквозь очки с огромными стеклами. И, великодушный читатель,
чтобы ты не ошибся в ней, она привезла своего "неразлучного"
Мильтона, который она крепко сжимает в правой руке. "У вас было
утомительное время, мадам", - говорит дородная дама, которая
роскошно одета и украшена драгоценностями, и обращается к ней с фамильярным
видом. Леди Свиггс говорит, что это не так скучно, как могло бы быть, и
делает два или три очень модных кивка головой.

- Ваше имя, если позволите?

- Княгиня Груски. Мой муж, князь Груски, - отвечает женщина.
полная дама поворачивается и представляет светловолосого джентльмена.
высокий, прямой, с несколько военными движениями, и
чрезвычайно любит теребить свои длинные саксонские усы. Леди Свиггс,
при объявлении о рождении принцессы, внезапно поднимается на ноги и
начинает бесконечное количество любезностей. Она, действительно, самая.
счастлива встретиться и иметь честь быть попутчицей их Королевских Высочеств.
Запомнит это как одно из самых счастливых
события ее жизни... и просит заверить их в ее высоком уважении.
Полная дама протягивает ей изящную карточку, на которой изображена
корона Польши, а ниже аккуратными буквами: "Принц и
Принцесса Груски". Принц делает вид, что не понимает по-английски,
о чем леди Свиггс чрезвычайно сожалеет, поскольку это лишает ее
интересной беседы с особой королевской крови. В
карта, которую она тщательно укладывает между оставляет ее Мильтон, имеющих
сначала разглядывала ее с ликованием. Снова умолять
спасибо принца и принцессы на этот знак их отличает
подумав, леди Свиггс спрашивает, встречались ли они когда-нибудь или слышали о сэре
Сандерленде Свиггсе. Полная леди, за себя и принца,
отвечает отрицательно. "Он был, - продолжает она со вздохом
разочарования, - он был очень выдающимся человеком в свое время. Да, и я
его прямой потомок. Ваше высочество посетил Чарльстон, из
курс?"

"О дорогой", - отвечает пухлый леди, несколько лаконично, "по
счастливые дни моей жизни прошли среди рыцарства Южная
Каролина. Действительно, мадам, я удостоен внимания и почестей от
самых первых семей этого штата."

Это восклицание наборы почтенная дама, думая, как это может быть
возможно, что их высочества принимала ухаживания первым
семьи и сама не знаю, что это. Нет великих людей, когда-либо посетили
США без учета Чарльстон с их присутствия,
была правда; но как получилось, что она содержалась в
игнорирование такого мероприятия как Принц и принцесса оплатой
его посещение. Она начала сомневаться в дружбе своих выдающихся знакомых
и Общества Святой Цецилии. Она надеется, что это должно
они снисходят к США платят второй раз, они будут
помните ее адреса. Этот пухлый леди, который является не менее человеку
чем отличаются мадам фламинго, умоляет, чтобы заверить ее, что она будет.

Пусть не в этот счастливый союз между Grouski и старая хозяйка,
ты удивишься, любезный читатель. Это было сделано мистером Снивелом,
специалистом по размещению, который, как вы уже видели, всегда готов помочь.
немного помочь. Будучи искусным дипломатом в таких вопросах
, он организовал съезд, руководил сватовством и
ибо солидная доля добычи, доставшаяся ему от Грауски, привела
к решению проблемы, "в высшей степени приемлемой" для всех сторон. Продажа
ее дворец разнузданность, произведения искусства, дорогостоящие мебель и
женщина изделия, вместе с доброй воле всех заинтересованных сторон (ее
друзей "лавка и бар" не исключено,) было принято за хороший
небольшую сумму в шестьдесят семь тысяч долларов, мадам Грейс Эшли,
инаугурация которого был одним из самых великолепных f;tes истории
Чарлстон может похвастаться. Новый жилец был новичком. У нее не было
достаточных средств, чтобы заплатить наличными за покупку, поэтому мистер
Doorwood, рыцарской и очень хороший джентльмен, по данным
доклад, снабжает необходимым, взяв ипотеку на
учреждение, в котором оказывается настолько хороша, как собственность банка,
президентом которого он является. Однако это не тот вид деятельности
, на котором и без того опаленная совесть может успокоиться
поэтому он применяет противоядие, слишком часто используемое
негодяи - он не пропускает ни одного воскресенья без благочестивого посещения церкви.

Деньги, полученные таким образом за эту долгую жизнь беззакония, были переданы
Мадам Фламинго передала принцу в обмен на его сердце.
и титул, который она ввела в заблуждение, полагая, что он способен
присвоить. Ее почитание князей и изгнании героев, (кто
как правило, ссылали леденцов,) не было ни на йоту меньше, чем так
pitiably выставляемый нашими само-название модного общества во всем
этот союз. Возможно, стоит добавить, что эта выдающаяся пара,
все улыбающиеся и любящие друг друга, находятся на пути в Европу, где они
уверены во внимании любого количества "коронованных особ".
Мистер Снивел, чтобы не допустить, чтобы роману недоставало того блеска, который является
кульминационным моментом в делах светской жизни, тайком проник в
колонки в высшей степени респектабельном и очень аутентичном старом "Курьере".
пара строк, в которых модный мир был повергнут в трепет.
сообщение о том, что князь Груски и его богатые
брайд уехала вчера, направляясь в Европу. Эту сплетню the
"Нью-Йорк Геральд" подхватила и должным образом перечислила в интересах
своей первой десятки читателей, которые, как легко себе представить, были все на
ходите на цыпочках, чтобы узнать адрес столь уважаемых посетителей, и оставляйте
открытки.

Миссис Свиггс (мы должны вернуться к ее миссии) едва ступила на
берега, когда, благодаря немного-возглавил корпорацию, она довольно
набор на десяток или более villanous рубить-водителей, у каждого болтались
его хлыст в ее лицо, в немалой опасности шляпку и
очки. Они толкают ее, осыпают гнусными проклятиями, спорят за
право нести ее, каждый по очереди предлагая сделать это на
шиллинг дешевле. Леди Свиггс действительно важная персона в
руках хакеров, и они справедливо готовы быть разорванными
на куски. Она удивляется, что они не признают в ней выдающегося человека
из рыцарского штата Южная Каролина. Капитан
занятые своим кораблем, пассажиры спешат на берег, слишком взволнованные
чтобы вырваться из тесноты каюты; кажется, что все спешат
покинуть ее, никто не предлагает защитить ее от когтей тех, кто
которые угрожают разорвать ее на драгоценные кусочки. Она вздыхает сестра
Слокум, Мистер Hadger, для какого-либо одного вида достаточно, чтобы поднять дружественный
голос в ее защиту. Теперь у одной ее черная шкатулка, у другой - ее.
пухлая дорожная сумка - третья ликует от победы над своей шкатулкой для оркестра.
Скорее бы она с отвращением отказалась от своей миссии, вернулась к более
аристократическую атмосферу Чарльстона и предоставить язычника его судьбе
. Всего этого можно было бы избежать, если бы сестра Слокум прислала ей
карету. Тем не менее, она останется при своем черном ящике. Итак, она садится с ним в карету
, сильно смущенная. Водитель говорит, что он
съездил бы в офис мэра "и отправил бы их в две бухты, где
есть пухлая ковровая сумка и картонная коробка, семена после, если это
помните, что его честь никогда не знает ничего, что ему следовало бы знать, и
уверен, что ничего не предпримет. Они найдутся, мама, я не сомневаюсь, - говорит тот.
мужчина: "но это почти то же самое, что пойти в офис мэра.
Вся наша корпорация, мэм, только и делает, что ест устриц,
пьет виски и назначает президентов - вот что они делают, Мэм.
Леди Swiggs говорит, Какая жалость, столь великого города не был благословлен
больше-возглавил корпорацию.

"Что это, Марм" возвращает методические рубить-водитель", он не получил
очень большая голова, нашей корпорации". И леди Свиггс, лишенная своей
саквояжа и картонной коробки, изрядно потеряв терпение, увозят
в особняк сестры Слокум на Четвертой авеню. Вместо того, чтобы
немедленно попадая в объятия и привязанность этой достойной и
очень предприимчивой леди, дверь открывает неряшливая горничная
вся работа - ее засаленное платье, жесткое, румяное лицо и руки, - ее невысокая,
дряблая фигура и жесткие, нечесаные волосы, выдавающие сильную силу.
свидетельство чрезмерной нагрузки. - Это сама миссис Слокум'
вы бы посмотрели? - спрашивает горничная, вытирая мыльные руки передником
и недовольно глядя в лицо пожилой леди, которая,
с видом шотландского метафизика говорит, что приехала провести
неделя в дружеском общении с ней, чтобы обсудить дело спасения
бедных, невежественных язычников. "Правда, и я не так уверен, что ты это сделаешь"
то же самое, онихоу; уверен, что она не провела бы неделю дома в благословенном
год; и, черт возьми, еще один помощник по дому, кроме меня и
самого себя, мистер Слокум. Порядочный человек - это тоже тот самый Слокум, - продолжает она.
горничная с лаконичным безразличием относится к желаниям гостя. A
пыльная подставка для шляп украшает одну сторону холла, залатанный и
несколько деформированный диван - другую. От стен веет тусклостью;
пары мыльной пены и тушеного лука оскорбляют чувства. Миссис Свиггс
колеблется в дверях. Мне пройти вперед или отступить в более
подходящее помещение? спрашивает она себя. Хитрый Хак-водитель (он
договорились на четыре и поручил ей двенадцать шиллингов) оставляет ее черной
коробка на шаг и уезжает. Она может быть благодарны, что он не
обвинение ей двадцать. Они не учитывают заслуженных людей;
Леди Swiggs узнает этот факт, к ее великой досаде. В много-
смутило служанку, она начинается, связанных с потерей ее
камера. Одной рукой дверь, а другой подложив под
ее грязный передник, она говорит: "Честное слово, мам, и вы должны быть благодарны,
ибо подобное делается каждый день".

Swiggs миссис хотел бы комнату на ночь, как минимум, но сказано,
немного смутил стиль, что не комната в доме
заказ. То, что человек, на плечах которого лежит весь языческий мир
, не должен содержать свой дом в порядке, несколько удивляет
неукротимую леди. В ответ на вопрос о том, во сколько мистер Слокум
вернется домой, горничная, отвечающая за все работы, говорит: "Ох! Боже, возлюби беднягу
никто не знает. Уверен, от бедняги мало что осталось.
И, черт возьми, есть еще один, более безобидный, чем бедняга Слокум. Это он сам.
работает весь день в офисе страховой компании beyant. Он приходит домой растерянный
, много пишет для самой миссис Слокум и ложится спать
никому ничего не сказав." Леди Swiggs говорит: "Боже, благослови меня. Он не
сомневаюсь труды во благо-отличный привести-он будет
награда будущей жизни".

Здесь следует признаться, что сестра Слокум, имея под рукой
молодоженов, прекрасно подходящих для выполнения обязанностей миссии в
какой-то чужой стране, задумала весьма похвальный проект
отправляет их в Алеппо, и теперь проводит несколько недель среди
Голландцы из Олбани, которые, как ожидается, внесут необходимые средства.
Несколько тысяч долларов израсходованы, несколько лет постоянного проживания на востоке,
несколько сообщений о том, что может быть сделано, если что-то не
вмешался, чтобы предотвратить это, и нет сомнений, что этот счастливый
пара возвращается домой, увенчанный лаврами, имеющим очень
почти христианизированной одного турка и двух Татар.

Горничная "all work" внезапно вспоминает, что миссис Слокум оставила сообщение
что, если знатная леди приедет из Южной Каролины, ее можно будет
с комфортом разместить у сестры Скаддер на Четвертой улице.
Немало разочарованная, почтенная пожилая леди подзывает проезжавший мимо экипаж
, садится в него сама и с черным ящиком и приказывает кучеру
немедленно ехать в дом сестры Скаддер. Вот она - и
она проливает слезы, что она есть, - запертая в холодной комнате, похожей на чулан,
на третьем этаже, где концами своей красной шали она может
подуйте и согрейте ее пальцы. Сестра Скаддер - поджарое маленькое тельце,
в очках. Черты ее лица чрезвычайно резкие, а выражение лица
постоянно мудрое. Что касается ее знаний Священного Писания
, это поистине замечательно и является решительным улучшением, когда
это контрастировало со скудной сервировкой ее стола. Чай время
приехали, Леди Swiggs будет приглашен на Кубок размер ирландский
слуга, который accosts ее независимость, она ни в коем случае
утверждает. Войдя в комнату с статность она считает
необходимо, чтобы должность, которую она желает сохранить, сестра Скаддер
берет ее за руку и вводит ее в стайки красиво-
с кондиционером, и гладкий мужчин, которых именно расчесываются
свиная отбивная усы, гладко смазанный волос, идеально завязанный белый
шейные платки, ткани, такой скромный и модный, мягкий, старательный
лица, узнают свою профессию. Сестра Скаддер, отводя
Леди Свиггс в сторону, шепчет ей на ухо: "Они все очень замечательные
молодые люди. При знакомстве они станут лучше. Они придуманы для
духовенства ". Они, в свою очередь, получают уважаемый незнакомец в
образом, что это довольно резкий, чем холодные, и прежде чем у нее обойтись
ее величавая вежливость, сказать: "Здравствуйте Марм" и обратиться к резюме
друг с другом их разговор на грешный мир. Это
несколько странно видеть, как гораздо более интересны эти паны стали
в безумном мире, когда он находится вдали.

Чай очень слаб, масло очень сильное, тост очень тонкая, и религиозные
разговор очень толстые, составляющих трапезу. Есть не хочется
аппетита. Действительно, возможно, при других обстоятельствах, имеющих
канцелярские границы представляла сестра Скаддера оспаривание гонки для
дополнительную нарежьте ее очень тонкими тостами. Не менее важное место среди
Пансионером сестры Скаддер является брат Синглтон Спайк, которого миссис
Свиггс узнает по многочисленным комплиментам, которые он расточает сестре
Слокум, отсутствие которого вызывает у него большое сожаление. Она
всегда погружена по локоть в какое-нибудь похвальное занятие. Ее присутствие придает
лучезарный свет над всем вокруг; все скорбят по ней, когда
отсутствует. Тем не менее, есть определенное удовлетворение, зная, что ее
отсутствие вызвано ее беспокойство, чтобы продвигать какую-то миссию добра:
Таким образом, брат телефонных МУЗ. Видя, что среди них появился
знатный незнакомец, он сообщает, что завтра вечером там
состоится собрание братьев в "Доме иноземцев
Миссии", когда будет обсуждаться очень важный вопрос о средствах, необходимых для его
миссии в Антиохию. Брат Спайк, выровняв
этот критик восприимчивости миссис Свиггс рад, что
к нему присоединяются около четырнадцати голосов - все хвалят его особенную
пригодность для выполнения этой миссии и достойную цель. Миссис Свиггс ставит
свою чашку на блюдце и в подобающей манере, к великой радости
всех присутствующих, начинает хвалебную речь мистеру Спайку. Сестра Слокум в
своих письмах описывала его в ярких красках; говорила в таких
высоких похвалах его таланту и давала так много гарантий относительно того, что он
было бы неплохо, если бы он только оказался среди язычников, чтобы ее симпатии были
зачислена в армию - она решила, не теряя времени, добраться до Нью-Йорка и,
оказавшись там, мужественно оперлась плечом о руль. Это
заявление делает ее, словно по какому-то таинственному переносу, объектом
бесконечных похвал. Сестра Скаддер поправляет очки и произносит
самым мягким тоном: "Господь действительно вознаградит такое
Бескорыстие". Брат Мэнсфилд говорит, что такие чистые мотивы
он уверен, что они обеспечат пропуск на небеса. Брат Шарп, an
чрезвычайно худой и высокий юноша с узкой головой и острым носом
(Отец мистера Шарпа заявил, что сделал его проповедником, потому что он мог
не делай его ничем другим), с большим ударением заявляет, что такое
самопожертвование должно быть написано золотыми буквами. Единодушные
звучащие в ее адрес похвалы убеждают миссис Свиггс в том, что она действительно является
человеком огромной важности. Однако, есть определенные шероховатости
о порядке, о ее новых друзей, которые не гармонируют с ее
понятия аристократии. Она сомневается в себе, являются ли они
представлять "во-первых семей" Нью-Йорка. Если бы "первые семьи"
могли только собраться вместе, языческий мир был бы уверен, что
рухнет. Без сомнения, это может быть осуществлено со временем общими усилиями.
Люди. Если сестра Слокум тоже хочет проповедовать миру Евангелие - если она
хочет нести небесный свет тем, кто находится во мраке, она должна использовать
готовые сердца и сильные руки. Сатану, по ее словам, можно заковать в цепи,
подчинить и заставить отречься от своего зла. Эти аплодисменты
размышления более чем искупить холодный прием она встретила у
дом сестры Слокум. Ее только сожалею теперь, что ей не продают
старый Цицерон. Деньги, вот я и позволил бы ей отдавать более
существенные знак искренности ее души.

Чай кончился, благодаря вернулся, молитвы возносил, и брат телефонных,
усевшись на диван рядом с миссис Свиггс, открывает свои
батарейки для духовной беседы, которую он время от времени приправляет
несколькими эпизодами из своей собственной истории. В возрасте пятнадцати лет он обнаружил, что
влюблен в красивую молодую леди, которая, к сожалению,
решила принять только руку священника: следовательно, она
отвергла его руку. Это настолько встревожило его мысли, что он решил продолжить
изучать теологию. В этом ему помогло удивительное открытие,
что у него есть талант и "призвание проповедовать". Он забывал о своем
любовь, подумал он, стань членом духовенства и отправляйся проповедовать
язычникам. Он проводил дни за чтением, а ночи - за изучением
божественных истин. Затем он попал на добрую сторону комитета, состоящего из
очень прекрасных дам, которые, должным образом оценив его качества,
объявили, что он идеально подходит для изучения теологии. Дамы были
как правило, хорошими судьями в таких вопросах, и брат Спайк чувствовал, что он
не может поступить лучше, чем согласиться с их мнением. Ко всему этому
Миссис Свиггс прислушивается с восторгом.

Спайк тоже во всех отношениях хорошо накрашенный мужчина, он очень высокий
и худой фигурой, с красивой Саксонской волосы и усы, мягкий, но
задумчивые голубые глаза, тревожное выражение лица, тонкий,
скрипучий голос, и имеет достаточно деликатный и регулярный за
его призвание. Его одежда тоже всегда точно подобает одежде священника. Если он будет
холоден и педантичен в своих манерах, вина должна быть возложена на
ошибки профессии, а не на какие-либо природные склонности
его собственные. Но что необычно в брате Спайке, так это то, что,
несмотря на его страсть копаться в языческом мире, и
тащить к христианскому свету и любви находящихся там невежественных негодяев
нашли, он ни разу в жизни не задумывался, за что язычник
мир в его собственную дверь-языческий мир погружается в темную бассейн
страданий и смерти, в самом центре роскошный город, по
который он бросает своей кипучей мор, и издевается над командами
высокого неба. Нет, он никогда не думал о том, что Вавилон заместителей и
преступление-это языческий мир, умоляя открыть пасть на его собственную дверь. Он
уже не задумываясь о том, сколько денег могло быть спасено, и сколько еще
молодец, но он повернулся, идти в этот темный мир (
Очки) умоляюще броситься к его ногам, заставить себя действовать и оказать
сильная рука, которая поможет снять пленку его деградации. В
дополнение к этому, брат Спайк был достаточно проницателен, чтобы обнаружить
тот факт, что сельский священник находится не в самом завидном положении
. Сельский священник должен мириться с самым маленьким жалованьем; он
должен произносить самые лучшие проповеди; он должен льстить и флиртовать с
всеми замужними дамами своей церкви; он должен консультироваться с
вкусы, но не оскорбляющие ни одну из старых леди; он должен подчиниться, чтобы иметь
проповедь, которую он напряг свой мозг, чтобы довести до совершенства, разорванную на куски
дюжиной мудрых старых женщин, которые претендуют на право носить церковь
на их плечах; он, должно быть, диктовал ему, какую женщину
он может взять в жены; - одним словом, он должен покорно переносить многое
приставания и голодание, или дурной запах среди старших членов кружка шитья
. Должным образом оценив все эти трудности,
Брат Спайк выбрал миссию в Антиохии, где поле его
трудов было бы широким, а ворота не открытыми для ограничений. И
хотя он не мог точно определить характер своей миссии в
Антиох, он так подействовал на симпатии доверчивой пожилой леди,
что почти сформировал в ее сознании решимость выплатить сумму, которую она
изо всех сил пытался получить и выделить в пользу этих двух
учреждений ("Общество трактатов" и "Дом иностранных
Миссий"), и все это ради того, чтобы самому отправиться в Антиохию.






ГЛАВА XXI.

Мистер СНИВЕЛ ПРОДОЛЖАЕТ ПОИСКИ ПОДСЧИТЫВАЮЩЕГО ГОЛОСА.





Пока миссис Свиггс развлекается с сестрой Скаддер и ее
друзьями-священнослужителями в Нью-Йорке, мистер Снивел удовлетворяет свое требование
о ее собственности в Чарльстоне. Как агент Keepum, он
пристроил к ней старых рабов и те немногие предметы мебели, которые смог
найти; через несколько дней они будут проданы к ее удовольствию
долги. Миссис Swiggs, надо сказать, никогда не было очень приятно
признание долга-оплата, держа его гораздо более легитимным, что
ее кредиторам принять ее достоинство в удовлетворении требования они
случайно имеешь против нее. Что же касается ее маленькой старой избушке, последний
обитель последнего из великой семьи Swiggs, - что, как и многие
другие дома нашей "первой семьи", - являющееся предметом ипотеки для получения дополнительной
не стоит, к основным господин бакалейщик. Однако мы должны обратиться
к мистеру Снивелу.

Мистера Снивела видели вечером после секретной беседы в
Отель в Чарльстоне, в хорошем настроении, проходя вдоль Кинг-стрит. А
мало, плохо, размещенные человек, с маленьким, но красное лицо, острое,
развратные глаза, опирается на его руку. Они ведут серьезный разговор.

"Я думаю, тайна почти раскрыта, Кипам", - говорит Снивел.

"Кажется, нет ключа к ранней истории этой мадам".
Монтфорд, это правда. Даже те, кто познакомил ее с Чарльстоном.
общество ничего не знает о ней за пределами определенного периода. Все предшествующее
это окутано подозрениями, - отвечает Кипам, теребя свою массивную
золотую цепь и печати, которые свисают с его жилета, затем отпускает его
хватаю мистера Снивела за руку и начинаю застегивать его синий фрак.
фрак, обильно украшенный большими позолоченными пуговицами.
"Она мать дерзкой шлюхи, или я не пророк,
тем не менее", - заключает он, многозначительно качая головой.

"Вы можете почти поклясться в этом - нечистая совесть - ужасная скука; черт бы меня побрал,
если я не вижу ее насквозь. (Мистер Снивел смеется.) Лучше бы нам насторожить
наших подруг, а?

"Им лучше оставить ее как можно тише", - отвечает мистер
Кипам стягивает с правой руки белую перчатку и
протягивает портсигар.

Мистер Снивел, угощаясь сигарой, говорит: "Будь я проклят, если она
прошлой ночью не упала в обморок в моих объятиях. Я сделал открытие, которое принесло
что-то глубокий интерес к ее виду, и дал ей Тимберз
такой шок! Я смотрел, а читал всю эту историю в ее эмоции.
Человек, привыкший к ухищрениям юридической профессии, может сделать такое.
что-то в этом роде. Она боится приблизиться к этому прекрасному созданию,
Анна Бонар, видя жизнь, которой она живет, и подозрения, которые это может
вызвать в светском обществе, следовала ли она таким курсом до тех пор, пока
не выяснила, действительно ли она потерянный ребенок
родственница, о которой она так часто упоминает. Ее цель - найти одну Мэг
Мандей, которая часто бывала здесь и с которой был оставлен ребенок
. Но пока хватит об этом." С этими словами они входят
в дом старого антиквара и, не обнаружив там никого, кроме Марии
дома, мистер Снивел берет на себя смелость обнять ее
за талию. Сделав это, он пытается протащить ее через комнату и усадить на
диван. "Ни у твоего отца, ни у тебя никогда не было лучшего друга", - говорит он
, когда девушка вырывается из его объятий, съеживается у его ног,
и с презрительным видом упрекает его за попытку завладеть
преимущество одинокой женщины.

- Кайф, эй! - вмешивается Кипам. - Что за вид напускают на себя такого рода люди
, а? Не составит особого, ни как, они скоро сделать над ними, вы
знаю. А взорвали интернет предположение, как вы говорите. Ha, ha, ha! Я довольно
нравится такая скромность. Это не каждый может поставить его на
ловко".Мистер сопли подмигивает Keepum, кто делает неэффективным
попытка гасить свет, который Мария захват в руке, и
вернув себе мужество, стоит перед ними в вызывающую позу, в
выражение ненависти и презрения на ее лице. - Ах, дьявол! ты
позволь себе такую вольность - ты стремишься уничтожить меня, потому что я беден, потому что
ты считаешь меня скромным - легким объектом для охоты. Я не
чужой мир, ни твои трусливые конструкций; и так долго, как я
у жизни вам не следует злорадствовать по поводу гибели моей добродетели.
Ко мне подходят на свой страх и риск-мошенников! Ты скомпрометировал моего отца;
ты держишь его в своих руках, чтобы тебе было легче уничтожить
меня. Но вы будете разочарованы, ваше вероломство отразится на вас самих.
хотя я и лишен всего остального, я умру, защищая ту
добродетель, которую вы не посмели бы оскорбить, если бы не моя бедность ". Это
неожиданное проявление разрешения делает
положение злоумышленников несколько неудобным. Мистер Кипам, чьи
проекты Снивел привел бы в исполнение, трусливо опускается на
диван, в то время как его соотечественник (оба славятся своим рыцарством)
быстро держится в стороне, пытаясь смягчить оскорбление шутливыми замечаниями
. (Это наше рыцарство - насмешка, удобное слово в
грязных устах еще более мерзких негодяев.) Мистер Снивел предпринимает вторую
попытку одолеть беззащитную девушку. С каждым выражением
ненависти и презрения, появляющимся на ее лице, она бросает ему вызов. Видя
получив столь решительный отпор, он просит заверить ее, что, по слову
джентльмена - товар всегда под рукой и чрезвычайно дешевый у
нас - он был далек от намерения нанести оскорбление. Он имел в виду немного
хорошо-не более того. "Поначалу всегда капризничают - такие уж они
люди", - продолжает Кипам, снова закуривая сигару и садясь на
диван, прищурив правый глаз. "Бери Смело Господа после
небольшая демонстрация скромности-всегда! Попробуйте еще раз, сквайр. Мистер Снивел
выбивает свечу у нее из рук и в темноте хватает ее за
запястья. Разъяренная девушка визжит и громко зовет на помощь.
Одновременно удар валит мистера Снивела на пол. Слышен голос
Тома Свиггса, кричащего: "Негодяй! негодяй! - Что привело тебя сюда?
(Мистер Кипам, подобно трусу, который боится возмездия, которого он
заслужил, совершает побег.) Неужели вы никогда не перестанете загрязнять
жилища бедняков? Если бы у Бога была справедливость для
бедных, а также закон для богатых; тогда я заставил бы тебя грызть
пыль, как умирающую гадюку. Ты больше не должен питаться бедняцкой
добродетелью. Негодяй!--Я бы научил тебя, что добродетель имеет свою ценность как для бедных, так и для богатых.
-что для истинного джентльмена это
столь же священный". Том несколько мгновений стоит над дрожащим
негодяй, Мария опускается на стул и, опершись локтями на
стол, закрывает лицо руками и дает волю слезам.

"Никогда не уголовного поэтому они заслуживают наказания; но я докажу тебе не
стоило моей руке. Пошел, негодник, пошел! и знаю, что тот, кто докажет, что он
достойный занесения жилища смиренных еще
ценится, чем короли и князья." Том снова зажигает свечу как раз вовремя, чтобы
увидеть, как мистер Снивел выбегает на улицу.

Луна заливает город бледным светом, когда два рыцарских
джентльмены, воссоединившиеся и поклявшиеся отомстить, видны на экране
входящими в маленькую калитку, которая ведет в полуразрушенное старое здание,
перед которым разбит запущенный сад, расположенный на северной стороне улицы Куин.
улица, а в былые времена называлась "Пристанищем разбойников".
Отступление" имеет опаленные виноградные лозы, ползущие по его черному, обшитому вагонкой зданию
фасад, который, если смотреть с улицы, выглядит приземистым,
в то время как его сломанная дверь, закрытые ставни - заброшенные ветви
виноградные лозы, которые зависят от сгнивших решеток и беседок, придают ему
унылый вид: действительно, можно без ущерба для своего
факультеты воображают, что это подходящее вместилище для наших умерших политиков
и наших конгрессменов, пьющих виски - последнее пристанище нашего
ушедшего рыцарства. Тем не менее, щедрый читатель, мы покажем тебе
что "Убежище разбойников" служит совсем другой цели. Наши
мафиозные политики, которые заставляют свои легкие и кулаки восполнять недостаток
мозгов, используют это как свое любимое пристанище, и их можно увидеть накануне
о выборах, проходящих через заднюю дверь и выходящих из нее. В "Пристанище разбойников" были выпиты бочки
плохого виски; здесь воняет
дымом бесчисленных сигар; здесь происходили неисчислимые
злодеи. Следуйте за нами; мы отбросим вежливость и заглянем внутрь через
маленькое, подозрительного вида окошко в задней части здания.
Это окно выходит в комнату, похожую на пещеру, размером примерно шестнадцать на
тридцать футов, потолок в которой низкий и местами в пятнах
с копотью от ламп и водяными пятнами, штукатурка, свисающая гирляндами
со стен, освещенная слабым сиянием маленького шаровидного
лампа, расположенная в центре и отбрасывающая зловещий отблеск на
четырнадцать гротескных лиц, окруживших широкий сосновый стол. Здесь, за
с одной стороны стола сидят судья Слипихорн, Милман Мингл,
голосующий справа от него; там, с другой стороны, сидят мистер Снивел и
Мистер Кипам. Больше всего бросается в глаза то, что стоит в
центре стола, бутылки и графины с виски, из которых каждый
мужчина вооружен толстым стаканом. "Я хорошо знаю закон, как
мой друг, который только что занял свое место может быть. Но все мы знаем, что
законом могут быть выполнены подчиненными, и это должны быть подчинены
партия заканчивается. Мы не должны (поймите меня правильно, я говорю это не в своем
судебном качестве) быть слишком щепетильными, когда перед нами стоят важные вопросы
. Человек, у которого не хватает смелости заставить граждан
десяток-чтобы вещи дважды drawered урн для голосования, не равно
раз мы живем в; - это большой моральной действительности". Это говорит
Судья, который, непринужденно поднявшись, садится и снова берет свой
стакан и сигару.

"Таковы мои чувства - в точности", - вмешивается голосующий, его
дородное, покрытое шрамами лицо, жесткие рыжие волосы и борода образуют
поразительную картину в бледном свете. "Я отказался от профессии
назначать президентов, чему я привык следовать, когда, видите ли, жил в
Северной Каролине; но я говорю вам на основании своего опыта, что
чтобы выстоять, мы должны пренебречь законом и сидеть на свободе
цепь: с этим ничего не поделаешь ".

"Это должное", - прерывает судья, снова поднимаясь на ноги и
кланяясь разборщику, "этому достойному человеку, чей патриотизм возродил
его так часто судили в тюремных стенах, что мы придаем значение его совету
. Он принимает на себя основную тяжесть битвы как герой - он и есть герой!"
(Подсчитывающий голоса признает комплимент, наполняя свой бокал
и выпивает за судью.)

"Об этом достойном джентльмене я, как представитель ученой
профессии, самого высокого мнения. Его услуги столь же необходимы нашему
успех - как пар для скорости локомотива. Я за то, чтобы
вообще не затрагивать закон. То, что санкционирует общество
как средство достижения партийных целей, закон в большинстве случаев не достигает ",
присоединяется к высокому мужчине с песочным цветом лица по имени Бупер, очень
уважаемому среди юристов и дам. Никогда не было истины, возвещенное с
сильное свидетельство на руки. Г-н Keepum может похвастаться погибли двое
бедные люди; Г-сопли могут свидетельствовать об ошибочности закона
набрав ему почетную оправдательный приговор. Было выдвинуто множество обвинительных актов
против мистера Кипама за его торговлю лотерейными билетами, но они
на генерального прокурора карман, и он был
прошептал он имел в виду, чтобы держать их там. Это действительно было довольно хорошо известно
известно, что он не мог вытащить их из-за золотого налета
, который вливали внутрь. Не проходит и недели, чтобы люди не убивали друг друга под открытым небом
улицы. Мы называем эти маленькие интрижки "rencontres"; дело в том, что мы
настолько привыкли к ним, что они нам даже нравятся, и
рассматриваем их как свидетельства нашей развитой цивилизации. Мы
кишим охотниками за рабами и убийцами рабов, которые ежедневно позорят
нас своим варварством; и все же закон слаб, когда победитель
сильный. Поэтому мы продолжаем жить в безобидной вере в то, что мы
самые благородные люди в мире.

"Мистер Бупер!" - восклицает мистер Снивел, стряхивая пепел со своей
сигары и поднимаясь на ноги. "Вы заплатили не больше, чем заслуженный
комплимент виртуозному мастерству этого превосходного мужчины
списывание. (Указывает на криббера и кланяется.) Теперь позвольте мне
сказать здесь, что в моем распоряжении есть группа парней (он улыбается), которые
могут пробиться в Конгресс, продублировать любую систему шарпов,
и ничего не бояться. О, джентльмены, (мистер Снивел становится
с энтузиазмом) Я, кажется, уже говорил, наслаждался бутылкой шампанского
здесь со своим другом Кипамом, когда мы услышали два
Голландцы-голландцы всегда идут с неверной стороны-рассуждая о
форум villanous провел ночь на Кинг-стрит. Есть виллань до
с этими голландцами! Но, видите ли, мы - то есть, я имею в виду, я - получили около сорока граждан
или больше в прошлом году. У нас есть патентный процесс; мы можем получить
столько же в этом году ".

Г-н Шарп, чрезвычайно умный политик, который безропотно рождается любой
количество cudgellings на выборах, и надеется вскоре получить
назначение министром в Париж прерывается просьбой г-на
Соломен наполнит свой бокал и вернется на свое место. Мистер Снивел получил
занимая свое место, мистер Шарп продолжает: "Я скажу вам всем, что это такое,
сказал я на днях другу - на этих тяжеловесных голландцев нельзя
полагаться. Тогда, говорю я, вы должны разделить ирландцев на три класса.
и каждому классу вы должны предложить свой стимул,
говорю я. Вот преподобный отец Флаэрти, говорю я, и он - козырь
карточка на предвыборной агитации. Он может образовать брешь между своим народом и
голландцы, и, говорю я, с помощью этой бреши мы перетянем на нашу сторону
все племя Изумрудов. Признаюсь, я ненавижу этих
бродяг по-настоящему; но необходимость требует, чтобы мы смазывали маслом и
подслащивали двигатель, пока не добьемся своего. Ты не должен смотреть на
средства, говорю я, когда цели важны".

- Стойкие ирландцы, - продолжает судья, вставая, когда мистер Шарп садится.
- благородные ребята, и они с нами. Среднему классу -
бакалейщикам и лавочникам - мы должны, однако, предложить лестные
стимулы; такие как снижение налогов, отмена нашего
репрессивные законы о вседозволенности, забирающие власть из рук нашей аристократии
они здесь очень нежные - и дающие равные права
эмигрантам. Эти моменты мы должны изложить так, как Павел излагал свои проповеди - с
силой и изобретательностью. Что касается нижнеирландцев, все, что нам нужно сделать, это
поместить их в постель, накормить и замариновать в виски на неделю. Получить
Щедрость ирландца, нельзя использовать лучший инструмент, чем мясо,
напитки, и красноречия. Я часто лицезреть на этих парней, когда я
вынося приговор на них на преступление."

"Верно! Я испытываю такую же неприязнь к ним лично; но политически,
этот вопрос приобретает совершенно иную форму притяжения.
Трудящиеся ирландцы - тупоголовые - вот с кем нам приходится иметь дело. Мы должны
работать с ними снова, и снова, и снова, пока не добьемся нужного результата.
Затем мы должны превратить их всех в законных граждан с правом голоса ..."

"Это зависит от того, как долго они пробыли в стране", - перебивает его
юркий маленький человечек, быстро поднимающийся на ноги и принимающий вид законника
.

"Мистер Сприг! вы совершенно отстали от возраста. Неважно, как долго
эти джентльмены из Ирландии находятся в стране. Они тянутся к
политике, как крысы к хорошему сыру. Несколько месяцев проживания, и
немного поработав над собой, вы знаете, и они становятся избирателями Трампа. В
Голландцы - животные другого сорта; ребята - мыслители ",
резюмирует судья.

Мистер Снивел, который потягивал виски и очень
внимательно слушал судью, переходит к тому, что он называет самым важным
приказом. Он подготовил все документы и предлагает джентльменов.
он считает, что они лучше всего подходят для работы в комитете по натурализации. После этого
Мистер Снивел достает из кармана копию поддельных документов,
которые изучаются и одобряются всеми присутствующими. Это
документ увенчан орлом и гербом Соединенных Штатов
и гласит: "ШТАТ НЬЮ-ЙОРК".

"В Суде общей юрисдикции города и округа Нью-Йорк:

"Я заявляю под присягой, что он является добросовестным мое намерение
стать гражданином Соединенных Штатов, и отказаться от всех навсегда
верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или
суверенитет-то, и особенно Королеве организации
Королевство Великобритании и Ирландии, подданным которого я являюсь.

"Подписано сегодня -днем -184-.

"ДЖЕЙМС КОННОР, клерк.
Канцелярия секретаря, Суд общей юрисдикции города и округа
Нью-Йорк."

"Настоящим я подтверждаю, что вышеизложенное является точной копией оригинала"
декларация о намерениях хранится в моем офисе, и т.д., и т.п.,
и т.п.".

"Вот! требовалось умение и практика, чтобы так имитировать", - ликующе восклицает мистер
Снивел. "Нам требуется тридцать семь человек
граждане, и мы подготовили точное количество документов. Если
паразиты выполняют свой долг, это наш день". Так раскрывается одна из
сцен, характерных для "Убежища разбойников". Мы содрогаемся от
множества преступлений в нашей среде; мы слишком редко отслеживаем источник
оттуда, откуда она вытекает. Если бы мы только обратили наши взоры в правильном направлении
, мы бы обнаружили, что те самые люди, которых мы избрали нашими опекунами,
защищают порочных, чьей власти они жаждут, принося свое
высокое доверие в жертву низким политическим амбициям. Вы не можете служить политическим
конец совершает правонарушение, не причиняя моральную деградацию
какой-то один. Политическая интрига порождает распущенность привычек; она рассеивает
ту целостность, без которой незафиксированный ум становится порочным; это
действует как гнойная рана на политическом теле.

Завершив свои приготовления к выборам мэра, правительство
компания шумно напивается, каждый перекрикивает другого
за право высказаться, каждый снова наполняет и опустошает свой бокал, каждый
гнусными ругательствами утверждает свое достоинство джентльмена.
Миднайт застает шатающуюся партию на перерыве посреди
неразберихи.

Мистер Снивел загоняет голосующего в угол и начинает
допрашивать его о Мэг Мандей. Неумолимое лицо подсчитывающего голоса
краснеет, он хмурит брови, теребит клочковатую бороду
пальцами левой руки проводит правой по макушке
он опускает голову и, заикаясь, произносит: "Я знал ее, жил с ней - раньше она была...
она была какой-то дикой, и ее дважды пороли. Наконец-то она сошла с ума!" Он
пожимает своими мужественными плечами и делает паузу. "Будучи политиком, вы
видите ли, тело не может в достаточной степени отвлечься от государственных дел
чтобы быть в курсе женских проблем", - продолжает он: "Она попала в
богадельню, насколько я знаю ..."

"Значит, она мертва?" - вмешивается мистер Снивел.

"Скорее всего, нет. Бедные родственники наших "первых семей" гниют и
умирают там, но об этом особо не говорят. Просто взгляните на это
учреждение-это ужасное место, чтобы убить родных!--и если она будет
не затем пришел ко мне. Не дай хранители вас. Пройдите
через внешние ворота в главное здание и через него, затем
резко поверните налево и продвиньтесь примерно на двадцать футов вверх по грязному
проход, затем войдите в проход справа (возьмите с собой фонарь)
он ведет к дюжине или четырнадцати ступеням, мокрым и скользким. Затем вы
должны спуститься в нечто вроде грота, или болезненного склепа, который вы пройдете
и окажетесь в просторном проходе, кишащем жуками
и ящерицами. Не бойтесь, сэр; продолжайте, пока не услышите
стоны и лязг цепей. Затем вы наткнетесь на ряд
ужасных камер, подходящих только для собачьих будок. В этих камерах наши сумасшедшие
люди закованы в цепи и оставлены в покое.я умру. Дайте Глентуорти несколько шиллингов
на выпивку, сэр, и он, имея этих бедняг под присмотром, проведет вас.
соедините. Это ужасное место, сэр, но наши власти
никогда не заглядывают в него, и мало кто из наших людей знает о его существовании.

Мистер Снивел благодарит подсчитывающего голоса, который клянется своей честью, что будет
сопровождать его, но по той причине, что завтра он открывает crib, и
у него на примете дюжина избирателей, на которых он намерен обратить внимание. У него также есть
несколько недавно прибывших сыновей Изумрудного острова, которых он намеревается превратить
в граждан.






ГЛАВА XXII.

МИССИС СВИГГС ПОПАДАЕТ В СОВРЕМЕННЫЙ ЯЗЫЧЕСКИЙ МИР.





ИЗБАВИВШИСЬ от всех дурных предчувствий, миссис Свиггс обнаруживает, что
на следующее утро после замечательного маленького посиделка у сестры
Скаддерс вернулась в самое счастливое расположение духа. Лесть
, которой пользовался брат Спайк и которая была так очаровательно окроплена его
благочестивыми замыслами в отношении языческого мира, возымела желаемый эффект. Этот
вид наркотика действительно обладает замечательной эффективностью в приведении в порядок нарушенных конституций
. Нам не пристало подвергать сомнению
невиновность или право прибегать к таким исправлениям; достаточно
того, что наша достопочтенная подруга чувствует себя счастливой и
решил провести день с пользой для этого языческого мира,
темноту которого брат Спайк рисовал в таких ужасных красках.

Едва заканчивается завтрак, как сестра Слокум, сильно взволнованная,
влетает в гостиную, приносит самые приемлемые извинения
за свое отсутствие и изливает такое безграничное изобилие заботы
ради благополучия миссис Свиггс, что эта леди едва ли способна противостоять доброте.
доброта. Она рассказывает о многочисленных обязанностях, которые поглощают ее.
внимание, миссии, которые у нее есть, средства, которые она использует, чтобы сохранить
интерес в них, на сумму средств, необходимых для их
ремонт. Большая часть этих средств она поднимает со своими
энергии. Она будет тянуть до языческого мира; она будет тянуть вниз
Сатана. Мебель Миссис Swiggs с адресом дома
Иностранных представительств, в Сентр-стрит, она удаляется. Как
превосходно счастлив, что она будет сопровождать Миссис Swiggs. Она сожалеет, что отчет
, который нужно представить комитету по финансам, помешает
этому. Однако она присоединится к ней ровно в двенадцать часов в
Доме. Она должна принять поздравления Правления. Она должна
устройте прием, который покажет, насколько Север уважает ее.
коллеги Юга. И с этими словами сестра Слокум прощается
со своей гостьей, заверяя ее, что все, что ей нужно сделать, это сесть в
машины в Бауэри. Они высадят ее у дверей.

Десять часов, считает наши несгибаемая леди, предпочтя менее
дорогие режим ходьбы, вступаем в странный мир. Фланирующей
по Бауэри она оказывается на улице Баярд. Байярд-стрит она
находит застроенной грязными домами, кишащими болезненными,
оборванными и одурманенными бедняками; улица по колено в развращающих
трясина; телеги с интервалами наклонены туда-сюда; сам воздух
кажется, что он разносит свою заразу по вашей крови. Дети с ужасными глазами и
заплаканные, как муравьи в поисках пищи, ползают и копошатся на
тротуаре, выпрашивая хлеб или произнося нецензурные ругательства друг в адрес друга
. Матерей, которые не слышали слово Божие, и не может быть
ожидается, что научить этому своих детей, выступать их злобные рожи
из пропахшей джином магазинов, и с голыми грудями и растрепанные волосы,
развертки дико по грязной мостовой, скрылась в некоторые
пещеры-как погреб, и обратиться в какую-нибудь грязную солому место отдыха
за их истощающиеся тела. Корпорация, пьющая виски, могла бы полакомиться
ее жадные взоры устремлены на свиней, барахтающихся в грязи; и подвалы, где
кишащие нищие за шесть центов в ночь прикрывают тряпками свои
отвратительные головы, где поощряются порок и преступность, и в которые
ваш чувствительный полицейский предпочитает не соваться, источают свои
бурлящие миазмы. Сам район, кажется, утопает в трясине. На
улицах, в подвалах, в грязных переулках, в жилищах
честных бедняков, так же как и порочных, грязь является
преобладающим порядком. Одурманенные останки развратных мужчин, покрытые
в лохмотьях, перепачканный грязью, полуспящий от болезни и
голода, сидишь на прогнивших дверных косяках. Мужчины с разбитыми лицами, мужчины с
затуманенными глазами; мужчины, в каждой черте которых преступление и распутство
отпечатаны, теперь вытаскивают свои изнемогающие тела из грязных переулков, как будто
глотнуть немного воздуха, а затем отползти назад, как будто для того, чтобы умереть
в пустынном укрытии. Орудия чумы и смерти, которые
корпорация могла бы увидеть и убрать, если бы захотела, оставлены здесь, чтобы
гноиться - обслуживать церковный двор, прожорливый, как ее собственное брюхо.
Корпорация прячет глаза в своем животе, свой маленький здравый смысл в своем большом
сапоги и их унылое действие в кувшине из-под виски. Как и миссис Свиггс, оно
не может позволить себе ничего сделать для этого языческого мира в сердце
дома. Нет, сэр! Корпорация обладает самым тонким чувством своего
обязанности. Он хорошо заплатил, чтобы лелеять ядре Мор,
может однажды вырваться наружу и смести над городом подобно мстительному
враг. Оно благодарит доброе Провидение, поедая устриц и делая
Президентов одновременно, за предотвращение страшного бедствия, которое оно поощряет
своей апатией. Подобно нашим гуманным и очень модным проповедникам, он
довольствуется рассмотрением моментов с Бродвея. Что
чего бы вы хотели от этого больше?

Миссис Свиггс охвачена страхом и дрожью. Несомненно, она находится в
мире тьмы. Неужели это так наглядно описано
Братом Синглтоном Спайком? она задается внутренним вопросом. Это могло бы,
действительно, пристыдить Антиохию: но невежественные жители, которыми
она кишит, говорят на ее родном языке. "На Оранж-стрит намного хуже".
улица.

"Теперь называется Бакстер-стрит Марм-сделка, уверяю вас!" говорит низкая,
бормочущий голос. Леди Swiggs вздрогнула. Она остановилась всего на мгновение
чтобы посмотреть на это море порока и убожества, в котором она оказалась
окруженный. Быстро обернувшись, она видит перед собой мужчину, или
то, что осталось от мужчины. Его изодранная одежда, его худая,
ссохшаяся фигура, остекленевшие глаза и бледное, изможденное лицо заставляют ее
отпрянуть в испуге. Он кланяется, касается своей разбитой шляпы и
говорит: "Не бойтесь, добрая госпожа. Могу я спросить, не ошиблись ли вы дорогой?
Миссис Свиггс недовольно смотрит сквозь очки и
спрашивает: "Скажите, пожалуйста, где я нахожусь?" "В очках, добрая мадам. Вы, кажется,
запутался, и я не удивляюсь. Это ужасное место. Я знаю, что это,
мадам, к моему сожалению. В манерах этого человека есть определенная вежливость.
отсутствие грубости, которое она с удивлением обнаружила в таком
подавленном. Красный, вздернутый нос, дикое выражение его лица
, всклокоченные волосы, свисающие пучками на потрепанный воротник пальто
, придают ему отталкивающее выражение, которое нелегко описать. В ответ на
запрос он говорит: "Они зовут меня, мадам, и я доволен этим именем.
они зовут меня Том Тоддлворт, "Кроникл". Я здоров.
Я подавлен - не годами, а горем. Будучи уставшим от мира, я пришел сюда.,
жили, вернее странствовал, в этом море беспросветной нищеты,
бездомные и порой голодной, в течение десяти и более лет. Ой! Я
видел дни и получше, мадам. Ты здесь чужой. Пусть Бог всегда
хранит тебя чуждым страданий тех, кто живет с нами. Я
никогда не рассчитываю снова кем-то стать, ничем не обязана миру и
никогда не пойду на Бродвей ".

"Никогда не пойду на Бродвей", - повторяет миссис Свиггс, ее пальцы блуждают
по очкам. Сворачивая на Орандж-стрит, мистер Тоддлворт
предлагает свои услуги по сопровождению миссис Свиггс на Сентер-стрит,
что, как он добавляет, сделает ее невредимой. По мере продвижения вперед
сцена становится все темнее и темнее. Оранжевая улица кажется тем центром,
от которого расходятся проспекты всех пороков, известных большому городу.
Можно было бы представить, что изгои мира брошены какой-то таинственной рукой
в этот омут преступлений и страданий и оставлены насытиться своими распутными
аппетитами и умереть. - И у тебя нет дома, дружище? - спрашивает миссис Свиггс.
машинально. "Что касается этого, мадам, - отвечает мужчина с поклоном, - я
не могу точно сказать, что у меня нет дома. Я вроде как председательствую и являюсь
эти люди смотрят на меня снизу вверх. Один говорит: "Приходите провести со мной ночь,
Мистер Тоддлворт"; другой говорит: "Приходите провести со мной ночь, мистер Том
Toddleworth'.Я вроде уважаемый человек с ними, имеют место
сложить свободным, в любом из своих домов. Они все почитают Меня, а
говорят, приезжайте провести ночь со мной, Мистер Toddleworth. Это очень мило
их. И когда бы они вам ни капли джина, я уверена вкус.
Догадываясь, кем я был когда-то, они смотрят на меня снизу вверх, понимаете. Это придает
мне мужества ". И когда он говорит это, он улыбается и привлекает к себе внимание.
оборванные остатки его пальто, словно тронутые стыдом. Добравшись до
угла Ориндж-стрит, мистер Тоддлворт останавливается и просит своего подопечного
осмотреть окрестности. Посмотри туда, куда она приведет, - ничего, кроме сцены
запустения - Вавилон отвратительных, истощенных форм, грязных улиц и
вонючих притонов, встреться с ней взглядом. Евреи сами устроили на одном
сторона апельсиновой улицы, чтобы рассуждать о впустую мужского
другие. "Взгляните-ка, мадам!" - говорит мистер Тоддлворт, опираясь на свою трость.
и указывает в сторону Чатем-стрит. "Действительно, пустыня", - отвечает продавец.
величественная пожилая дама, нервно подергивающая головой. Она смотрит направо.
("это распутство, воюющее с нищетой", - говорит мистер Тоддлворт.)
длинный ряд неправильной формы деревянных зданий, черных и заляпанных
грязью. Маленькие домики с ветхими крыльцами; маленькие домики с
прогнившими платформами перед входом; маленькие берлоги, которые кажутся забитыми
мусором; маленькие домики с черноглазыми, кудрявыми и
кривоносые дети, застенчиво выглядывающие из-за дверей; маленькие домики
с похотливыми еврейками с похотливыми глазами, дерзко сидящими на открытых дверях
маленькие домики с открытыми дверями, разбитыми окнами и разбитыми
ставни, где эликсир дьявола подают оборванным и
одурманенным жителям; маленькие домики, в которые подозрительно проскальзывают женщины с покрытыми пятнами
лицами, оставляют свои почти бесполезные лохмотья и
выхожу на улицу в поисках джиновой лавки; маленькие домики с орлиными лицами мужчин
с любопытством выглядывающих из разбитых окон или подзывающих какого-нибудь прохожего
входить и покупать у их дверей; маленькие домики, набитые изнутри
поношенной одеждой бедных и распутных, вывешенной снаружи
в помятых шляпках, старых платьях, изодранных шалях; щеголяющие-красные,
синие и желтые, развевающиеся на ветру, символизирующие этих несчастных, на
противоположная сторона, которая принесла здесь свои последние подношения и
погрузилась в ту стадию человеческой деградации, за которой стоит
следующая ступень - могила - все это тянется вдоль, образуя живописную, но печальную
панораму. Мистер Мозес, человек с орлиным лицом, который ведет летопись
смерти, как называют это соседи, роскошно восседает у своей двери и
курит сигару, в то время как его остроглазые дочери точно оценивают
насколько безопасно авансировать последнюю тряпку, которую пообещал бы какой-нибудь тощий негодяй
. Он скажет вам, как долго продержится эта мускулистая шлюха,
переходящая на противоположную сторону, и какие несколько тряпок на ней
ее спина будет чего-то стоить, когда ее "вытолкнут на Поле Гончаров". На выставке
"знак трех мучеников" можно увидеть мистера Леви в его модном
пальто и массивной цепи, ниспадающей на его облегающий жилет,
регистрирующий имена своих гротескных клиентов, выписывающий их билеты.
небольшими пакетами и авансируют каждому шиллинг или два, которые они
скоро потратят в аптеке напротив. Так храбро ведет войну
. В Лондоне нет ничего более одурманенного, в Париже нет ничего более порочного,
В Неаполе нет ничего более темного и отчаявшегося, чем этот языческий мир, мимо которого мы проходим
так беспечно. Рядом с ним даже перлы Рима погружаются в
незначительность. Теперь обведите взглядом восточную сторону Ориндж-стрит
. Тротуар тонуть в болоте; длинный ряд одноэтажных деревянных
лачуги, готовые к пещере с распада; мрачно выглядящее продукты, в
что Бог, Джин, посылает своих жертв, сотни жадных
погоста; подозрительные притоны с темным фронтах, открытые двери,
и Windows фаршированные запачканная одежда-в каких преступлениях ночное время
совершенных, и когда с разбитым сердцем жертвами соблазнения и
пренебрежение, ищет здесь последний приют, проводятся в деликатесом рабство
запрещает нашей описанием; притоны, где танцоры негр ночные пирушки, и
заставляют сам воздух отдаваться эхом их сквернословящих голосов; грязные переулки
ведущие к убежищам в переулках и узких проходах, где воры
и грабители прячут свои злобные головы; таинственного вида ступени
ведущие в похожие на пещеры подвалы, где копошатся и лежат ниц
несчастные существа, опьяненные "эликсиром дьявола" - все они населяют
восточную сторону Оранж-стрит. Истощенная природа, побледневшая и
отчаявшаяся, бродит здесь в одну ужасную лужу. Женщины в
платьях ярких цветов, их обнаженные груди и мускулистые руки
странно контрастирующие с их порочными лицами, похотливо свисают
над "полуоткрытыми дверями" насмехаются над мечтательным полицейским во время его обхода и
зазывают неосторожного незнакомца в свои берлоги. Груды грязи могут
представьте себе, были брошены на дьявола или на улицу комиссаров
и, в которых может похоронить с десяток толстяков старейшин, не пропуская
одна; мало магазинов, где нездоровая еда продается; угол лавки, где
бездельников всех цветов, и шулеров всех марок, сидеть снится масштаб
день за джин-здесь можно найти. Молодой Айрленд,
действительно, кажется, сделал бы это цитаделью, из которой извергал бы свой
порок на город.

"Они совершенно дикие, мадам, эти дети", - говорит мистер
Тоддлворт, в ответ на вопрос миссис Свиггс относительно
огромного количества оборванных и сквернословящих мальчишек, которые кишмя кишат на
улицах. "Они никогда не слышали ни о Библии, ни о Боге, ни о чем подобном
. Как они могли об этом услышать? Никто никогда не приходит сюда-то есть,
они приходят к нам, и бросить немного тракта в здесь и
есть, и рад, что выбрался с целой пальто. Брошюры все
Обращаюсь к здешним обитателям по-гречески. Кроме того, видите ли, нужно что-то сделать
с животом, прежде чем вы сможете залатать голову. Я говорю вот что
с плодотворным опытом работы. Хороший, добрый человечек, который, кажется,
залог благосостояния этих диких детей, которые вы видите
работает здесь-не половина из них знают, что их родители-смотрит в
и тогда, и сейчас ведет себя так, будто он не боялся нас, (что является хорошим
интернет, мадам,) и мальчики начинают принимать с ним. Но, имея
только свое доброе сердце и искреннюю решимость, он найдет, с чем свернуть
труднопроходимую гору. Если он передвинет его, то заслужит памятник
из прекраснейшего мрамора, воздвигнутый в его память, и золотые буквы, чтобы
украсить на нем его деяния. Кажется, он понимает ключ к некоторым
в своих привязанностях. Нет смысла починять паруса не делая
безопасный корпус".

В этот момент внимание миссис Свиггс привлекает толпа
оборванных мальчишек и мужчин гротескного вида, собравшихся вокруг кучи
грязь на том углу Ориндж-стрит, что выходит на Пойнтс.

"Они disinterring его честь, мэр", - говорит господин Toddleworth.
"Делать такие вещи каждый день, сударыня; они имеют в виду никакого вреда, вы
смотри".

Миссис Swiggs, любопытно наблюдать процесс disinterring так
уважаемый человек полностью забывает о ней на прием в
Дом из иностранных миссий, толпы в грязных
толпа, и часы с напряженной тревогой вакантное тупица, который
произошли некоторые шестнадцать собеседников, худой и наполовину одетый, а кто вырыл
с посохом дыру глубоко в грязь, которой он занят копятся в
края.

"Глубже, глубже!" - кричит дюжина голосов такого же количества озорников.
сорванцов, которые собрались вокруг в кольцо, делая его жертвой
их забавы. Положив его стеклянные глаза вверх, и по этой
остекленевшими глазами своих слушателей, он снова работает, и продолжает кидать
выкладывает дюжинами дохлых кошек, над каждой из которых он ликует и время от времени делает паузу
для одобрения прохожих, которые заявляют, что они
не имеют никакого сходства с его Честью или кем-либо из членов Совета директоров
Члены городского совета. Один пухлый мальчишка с пачкой "Трибьюнз" под мышкой
озорно смотрит в яму и говорит: "Его "Онор" заболеет
хочет "Трибьюнз"". Другой, более молчаливый, пожимает плечами.
он надвигает кепку на глаза и говорит, приправляя
его заявление с клятвой: "Он купит двух герольдов! - он так и сделает".
Неразговорчивый мальчишка вытаскивает их из своего свертка с видом
независимость, выставляет их напоказ перед лицом своего соперника и ликует по поводу
их достоинств. Брызги грязи, сопровождаемые оглушительным криком,
возвещают, что настойчивый идиот наткнулся на объект, который он
ищет. Один заявляет своим разношерстным соседям, что вся корпорация
раскрыта; другой клянется, что это всего лишь его Честь
и мертвый олдермен. Третий, более проницательный, чем остальные, говорит, что это
всего лишь голова и тело Корпорации - мертвая свинья и разлагающаяся
тыква! Раздается крик за криком, пока этот идиот ликующе тащит
распростертую свинью, сопровождая ее тыквой. Мистер
Тоддлворт уводит леди Свиггс. Шлюхи со злобными лицами
собираются вокруг нее десятками. Один раз видели, перебирая ее
платье, и спешит уйти, подозрительно исчезает в переулке.

"Видите ли, мадам", - говорит г-н Toddleworth, когда они приобретут легкий
Коровья бухта ", в настоящее время сообщается, и местные жители верят в это
что наша Корпорация не так давно уничтожила саму себя
и, видя, как сильно они страдают от потери такого - иметь
мертвая корпорация в большом городе - это зло, уверяю вас ...
учреждения, они принимают этот метод его нахождения. Это дает им
не мало развлечений. У этих кишащих мальчишек будут грязные дела
все будет разложено по полочкам, по ним с должными церемониями будет проведено расследование
и они озорно сделают предложение первому попавшемуся полицейскому
заодно, чтобы он исполнял обязанности коронера. Леди Свиггс не сомневается в этом.
этот свет мог бы достойно отразиться на этом языческом мире. Однако, как и у
многих других превосходных леди, у нее нет свечей за пределами
языческого мира за пределами Антиохии ".

Мистер Тоддлворт благополучно провожает ее до Сентер-стрит и направляет
ее в Дом иностранных представительств.

"Спасибо! Спасибо!-- дай Бог, чтобы ты никогда не нуждался в шиллинге, - говорит он
, кланяясь и прикасаясь к шляпе, когда миссис Свиггс кладет четыре шиллинга
в его левую руку.

"Один шиллинг, мадам", он преследует, с улыбкой: "мне будет получить новый
воротник. Следует сказать, что время от времени чистый воротничок придает фигуре
респектабельный вид ".

Мистер Тоддлворт питает страсть к новым воротничкам и рассматривает их как
средство поддержания своей респектабельности. Действительно, он считает себя
в полном облачении с одним верхом, независимо от того, насколько оборваны остальные его
гардероб. И когда он выходит утром, таким образом подготовленный, его
друзья приветствуют его: "Привет! хо! - Мистер Тоддлворт сегодня наглый
утром". Он поставил плату с добрым утром, и спешит обратно к
его слезы не дают покоя. В истории этого человека есть таинственный и печальный интерес.
историю этого человека многие пытались понять, но не смогли.
Однажды он сказал, что его фамилия не Тоддлворт - что он
утопил свое настоящее имя в своих горестях. Временами он был сентиментален,
всегда использовал хорошие выражения и говорил как человек, который видел лучшее
дней и получил превосходное образование. Он хотел, говорил он, когда
бывал в одном из своих меланхолических настроений, забыть мир и позволить миру забыть его.
мир забыл его. Таким образом, он заперся в точках, и только
раз или два он видел в Бауэри, и никогда в Broadway
во время его пребывания среди обитателей, которые роятся, что вихрь
смерть. Как ему удавалось добывать средства, ведь у него никогда не было без гроша за душой
шиллинга, также было покрыто тайной. У него не было очень плохих привычек
, он казался безобидным всем, к кому подходил, фамильярно говорил о
прошлых событиях и национальных делах и обнаружил общее
знание мировой истории. И хотя он всегда был готов
поделиться своим шиллингом со своими более обездоленными товарищами, он всегда
сохранял определенную степень вежливости по отношению к тем, к кому принадлежал
принадлежал к числу необычных для этого места. Он был готов услужить каждому,
разыскивал больных и присматривал за ними с добротой, почти отеческой
, обнаруживая исключительное знакомство с обязанностями врача
. Однако он испытывал стойкую ненависть к модным женам
; и всякий раз, когда поднималась эта тема, а она часто
когда он оказывался рядом с жителями Пойнтов, он уходил со вздохом.
"Модные жены, - бормотал он, и глаза его наполнялись слезами,
"никогда не бывают постоянными. Ах! они затопили мир печалью,
и послали меня сюда искать укрытие".






ГЛАВА XXIII.

В КОТОРОЙ САМЫЕ ЛУЧШИЕ НАМЕРЕНИЯ ТЕРПЯТ КРАХ.





Городские часы пробьют час, как Миссис Swiggs, нервный и утомленный, входит
дом из иностранных миссий. В комфортно обставленных номеров
справа, она открыла мужчина безропотно оделся, и чьи
лик носит выражение меланхолии. Карты и чертежи
Палестина, Индостан и многие другие области миссионерского труда.
висят тут и там на стенах. Они чередуются с
гравюрами и литографиями миссионерских учреждений в красивых рамках
на Востоке, все они расположены в какой-нибудь красивой роще и наполнены
теплом и жизнерадостностью, которые не могут не сохраниться на несколько лет'
проживание в них скорее желательно, чем как-либо иначе. Они, в свою очередь, украшены
рельефными портретами выдающихся миссионеров. Серьезное лицо
гипсовые бюсты стоят на видном месте по всей комнате, периодические издания и
газеты сложены стопками на маленьких полках, а яркие книжные шкафы заполнены
с отчетами и различными документами, касающимися общества, все в переплете
именно так. Добродушный мужчина с добрым лицом сидит в освежающей
непринужденности за маленьким письменным столом; мудро выглядящий худощавый мужчина в
очках прямо перед ним, погруженный в тяжелые фолианты
отчеты. В центре комнаты стоит тщательно отполированного красного дерева
стол, за который брат телефонных сидит, локтем уперся, и его
руководитель, опираясь задумчиво в руке. Видна полная фигура и
энергичное лицо сестры Слокум, которая расхаживает взад и вперед
заметно выделяется среди группы холеных, но довольно худощавых джентльменов,
тщательно следящая за собой и одетая в скромную одежду. Для каждой у нее есть
что-нибудь веселое, чем можно поделиться; у каждого, в свою очередь, есть какой-нибудь комплимент
, которым можно одарить ее. Несколько хорошо одетых, а кроткие-просмотр
дамы, два или три сопровождении своих вязание работе,
устроились на диване перед мудрый человек в
очки.

Едва представительница нашего рыцарства вошла в комнату
, как сестра Слокум со всем пылом семнадцатилетней влюбленной подбегает
к ней с распростертыми объятиями, обнимает ее и целует с искренней благодарностью.
привязанность. Задыхаясь, она рассказывала о своем любопытном приключении,
ее внезапно осыпают лестью, рассказывают, как на время ее прихода
смотрели как на событие необычное - как
Братья Шарп, Спайк и Филлс выразили опасения за ее безопасность
этим утром каждый по очереди в самой любезной форме предложил
взять экипаж и отправиться в погоню. Добродушный толстяк спускается
со своего высокого сиденья и принимает ее с благочестивыми поздравлениями;
мужчина в очках смотрит искоса и приближается с протянутой рукой.
Используя удобную фразу, ее принимают с распростертыми объятиями; и так далее.
кроткий и добрый аспект заключается в том, что она обнаруживает, что ее мысли переносятся
в более высокое, в область, где есть только блаженство. Обеспеченной местом в
на видном месте, ей говорят считать себя гостьей
общества. Кому не лень овации, сестра Слокум дает ей понять,
будут в ее честь, в скором времени. Здесь необходимо раскрыть тот факт,
что сестра Слокум подготовила умы присутствующих к
приему воплощения совершенной щедрости.

Не успела леди Свиггс вздохнуть свободно, как она меняет
удивительно добрый вид собрания и превращает его в
пароксизм страха, связывая ее загадочное приключение среди
обитатели пунктов. Брат Спайк почти решается
упасть в обморок; добродушный толстяк бледнеет; видно, что мудрец в
очках дрожит; опрятно одетые женщины, такие
благочестивые люди, выражающие свой ужас перед таким местом; и сестра
Слокум стоит в ужасе. "О! дорогая, сестра Свиггс, - говорит она, - твой
побег из такого мерзкого места поистине чудесен! Слава Богу, ты
с нами еще раз." Добродушный толстяк говорит: "ужасный
мир, поистине!" - и вздыхает. Брат телефонных пожимает плечами,
добавив: "Ни одному уважаемому человеку здесь и в голову не придет пойти в такое место"
люди там настолько коррумпированы. Брат Шарп говорит, что он
содрогается при одной мысли о таком месте. Он много слышал разговоров
о темных деяниях, совершаемых в нем по ночам, - об упрямой подлости
его обитателей. Бог свидетель, он никогда не захочет спускаться в
это. "Воистину, - вмешивается брат Филлс, - я однажды проходил через это,
и своими глазами увидел такое зрелище, такое человеческое уродство! О, Боже!
С тех пор я доволен тем, что хожу домой через Бродвей. Я никогда не
забудь содрогаться, когда я смотрю на это мерзкое место издалека,
тем не менее." Брат Филлс произносит это в манере философа
ломая пальцы и корча свое миловидное лицо
при этом. Сестра Слокум, немного оправившись от шока
(шок не оказал постоянного воздействия ни на кого из них), надеется, что сестра
Свиггс не прислушался к их лживым мольбам и не раздал
милостыню мерзким негодяям. "Таких бы как рассеяние
мякина по ветру," десятка голоса перекликаются. "Действительно!" Леди Swiggs
эякулирует, давая ей голову жеребьевки, в знак ее удовлетворение,
- ни шиллинга, разве что жалкому негодяю, который показал мне
выход. И он казался достаточно безобидным. Я никогда не встречал более
меланхоличного объекта, никогда! Брат Спайк умоляюще поднимает глаза
и говорит, что не держит зла на этих мерзких людей.
но меланхолия для них - искусство, они изучают ее.
Они воздействуют на него, когда шарят по карманам.

Теперь тело приходит в рабочее состояние. Брат Спайк
возносит молитву. Он благодарит доброе Провидение за счастливое избавление
Сестры Свиггс - этой щедрой женщины, чья доброта сердца оказала
привел ее сюда - из числа закоренелых негодяев, населяющих это
болото отчаяния, такое ужасное во всех своих аспектах, и такое
позорное для большого и процветающего города. Он благодарит Того, кто
благословил его светом познания - кто наделил его энергией
и решимостью - и сказал ему идти вперед в доспехах, побеждая
Сатану и возвышая языческий мир. Далее следует сбор очков
. Сестра Слокум достает из-за пазухи копию отчета, который
мудрец в очках встает, чтобы прочесть. Модная золотая цепочка
и монокль в золотой оправе приходят ей на помощь; а массивный
золотым карандашом она расставляет точки над определенными предметами в долларах и центах.
ее острый взгляд время от времени задерживается на них.

Мудрый мужчина в очках встает, обменявшись взглядами с
Сестра Слокум и начинает читать очень длинный и ни в коей мере не скудный
отчет. Встревоженные джентльмены придвигают свои стулья и поворачиваются
внимательно прислушиваются. Почти час он жужжит и втолковывает им содержание
этого отчета, делает несколько глотков воды и
сообщает присутствующим и миру в целом, что почти сорок
недавно на миссионерский труд была израсходована тысяча долларов.
Школа на Корсике, миссии в кантоне, Нинбо, Пу-Конг
Cassaba, Abheokuta, и различные другие места, названия которых
не мог, по возможности, помочь читателю в раскрытии их
место-все, так, как и следовало ожидать, под
обстоятельства. После многих лет труда и значительных финансовых затрат
их поощряли двигаться вперед, поскольку
дети в школе на Корсике начинали учиться
читать. В Касабе местный ученый Дронейо после многих лет
преподавания осознал грех идолопоклонства и
учитывая его торжественное обещание отказаться от него, как только он сможет
умилостивить двух любимых богов, завещанных ему его двоюродным дедом.
Печь "сатанинской жестокости" была разогнана в Дагомее.
Брат Загремел, после нескольких лет труда и больших
затрат - после того, как подорвал свое здоровье и здоровье многих
других - проник в темные регионы Аравии и там нашел
само средоточие сатанинской силы. Это было прочно связано с язычеством и
Магометанской тьмой! Ожидалось, что мир встретит эту новость с восторгом.
ужас. Об этом ужасном дьяволе не сказано ни слова.
устраивал свой суд нищенства и преступности в Пойнтах. У него там были все его печи
на полную мощность; его жертв было множество! Не найдено ни одного брата
Спайка, который рискнул бы войти и утащить его вниз. Регион Семи церквей
предлагает более благоприятные возможности. Вокруг них
все - тенистые рощи, легкий ветерок и сельские жилища; в пунктах
сам воздух пропитан чумой!

После чтения следует пауза. Мудрый человек в очках - его
голос мягкий и убедительный, а сам вид кроткий - хотел бы
узнать, не склонен ли кто-нибудь из присутствующих высказать замечание. Общая информация
преобладает удовлетворение. Брат Шарп делает ход, и брат Филлс
секунданты, чтобы отчет был принят. Отчет принят без
несогласных. Второй листок вручает ему сестра Слокум,
видно, что на лице ее сияет улыбка. Затем следует
объявление факта наличия средств в размере трех
тысяч шестисот долларов, которые были подписаны и теперь готовы к использованию
для отправки брата Синглтона Спайка в
Антиохия. Следует шум удовлетворения; все лица сияют от
радости. Сестра Свиггс дергает головой, начинает шарить в кармане.,
и, наконец, поправляет очки. Приведя в порядок выражение лица
, она пристально смотрит на
Брата Спайка, который встает, говоря, что хочет сказать несколько слов.

Цель его миссии в Антиохию, столь важную в этот момент,
он не мог понять неправильно. Турки, греки, евреи, арабы,
Армяне, и курды, и йеседеи - да, братья, йеседеи! населяют
эту часть Ассирии, которая открывает обширное поле для
миссионерского труда, даже пока. Многое было сделано древними греками
для людей, которые кочевали в этих восточных дебрях - многое осталось для
что нам делать; ибо это все еще было темным пятном на карте миссионерства.
Тысячи этих бедных душ были лишены спасительного знания о
Евангелии. Он не мог уклониться от столь требовательного долга, который терзал
само его сердце мольбами! Нести свет Евангелия
этим злобным арабам и курдам было концом и целью его миссии. (А
движение удовлетворение здесь был ощутимый.) И находясь там, он
будет учить евреев просто чувство,-что их Господь был
покорение народов мира. Внутренний свет был очень хорош,
старые пророчества были очень грандиозны; но иудаизм был создан из упрямых
металл, имели миссионерский элемент в ней, и мог только быть вынуждены
принять свет через сильные и энергичные движения. Он читал с
пульсирует сердце, как Рим, пока в ее величие, охраняемой те
Христианские паломники, отправившиеся на Восток, чтобы сразиться с
врагом. Разве Америка не стала бы подражать Риму, этой могущественной матери
Республик? В этот момент на ней лежала более серьезная ответственность.
Рим тогда был полуварварским; Америка сейчас была обращена в христианство и
цивилизована. Следовательно, на нее возлагалась большая ответственность за
распространение света.

В те дни странствующие евреи-христиане взялись обучать
утонченных греков - почему американцы в наши дни не могли привить этим образованным язычникам
доктрины Иисуса? Это был смелый и
смелый эксперимент, но он был готов попробовать его. Мудрый работал
его чудеса загадочным образом. В этом неуместном и несколько
мистическом стиле брат Спайк продолжает почти час, погружая свою
аудиторию в состояние возвышенного наставления. Мы сказали "мистический", поскольку
действительно, никто, кроме посвященных в тайну, не смог бы догадаться по
логике брата Спайка, какова была точная природа его миссии.
Его речь была очень похожа на образцовую проповедь сельского священника; был выбран один текст
и прочитана дюжина или больше (все разные) проповедей из;
в то время как было сказано пятьдесят вещей, которые никто не мог понять.

Брат Спайк садится, сестра Слокум встает. "Наши дорогие и очень
щедрый гость сейчас", - говорит она, обращаясь к добродушный
толстяк в кресле, как Леди Swiggs Луки, "движимые добра
что в ней, и осознает жуткое состояние
мир языческий, и поступать благородно, чтобы наша помощь. Как истинная христианка, она
пересекла море и находится здесь. Она не только здесь, но и готова
внесите ее лепту в отправку брата Спайка в Антиохию. Еще одно
пожертвование она предлагает сделать "Обществу трактатов", превосходному
учреждению, пользующемуся большой популярностью на Юге. Более того, я могу добавить, что оно
никогда не нарушало своих социальных...

Сестра Слокум колеблется. Социальное рабство звучит не совсем правильно,
она говорит себе. У нее должен быть термин более музыкальный и менее
режущий слух. Улыбка мелькает на ее лице, ее
очки в золотой оправе вибрируют в ее пальцах: "Ну что ж! Я собиралась
сказать, об их социальных установлениях, - продолжает она.

Собрание внезапно приходит в волнение. Леди
Видно, как Суиггс дрожит с головы до ног, ее желтый цвет лица
меняется на бледно-белый, черты лица искажаются, как от боли, и
ее рука сжимает карман. "О небеса!" - вздыхает она, - "все
ушел, ушел, ушел: как не зря и неопределенной вещи здесь, внизу".
Теряя сознание, она падает в объятия сестры Слокум, которая опрокидывает
мудреца в очках, торопясь подхватить распростертое тело
. На скамейку кладут августейшее тело. В ход идут веера, вода, камфара,
хартсхорн и множество других восстанавливающих средств.
Лиц мешать друг другу, работать каждый, но правильно,
в результате чего, как это принято в таких случаях, очень ненужную тревогу. В
статный представитель великой семьи Swiggs лежит неподвижно.
Как у последней представительницы нашего рыцарства, у нее не осталось ничего, кроме имени.

Пара глотков холодной воды и немного хартсхорна
и сочувствие, столь необходимое при обмороке
выдающихся людей, доказывают свою эффективность. Легкое вздымание
Ощущается грудь, руки - они были хорошо натерты - дрожат и
двигаются медленно, ее лицо вновь обретает цвет. Она открывает глаза, кладет
ее рука заботливо лежит на руке сестры Слокум: "Должно быть, такова воля
Небес", - шепелявит она, с сожалением кивая головой. "Это не может быть
теперь отменено..."

"Сестра! сестра! сестра!" - перебивает сестра Слокум, хватая ее за руку.
вопросительно глядя в лицо выздоравливающей женщины.
"это сердечный приступ?- где у тебя болит?-что с тобой случилось?
Нам всем очень жаль! - Это было там, там, там!

Но теперь это прошло.""Это было там, там, там!" Но теперь это прошло." Придя в себя
она нервно кладет руку на карман и
продолжает: "О! да, сестра, он был там, когда я вошла в эту мерзкую
место, как вы это называете. Что мне делать? Потеря денег
не так уж сильно беспокоит мой разум. О боже, нет. Это мысль о том, чтобы
вернуться домой, лишившись средств для оказания помощи этим благородным
учреждениям ".

Интересовалась ли леди Свиггс личностью покупателя старых
Долли, возможно, теперь она осознала тот факт, что все, что происходит от зла
, редко приводит к добру. Деньги, за которые она так боролась
собранные, чтобы помочь ей сохранить свое лицемерие, были результатом
преступления. Возможно, было бы лучше, если бы негодяй украл их, чем это
честное имя благородного учреждения может быть запятнано его признанием.
Слишком часто ищут искупления, чтобы его можно было купить золотом, полученным от
бесчестия.

Причиной этого обморока прослеживается в кармане Леди Swiggs'
вместо нее на сердце, вся эта сцена, сестра Слокум становится
как один немой, толстяк хороший охватил нервный припадок, человек
в очках, повесив голову, и запускает пятерню
кудрявые волосы, как брат телефонных удлиняет его тощее тело, и это видно
собираясь в меланхоличное настроение, другие собрались вокруг с
серьезные лица. Леди Swiggs начинается с описания великого
мелкие появление господина Том Toddleworth. Что он
человек, который унес деньги, каждый человек уверен в себе. "Он и есть тот самый
мужчина!" - откликается дюжина голосов. И еще столько же добровольно отправляются на
поиски мистера детектива Фитцджеральда. Брат Спайк набирается
храбрости и приступает к своим миссионерским трудам,
консультируясь с мистером детективом Фитцджеральдом, с которым он отправляется в
погоню за мистером Томом Тоддлвортом.






ГЛАВА XXIV.

МИСТЕР СНИВЕЛ СОВЕТУЕТ ДЖОРДЖУ МАЛХОЛЛАНДУ, КАК ЗАНИМАТЬСЯ СИЛЬНОЙ ЛЮБОВЬЮ.





Оставим на время рассуждения, которыми мы завершили предыдущую главу
, и вернемся в Чарльстон. Тихий час, около
полуночи. В фешенебельном доме королевы был бал.
Фламинго, который до сих пор сохраняет свое название. В большой гостиной, которую мы уже описывали,
здесь и там на массивных столах с
Столешницы из египетского мрамора украшены полупустыми бутылками вина, графинами,
бокалами и яствами различного назначения. Кусочки искусственных цветов
по ковру разбросаны, на одно кресло наброшена шаль
на другое - мантия; свет наполовину погашен - все
несет на себе следы веселья роскошной жизни, расточительности
кутежей и разврата. В позолоченных зеркалах отражаются всего два лица,
оба беспокойные и угрюмые от распутства. Джордж Малхолланд и мистер
Снивел стоят лицом друг к другу за столиком у пирса. Перед ними несколько
наполовину наполненных бутылок, из одной мистер Снивел наполняет стакан Джорджа
.

"В этом шампанском есть что-то такое (в этих домах собирают только мусор), что объединяет и возвышает наши идеи", - говорит г-н Гилберт. - "В этом шампанском есть что-то особенное".
в этих домах есть только мусор).
Снивел, держащий бокал на свету и щурящий свои
налитые кровью глаза, веки которых он едва в силах удерживать
Открыть. - Пей, Джордж, пей! У тебя был хороший день - зачем позволять такой
ерунде беспокоить тебя? Весь город влюблен в эту девушку. Ее
красота заставляет ее капризна; если судья получил ее, пусть
держать ее. В самом деле, я не уверен, что она его не любит, и
(ну, я всегда смеюсь, когда думаю об этом), это хорошо ложилась
принцип среди нас юристы, что нет закона, считается хорошим средством против любви."
Свинцовые веки мистера сопли где-то рядом, и его голова падает на его
лоно. "Она никогда не сможет полюбить его - никогда! Его богатство и какая-то лживая
сказка обманули ее. Он седовласый развратник, с богатством и
положение, чтобы помочь ему в его адских погонь; я беден, и
изгой! Он льстил мне и осыпала его милостями ко мне, только
чтобы повлиять на свою погибель. Я требую..."

- Тьфу! Джордж, - перебивает мистер Снивел, оживляясь, - будь
философом. Рыцарство, понимаешь, рыцарство! Такой лихой парень, как ты,
должен отдать ребенка рыцарю своего металла: брось ему вызов ". Мистер
Снивел перегибается через стол и похлопывает своего противника по руке.
"Эти женщины, Джордж! Забавные штучки, да? Занимайтесь любым видом любви -у вас есть
образцы для любого типа кавалеров, и вы можете подобрать подходящее количество
покупатель. Клянусь душой, это мое мнение. Я юрист, знаю
довольно хорошо, как представители пола излагают свои точки зрения. Что же касается этих несчастных
дьяволов, как мы, люди нашей профессии, их называем (он делает паузу и опустошает свой
стакан, говоря: "неплохо для такого заведения"), то их так много
тени их, жизнь - это такая борьба с ними; они мечтают о
разбитых надеждах, и они умирают, вздыхая, думая о том, как хороша вещь
добродетель. Ты любишь эту девушку только потому, что она красива, а
красивые женщины, в лучшем случае, самые капризные создания в мире
. Черт возьми, ты достаточно пережил в такой жизни, чтобы
привыкайте к этому. Мы ничего не думаем о таких вещах в
Чарльстоне - благослови вас бог, ничего! Пусть судья будет вашим другом - его
положение может дать ему возможность служить вам. Светский человек должен
всегда пользоваться личной дружбой как можно большего числа судей, чем он
может ".

"Никогда! Как бы я ни был беден, каким бы отверженным я себя ни чувствовал! Я не хочу такой
дружбы. Общество может избегать меня, общество может бояться меня,
необходимость может раздавить меня - да! вы можете считать меня подлецом, если вы
будет, но, будь я судьей, я бы презрения в мой офис, чтобы служить
база концы". Как он это говорит, он выхватывает из кармана пистолет, и
демонстративно швыряет его на стол и продолжает, презрительно скривив губы
"жизни бедняков в Чарльстоне дешевы - давайте посмотрим
чего стоят жизни богачей!"

"Его возраст, Джордж!--вы должны уважать это!" - говорит г-н сопли,
лаконично.

"Его возраст должен быть под моей защитой".

"Ах!.. Ты забываешь, что безрассудства нашей натуры слишком часто уходят с нами в могилу".
"И я должен страдать из-за того, что общественное мнение почитает его и дает ему

власть опозорить меня?" - спросил я. "Да".
"И я должен страдать из-за того, что общественное мнение чтит его и дает ему власть опозорить меня?" Он может отнять у меня того, кого я люблю-в
чье благосостояние моей всей душой делает, и делать это безнаказанно?"

- Чертовски неудобно, я знаю, Джордж. Я тебе сочувствую. Но,
видишь ли, нами здесь управляют законы рыцарства. Не позволяйте
ваш (я-кусок философ, видать) характер вставать, держать на
молодцом. Вы можете застать его врасплох. Я уважаю ваши чувства
, мой дорогой друг; готов оказать вам небольшую услугу - вы
понимаете! А теперь позволь мне сказать тебе, мой мальчик, что он сделал ее своей
приемной, и завтра она переезжает с ним на его тихую маленькую виллу
недалеко от Магнолии.

- Я бедный, заброшенный негодяй, - со вздохом перебивает Джордж.
"Те, от кого я имел право ожидать доброго совета и помощи"
протянули руку помощи, первыми подтолкнули меня на путь зла..."

"Добывай деньги, Малхолланд, добывай деньги. Он берет деньги, чтобы заниматься любовью
сильный. Что ни говори, женское сердце обязательно будет звук на
золотой вопрос. Запомни, Малхолланд! - есть простой способ добыть деньги.
Ты берешь? (Его пальцы блуждают по лбу, пока он пристально смотрит в лицо Джорджу.). Ты берешь?
(Его пальцы блуждают по лбу.) Ты умеешь придумывать имена? Знаешь, такими вещами
занимаются люди из высших слоев общества. Довольно обычное дело в
этих краях. Судья наложил арест на твою собственность; сделай справедливый
обмен - вы можете использовать его имя, получить с его помощью деньги и удержать их у себя
крепко держите женщину, которую любите. Есть три вещи, Джордж, которые ты можешь записать
как факты, которые сослужат тебе службу в жизни, и они
таковы: когда мужчина вечно трезвонит тебе в уши о безнравственности
того времени, внимательно наблюдайте за ним; когда мужчина хвалится тем, что он сделал для
других, назовите его мошенником; а когда женщина зацикливается на
превосходных качествах своих многочисленных поклонников, назовите ее
желающий. Но, получить деньги, и когда вы его получили, Шарм назад этот
прекрасное создание".

Таков совет мистера Соломена Снивела, платного интригана
достопочтенного Судьи.






ГЛАВА XXV.

НЕБОЛЬШОЕ ИЗМЕНЕНИЕ В КАРТИНЕ.





Двое одиноких гуляк остаются за столиком у пирса; угрюмые и беспокойные.
Мистер Снивел погружается в крепкий сон, положив голову на мрамор.
Слабовольный, ревнивый, склочный - со всеми присущими ему слугами
тот, кто ведет неустроенную жизнь, сидит Джордж Малхолланд, его локоть
он лежал на столе, задумчиво подперев голову рукой.
"Я отомщу, сладкая месть; да, я отомщу"
- сегодня ночью! - бормочет он и крепко стискивает зубы.

В комнате Анны все погружено в тишину. Серебристый
лунный свет мягко проникает сквозь полузакрытые окна, освещая
и придавая сцене атмосферу очарования. Занавески повесьте,
туман-как, с массивными карнизами в позолоте. Атласная драпировка,
таинственно подложенная под кружево и чарующе парящая
целомудрие над сказочной кроватью делает ее еще более чувственной, чем
восхитительная форма, спокойно спящая, наполовину раскрытая среди белоснежных простыней,
и образующая картину, перед которой парит фантазия, страсть разгибается
сама по себе, и чувства уводятся в плен. С такими изысканными формами
странная природа возбуждает нашу любовь, - это любовь, что похожа на маленькую трансляция
вьется прихотливо через наши чувства, освежает жизни,
очищая наши мысли, возбуждая наши амбиции, и модуляции наш
действия. Эта любовь тоже, как зыбучий песок, слишком часто оказывается
разрушителем для слабоумных.

Дорогие стулья различных стилей, вырезанные из черного ореха, стоят
по периметру зала: кресла, покрытые гобеленами с целомудренным рисунком
наполовину скрыты великолепными занавесками на окнах. Нога
ступает по мягкому турецкому ковру; потолок - во французском белом цвете, и
позолоченная лепнина - украшена двумя купидонами по кругу, расписанными фресками
умелой рукой. На диване, скрытом в нише, скрытой занавесками
ожидающий выхода из рук бронзовой феи, и почти напротив
Кровати Анны, старый Судья спит с достоинством судьи. Сегодня он
приговорил трех негодяев к столбу для порки, а двух несчастных
негров - одного за то, что тот поднял руку на белого человека, - к виселице.

Анна спокойно продолжает спать, огни в жирандолях
отбрасывают таинственную бледность на сцену. Для глаза, который видит
только внешнюю сторону жизни, как ослепительно! Как сияющее облако
набухающее золотом вечернее небо, как скоро оно исчезает в
темноте и разочаровании! Внезапно, словно видение, появляется
в комнате величественная фигура женщины. Медленно подойдя к
краю кровати, она с минуту стоит, созерцая спящую
красавицу перед собой. Темные, томные глаза, орлиный нос,
красиво очерченный рот и точеный овал лица подчеркиваются благодаря
тени, в которой она стоит. "С какой готовностью", - бормочет она, поднося
украшенные драгоценными камнями пальцы правой руки к губам, в то время как ее глаза
наполняются эмоциями, и каждое ее действие свидетельствует о том, что она
саму душу терзают угрызения совести: "неужели я променял бы все эти
мирские удовольствия на один-единственный день в душевном покое?" Она откладывает
в сторону свою накидку и не сводит глаз с предмета перед собой
. Изящно округлые плечи и точно развитый бюст подчеркиваются
легким атласным лифом или корсажем с глубоким вырезом, открывающим грудь.
на груди- шаль, а на животе - вырез из тонкой
Брюссельское кружево. По краям расположены ряды мелких нешлифованных жемчужин,
переходящих в точки. Юбка из оранжевой парчи, отделанная
тюлем и обрамленная тремя воланами, ниспадает облаком с
ее пояс, украшенный камеями и нешлифованным жемчугом. Своей
левой рукой она слегка приподнимает юбки, обнажая вышитые
складки нижней юбки из белой тафты, сверкающие в лунном свете.
Ленты ее коротких рукавов украшены мелким нешлифованным жемчугом;
на пальцах - кольца с бриллиантами и дорогими изумрудами;
на запястьях - браслеты с бриллиантами, придающие скромный вид.
сияние над ее мраморными руками.

"Может ли это быть моим ребенком? Неужели это преступление, которое так похоже на демона, преследует
меня, которое проклинает меня даже во сне, подтолкнуло ее, возможно, против нее
уилл, искать эту позорную жизнь? Она берет руку спящего.
нежно в свою, когда слезы текут по ее щекам.

Спящая вздрагивает, приподнимается с подушки, расчесывает свои
черные шелковистые волосы, которые лежат на ее слегка набухающей груди, и
небрежно рассыпает их по плечам, дико открывая ее огромную
черные глаза на странной фигуре перед ней. "Тише, тише!" - говорит оратор.
"Я друг. Тот, кто ищет тебя с благой целью. Дай
мне свое доверие - не предавай меня! Мне нет нужды говорить тебе, каким
образом я получил доступ к тебе."

Тень печали мелькает на лице Анны. С выражением
подозрения она оглядывает таинственную фигуру с головы до ног. "Это
жена судьи!" - говорит она про себя. "Кто-то предал
меня ради нее; и, как это слишком часто бывает, она ищет мести для
менее виновной стороны". Но фигура перед ней в полном облачении, и
та, кто жаждет мести, переоделась бы. "Почему и кто это такой?"
"тот, кто ищет меня таким таинственным образом?" шепчет Анна, держа
свою нежную руку в тени, над глазами. "Я ищу тебя в
надеюсь найти что-нибудь, что облегчит мой беспокойный дух. Я
мать, которая причинила зло своему ребенку - у меня нет душевного покоя - мое сердце
разорвано ..."

"Значит, вы моя мать?" - безошибочно перебивает Анна с презрительным видом.

"На это я ответила бы, если бы могла. Вы занимали мои мысли день
и ночь. Я проследила вашу историю до определенного периода. ("То, что
я знаю о себе, я бы предпочла не рассматривать", - перебивает Анна.)
За пределами этого все погружено во тьму. И все же есть обстоятельства, которые
доказывают, что ты тот ребенок, которого я ищу. Прошлой ночью мне приснилось, что я видел
врата, ведущие в подземелье, в которое меня загнали
против моей воли. Пока я был там, меня преследовала фигура
женщины по имени Мэг Мандей - маньяка и в цепях! Мое сердце
обливалось кровью при виде этого, потому что она, как я думал, была женщиной, на попечении которой
Я оставил ребенка, которого ищу. Я заговорил - я спросил ее, что стало с ребенком
! Она указала пальцем, велела мне искать тебя здесь и
исчезла, когда я проснулся. Я провел день в беспокойстве, ходил на бал
сегодня вечером, но не нашел удовольствия в его веселом кругу. Подгоняемый своей
совестью, я покинул бальный зал и с помощью доверенного лица
здесь.

"Я узнаю - да, миледи, я узнаю вас! Вы считаете меня своим
брошенным ребенком, и все же вы слишком рабыня общества, чтобы
искать меня, как подобает матери. Я предполагаемая жертва вашего преступления
; вы - любимое и польщенное украшение общества. Нас
сравнивали много раз: -Я рад, что мы встретились. Уходи,
женщина, уходи! Я бы, хоть я и изгой, не снизошел до признания
матери, которая могла наслаждаться роскошью жизни и видеть своего ребенка
негодяем ".

"Женщина! не упрекай меня. Пощади, о! пощади мое встревоженное сердце от этого
последний укол" (она судорожно хватается за руку Анны, затем в испуге отшатывается.
) "Скажи мне! о, скажи мне!" - настаивает она, слезы
текут по ее щекам.--

Анна Бонар прерывает ее, безапелляционно заявляя, что ей нечего сказать.
такому виноватому человеку. Такой упрек от брошенной женщины,
несмотря на то, что она могла быть ее собственным ребенком, глубоко ранил ее чувства
. Это было похоже на яд, высушивающий саму ее кровь. Измученная
мыслью о своей ошибке (поскольку она, очевидно, страдала от смарта
ошибки в молодости), само ее существование теперь казалось бременем
к ней. Она стояла мрачная и неподвижная, словно колеблясь, как лучше всего
сбежать.

"Женщина! Я не выдам твоего прихода сюда. Но вы не можете дать мне
мои добродетели; вы не сможете восстановить меня незапятнанным в мире-
мир никогда не прощает падшая женщина. Представительницы ее пола будут первыми, кто
разорвет ее сердце своим позором ". Эти слова были произнесены с
таким едким сарказмом, что судья, чей сон нарушила громкость
голоса Анны, высунул свое раскрасневшееся лицо и заснеженные
замки из-за занавесок алькова. - Веселая мадам Монтфорд,
поскольку я христианин", - восклицает он в пылу момента,
и странная фигура исчезает за дверью.

"Модный, но очень таинственным человеком," преследует
Судья, смущенно. "Ах! - ха,--ее дело, как и многие другие, хотят
из чистой совестью. Снивел держит это в руках. Великий плут, но при этом
превосходный юрист, этот Снивел...

Выступление судьи прерывается появлением мистера
Снивел, который с взволнованным лицом и покрасневшими глазами врывается в зал.
 "Привет! - Старина, за твою голову назначена высокая ставка
сегодня вечером. Как видите, готов оказать вам небольшую услугу. Мистер Снивел
запускает пальцы в волосы и расправляет плечи с
ликующим видом. "Если, - продолжает он, - у этого слабоумного
парня, этого Малхолланда, к которому мы проявили некоторое уважение, нет
пистолета! Он был оборудовать ее, пока в салон, и клянется
он серьезно повредить вам в этом. Проклятая уверенность, те
У северян. Не будут драться, не смогут сделать из них джентльменов; и если вы
собьете их с ног, они недостаточно понимают рыцарство, чтобы возмущаться
это. Они кричат, чтобы утолить свой страх, а не поддержать свою
честь. Будь начеку!"

Судья тоном холодного безразличия говорит, что он не боится
ренегата и на днях будет иметь удовольствие
отправить его к столбу для порки.

"Что касается этого, судья, - вмешивается мистер Снивел, - я уже подготовил
предварительные замечания. Я дал ему мелочь, о которой вы просили, - завтра я
прижгу его на площадке для игры в Кено ". С этими словами Судья и правосудие
каждый с любовью прощается с хрупкой девушкой, и, как сейчас,
перевалило за час ночи, час, сильно оскверненный
Чарльстон, проводи их в путь.

Вооруженный револьвером, Малхолланд занял позицию на улице
, где он ожидает появления своих противников. В сомнении и
тревоге он размышляет и переосмысливает, возвращается к ассоциациям из
своей прошлой жизни и колеблется. Такие размышления приносят только больше
особенно ярко, по его мнению, неправильно, он чувствует себя жертвой, и
нет сил возмущаться, кроме насилия. Своими размышлениями только
нервные ему отомстить.

Щелчок, и дверь осторожно открывается, как будто какой-то приверженец криминала
собирался выйти в поисках добычи. Внимание хозяйки
внезапно высовываясь из двери, она осматривает сначала вверх, а затем вниз
улицу, затем убирает ее. Судья и Мистер сопли, каждый в
перевернуть, встряхнуть хозяйку за руку, и выйти на улицу.
Едва они ступили на тротуар, как в воздухе раздается выстрел из пистолета
. Мяч ударился в фонарный столб,
отскочил, прошел сквозь воротник пальто судьи Слипихорна и
задел модные бакенбарды мистера Снивела. Мадам Эшли, преемница
Мадам Фламинго, пронзительно кричит и поднимает тревогу в доме, который внезапно
оказывается в состоянии замешательства. Действуя в соответствии с принципом
осмотрительность - лучшая составляющая доблести, поэтому Судья и Управа
поспешно отступают в дом и прячутся в
чулане в дальнем конце задней гостиной.

Словно внезапно движимая каким-то странным импульсом, мадам Эшли бегает
из комнаты в комнату, крича во весь голос и
заявляя, что видела, как убийца входил в ее дом. Женщины выбегают
из своих комнат в большую гостиную, где они образуют группы
живых скульптур, странных и гротескных. Встревоженные лица -лица наполовину
раскрашенные, лица, охваченные беспутством, лица увядающие и желтоватые, глаза
блестящие и похотливые, растрепанные волосы, рассыпающиеся по обнаженным
плечам;-мелькание чарующей драпировки, развевание и
порхание вышитых нижних юбок, топот хорошеньких ножек и
более красивые лодыжки, жестикуляция и покачивание наполовину задрапированных тел.
такова сцена, вызванная скамейкой и баром.

Мадам Эшли, унаследовавшая от мадам Фламинго ценность a
скрупулезное отношение к хорошей репутации своего дома, должно быть, нуждается в
вызове стражи, чтобы изгнать убийцу, которым, как она клянется, является
спрятанный где-то на территории. Мистер сержант Стаббс, гораздо
уважаемый детектив, и слывет одним из самых лучших офицеров
гвардии, поскольку он никогда не забивает себе голову делами других
людей и вполне доволен, позволяя каждому заниматься своим делом.
собственные сражения - при условии, что они дадут ему "глотнуть" виски, когда закончат
зажигает свой фонарь и, подпрыгивая, обходит все комнаты в доме
. Здесь мы должны сообщить читателю, что причина чп
держалась в глубокой тайне между судебными чиновниками. Мадам
Эшли, в то же время, полностью убеждена, что бал был предназначен
для нее, в то время как Анна лежит в ужасном испуге в своей комнате.

"Хо!" - восклицает мистер Стаббс, внезапно отпрянув назад, когда открывает дверь.
чулан, в котором спрятались два джентльмена.
"Понятно! Понятно!-- прошу прощения, джентльмены! - шепчет мистер Стаббс и
кланяется и быстро закрывает дверь.

- Это адское дело, судья! Д-н и я, как только не будет в
док. Все будет выйти завтра", - вмешивается Мистер сопли,
в шутку.

"Черт бы побрал эти неподобающие ассоциации!" - восклицает высокопоставленный чиновник,
суетливо пожимая плечами и вытирая пот со своего
лба. "Тем не менее, я люблю эту девушку, признаюсь в этом!"

- Нет ничего более естественного. Мужчина без галантности подобен паломнику на
Юго-Западном перевале. Вы не сможете устоять перед этим очаровательным созданием.
По правде говоря, это своего рода страстная слабость, которую даже весы правосудия
не в состоянии уравновесить ".

Мистеру Стаббсу не удается найти убийцу, и он входит в комнату мадам Эшли
дверь из которой ведет в холл. Мистер Стаббс-х
острый глаз вдруг заметил легкое движение штор, что
заключите большой, квадратная кровать, стоящая в углу. "Прошу прощения, мэм, но могу я взглянуть на эту кровать?" - мистер Стаббс указывает на меня. - "Я... я... я... я... я...".
простите, мэм, но могу я взглянуть на эту кровать?"
кровать, когда мадам, бросившись в большое кресло-качалку
, начинает раскачиваться со своим достоинством взад и вперед и подает
признаки того, что собирается упасть в обморок.

Мистер Стаббс раздвигает занавески, и тогда, смотрите! но не рассказывайте об этом в "
окольных путях", открывается достойная фигура Саймона
Паттерсона, пастора с плантации. Священники с наших плантаций, да будет известно
, представляют собой особый вид развращенного человечества, что-то вроде
странствующих проповедников, обращающихся то тут, то там к неграм
о богатых плантаторах, получающих взамен ничтожные гроши, и
имеющие вместо морали превосходный вкус к виски, статья
они неизменно призывают к себе на помощь, когда беседуют с невеждой
рассказывая рабу, насколько он должен быть доволен своей участью, видя
что Бог предназначил его только для невежества и рабства. Пастор
действительно, резать жалко цифра перед взором этом
неописуемый группы, как он ворвался в помещение и начал
обрушивая на его голову эпитеты деликатности запрещает наш вставка
здесь-называя его технической старый развратник, убийца, и беспокоить
мира и респектабельности дома. В самом деле, мадам Эшли
совершенно забыл упасть в обморок и с проявлением мужества, доходящего
почти до героизма, бросился на бедного пастора и оставил бы его в
том состоянии, в котором он родился, если бы не своевременные предосторожности мистера Стаббса,
который, обнаружив у него револьвер и не желая лучшего
доказательства его вины, сразу же отвел его на гауптвахту.
Пастор Паттерсон выступил бы с самыми торжественными и благочестивыми заявлениями
о своей невиновности, но улики были настолько вескими
против него, а рвение мистера сержанта Стаббса настолько очевидным, что
он считал лучшей политикой спокойно смириться с грубой пищей
его новое жилье.

"У меня есть террор этих драк!", говорит г-сопли, вытекая из
его тайник, и входя в камеру, сопровождаемый высокой
юридический функционер.

"Хорошенькое "здравствуйте", - отвечает мадам Эшли, остужая свой
пыл в кресле-качалке. - Я никогда не питала особого уважения к
парсонсу..."

"Парсонс?" Мистер Снивел вопросительно перебивает: "Вы же не хотите сказать, что
это все проделки священника?"

"Поскольку я леди, это сделал никто другой. Его нашли там, за шторой
, с ужасным пистолетом в кармане - негодяй!"

Мистер Снивел подмигивает судье, указывает большим пальцем через
свое левое плечо и придирчиво говорит: "Я всегда испытывал непримиримую
ненависть к этому старому вору. Скверная компания! эти плантации Парсонс".

Мистер Стаббс, имеющих обнаружен и удален, убийца, ужас
девицы возвращаются в свои камеры, и Мадам Эшли приступает к
ее дом, как два юридических Господа принять их выбор.
Возможно, было бы неплохо сообщить читателю, что основной причиной
столь недавно проявившегося предпочтения Анны Судье было
глубокое впечатление, которое произвели на нее уже подозрительный ум, Мистер Макартур,
антиквар, кто ей открыто, искренне, как она думала, ее
будущей темной судьбы.






ГЛАВА XXVI.

В КОТОРОЙ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННОМУ ЧИНОВНИКУ ОТВОДИТСЯ ОСОБАЯ РОЛЬ.





Утро, следующее за событиями, подробно описанными в предыдущей главе,
застает августейшего Сонюхорога сидящим на своем судейском месте. Часы
бьют десять, когда он окидывает тяжелым взглядом гротескную группу,
собравшуюся в его маленьком, темном зале суда; и он кланяется своим
клерк, от которого он получает свои познания в юриспруденции, и его правая рука
делает знак, что он готов наставлять заблудших, или передать
предложения на любое количество преступников. История дает никаких записей
судья так неумолим в своих суждениях.

Несколько обветшалых джентльменов "ученой профессии" с резкими
чертами и озабоченными лицами суетятся в толпе, от них разит
виски и табаком. Теперь они подозрительно нашептывают на ухо
несчастным заключенным, теперь они изо всех сил пытаются найти рынок сбыта для своих законных
лекарств. Несколько человек, более респектабельно одетых и менее злобного вида
, сидят и пишут за столиком внутри бара, в то время как дюжина или больше
полицейские с пунцовыми лицами, напускающие на себя вид превосходства, лениво тащатся
сквозь толпу потрепанного человечества, глядя
наerulously через перила, опоясывающие док-станцию или обмена
признаний с друзьями.

Около двадцати "негритянских дел" были рассмотрены без особого уважения к закону
и были отправлены для наказания (судья считает, что в таких случаях
удобнее воздерживаться от дачи показаний), дочь
Изумрудный остров, высотой почти в шесть футов в ее босых подошвах и
сильно помятое платье, вопреки ее желанию,
предстает перед его Честью. "Мне кажется, я видел вас раньше, миссис
Донахью?" - спрашивает судья.

"Арра, доброе утро, ваш друг! Шур, это всего лишь шестой раз
эти три недели. Мне самому не нравится видеть твое улыбающееся лицо,
онихоу!" Здесь миссис Донахью начинает говорить комплименты судье на одном
дыхании, а на следующем без конца сыплет обвинениями в адрес самого
миниатюрного и безобидного мистера Донахью.

"Это будет шестой раз," возвращает его честь, более или менее всерьез,
"Я бы посоветовал вам пойти на компромисс с Донахью, и не
было видно, что снова здесь. Штат Южная Каролина не может оплатить ваши сборы
так часто...

"Ох, не везет Донахью! Правда, и если бы ты списала гонорары
на Донахью, наше знакомство не было бы таким кратким ". Миссис
Донахью произносит это с большим чувством, откидывая назад свои растрепанные волосы
, затем изящно приподнимает платье и спрашивает мистера
Шериф Хардскрэббл, который сидит слева от его чести, пристально вглядывается
сквозь очки, как ему нравится, что ее широкие, плоские
фут: "взыскать гонорары с Донахью, ты бы сам это сделал!" Есть
был больше правды в этой ремарке, чем его честь, кажется, понять,
для заслушав обвинение против нее (Мистер Донахью был
поймали в акте приема капля Джина, она почти
сломал себе голову с бутылки), и внимательно слушал
а бедный Донахью, связанных с его обиды, и выставляются две очень хорошо
затемненными глазами и сломанным носом, он пришел к очень справедливому выводу
что это хорошо, чтобы сохранить кровь Донахью. И с этой целью
предоставил ли он миссис Донахью стол и жилье на один месяц в старой тюрьме
. Миссис Донахью уводят, осыпая проклятиями голову Донахью
и комплиментами в адрес его Чести.

Следующим помещается бледный, болезненного вида мальчик лет одиннадцати
на трибуну. Мистер сержант Стаббс, который прислоняет свою тучную фигуру
к столу клерка, каждые несколько минут склоняя сонную голову
какому-то приятелю в толпе говорит: "Трудный человек здесь ничего хорошего не делает"
. Бродяга; нашел его спящим на рынке."

Его честь смотрит на бедного мальчика несколько минут, улыбка
доброта, кажется, озаряет его лицо; он говорит, что хотел бы найти
какое-нибудь убежище - место, где реформация, а не
наказание могло бы быть целью и концом, куда можно было бы отправить таких бедных созданий
вместо того, чтобы заключать их в камеры, занятые развратными
заключенными.

Мистер шериф Хардскрэббл, всегда стремящийся упрятать в тюрьму всех, кого только сможет
поскольку это приносит ему двадцать два цента чистой прибыли в день на
каждый заключенный говорит: "Трудный покупатель. Нашли
спящего на рынке, да? Что ж, мы должны опустить его в ванну с
водой и немного помыть." Мистер Хардскрэббл смотрит на него с
довольным видом, прикасается к нему маленькой тростью, которую держит в
его рука, как будто он был чем-то очень обычным. В самом деле, мистер
Хардскрэббл, похоже, совершенно не понимает, к какому виду животных он относится
и действительно ли он предназначен для какого-либо другого использования, кроме как заполнять
его клетки и приносить ему чистую прибыль в двадцать два цента в день.
"Вероятно, зажигательная", - бормочет проницательный шериф. В
беспомощный мальчик объяснил бы, как он очутился на рынке - как
он, бедный юнга, шел пешком, с больными ногами и голодный, из Уилмингтона,
в надежде раздобыть корабль; и, оставшись без денег и друзей, он
лег спать на рынке. Мистер Хардскрэббл, однако,
предполагает, что подобные истории чрезвычайно распространены. Его честь считает он
не стоит пока отличается от этого мнения, но, не
большой юридический мудрость может быть выброшен, он приказывает обвиняемых
отправили в общую тюрьму на три месяца. Это, по мнению
Судьи Слипихорна, является чрезвычайно мягким наказанием за то, что его нашли
спит на рынке.

Затем вперед выходит тощий Крекер из сельской местности, (an
наполовину цивилизованный туземец), который начинает рассказывать свою историю с
похвальная простота, судья тем временем старается
подавите улыбку, которую возбуждает необычность его замечаний. Оформление
многоквартирном его тележка, как это обычно бывает с такими людьми, когда они
посетите города, которые они делают сейчас и затем для целей
пополняя свой запас виски, он был, около одиннадцати часов на
предыдущей ночью, напали трое в состоянии алкогольного опьянения студентов,
кто, въехав со своего мула, опрокинул телегу, посадки его
и его жена ничком в канаву. В результате поднялся сильный шум,
и охранники, со своим обычным рвением схватить
невиновную сторону, вытащили более слабого (Взломщика и его жену) и
отпустили виновного на свободу. Он привел "добрую жену", добавил он, как
живое доказательство правдивости того, что он сказал, и приведет "
мула", если его честь не будет удовлетворена. Добропорядочная жена начинает с
потока того, что она с удовольствием называет добровольным свидетельством, восхваляя
и защищая все хорошие качества своего мужа, над которым часто издевались,
не позволяя никому другому сказать противоположное слово. Нет достаточного
обвинения, выдвинутые против крекеров (он мудро подсунули пять
купюру в руки Стаббс), он присоединяется к своей верной жены и
идет своей дорогой, радуясь.

Во время этого небольшого эпизода между судом и женой Взломщика
Мадам Грейс Эшли, одетая в свой самый модный туалет, входит
пылающий в суд, кланяется судье и несколько из ее самых выберите
друзья бар. Место для мадам это обеспечивается рядом его честь
рабочий стол. Румянец его чести кажется несколько чрезмерным; мадам, напротив
с другой стороны, она нисколько не смущена; более того, она утверждает, что у нее
обширное знакомство с самыми выдающимися представителями Адвокатуры.

Судья говорит г-н Стаббс, что было бы также отказаться от
обвинения против священника. Несколько хуже для него ночь
в караульном доме, Парсон Паттерсон выходит вперед и начинает в
самым непонятным образом, чтобы объяснить все дело, когда
Судья прерывает очень вежливо осведомившись, если он является членом
в данный момент духовенства. "Ну, - отвечает пастор с
характерной протяжностью, - не могу точно сказать, что я такой". Естественная семенность
Парсон возбуждает подозрение, и тем не менее он скрупулезно из
его белый галстук, и сохраняет кож строго клерикальное аспект.
Сделав паузу на несколько мгновений и обменявшись взглядами с судьей, он
продолжает: "Я проповедую ниггерам по воскресеньям - то есть (пастор
Паттерсон поправляет себя), я предлагаю, здесь и там-мы все
плоть и кровь-на плантациях, когда у меня есть спрос на мои услуги.
Наши большие горшки держите его эффективной политики поощрения благочестия
их собственность".

"Вы делаете хорошее дело его?" спрашивает судья, шутовским жестом. В
ответы священника, с большой кротостью в обращении с людьми, что бизнес-это не
так хорошо, как это было, кашпо получив себе в голову, что
проповеди можно приобрести по очень низким показателем. Здесь он начинает
объяснять свою необычную позицию. Он случайно встретил старого и
очень уважаемого друга, которого проводил домой, и, проводив
вечер в беседах на духовные темы - лучше было не врать
- он немного перебрал. По пути в отель он выбрал
Бересфорд-стрит в качестве кратчайшего пути и, находясь недалеко от дома, где его, к сожалению, нашли
, когда произошла стрельба, он врезался в нее
чтобы скрыться от полиции...

"Не верьте ни единому его слову", - перебивает мадам Эшли, вскакивая.
внезапно она вскакивает на ноги и начинает изливать свой гнев
на голову бедного священника, которого она обвиняет в том, что он
подозрительный и крайне невыгодный завсегдатай ее дома, который
она описывает как чрезвычайно респектабельный. "Ваша честь может поддержать меня"
в том, что я говорю! - продолжает мадам, кланяясь с видом
ликования, поскольку шериф требует порядка.

"Жалкий народ эти проповедники с плантаций! Накажите его как следует,
ваша честь. Это не первый раз, когда он наносит ущерб
респектабельность моего дома!" - снова перебивает мадам Эшли. Его
Хонор в ответ лишь краснеет. Мистер Снивел, который наблюдает за происходящим с
насмешливым выражением лица поверх стойки, чудесно наслаждается шуткой.

Порядок восстановлен, судья поворачивается к священнику.

"Я вижу, друг мой - я всегда обращаюсь к своим заключенным фамильярно - вы придаете
мало значения тому факту, что вы священник, на том
основании, что вы проповедуете только рабам. Это обвинение, выдвинутое против
вы-это могила одного-уверяю вас! И я не склоняются к мнению
вы принимаете вашей профессии. Возможно, я не такой Эрудит, как некоторые;
однако я считаю, что невежественные, а не образованные люди больше всего нуждаются в хорошем примере.
"Да!" - воскликнул я.

"Да! Я всегда говорила это старому негодяю, - вмешивается мадам Эшли.
с большим жаром.

"Обвинение, - резюмирует судья, - вполне достаточное, чтобы оправдать меня в совершении преступления"
было бы предпочтительнее отправить вас в durance vile. Вы можете поблагодарить мое
великодушие, что это не так. Эти дома, как вы знаете, мистер Паттерсон,
не только опасны, но и наносят ущерб таким высокоморальным людям, как вы.
вы.

"Но, ваша честь знает, что они очень часто," безропотно, растягивал слова в
Парсон.

"Это дает не оправдание," резко реагирует судья, и лицо его
заливаясь румянцем. "Запомни, мой друг из духовенства, эти места
прискорбно губят наших молодых людей. Ведь я могу сказать
став искренности и правды, что они распространяют яд за
сообщество, а также выступать в качестве большой враг нашей социальной системы".

"Хей-хо!" - восклицает мадам Эшли, к великому удовольствию собравшейся толпы.
"Сатана пришел, чтобы обличить грех". Мадам просит его
Честь очень вежливым "Доброе утро", и принимает ее отъезда, глядя
презрительно через плечо, как она исчезает из двери.

Не мало беспокоили в его невозмутимости, то судья проводит его
обвинение. "Духовенство должно хранить свои одежды подальше от таких мест"
поскольку они являются источником всего зла, это оказывает нехорошее воздействие на общество
Я имею в виду, когда такие вещи выявляются!
Я бы обратился к вам откровенно и предостерег вас больше не ходить в такие места
. Пусть ваши поступки заслуживают одобрения тех, кому вы
проповедуете Евангелие. Вы можете идти. Отныне живи по обычаям
добродетельных ".

Пастор Паттерсон благодарит свою Честь, умоляет заверить его в своей
невиновности и, кажется, очень хочет уйти. Его Честь кланяется
Мистер Паттерсон, мистер Паттерсон возвращает его и добавляет еще одно для зрителей.
После чего суд объявляет перерыв, и на этом эпизод заканчивается. Его
Честь берет руку Мистера сопли, и вместе они приступают к "наиболее
удобный" салун, где за хорошо усугубляется удар, "скамейка
а в баре" дополняют друг друга в распоряжении таких
случаи сутяжничества.






ГЛАВА XXVII.

ДОМ ДЕВЯТИ НАЦИЙ И ТО, ЧТО В НЕМ МОЖНО УВИДЕТЬ.





НА углу Энтони-стрит и Пойнтс,

Теперь Уорт-стрит и Мишн-Плейс. в Нью-Йорке стоит, как
мрачный дикарь, дом девяти народов, обветшалый деревянный
доходный дом, который в течение двадцати лет угрожал развалиться от
своего более честного соседа, и перед которым странствует странник.
видно, чтобы остановиться и поразмыслить. В духе недалеко от преступления,
вот он стоит, его пороки толстым слоем на голову, возбуждая в сознании
наблюдателя ассоциации с какой-то темный и страшный поступок. С
одной стороны открывается этот район нищеты, грязи и мрачных стен,
называемый "Коровья бухта"; с другой - треугольный участок, пропитанный
мусор из жалких подвалов, которые примыкают к нему и в которых копошатся
изнуряющие существа ищут укрытие, вдыхают зловонный воздух и
умирают. Водостоки работает с бурлящей материи; бездомные маргиналы
сидел, одурманенный, на ветхую дверь-шаги; порочный, с лютой
визаж, и острый, зоркий глаз, слонялся у двери грязные
"продовольственные товары;" хилый и безнадзорных детей, ползающих по
побочные проложить, или в поисках коры, чтобы насытить свой голод-все нашли
здесь, задыхаясь, в лохмотьях, глоток воздуха днем, или ищет
жилье, ночью, в пещерах, такая подлость, что мир может предоставить нет
аналог. И эта жалкая картина полуразрушенных домов,
полураздетые сварливые женщины, мужчины с покрытыми волдырями лицами и болезненные
дети выходят окнами на дом девяти наций. И все же этот
дом, к стыду богатых людей, да будет сказано, всего лишь
образец сотни других, стоящих в том же районе.

С его подвальными дверями, открывающимися в его бездонную яму; с его
постоянным уходом и вхождением закопченных обитателей с жестокими лицами;
с его шаткими старыми ступенями, ведущими на второй этаж; с его
разбитыми окнами, закопченными стенами, сорванными ставнями, вагонкой
висящей на шестерках и семерках - с его подозрительным видом; - вот оно
стоит, со своей покоробленной вывеской над дверьми своей бездонной
ямы. На этой табличке вы можете прочитать, что джентльмен из Ирландии, которого
для удобства мы будем называть мистер Кроун, имеет лицензию на продажу
импортных и других спиртных напитков.

Действительно, дом Девяти наций, казалось бы, говорит внутри себя
: "Я мать этого пиршества смерти, которое ты созерцаешь своими
глазами". Вот он стоит, его поток яда торопит своих жертв к
могиле; его маленькие темные проходы, ведущие к любопытным
укрытиям; его обрушивающаяся крыша и его зловеще выглядящая спина
платформа, с видом на Мертвое стен убийц двор. Как это
издевается над своим милосердием, своей царственной строений, ваш хвастался
благотворительность-ваше величие церквей! Все, кроме корпорации
знают дом девяти наций, пристанище пьяных проституток,
убийц, взломщиков, воришек - всех известных преступников.
развратная натура. Корпорация, казалось бы, либо испытывает к нему
очаровательную симпатию, либо смотрит на него с тем добродушным
безразличием, которое так удачно демонстрируется во время поедания его устриц и
запивания его виски. Пустоголовая корпорация уверена, что всегда будет
у него очень заняты руки, как в случае с вашими в данный момент
. Имея на народные деньги тратить, свои собственные амбиции
служить, а свою шляпу, чтобы заполнить политический документ-что отходов больше
ты спросишь ее?

Человек из дома девяти наций, вы должны знать, сотнями создает
преступников, наводняет ваши богадельни нищими и
заставляет ваше поле Гончаров вонять его жертвами: для этого он и есть
разбогатеть. Мистер Кроун - близкий друг более чем одного человека.
Член городского совета и человек, пользующийся большим авторитетом в политическом мире, - это
дело в том, что мистер Кроун - политик-мейкер. Когда вы говорите, что здесь тоже существует
тесная близость между боксер и политик, г-н Крона
бьюсь об заклад на двадцать напитки с одним из своих клиентов, он может
доказать такие учения в вине. Он может обеспечить избрание своего
любимого кандидата с той же легкостью, с какой он может зарабатывать на жизнь
сотне нищих в неделю. Вы вполне можете считать его избранным цветком
в букете корпорации; мы имеем в виду корпорацию, которая
устраивает банкеты и ликует, пока убийцы закалывают своих жертв в
широкая улица - которая становится затуманенной, пока банды хулиганов
позорят город своими дьявольскими безобразиями - вот что делает президентов
и пьют виски, когда город, казалось бы, отдан на откуп шишкам-мобменам
когда для жизни не предлагается никакой безопасности, и оптом
распутство, щеголяющее обнаженными руками и грудями, проходит мимо.
ночным Бродвеем завладели.

Это ночь, следующая за днем, когда леди Свиггс обнаружила в
доме иностранных миссий пропажу своих дорогих пожертвований.
Поскольку этот мир полон разочарований, леди Свиггс смиряется с этим.
это самое неприятное из всех, и ее Милтон крепко держится за
ее рука, может быть видно в маленькой комнате у сестры Скаддера, качалки
сама в кресло, и интересно, если брат телефонных и
захваченный грабитель-неудачник. Завывает холодный ветер и моросит дождь.
густой дождь обрушивается на грязные жилища Пойнтов, которые,
угрюмые и темные, кажутся промозглыми. А мерцающий свет, здесь
и там, бросает любопытный тени над жидким улицы. Теперь отражается
промокшая фигура какого-то полуголого и бездомного существа,
стоящего, дрожа, у входа в какой-то темный и узкий переулок;
затем полубезумный пьяница спешит в открытую дверь
мрачный подвал, или нетерпеливо ищет убежища для своей сбитой с толку головы,
в каком-нибудь подозрительном логове. Мелькающий в тени полицейского фонаря
в "Коровьей бухте" видна несчастная женщина, крепко сжимающая бутылку
под шалью. Плывет, так сказать, в бездонную пропасть
дома девяти наций, затем внезапно возвращается с наркотиком,
ищет унылую мансарду своего распутного партнера, и там
стремясь притупить свои чувства перед лицом ужасов голодной смерти.

Двое мужчин стенд, зонтик над головой, в углу, в
блики бездонный колодец, который во вспышке света, и
переполненный фигурами со свирепыми лицами, разного возраста и цвета кожи, - все они
одеты в лохмотья продавца ядов. "Я не думаю, что
вы найдете его здесь, сэр", - сказал один, обращаясь к другому, который
высокий и стройный человек, и необычайно трепетная. "Бог знает, я
чужой здесь. Завтра я уезжаю в Антиохию", - таков ответ,
произнесенный нервным тоном. Один - брат Синглтон Спайк,
другой - мистер детектив Фитцджеральд, мужчина более среднего роста
, с компактной фигурой, крепко сбитыми конечностями и выражением
лица, довольно приятным.

"Видите ли, сэр, этот Тоддлворт - безобидное создание, всегда стремится
быть услужливым и вежливым. Я не думаю, сэр, я действительно не думаю, что он будет
воровать. Но никто не может сказать, что будет делать мужик, который довели до такого
проливы, как малоимущие вот черти. Нам скорее нравится Тоддлворт в
the station, мы считаем его довольно слабоумным, и по
этой причине скорее склоняемся к нему. Я могу сказать, что мы сейчас и потом
пусть 'завязать' всю ночь на станции. И для этого он, кажется,
очень благодарен. Могу сказать, - продолжает мистер Фитцджеральд, дотрагиваясь до
козырька своей фуражки, - что он всегда отплачивает добротой за любую малость.
внимание мы можем продлить с ним на вокзале, и порой кажется
слишком тревожен, чтобы сделать его своим домом. Мы даем ему рубашку и несколько шиллингов
время от времени; а когда мы хотим избавиться от него, мы начинаем
говорить о модных женах. Тогда он обязательно уйдет. Терпеть не могу
такая тема, уверяю вас, сэр, и уверен, того в гневе, когда
Сержант лукошка начинается он".

Они входят в огромную дверь из бездны; молодой
миссионер колеблется. Его лицо меняется, глаза сканирования
постоянно по сцене. Номер шестидесяти футов на двадцать открывается
его изумленные глаза. Его черные, обшитые досками стены и голые балки
тут и там оживлены экстравагантными фотографиями известных боксеров
афиши шоу и иллюстрированные рекламные объявления похотливых
книги, в которых убийство несчастной женщины является главной чертой
. Скользкая грязь покрывает пол. Мистер Кроун сидит на пустой бочке из-под виски.
его низкорослые черты лица выдают ожесточенную алчность
его характера. Он курит свою черную трубку, скрестив руки на груди.
неторопливо беседует о делах нации с двумя
ошеломленными неграми и одним мутноглазым сыном Изумрудного острова. Трое
неотесанные женщины, со спутанными волосами, закрывающими лица, и
их черты лица искажены, стоят, охлаждая свои обнаженные конечности
у текущего крана сразу за дверью, слева. Группа
Полуголые негры лежат без чувств на полу, справа.
чуть дальше две распростертые женщины, дрожащие и пропахшие джином
их сон не нарушается ненормативной лексикой, которая наполняет сам воздух
звучанием. "Джин достает ... многих из нас", - это скорбный крик многих.
Истощающийся пьяница. Мистер Кроун, однако, скажет вам, что он не испытывает никакого
сочувствия к таким воплям. Вы привлекаете к ответственности и, возможно, наказываете
аптекарь, который по ошибке продает свой смертельный наркотик. С
философским видом мистер Кроун скажет вам, что он раздает свой яд
без зазрения совести, наполняет богадельни без малейших угрызений совести и
доказывает, что политик-делатель может многое сделать для деградации общества и при этом
оставаться в большом почете у своих друзей на скамье правосудия. На
одной стороне помещения, похожего на подземелье, стоит шаткий старый прилавок,
за которым стоят трое мужчин со свирепыми лицами, наливая и подавая
несчастным существам непрестанные зелья с вредными напитками,
изможденные и оборванные, они толпились, чтобы их обслужили первыми. За стойкой бара, или
прилавок, возвышающийся пирамидой из грязных полок, на которых расставлены
маленькие раскрашенные бочонки с этикетками, которые кажутся яркими из-за яркого света газа -
на них отражается свет. На противоположной стороне, на рядах плитных
скамеек, сидит группа разношерстных существ - молодая девушка и старик
мужчина, негр и хрупкий белый, - наполовину спящие, наполовину в сознании;
все впитывают удушающий напиток.

Словно пирующие ведьмы в лохмотьях, видимые сквозь затуманенную постелью атмосферу
в дальнем конце логова находятся наполовину обезумевшие мужчины,
женщины и девушки, которые сейчас сидят за столами, разыгрывая выпивку,
теперь толкаясь, издеваясь, и оскверняя в дикое расстройство. Девочка
шестнадцать, впустую и деформируется с диссипацией, подходы брат
Спайк протягивает побелевшую руку и просит джина. Он
вздрагивает и отшатывается от ее прикосновения, как от рептилии. Взгляд, полный
презрения, и она отворачивается от него и теряется в гротескной толпе
вдалеке.

"Этот джин", - говорит мистер Фитцджеральд, методично поворачиваясь к брату.
Спайк: "они обходятся едой и одеждой. Мы привыкли называть это место
дьявольский рай. Что касается Крона, мы привыкли называть его дьявольским
бар-тендер. Эти оборванные гуляк, видите ли, попрошайничать и воровать во
день, и джин-с ней ночью. Крона думает, что ничего не понимаю!
Да благословит Господь вашу душу, сэр! этот человек считается первоклассным политиком.
в экстренных случаях он может набрать столько голосов!" Мистер
Фитцджеральд, подходя к мистеру Кроуну, говорит: "Вы симпатичный парень.
Содержать такое место, как это!" Детектив игриво ударяет
шляпа других, толпящихся его по глазам, и вопросительно, если он имеет
видел Тома Toddleworth в течение дня. Г-н Toddleworth не был замечен
в течение всего дня. Никто в бездонной пропасти не знает, где он может быть
найден. Слышны десятки хриплых голосов, говорящих, что у него нет домашних припасов.
он где-то далеко, и его можно найти везде.

Брат Спайк кланяется и вздыхает. Мистер Фитцджеральд говорит: "Он всегда такой
безобидный - этот Тоддлворт". Как две поисковики собираетесь
вывод, иссохшая фигура женщины дико бросается в яму.
"Черти! черти!--отвратительные демоны тьмы! вот ты - все еще здесь
паришь-паришь-паришь; превращаешь полночь в пирушку, день в
ужасный сон! - кричит она во весь голос. Теперь она
внезапно замолкает и с демоническим смехом придает своему лицу тусклый, стеклянный вид.
глаза Мистера Крона, затем ходит вокруг него со сжатыми кулаками и
угрожающие жесты. Политик-создатель сидит не шелохнувшись. Теперь она
отбрасывает волосы на обнаженную грудь, поднимает глаза вверх,
умоляюще и подходит к брату Спайку с протянутой рукой. Ее
рассказ о горе и страдании написан в самом ее взгляде. "Она не причинит тебе вреда"
"Она никогда никому не причинит вреда", - методично повторяет мистер Фитцджеральд,
наблюдая за робостью брата Спайка.

"Нет, нет, нет, - бессвязно бормочет она, - ты не из этого места"
знаешь, как в богатом мире на окраине, таких мало
веселящиеся дьяволы. Цепляйся! да, цепляйся за мудрого - скажи ему, чтобы он удержал
тебя от этого и навсегда остался твоим учителем. Скажи ему! скажи ему! о!
скажите ему!" Она заламывает руки и, как бы проплыв в
дальний конец ямы, отскакивает назад и начинает серию
диких вращений вокруг мистера Крона.

"Бедняжка!" - самодовольно говорит брат Спайк. "Джин иссушил
ее чувства - сделал ее такой, какая она есть".

"Маньяк Мандей! Маньяк Мандей!" вдруг эхо и повторное Эхо через
яма. Она поворачивает ее уха, и с вялым выражением лица слушает
внимательно, затем разражается истерическим смехом. "Да! да!
отвратительные жители. Таких, как я, никто не ищет, никому нет до вас дела.
Я бедный, бедный маньяк Мандей. Маньяк, на которого пала ошибка.
привел к этому ужасному концу ". Она снова опускает ее голос, бросает ее
волосы по плечи, и дает волю слезам. Как один
обременен печалью, она начала напевать воздуха, что даже в этом
темно-Ден сладко плывет через загрязненную атмосферу. "Ну, я
то, что я есмь", - вздыхает она, имея остановился в ее дудку. "Одну роковую
шаг - эта клятвенная вера! Как горько оглядываться назад." Ее костлявые пальцы
тянутся к губам, которые она начинает покусывать и нервничать, в то время как ее
лицо становится бледным и похожим на лицо трупа. Снова ее рассудок берет свое
полет. Она, пошатываясь, подходит к залитому водой прилавку, протягивает свой
пузырек, насмешливо кладет на доску последние шесть пенсов и
остекленевшими глазами наблюдает за нанесением ядовитого снадобья.
Тем временем мистер Кроун с проклятиями заявляет, что у него есть право
избрать своего кандидата в Сенат. Мужчина за прилавком-тот самый
мужчина со свирепым лицом, наполнил бутылку маньяка, которую тот толкает
протягивая к ней одну руку, в то время как другой он смахивает ее монету в ящик стола.
- О! - воскликнул он. - О! спасти бедных Мандей-спасти бедных Мандей маньяк, маньяк!" в
женщина плачет, как в отчаянии, сжимая в руках бутылку, и барабанов
из ямы.






ГЛАВА XXVIII.

В КОТОРОМ ПРЕДСТАВЛЕНА ДРУГАЯ КАРТИНА ДОМА ДЕВЯТИ НАРОДОВ
.





БЛЕДНЫЙ и нерешительный брат Спайк говорит: "У меня нет страсти к тому, чтобы
копаться в таких местах; и, увидев достаточно для одной ночи, я
доволен тем, что оставляю поиски этого мерзкого старика на тебя".
доблестный миссионер обращается к мистеру Фитцджеральду, который стоит с одним из
ступайте по старым шатким ступеням, ведущим на второй этаж
Дома девяти наций.

В это утро брат Спайк был готов вступить в битву со всем
языческим миром, вытащить его на свет божий, благовествовать ему. Теперь он
трепещет перед этим языческим миром, таким ужасно темным, у своей двери.

"Вы, сэр, - говорит детектив, - пока ничего не видели. В
достопримечательности в эти вот верхние логовища; но, я могу сказать, что это, тело хочет
нерв. Некоторые из наших старейшин сказать, вы не можете увидеть такие достопримечательности никуда
еще".

Миссионер отвечает, крепко держась за свой зонтик: "Это
может быть, это и правда, но я боюсь, что они будут ждать меня дома. Он снова
вопросительно вглядывается в промокшую область Очков; затем, пожелав
офицеру спокойной ночи, вскоре скрывается из виду, направляясь на Центральную
улицу. Добравшись до старого крыльца, детектив нажимает на пружину, и
разбитая дверь открывается в узкий, мрачный коридор, по которому
он пробирается ощупью, по полу, вымощенному грязью, и по
атмосфера, пропитанная болезнями. Теперь слабый свет мигает через
щели в стене, играет фантастически по черной поверхности
о противоположном, затем затихает. Детектив зажигает фонарь,
мгновение стоит, повернув ухо, словно прислушиваясь к разгулу
в бездонной пропасти. Дверь открывается от его прикосновения, он входит в
похожую на пещеру комнату - ту самую, из которой так странно украли свет
, и в которой все - страдание и печаль. Несколько угольков
все еще горят в большом кирпичном камине, отбрасывая зловещий отблеск на
сырые, грязные стены, выцветший потолок и гротескную
группу на полу. "Вам незачем приходить в такое позднее время - мы
все честные люди", - говорит массивный негр с диким лицом, который
(он одет в лохмотья) сидит с левой стороны камина. Он
разводит остатки костра, чтобы приготовить немного грубой пищи, которая у него есть
кладет в маленькую черную сковородку для тушения, он наблюдает за происходящим пристальным взглядом.
Три белые женщины (мы краснеем, говоря это), их обнаженные мускулистые руки
покоятся на коленях, а их изуродованные лица опущены на
ладони образуют полукруг с противоположной стороны.

"Не думаю, что ничего мы здесь-мы даже не притронулась
поесть сегодня вечером," - резко возобновляется негр.

"Пусть те, у кого есть богатство, наслаждаются им, ибо оставаться без ужина - это не
необычное для нас дело, - перебивает одна из женщин, собирая вокруг себя
обрывки своей изодранной одежды, откидывая спутанные волосы на пробор, закрывающий
ее лицо, и обнажая ее ужасные черты. Детектив получается
его свет полностью на нее. "Если мы будем жить мы будем жить, если мы умрем мы
умереть-это никого не волнует! Взгляните-ка туда, мистер Фитцджеральд, - продолжает негр
с саркастической ухмылкой. Направив свет туда, куда указывает негр
, детектив бросает взгляд в тень и там
обнаруживает, что тряпки шевелятся. Видны дюжина пар остекленевших глаз
выглядывающих из-под грязных покрывал, на которые опираются руки и
побелевшие руки продолжают непрерывное движение. Здесь истощенная и
с больным сердцем валлийская девочка тринадцати лет (enciente) лежит, дрожа, на
разбитом полу; там полуголодная шотландка, двое стонущих
дети, прижавшиеся к ее сердцу, страдают обнаженными на подстилке из соломы
. Суетящемуся внешнему миру, похоже, нет до нее дела.;
духовенство взвалило языческий мир на свои плечи. Голод,
как мрачный тиран, привел ее искать убежище в таком убогом
обитель. Отчаяние сделало ее, но слишком озабочены тем, что могила или тюрьма
стены должны закрыть запись ее печали. Насколько плотно она с
ее правая рука прижимает своего малыша к груди; как привлекательно с
левой она просит гроши детектива! Неужели он не спасет от
смерти ее умирающего от голода ребенка? Ему нечего ей дать, он поворачивает свою
голову, отвечает только взглядом, полным жалости, и медленно направляется к
двери.

"Вы недавно покинули Остров, Вашингтон?" - осведомляется детектив.
С фамильярным видом.

"Хотел бы я, - угрюмо отвечает негр, - вернуться. Такой честный человек, как
Я, не может преуспеть в этом мире. Необходимость делает негодяев лучше.
мужчины, чем я, мистер Фитцджеральд. Мистер Кроун (хотя он белый мужчина)
назначает всех политиков округа и берет с меня восемь
долларов в месяц за эту дыру. Просто измерьте эти две вещи
вместе, мистер Фитцджеральд: тогда посмотрим, окупается ли прием шестипенсовых жильцов
. Мистер Фитцджеральд начинает их пересчитывать. "Вам не нужно рассчитывать,"
преследует негр, раскрывая его сотейник, "есть только восемнадцать
в ночь. Двадцать, иногда! Не сделать ничего для бедной
Скотч женщину и ее детей. Не могу сделать это, когда они уже есть
-знаете что, мистер Фитцжеральд".

Детектив спрашивает, видел ли кто-нибудь из них мистера Тоддлуорта
сегодня. Вашингтон его не видел и не стесняется говорить об этом
он очень невысокого мнения о нем.

"Вера в его тяжелые времена для бедного Тома," говорит один из
женщины, в глубоком акцентом. "Это было только прошлой ночью - то самое, о чем я говорю.
видит бог, это правда - миссис Маккарти взял его на лежбище-в
divil в рот он съел Дурина' день-и говорит, быть ginerous
вроде тело, давай, одну каплю, и немного поел. Мистер
Тоддлворт сделал то же самое, и худышка всю ночь пролежал на полу.
Сегодня вечером - видит Бог, это правда - Том Дауни превзошел его. И
это Том, который не был похож на человека, у которого не было ни шиллинга
в кармане."

Детектив пожимает плечами и, поблагодарив женщину,
выходит в коридор, до конца которого он осторожно пробирается.
прокладывает себе путь и стучит в приоткрытую дверь напротив. Голос
глубокий и хрипловатый приглашает его войти, что он и делает, поскольку зловещий свет
его фонаря освещает комнату размером примерно двенадцать на шестнадцать футов, оштукатуренную
свисающие гирляндами с черных стен и с таким низким потолком, что
он едва может стоять прямо. Четыре двухъярусные кровати, маленькое бюро,
пара сломанных стульев и несколько дешевых картин, развешанных тут и там
на мрачных стенах, создающих атмосферу уюта в благодарном контрасте
с только что покинутой комнатой. "Кто здесь живет?" - спрашивает детектив,
направляя свет на каждый предмет, привлекающий его внимание.
"Уверяю вас, это всего лишь я... миссис Теренс Мерфи - и три мои сестры (
младшей едва исполнилось четырнадцать), и две сестры-англичанки: все они
честные люди, видит Бог, - отвечает миссис Мерфи скороговоркой.
"Это неправильно с вашей стороны - так жить", - отвечает детектив,
продолжаю рассматривать распростертые тела миссис Мерфи, трех ее сестер
и двух светловолосых англичанок, а также одурманенных
существ, которых они называют мужьями. Тревога читается на каждом лице
. Загорелое лицо прячется под грязным покрывалом,
встревоженное лицо выглядывает из-за тюфяка на полу, распростертая
фигура в углу интересуется целью мистера Детектива
Посетите-и Фицджеральд-миссис Мерфи, держа его больше становится в
уважаемое общество, покидает постель, в которых она предусмотрена
пять других, и попадает в один она называет своим собственным. Вторая мысль.,
и она решает не ложиться в постель, а попросить мистера
Фитцджеральд, если он будет достаточно хорош, когда в следующий раз встретится со своим отцом,
мэр, просто чтобы сказать ему, как мистер Кроун позорит
на дом и на каждого в нем, сдавая комнаты неграм.
Здесь она начинает изливать свой сдерживаемый гнев на голову
Мистера Крона и цветного джентльмена, у которого, по ее словам, каждую ночь в комнате находится дюжина
белых женщин. Детектив подбадривает ее
говоря, что это неправильно со стороны мистера Крона, который больше обращает внимание на цвет
своих денег, чем на кожу своих арендаторов. "Происходить из дакинта
семья - и быть доведенной до этого!" - говорит миссис Мерфи, позволяя своей
страсти разгораться, и клянется отомстить негру в
соседней комнате.

"Вы пьете этот джин, и все же ... Я предостерегал вас от него", - вмешивается детектив.
указывая на несколько бутылок на бюро. "Вера, и"
это джин действует на многих из нас", - коротко отвечает женщина, когда она
подбирая подолы своей одежды. "О, как бы то ни было, вы сами
не стали бы время от времени лишать нас глотка, просто чтобы поддержать
настроение". Детектив качает головой, затем раскрывает им суть
объектом его поиска, добавив в скобках, что он не думает
Г-н Toddleworth вор. Десятка языков готовы подтвердить
Вера детектива. - Ни шиллинга из этого бедняга кратер
не взял - на самом деле не взял, мистер Фитцджеральд. "Онор есть онор повсюду"
полиция! - восклицает миссис Мерфи, хватая детектива за руку.
"Останьтесь, пока я вам все не расскажу. Мэри Магуайр - да, и вы ее знаете
она, мистер Фитцджеральд, - в тот же день заглянула ко мне, чтобы сказать: "Здравствуйте"
поживаете, миссис Мерфи. Посмотрите на это! Миссис Мерфи, - говорит она, - и еще черт знает что
с таким карманом денег, который я видел раньше, она держала в правой руке
джист. "Долгих лет жизни тебе, Мэри", - говорю я. "Мы выпьем по пинте,
Миссис Мерфи", - говорит она. "Пусть тебе это никогда не понадобится по достоинству", - говорю я.
И вскоре после того, как была выпита пинта, Мэри стало немного хуже.
и она рассказала все о деньгах. - Вы не будете говорить об этом шепотом, миссис.
Мерфи, - говорит она, - если я скажу тебе по секрету, из-за какой гривы меня подбросили?
лифт?"

"Ни за что на свете, Мэри, - говорю я. - В этом ты можешь мне доверять"
"То же самое". "Почему я не вытащил это из кармана пожилой женщины в
очки, которые смотрели, как дурак беянт раскапывает корпорацию.'
"И тебе от этого будет мало пользы", - говорю я, поднимаю то же самое и
направляюсь к дому. "Ты не скажешь это шепотом?" - спрашивает она.

"Я могу подтвердить истинность того же самого", - отвечает мужчина с резкой фигурой
, поднимаясь со своего тюфяка и говоря с вновь обретенной уверенностью.
Мэри заглянула в "Блейзеры" и, будучи сильно пьяной,
показала кучу наличных денег, и всех обчистила, и всем раздала
деньги, и была со всеми приветлива. Затем миссис Маккарти
забралась на борт "гинеросити" и отвела ее в Лежбище, где
мисс Маккарти сочли, что не лишним будет выпить кварту.
Принесли то же самое, и вскоре сама Мэри была похожа на покойницу.
на пол, просто...

"И они забрали все деньги?" - перебивает детектив.

"Поверьте, к рассвету у нее не будет ни единого благословенного доллара",
продолжает мужчина, возвращаясь на свой тюфяк.

Детектив ставки миссис Мерфи Спокойной ночи, и вскоре нащупывает
как за покосившийся старый пол, а также темный, узкий проход, скудные
достаточно высокую, чтобы признать его, и выполняется под прямым углом с
первое. Дверь слева открывается в помещение, похожее на грот, болезненный
атмосфера которого, кажется, разливает свой яд в самую кровь.
"Кто здесь?" - спрашивает детектив, и голос, слабый и
глухой, отвечает: "Жильцы!"

Влажные, засаленные стены; разрушенные потолки; закопченный камин,
с его расколотыми кирпичами; обветшалое деревянное покрытие - его темный,
заброшенный вид, все говорит о том, что это подходящее обиталище крыс. И все же мистер
Кроун считает его достаточно удобным (власти считают мистера Крона
лучшим судьей) для размещения тринадцати останков человеческих
страданий, которые все здесь сбились в кучу на мокром, разбитом
на полу, заимствуя тепло друг у друга. Свет детектива падает
с любопытством на ужасную картину, которую он рассматривает. А
бледная, слабая девочка, какой одиннадцать лето, ее волосы дико падает
ее черты глобальной сети, лежит на каком-то тряпье возле камина,
прижимаясь к пьяной матери. Здесь отец, убитый горем и
поверженный болезнью, пытается согреть своих троих оборванных
детей, прижавшихся к нему. Бездомный изгой, необходимость вынуждает
его посылать их охотиться на общество днем и искать
в этой жалкой лачуге приюта на ночь. Вон те лохмотья
откинутая назад, видна движущаяся масса, и оттуда выглядывает
изуродованное лицо, казавшееся призрачным в тени от фонаря детектива
. У ног детектива распростертая девушка, без чувств от джина
ее сотрясают конвульсии, она вцепляется исхудалыми руками в
несколько тряпок на ее бедном, дряблом теле, затем, когда пальцы сжаты,
и зубы крепко сжаты, все ее тело корчится в агонии. Твой
миссионер никогда не шептал ей на ухо добрых, ободряющих слов; его
рука никогда не касалась той побелевшей кости, которой она сейчас печалит
твое сердце! Все могло бы быть по-другому, если бы с ней был какой-нибудь нежный-
языкастый брат Спайк разыскал ее, терпеливо сносил ее упрямство.
вырвал ее из этой позорной жизни и возвысил ее.
высоко в атмосфере света и любви.

Именно здесь большинство, вежливый пастухов, закоснелым нуждается в
ваши труды. Не стремись благовествовать Mahomedan мире, пока вы
здесь работали реформы; и когда вы сделали это, монумент в
небо будет ваша награда.

"Мистера Тоддлуорта здесь нет", - говорит детектив, удаляясь в коридор.
затем он поднимается по сломанной и крутой лестнице, ведущей в
третья история. Девять дрожащих фигур скорчились в одной мрачной комнате;
четыре сварливые женщины и трое одурманенных мужчин в другой; и в
в-третьих, девять оборванных мальчиков и две маленькие девочки - таковы сцены
убогой нищеты, представленные здесь. В маленькой гостиной мистер Том
Дауни, его жена и восемь детей лежали на полу,
наполовину прикрытые тряпками. Мистер Дауни вздрагивает при появлении детектива
, нервно поднимается со своего тюфяка и после секундной паузы
говорит: "Действительно, добро пожаловать, мистер Фитцджеральд. Действительно, я никогда
и, видит Бог, это правда, которую я говорю, не видел мистера Тоддлуорта в
неделю", - отвечает он в ответ на вопрос детектива.

"Вы выпивали с ним сегодня днем?" - продолжает детектив,
замечая его нервозность.

"Бог свидетель, это ошибка, мистер Фитцджеральд". Мистер Дауни меняет тему разговора.
говоря, что иностранцы на чердаке - большая неприятность.
они мешают ему спать по ночам.

Небольшой, криво лестница ведет в "шарманщики' насест," в
Гаррет. В "шарманщики' насест" детектив поднимается. Если,
читатель, ты когда-нибудь представлял себе пещеру отчаяния,
населенную существами, имеющими человеческий облик, у тебя может сложиться слабое представление о
убожество, представленное в "Насесте шарманщиков", на вершине
дом девяти наций. Семь stalworth мужчины стреляют из
среди массы тряпок на полу, и с темными, глаза косят,
и массивные, нечесаные бороды, начнется в родном итальянский
серия допросов, ни один из которых детектив
понимаю. Они бы спросили, кого он ищет в этот странный час.
 Он (детектив) стоит неподвижно, словно жестом дикаря - он
открыл свою звезду - они говорят ему, что умирают от голода.
Хорошенькая черноглазая девушка, к чьему бледному, но красиво овальному лицу
выражение скорби придает трогательную мягкость, лежит на голом полу
рядом с матерью патриархального вида. Теперь ее одолевает
резкий кашель, при каждом приступе которого идет кровь. Словно забывшись,
она нежно кладет руку на щеку матери,
желая утешить ее. Ах! суровая нищета была на
ее по жизни, и упрямо отказывается ослабить свою хватку, даже в
ее старости. Орган образует здесь и там разделение между спящими.
Две обезьяны с серьезными лицами сидят, болтая в камине,
затем присаживаются на несколько обугленных палочек. Изображение
над темным камином бросается в глаза распятие, а с
покатой крыши свисают несколько кожаных поясов. О, какая у них борьба
за жизнь! Матери, отцы, дочери и маленькие
дети, таким образом, беспорядочно сгруппированные и растущие в пренебрежении и
стыде. Там старик, которого безжалостная смерть просто зовет в вечность
с тусклыми, стеклянными глазами, белой развевающейся бородой, лысой головой,
запавший рот, покрытое сажей и глубокими морщинами лицо поднимается,
подобно призраку, со своего тюфяка. Теперь он достает из-за пазухи маленькое
распятие и начинает бормотать ему гортанным голосом. "Мир,
мир, добрый старик -святой отец скоро придет-святая Дева
скоро придет: он примет доброго духа в свое лоно", - говорит
черноглазая дочь нежно гладит его по голове, затем
заботливо смотрит ему в лицо, когда он поднимает глаза вверх, и
на несколько мгновений кажется, что он взывает к милосердию Всевышнего. - Да,
отец, - продолжает она, поправляя соломенную подстилку, на которой он
лежит, - мир был недобр к тебе, но ты уходишь от него
к лучшему - скоро ты обретешь покой".

"Скоро, скоро, скоро", - бормочет старик шепотом; и, сделав
бережно вернул распятие на грудь, горячо схватил
руку девушки и поцеловал ее, в то время как ее глаза наполнились слезами.

Таковы, к стыду тех, кто живет в княжеских дворцах и наслаждается
роскошью, лишь смутно нарисованные картины того, что можно увидеть в
доме девяти народов.

Детектив собирается прекратить поиски и поворачивается, чтобы спуститься
по лестнице, как вдруг он замечает проход, ведущий в северный
конец чердака. Здесь, в маленькой комнате, похожей на чулан, справа,
его единственные спутники - крысы, лежит распростертое тело бедняги
Тоддлуорта.

"Ну, я выстоял, пока я не нашел тебя", - говорит детектив, поворачивая
его свет полностью на организм. Еще минута и его особенности
стать, как мрамор; он стоит в ужасе, и все его тело кажется
борется под влияние сильного удара. "Что, что,
что! - кричит он с нервным акцентом. - Убийство! убийство! убийство! кто-то
убил его". Неподвижная фигура лежит, тень от
света являет ужасное зрелище. Голова лежит в луже
кровь, глаза затенены, взяв их последний взгляд, по-прежнему
неподвижно установлен на черной крышей. "Он умер от удара-от перелома
череп!" - говорит испуганный чиновник, ощупывая, и ощупывает, и
сжимает руки, которые быстро становятся негнущимися. Жизнь ушла
могила нищего скоро закроется над тем, что осталось от этого
жалкого изгоя. Детектив спешит вниз по лестнице, поднимает тревогу по окрестностям
, и вскоре Дом девяти наций
становится ареной большого волнения.






ГЛАВА XXIX.

В КОТОРОМ МОЖНО УВИДЕТЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ НАШИХ ОБЩИХ ПОРОКОВ.





ОСТАВИВ на время сцены в Доме девяти наций, давайте
вернемся в Чарльстон, чтобы увидеть, как обстоят дела, относящиеся к
эта история развивается. Мистер Снивел - популярный кандидат в
Сенат Южной Каролины; и после того, как он застрелил своего человека на
улице, вопрос о его боевых способностях мы считаем
с честью решенным. Мадам Монфорд также находилась из-за него в состоянии нервного возбуждения
, поскольку он еще не нашел времени для поисков в
"Богадельне для женщины Мэнди". Все наши самые первые и
самые известные семьи отказались от мадам, которая превратилась в мокрую простыню
в мире моды. Специальный комитет Святой Цецилии
дважды рассматривал вопрос о ее исключении, в то время как многочисленные очень респектабельные и
столь же активные пожилые леди потрясали своими сумками со скандалами над
ее головой. На нее свалили грехи, которые действительно нанесли бы ущерб
репутации при более справедливой поддержке, чем может дать Нью-Йорк.

Наш город в этот момент находится в особом состоянии возбуждения
. Редактор из Джорджии (мы считаем редакторов принадлежащими к
очень ветреному классу людей), не имея перед собой мощи нашего рыцарства
, сказал, что в Союзе был бы мир, если бы Южная Каролина была
запертый в исправительной колонии. И для этого мы пригласили
нескромного джентльмена перейти границу, чтобы мы могли его повесить,
будучи чрезвычайно увлеченным такими обычными развлечениями. Что имел в виду этот
шутник, так это то, что наше собственное государство наслаждалось бы миром и
процветанием, если бы все наши мафиозные политики находились в тюрьме. И
мы искренне согласны с этим разумным мнением.

Мы считаем состояние нашей цивилизации чрезвычайно завидным. Сегодня мы
сделали льва из печально известного Хайнса, фальсификатора. Хайнс, подражающий
нашему незадачливому рыцарству, хвастается, что Южная Каролина - его
Штат - его политическая мать. Тем не менее, он украсил своим
присутствием немало тюрем. Мы устроили ему пир в той же тюрьме
где мы унижаем и морим голодом честных бедняков; мы знали, что он виновен в
чудовищном преступлении - и все же мы с ликованием отнесли его в "залы
правосудия". И пока выдающиеся юристы предлагали свои услуги
"умному злодею", вы, возможно, с прискорбием наблюдали инсценировку
судебного процесса и слышали, как толпа одобрительными возгласами санкционировала его освобождение.

О, правда и правосудие! как ничтожно твое существование там, где правит бог
рабство. И пока слышно, как люди восхваляют этого
разбойника с большой дороги на углах улиц, превозносящего людей, которые сбили
своих собратьев на улицах и называющих тех "Достопочтенными джентльменами",
которые самым трусливым образом убили своих противников,
давайте обратимся к другой картине. Двое элегантно одетых мужчин
видны входящими в старую тюрьму. "Я дважды обещал им приятный
сюрприз", - говорит один из них, на бледных, сосредоточенных чертах лица которого написано
мягкость. Лицо другого несколько румяное,
но излучает сердечную теплоту. Они входят, миновав один из длинных коридоров, комнату, выходящую окнами во двор тюрьмы.
Они проходят по одному из длинных коридоров. Несколько
усталым лицом заключенные сидят за круглым столом разобраться, игральные карты;
среди них старый моряк, описанный в начале этой статьи
история. "Вы не знаете моего друга?" - спрашивает молодой человек из
сосредоточенное лицо, обращающееся к заключенным и указывающее на его
компаньон. Заключенные вопросительно смотрят на незнакомца, затем
качают головами в ответ.

"Нет, вы меня не знаете: вы никогда не знали меня, когда я был мужчиной", - говорит он.
незнакомец приподнимает шляпу, и улыбка озаряет его черты.
"Вы не знаете Тома Свиггса, несчастного пьяницу..."

Спонтанный крик узнавания, эхом разносящийся по всему миру.
старые залы прерывают это заявление. Один за другим
заключенные хватают его за руку и осыпают его
самыми теплыми, сердечными поздравлениями. Некогда павший брат
возвысился до осознания своего собственного счастья. Руки, которые подняли его
с той соломенной подстилки, когда ментальный человек казался потерянным, теперь приветствуют
он восстановлен, более чистое существо.

"А, Спуньярн", - говорит Том, приветствуя старого моряка с детской нежностью.
видно, как слезы наворачиваются на глаза и струятся
по загорелому лицу старого моряка: "Боюсь, я у вас в долгу.
можно вообще не платить. Я думал о тебе в мое отсутствие, и надеялись на
мое возвращение к вам выйдет. Очень жаль, что вы не..."

"Ну как что," прерывает старый матрос, и лицо его возобновление
привычный спокойный, "я не могу-ты же знаешь, я не могу, том,--плавание без
оформление. Иногда мне кажется, что у меня его никогда не будет. Двух лет,
как вы знаете, я был здесь, теперь подложку и затем начинка, и в
только как им удобно, что парень с лицом, похожим на рывок-блок.
Они называют его правосудия. "Клянусь душой, Том, я начинаю думать, что правосудие
для нас, бедных людей, пошатнулось. Что ж, протяни нам руку снова" (он
хватает Тома за руку); во всяком случае, с тобой все хорошо.'

"Да, слава Богу", - говорит Том, отвечая на его дружеское пожатие. "Я победил врага.
и я благодарен за это тем, кто
добрался до моего сердца добрыми словами и протянул мне руку брата. Я
не умер от собственной деградации; но заключение не оставило мне никакой
надежды. Укол разочарования может ранить ваши чувства; надежда
отложенная может мучить вас здесь, в тюрьме; преследования
врагов могут свести с ума саму вашу душу; но когда мать становится холодной
от тебя ... Нет, я не скажу этого, потому что я все еще люблю ее..." Он
колеблется, как говорит старый моряк с трогательной простотой, он
никогда не знал, что значит иметь мать или отца. Подстели
прежде чем старик и его спутники различные закуски, он
заказал, привезли, и что получил в ответ свою благодарность, он осведомляется
из Spunyarn как так получилось, что он попал в тюрьму, и как это
что он остается здесь корни.

"Я расскажу тебе, Том", - говорит старый моряк, начиная свой рассказ.
"Мы только что сошли на берег - был тяжелый переход - и, - говорю я себе, -
вот и полежим немного на берегу. Итак, я нашел кримпа, который отвез меня в
кроватка. "Здесь все в порядке - у тебя будет уютное жилище, Джек", - говорит он.
он представляет меня парню, который держал ее. Я даю ему двадцать
долларов на пачку и поднимаю свой сундук и гамак, думая, что это было
все честно. Затем я встречаю старого товарища по кораблю, которого взял на буксир.
он сошел на берег за деньгами. "Давайте завершим встречу
бокалом", - говорю я. "Согласен", - говорит Билл, и я зову ее, самую
лучшую. "Десять центов за стакан", - говорит парень за стойкой,
предлагая нам напиток, который подгорел на ходу. "Мистер, - говорю я, - вы хотите
отравить моряка?" "Если он вам не нравится, - говорит, - идите поправляйтесь
где-нибудь в другом месте."Я сказал ему, чтобы он вернул мне двадцатку и мне самому".
"Ты его не получишь - убирайся из моего дома", - говорит он. "Я не могу". "Я не могу".

"Ты не получишь его - убирайся из моего дома", - говорит он,

"Под козырьком", - говорю я, поднося ему буту под выступ, который
выбросил его на берег среди пивных бочек. Он поднялся и начал
рассказывать о магистрате. И зная, какие там навигации
парень хотел иметь в руках что-то вроде сухопутного корабля, я начал
подумайте об укладке мой курс на другой порт. "Держись здесь", - говорит
широкоплечий сухопутник, хватая меня за передние борта. "Отчаливайте"
"там", - говорю я, - "или я посажу вас на бревна".

"Я констебль", - говорит он, доставая пару кандалов, которые, по его словам,
должны быть у меня на руках".

"Надеюсь, он их не надевал", - перебивает молодой богослов,
потому что именно он сопровождает Тома.

"Аваст! Я еще вернусь к этому. Он сказал, что взять с меня пять долларов
попадают в тюрьму без них, так что вместо меня зовет
повреждены, я гив него. Это был всего лишь пустяк. "А теперь, Джек, - дружелюбно говорит этот
парень, когда мы уходим, - просто позволь нам
заскочить и посмотреть на правосудие. Я думаю, десятка даст тебе разрешение".
"Никаких возражений против этого", - сказал я, и мы вошли, а там сидел
ответственности, лицо, как длинные и острые, как фамильный герб семьи, в грязном старом
отверстие, что посмотрел, как наши кубрики. - Скверное это дело, Джек, - говорит
он, глядя на меня поверх очков. - Ты должен быть заперт на
год и один день, Джек.

"Ты ведь выслушаешь моряка, не так ли?" - говорю я. "Что касается
этого ... ну, я не знаю, Джек; ты не должен нарушать законы Юга".
Каролина, когда сойдешь на берег. Ты кажешься желанным моряком, и
без сомнения, можешь получить корабль и хорошую зарплату - это плохое дело.
Однако, поскольку я не склонен быть жестким, если вы готовы заплатить
двадцать долларов, и ты можешь идти. ""Закон и справедливость", - говорю я, грозя ему кулаком.
"вы принимаете этого гражданина соленой воды за дурака?"

"Уведите его, мистер Стабл, заприте его! - заприте его!" - говорит судья.
и вот я здесь, запертый, крепко запертый, надеющийся. Я был связан по рукам и ногам
около трех недель, когда однажды заглянул судья, и после
спросил обо мне и сказал: "Доброе утро, Джек", и, казалось,
потихоньку за голову: "Насчет твоего дела, Джек", - говорит он.
"а теперь, если ты будешь следить за собой, когда выйдешь отсюда, - мои хлопоты того стоят
десять долларов - и заплатите мне, я вас выпишу, а расходы возьму на себя
государство".

"Возложите расходы на государство!" - говорю я. "Вы принимаете Спуньярна за
морского пехотинца?" При этих словах он перевел дух и выделился."

"У вас были слушания в Большом жюри, не так ли?"
спрашивает Том, проявляя глубокий интерес к истории своего старого друга
.

"Не я. Правосудие Южной Каролины - старое, непрочное судно.
Большое жюри заглядывает туда только раз в шесть месяцев, а затем снова выглядывает.
не спрашивая, кто здесь присутствует. И как раз перед тем, как это произойдет
, я выхожу из игры, и сразу после того, как это произойдет, я
снова вмешался - сборы взимаются в пользу государства! Вот и все. И вот я здесь
, машина для получения гонораров, мотаюсь в тюрьму и обратно в соответствии с
удобствами мистера правосудия. Я не говорю это с какой-либо недоброжелательностью - я
не хочу ". Закончив свой рассказ, старый моряк следует за своими
посетителями к тюремным воротам, с любовью прощается с Томом.
Свиггс возвращается, чтобы присоединиться к своим товарищам. На следующий день,
Том ходатайствует перед мистером Снивелом, ибо именно он таким образом получает гонорары
от государства, удерживая старого моряка в тюрьме, и добивается его
освобождения. И здесь, в лице мистера Снивела, у вас есть инструмент для этого
униженная магистратура, которая торжествует над слабыми, которая пребывает в
невежестве и лености, которая наделяет лицемерного дизайнера
властью, почти абсолютной, которая держит правосудие в наморднике
трон - естественное порождение этого демонического института, который
не стесняется давить на интеллект миллионов, в то же время затягивая на землю
покров лени.






ГЛАВА XXX.

СОДЕРЖАЩАЯ РАЗЛИЧНЫЕ СВЕДЕНИЯ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ЭТОЙ ИСТОРИИ.





МАРИЯ МАКАРТУР своим женским сочувствием пробудила
великодушные порывы Тома Свиггса, он решил, что у них будет
новое направление их действий. Ее доброта тронула его сердце; ее
забота о его благополучии завоевала его расположение, и признание
той любви, которую она так долго и молчаливо лелеяла к нему, является
естественным результатом. Сердце, которое не отзывается на женскую доброту,
должно быть, действительно черствое. Но были и другие вещи, которые укрепляли
Привязанность Тома к Марии. Бедность ее престарелого отца;
оскорбления, нанесенные ей Кипумом и Снивелом; манера, с которой они
добивались ее разорения, преследуя ее отца; бесхитростность и одиночество
состояние девушки с чистыми помыслами; и почти святая привязанность
проявлялась к старику, по которому она ухаживала - все стремилось приблизить его
все ближе и ближе к ней, пока он непреодолимо не оказался у ее ног
клянясь в том, что веру влюбленные называют вечной. Мария не в том, что
вида бытия мир называет прекрасным; но там о ней
что-то чистое, продуманное, даже благородно; и это единственный ее состояние
повышает. Любовь не всегда преклоняюсь перед красотой. Особенности
Человеческой натуры наиболее поразительно сочетаются в женщине. Она может
преодолеть физические недостатки; она может культивировать привлекательность наиболее подходящим образом.-
ценится теми, кто глубже всего изучает ее ценность. Разве ты не видел
те, чье очарование с первого взгляда не нашло места в твоих мыслях,
но по мере того, как ты становился все ближе и ближе к ним, то же самое происходило и с твоими
уважение оживилось, и это уважение, почти бессознательно, вы обнаружили.
перерастающее в привязанность, пока, в свою очередь, вас не охватила
пылкая страсть? Так и есть. И вы обнаружили, что влюблены в
того самого, против кого вы больше всего старались сдерживать свои
великодушные порывы. Подобно тонким линиям на картине с
отталкивающим рисунком, вы прослеживаете их и возвращаетесь к ним до тех пор, пока ваш
восхищение захватывает в плен. Так же обстоит дело и с женским очарованием.
Итак, Том Суиггс, восстановленный мужчина, преклоняется перед простой добротой
дочери старого антиквара.

Мистер Трумэн, судовладелец, дал тому занятости, и оказалась
к нему друг. Том, в свою очередь, настолько завоевал его доверие и
уважение, что мистер Трумен подумывает отправить его в Лондон, на
борту одного из своих кораблей. Том также не забыл отплатить старой
Антиквар, приютивший его, когда он был бездомным; этот дом находится
все еще под крышей старика, ради комфорта которого он
еженедельно вносит часть своего заработка. Если бы вы только могли заглянуть
в эту маленькую заднюю гостиную, вы бы увидели картину скромности
жизнерадостность старика, его дочери и Тома Свиггса,
сидящих за чайным столом. Давайте, однако, повернуться и посмотреть в
наши яркие салонов, что мы можем увидеть, как изображение
представлены там.

Это за ночь до выборов на пост мэра. Свинцовые тучи
угрожающе нависают над городом; газовый фонарь отбрасывает тени
в ранний час; и громко разговаривающие мужчины толпятся на углах наших улиц и
общественные курортов. Наши политики говорят нам, что удел богатых
и бедных, чтобы вечно охранять учреждение, в котором работают все
наши страсти, и поглощает всю нашу энергию.

В занавешенной ложе в "Сент-Чарльз" сидят мистер Снивел и Джордж
Малхолланд - последний с измученным и удрученным видом. "Давайте-ка, дружище,
допьем шампанское", - говорит политик,
осушая свой бокал. "Человек - я имею в виду того, кто хочет подняться в мире
- должен, как и я, обладать двумя различными натурами. У него должна быть
серьезная, нравственная натура - это необходимо для ведения государственных дел. И
он должен, чтобы приспособиться к миру (закону и обществу, я имею в виду
), иметь ужасно распущенную натуру - идеальный зыбучий песок, в который
он может затащить все, что служит ему. Вы видели, как я могу
развить и то, и другое, а? Удрученный мужчина качает головой, в то время как
политик пристально смотрит на него. "Взять консультацию
друг, теперь уж-не судья, не раз пригрозите расстрелом тому, что
девушка. Угрозы иногда используются в качестве свидетельских показаний против мужчины
(Мистер Снивел предостерегающе похлопывает Джорджа по руке); и если
с ней случится что-нибудь серьезное - закон любопытен - почему, что
вы сказали, что это может привлечь вас к ответственности, хотя вы были невиновны".

"Вы, - перебивает Джордж, - застрелили своего человека на улице".

"Это совсем другое дело, Джордж. Мое положение в обществе защищает
меня. Я член Жокей-клуба, кандидат в депутаты штата
Сенат, мировой судья - да, политик! Ты... Ну, я
собирался сказать - ничто! Мы считаем северян врагами.;
в социальном плане они ничто. Пойдем, Джордж, пойдем со мной. Я твой
лучший друг. Ты увидишь силу в моих руках ". Двое мужчин
Неторопливо выходят вместе, проходят по узкому переулку, ведущему от Кинга.
Улице, и вскоре ощупью поднимаются по темной лестнице в
старое, запущенного вида деревянное здание, в котором уже несколько лет
никого не было, кроме крыс и политиков, - один
один, кажется, вгрызается в недра нации, другой - в
недра старого здания. Поднявшись на второй этаж, мистер
Снивел нажимает на пружину, открывается подозрительный маленький капкан, и оттуда выглядывают два
ярких глаза, а низкий, шепчущий голос спрашивает: "Кто
здесь?" Мистер Снивел обменялся подписью и вместе со своим
спутником был допущен в темный вестибюль, в котором сидел мускулистый
гвардеец.

"Шпаргалки необходимы, сэр - я полагаю, вы никогда в них не заглядывали
раньше?"

Джордж, в голосе которого слышится робость, говорит, что никогда не заглядывал.

"У вас должны быть шпаргалки и шпаргалочные избиратели; они необходимы, чтобы попасть
на высокий пост - действительно, я могу сказать, чтобы идти в ногу с политическим
дух времени". Мистера Снивела прерывает глубокий, грубый голос
Милман Мингл, подсчитывающий голоса, чье широкое, свирепое лицо
смотрит на маленькую ловушку для охраны. "Хорошо", - говорит он, узнавая
Мистера Снивела. Еще минута, и открывается дверь в длинный коридор.,
мрачноватая комната, пропитанная запахами виски и табака.
"Этот день принадлежит нам. Мы выберем нашего кандидата, и тогда мое избрание будет обеспечено
натурализованные тринадцать довольно зеленых сегодня-завтрашнего дня
они будут козырными картами. Стаббс позаботился о маленьком дельце
с урнами для голосования. Мистер Снивел тепло пожимает руку голосовавшему за голосование.
и поворачивается, чтобы представить своего друга. Голосование-cribber имеет
видел его раньше. "Здесь тринадцать", - говорит он, и еще двое у него
на прицеле, и он получит их сегодня ночью, отправив за ними трапперов
.

Мясное ассорти, хлеб, сыр и крекеры, а также обильный запас
хорошего виски расставлены на столе в центре зала;
в то время как бледный свет двух маленьких ламп, подвешенных к потолку,
отбрасывает странные тени на отталкивающие черты тринадцати человек.
несчастные, оборванные и полупьяные мужчины, сидящие тут и там вокруг
в комнате, на деревянных скамейках. Вы видите невежество и жестокость написано
в их лицах. В течение почти трех недель они не
душистый воздух небес, но были проведены здесь в Гадкий
связывание. Оборванные и грязные, как "Непобедимые" Фальстафа, они будут
быть шли на выборы завтра, и отдали свои голоса за заявку
из cribber. "Счастливый жребий людишек", - говорит господин сопли,
exultingly. "У меня есть страсть к такого рода бизнес-ам-общие
руководителем всех этих шпаргалок, вы понимаете. У нас есть несколько
их. Некоторых из этих "бродяг" мы похищаем, а некоторые приходят и оказываются взаперти
по собственной воле - просто ради еды и питья. Мы используем их,
а затем гасим до тех пор, пока они нам снова не понадобятся. Отвернувшись
от Джорджа и похвалив голосовавшего за его мастерство, он
желает ему спокойной ночи. Вместе Джордж и политик проводят свою
путь в малоизвестную часть города, и, поднявшись на два пролета
по винтовой лестнице, в большой старомодный дом на Перешейке,
находимся в чем-то вроде казармы, оборудованной нарами и скамейками, и
заполненной гротескным сборищем, делающим ночь праздничной - едим,
пьем, курим и поем. "Веселая компания парней", - говорит мистер
Снивел с выражением удовлетворения. "Это приманка
хлевушка-все бродяги принадлежат к партии наших противников, но
не знают этого. Мы работаем следующим образом: мы ловим их - в основном это иностранцы
- сажаем их под замок, даем им хорошую еду и питье и заставляем
они-не ее половинка может говорить на нашем языке,-считаем мы принадлежим к
же партии. Они дают, покорным, как шавок. Завтра мы - это
по секрету - накачаем их всех наркотиками, погрузим в крепкий сон, в котором
мы продержим их до закрытия избирательных участков, а затем, не желая их видеть
короче, мы выгоняем их за компанию пьяниц. Опасный вид
это подлог. Я посвящаю тебя в секрет из чистой дружбы.
Мистер Снивел делает паузу. В глубине души Джорджа интересует нечто более глубокое
для него, чем голоса и те, кто их списывает. Но почему, говорит он себе,
проявляет ли мистер Снивел желание подружиться со мной? На этот вопрос
отвечает мистер Снивел, приглашая его заглянуть в Кено
кабинет.






ГЛАВА XXXI.

ПРИТОН ДЛЯ ИГРЫ в КЕНО И ТО, ЧТО В НЕМ МОЖНО УВИДЕТЬ.





Часы только что пробили двенадцать. Мистер Снивел и Джордж, проходя мимо
из сцен нашей предыдущей главы, входят в притон для игры в кено,

Игорный притон. расположен на Митинг-стрит. "Ты должен достать денег,
Джордж. Здесь ты ничто без денег. Возьми это, попробуй свои силы
, заставь свой гений послужить тебе". Мистер Снивел кладет двадцать долларов
в руку Джорджу. Они находятся в комнате размером примерно двадцать на тридцать футов в
размеры, тускло освещенные. Тут и там стоят столы для азартных игр.
за которыми сидят многочисленные механики, проигрывающие и
обманутые в том, ради чего они усердно трудились в течение недели.
неделю. Надежда, тревога и даже отчаяние изображен на
на лицах игроков. Взбешенный и разочарованный, один молодой человек
встает из-за стола, за которым сидит мужчина с трусливым лицом, сметающий
выигрыш в свою стопку и, нецензурно выражаясь, заявляет, что он
проиграл все. Другой, с раскрасневшимся лицом и налитыми кровью глазами,
заявляет, что уже в шестой раз теряет здесь свой заработок. Третий
смущенно расхаживает по комнате, говоритмеханик в Южной Каролине - всего лишь собака.
и чем скорее его настигнет собачий конец, тем лучше.

Мистер Снивел указывает Джорджу на столик, за который тот вскоре усаживается.
"Пустой-пустой-пустой!", он повторяет, как цифры, и одна
одним Муди банк-хранитель сметает деньги в его
быстро растущей куче. "Проклятая судьба! - она против меня", - бормочет этот
несчастный человек. "Еще один погиб, и еще один! Как эти обманчивые, эти
завораживающие деньги мучают меня". С беспокойным лицом и взвинченными нервами,
он кладет свой последний доллар. "Удача загадочна!" - восклицает мистер
Снивел невозмутимо наблюдает, как человек с угрюмым лицом объявляет "нет"
и снова сметает деньги в свою кучу. "Пропал!" - говорит
Джордж, "теперь все пропало". Он в отчаянии поднимается со своего места.

"Не сходи с ума, Джордж... Будь философом... попробуй еще раз... Вот десятка.
Удача отвернется, - говорит мистер Снивел, фамильярно похлопывая обманутого человека
по плечу, когда тот возвращается на свое место. "Неужели бедность никогда не перестанет
мучить меня? Я пытался быть мужчиной, честным человеком, респектабельным
мужчиной. И все же, вот я здесь, снова выброшенный в море азартных игр, борющийся
с его ужасными бурями. Какие холодные, какие каменные лица вокруг
меня!" - размышляет он, следя взглядом, подобным смерти, за каждым номером по мере того, как он появляется
. Он снова поставил на кон свой последний доллар; снова счастье недоволен
его. Как топку ярости пламя, похоже, горишь
его мозг. "Я снова дурак", - говорит он, бросая пустой номер
презрительно на стол. "Бери-бери, онемев,
невозмутимый человек! Сгребите это в свою кучу, ибо мои глаза затуманились, и
я должен искать счастья в другом месте ".

Раздается стук в дверь, как будто кто-то в беде, и там
в комнату в отчаянии врывается бледная, удрученного вида женщина,
неся на руках больного и истощенного младенца. "О, Уильям!
Уильям! - неужели до этого дошло? - кричит она, бросая дикий взгляд
по сторонам, пока с мрачным, печальным выражением ее взгляд не падает
на объект ее поисков. Это ее муж, когда-то счастливый
механик. Постепенно втянутый в это логово разрухи, становясь
очарованным его азартными играми, он теперь завсегдатай. Сегодня ночью
он оставил свою страдающую семью, потерял здесь все, и теперь, выпив
для облегчения чувств, лежит без чувств на полу. "Приди
домой! - вернись домой! ради Бога, вернись домой к своей страдающей семье",
кричит женщина, подбегая к нему и беря его за руку, ее
волосы растрепаны и рассыпаны по плечам. "Я отправила Томми на улицу
просить милостыню - мне стыдно - и стража приняла его за
вора, бродягу!" Распростертый мужчина остается равнодушным к ее мольбам.
мольба. Двое полицейских, которые спокойно пренебрегали своими обязанностями
рискуя, сидят неподвижно. мистер Снивел считает, что женщину
лучше убрать. "Наши полуголодные механики, - говорит он, - это
развратная компания; и эти жены, которых они привозят с Собой с Севера.
нечто среднее между худощавым водителем дилижанса и дикой кошкой. Она
кажется бедным, обездоленным созданием - как раз тем, к чему они все приходят здесь, снаружи.
Мистер Снивел пожимает плечами, желает Джорджу спокойной ночи и
уходит. "Береги себя, Джордж", - говорит он.
наставительно, когда обездоленный человек смотрит, как он уходит.
Женщина, обезумевшая от холода и апатии, проявленных к ней,
страдающая, поспешно кладет своего ребенка на пол и со страстью,
и отчаянием, отражающимися в ее глазах, делает выпад через
стол для игры в кено у человека, который стоически сидит в банке. В одно мгновение
все превращается в шум и неразбериху. Стаканы, стулья и
столы валяются на полу; крик следует за криком: "Помогите!
пожалейте меня! убийство!" возвышается над замешательством, смотреть без звука
сигнал тревоги, и часы в пределах вдруг осознать их
долг. Посреди всей этой суматохи чей-то голос кричит: "Мой
записная книжка - мой записной книжка!-- Меня ограбили". Вспыхивает свет
от фонаря гвардейца, и обнаруживается Джордж Малхолланд
с несчастной женщиной на руках - она цепко держится за нее
малышка-выбегает на улицу.






ГЛАВА XXXII.

В КОТОРОЙ ПРИОТКРЫВАЕТСЯ СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА.





С момента события в Кено-ден прошла НЕДЕЛЯ.

Мадам Монтфорд, бледный, задумчивый, и абстрактное, сидит в задумчивости, в
ее салоне. "Между этой надеждой и страхом, этими угрызениями совести,
этой борьбой за преодоление подозрений общества у меня нет
покоя. Я устал от этой клеветы, от этого неумолимого мира. И все же
это моя собственная совесть отказывается простить меня. Иди, куда я хочу.
Я вижу холодный перст презрения, направленный на меня: я читаю в каждом
лицо, госпожа Монтфорд, вы обидели какую-то свою вину
совесть обличает тебя!' Я стремился искупить свои ошибки-в
восстановление справедливости по отношению к одному мое сердце говорит мне, что я обидел, но я не могу
стряхнуть страшный груз; и кажется, что остальные для меня лишь в
могила. Ах! вот оно. Единственная ошибка в моей жизни, и средства, используемые
чтобы скрыть это, возможно, обрушивший несчастье на головы более чем один".
Она прикладывает руку к сердцу и печально качает головой.
- Да! Что-то похожее на похоронный звон звучит у меня в ушах: "Больше одного
отправил ли ты, несчастный, в могилу". Отвергнутый тем, кого я представляю себе
моим собственным; само мое прикосновение отвергнуто; мои мотивы неверно истолкованы - все, возможно,
мимо - сомнение все еще висит между нами - брошенного незнакомца. Долг перед собой
совесть толкнула меня на поступки, которые предали меня обществу. Я
не могу избавиться от чувства вины ни на день; и теперь общество холодно
аннулирует все мои претензии на его внимание. Если бы я мог поверить, что она
мертва; если бы я только знал, что эта девушка не была предметом всех волнений моего сердца
, тогда изматывающие сомнения были бы похоронены, и мое сердце могло бы
обрети покой в каком-нибудь отдаленном уголке земли. Что ж, что ж, возможно, я
трачу всю эту пытку на недостойный объект. Я должен был
подумать об этом раньше, ибо теперь грязная клевета на каждом языке,
и мои страдания становятся втрое болезненнее из-за моих старых льстецов. Я сделаю
еще одно усилие, и если мне не удастся найти определенный ключ к
ней, я уеду в какую-нибудь чужую страну, избавлюсь от этих преследующих
снов и больше не буду жертвой своих собственных мыслей ".
Почувствовав некоторое облегчение, мадам выводит из задумчивости легкое постукивание по
дверь. "Я ждала вашего прихода и рада вас видеть", - говорит она.
протягивая руку, как слуга, подчиняющийся ее приказу, вводит
в ее присутствие не кого иного, как Тома Свиггса. - Я послала за
вами, - продолжает она, изящным жестом указывая ему на стул, в который она
просит его сесть, - потому что я чувствую, что могу довериться вам...

"Все, что в моих силах-к вашим услугам, мадам," скромно
посредником том, восстановления доверия.

"Мне доверили что-то важное для меня, Мистер сопли--"

"Теперь мы называем его достопочтенным мистером Снивелом, потому что он должен быть великим
политик, - перебивает Том.

- И он не только предал мое доверие, - продолжает мадам Монфорд.
- но и удерживает сумму, которую я ему заплатила, и забывает оказать
обещанную услугу. Мне сказали, что вы можете оказать мне услугу...

"Что же касается г-сопля," преследует Тома, наспех, "он в последнее время был его
руки, становится бедный, но добрый малый, по имени
Джордж Малхолланда, в неприятности. Его друг, судья Слипихорн, и
он сам в течение некоторого времени вынашивали заговор с целью сокрушить этого беднягу.
Несколько ночей назад Снивел свел его с ума в игорном притоне, и в его
в отчаянии он отнял у мужчины его бумажник. Он поделился деньгами
с бедной женщиной, которую спас в притоне, и так оно и было.
выяснилось, что преступником был он. Он бедный, легкомысленный человек,
и его подталкивали от одного к другому, пока он не был
вынужден совершить этот поступок. Сначала от него ушла его жена..."
Том замолкает и краснеет, когда мадам Монфорд говорит: "У него увели жену
от него?"

"Да, мадам", - отвечает Том с искренним выражением лица. "У него была жена.
Судья забрал ее у него, и сегодня утром ему было предъявлено обвинение
перед тем же судьей для допроса, и мистер Снивел был
главным свидетелем, и против него было достаточно улик, чтобы привлечь
его к суду на Заседаниях ". Обнаружив, что эта информация
возбуждает ее эмоции, Том делает паузу и пристально смотрит на нее
пристальным взглядом. Она желает, чтобы он был ее проводником в Богадельню и там
помог ей в поисках Мэг Мандей, которая, как говорится в отчете,
заключена в камеру. Том выразил готовность обслужить ее,
вскоре они уже на пути к этому заведению.

Низкое, приземистое здание с красной, поросшей мхом крышей, два покосившихся
торчащие дымоходы, забитые грязью окна.
в одном из переулков города находится наша богадельня, наполовину стоящая.
спрятанная за обшарпанной старой стеной, она очень похожа на
сильно заброшенная квакерская церковь в зелени. Мы многим гордимся нашими
учреждениями, и, поскольку это является их образцом, мы относимся к нему с большим
почтением. Вы можете сказать, что ничто так убедительно не иллюстрирует состояние
общества, как характер его институтов по уходу за
теми несчастными существами, которых капризная природа лишила
их разума. Мы согласны с вами. Мы видим, как наша Богадельня рушится, превращаясь в
земли упадок, однако представьте себе это, или воображаете, представь себе
очень величественное здание, всячески приспособлены к нуждам таких грубых
концы человечества находятся в нем. Подобно сатане, мы гениальны.
верим в себя, неплохие софисты и необычайно умны в том, что касается
поиска извинений за все великие преступления.

У дверей Бедного-дом стоит полуразрушенный катафалк, на котором
старая серая лошадка прилагается. Вокруг него собралось множество канюков.
Время от времени они подозрительно поворачивают головы и, кажется,
обдумывают, как спуститься на его кости в недалеком будущем. Мадам
бросает взгляд на катафалк, и бедную старую лошадь, и каркающих канюков
, затем робко следует за Томом к двери. Он позвонил в
колокольчик, и вскоре перед ними в сыром дверном проеме стоит
суетливый старик с очень широким красным лицом и очень тупым носом,
и два очень тусклых серых глаза, которые он подчеркивает парой
очков в массивной оправе, которые обожают садиться на
кончик его широкого тупого носа.

"Ну вот, ты хочешь кого-нибудь увидеть! Всегда кто-нибудь хотел, чтобы его увидели,
когда нам приходится избавляться от мертвецов", - бормочет старик,
ворчливо, затем вопросительно смотрит на посетителей. Том говорит, что они
хотели бы осмотреть помещение. "Да, я знаю, что вы хотели бы. Не так уж и скучно.
но я вижу, чего хотят люди, когда они заглядывают сюда ". Старик
мужчина с выражением глупости на лице проводит своими
грязными пальцами по макушке своей лысой головы и, кажется, сомневается
в себе, стоит ли признаваться в этом. "Я не в очень хорошем настроении"
сегодня, - он скорее рычит, чем говорит, - "но ты можешь зайти - я из
хорошей семьи - и я позвоню Глентуорти. Я стар - я не могу передвигаться
намного. Мы все состаримся ". Здание, похоже, в очень плохом настроении
в целом.

Вызывают мистера Глентуорти. Мистер Глентуорти с нецензурным
ругательством высовывает голову с верхней площадки лестницы и осведомляется
кто его зовет. Посетители вошли в маленький, узкий
проход, заваленный всевозможным мусором и кишащий
мухами. Мистер Сэддлрок (ибо так зовут старика), кажется, в
настроение ухудшается, здание, кажется, в упадочном настроении, мистер
Глентуорти, кажется, в упадочном настроении - все, на что ты смотришь, кажется,
в упадочном настроении. "Как будто у меня недостаточно дел, чтобы покончить с этим
мертвый криббер! - вставляет мистер Глентуорти, пряча свое злобное лицо
и возвращаясь в комнату слева.

"Он не такой уж плохой человек, только он не выходит на первый;" преследует
Г-н Saddlerock, продолжая гладить его голову, и суета вокруг его
пальцы. Мадам Монтфорд искренне верит, что его разум затуманен. "Мы
должны немного подождать", - говорит старик, и его лицо как будто вытягивается.
- Вы можете осмотреться - смотреть особо не на что, а то, что там есть
- ну, это не самое лучшее. Мистер Сэддлрок переминается с ноги на ногу, и
затем шаркает в маленькую боковую комнату. Через все здание
здесь царит теплая, приторная атмосфера; этот эффект наложил свой отпечаток
на печальные, увядающие лица его несчастных обитателей.

Том и мадам Монтфорд отправились исследовать заведение. Они
заходят в комнату за комнатой, находят их маленькими, темными и неописуемо грязными
. Некоторые переполнены полуголыми, дряблыми женщинами, чьи
измученные заботами лица и изрядно изголодавшийся вид рассказывают печальную историю о
рыцарстве. Изобилие светских произведений в желтых и красных обложках
действительно, казалось бы, заменило еду, которая,
к стыду наших комиссаров, следует сказать, что это скудная статья
здесь. В клетке еще одну маленькую комнату, как дикий
звери в клетке, семь нищих идиотов, несчастный, чье состояние,
сад, унылые лица, как они сидят вокруг стола, уставился
друг на друга, как мумии в созерцание, - это дикий, но
на редкость трогательную картину. Каждое лицо бледнеет перед
кажущимся изучением своего противника, пока, восхищенные и изумленные, они
не разражаются диким, истерическим смехом. И вот, отравленный,
заморенный голодом и оставленный умирать, отбывает срок вместе с этими бедными смертными быстротечно
.

Посетители поднимаются на второй этаж. Шарканье ног в
комнате наверху лестницы возбуждает их любопытство. Мистер
Голос Glentworthy это жестко режет слух, в языке мы не можем
вставьте в эту историю. "Наши знатные семьи никогда не заглядывают в низменные места"
возможно, комиссар заглядывал сюда годами",
говорит Том, наблюдая, как мадам Монтфорд прикрывает свои органы дыхания
надушенным батистом. "Есть принцип экономии перевозимые
и очень приятно принципе, тоже, в получении этих бедных из
мир как можно быстрее." Фома толкает дверь, и, о небеса!
что за зрелище здесь открывается. Он ошеломленно стоит в дверях - мадам, встав на цыпочки
, с тревогой заглядывает ему через плечо. Мистер Глентуорси и
два негра - первый слегка нетрезвый, второй дрожащий от
испуга - готовятся упаковать безжизненную массу, небрежно лежащую
на полу. Искаженные черты лица, буйство длинных рыжих волос
, обрамляющих испуганное лицо, и фигура сталворта проливают
некоторый свет на личность покойного. "Кто это?"
восклицает мистер Глентуорти в ответ на вопрос Тома. Мистер
Глентуорти пожимает плечами и начинает насвистывать мелодию.
"Этот парень!" - продолжает он, прервав свою мелодию. "человек
который не знает этого парня, никогда не имел особого отношения к политике.
Набили больше урн для голосования, обвели вокруг пальца больше избирателей и сбили с ног
в этой бухте больше граждан в скользких ботинках, чем, если собрать их всех вместе,
составило бы полк Южной Каролины. Могущественный человек среди
политиков он был! Теперь дьявол обвел его вокруг пальца - он поймет, насколько это хорошо!
Мистер Глентуорти произносит это с видом превосходства.
удовлетворенный, он возобновляет свою мелодию. Убитый - Милман Мингл, участник голосования
, который умер от ранения, полученного от рук неизвестного
антагонист, которого он пытался "заблокировать", идя на выборы.
чтобы отдать свой голос. "Крупный политик, но у него не было дома!" - говорит
Мадам со вздохом.

Мистер Глентуорси вскоре заставил то, что осталось от решающего голоса - человека,
которому столь многие были обязаны своими высокими должностями, - заключить сделку
ящик, и сосновый ящик в старый катафалк, и старый катафалк,
которым управляет озорной негр, спешащий к тому большому дому, в который
мы все должны отправиться. "Посетители" Мистер Glentworthy улыбается, "не должен
вопрос, как мы работаем здесь, я вам не будут платить, а есть только
всю работу будем делать мы со старым Сэддлроком. Старый Шорник, видите ли,
немного скряга, и, имея большую семью мелких Шорников
, чтобы прокормиться, он откладывает все, что может, в свой карман. Никто не
мудрее. Этого не может быть - они никогда не приходят ". Мистер Глентуорти в
ответе на вопрос мадам Монтфорд говорит Мэг Мандей (у него есть
какое-то смутное воспоминание о ней) дважды был в доме, который он
удостаивает звания "Заведения". Она никогда не была в "безумный
клетки" - в его воспоминание. "Им, что туда, в основном, умрут там".
В подарок два доллара защищает услуг г-Glentworthy и
возвращает ему совершенное добродушие. "Вы, наверное, помните, - говорит Том,
- что эта женщина бегала по улицам без присмотра, подвергалась жестокому обращению,
и в конце концов стала маньячкой". Мистер Глентуорти очень хорошо помнит
что ж, но добавляет: "У нас на руках так много маньяков, что мы не можем
отчетливо вспомнить их всех. Духовенство заботиться не
слушай сюда. От них не было бы никакой пользы, если бы они это сделали, потому что никому
нет дела до мусора, который присылают сюда; и если бы вы попытались обратить их в христианство
, над вами бы только посмеялись. Я не люблю, когда надо мной смеются.
Мандея сейчас здесь нет, это решено, но я буду - из любопытства
саке-показывать вас в безумный клеток".Г-н Glentworthy пролагает путь,
вниз по покосившейся старой лестнице, через неуклюже проход, в
открыть сквер, а оттуда-в небольшую пристройку, в
крайний конец которой несколько десятков мокрых, скользких ступенек, вела в темный
подземный проход, по бокам которого являются небольшими, похожими подземелье
клетки. "Боже мой!" - восклицает мадам Монфорд, спускаясь по
крутым, скользким ступенькам. "Как холодно! как похоже на могилу! Неужели это возможно?
смертные заключены здесь и живут? она бессвязно бормочет.
Удушающая атмосфера пропитана болезнью.

"Это здорово их выпрямляет - поместить их сюда", - лаконично говорит мистер
Глентуорти, зажигая лампу. "Я надеюсь состариться
Шорный носок здесь. Дай ему такую взбучку!" Он превращает свет,
и игру теней, призрак-как, вдоль низкий, влажный проход, висела на
каждая сторона с ржавыми засовами и замками, открывая дверь клетки.
Зловещую тишину нарушает глухой лязг цепей,
бормотание голосов, шарканье конечностей; затем раздается низкий вой
достигает слуха и поднимается все выше и выше, все пронзительнее и пронзительнее,
пока в пронзительных воплях не застывает само сердце. Теперь это прекращается,
и эхо, как шепот ветра, умереть чуть-чуть вдали. "Посмотри в
здесь, сейчас", - говорит г-н Glentworthy--"вероятно, девка,-после того, как она была!"

Он распахивает дверь, и из камеры около четырех футов
шести дюймов в ширину и девяти в длину появляется отвратительная физиономия бедняка,
девушка-мулатка, чье сморщенное тело, руки, похожие на скелеты, раздутые и
стеклянные глаза, слишком убедительно рассказывают о своей печали. Как живо
картина дикого идиотизма запечатлена на ее грустном, огорченном лице. Нет
Мазок художника не мог бы придать линии более совершенной. Теперь она мчится
вперед, с внезапностью, которая заставляет мадам Монфорд отпрянуть назад,
потрясенная - теперь она закрывает глаза, опускает голову и дает волю слезам
. "Моя душа белая - да, да, да! Я знаю, что она белая.;
Бог говорит мне, что она белая - он знает - он никогда не мучает. Он не держит
мне здесь умирать-нет, я не могу умереть здесь, в темноте. Я не
небеса, если я это сделаю. О! да, да, да, у меня белая душа, но моя кожа
нет, - она скорее бормочет, чем говорит, продолжая прижимать ее к себе.
голову, разделяя пробором ее длинные, ниспадающие на плечи волосы.
Несмотря на зрелище ужаса, представленное в этом живом
скелете, в ее взгляде и действиях есть что-то, что свидетельствует
скорее о злоупотреблении длительным заключением, чем о естественном
помрачении рассудка. "Время от времени она становится свирепой и кричит, - говорит
невозмутимый Глентуорти, - но она не причинит тебе вреда..."

Возможно ли, что такие вещи, как здесь изображены, существуют
среди людей, претендующих на состояние
цивилизации? читатель может спросить. Автор хотел бы здесь сказать, что для того, чтобы
окончательно опровергнуть обвинение в преувеличении, он
представил рукопись этой главы джентльмену с высочайшей
респектабельностью в Чарльстоне, чье безоговорочное одобрение она
получила, а также заручился его сочувствием в интересах
несчастные сумасшедшие, найденные в описанных камерах. С тех пор прошло четыре года
. Впоследствии он отправил автору следующее письмо
из "Чарльстонского курьера", которое говорит само за себя.

"ИЗ ОТЧЕТОВ СОВЕТА".

"4 января 1843 года.

"Следующее сообщение было получено от Уильяма М. Лоутона,
Эсквайра, председателя комиссии при богадельне.

"Чарльстон, 17 декабря 1852 года. "Достопочтенному городскому совету
Чарльстона:

"По решению Совета уполномоченных этого города мне было
поручено связаться с вашим достопочтенным органом по поводу
душевнобольных пауперов, находящихся сейчас в богадельне", (душевнобольных в
богадельня!)" и просить вас принять необходимые меры
для отправки их в сумасшедший дом в Колумбии.

* * * *

Есть двенадцать по списку, многие из которых, есть опасения, есть
уже долгое время остававшийся в заведении совсем не подходит для их
неблагоприятная ситуация.

"С большим уважением, ваш покорный слуга",

"(Подпись) У. М. ЛОУТОН,"Председатель Совета уполномоченных" ".

"Как долго", - спрашивает мадам Монтфорд, которая задавалась вопросом
могла ли какая-либо акция в ее жизни привести человека
в такое место, - "как долго она была заключена здесь?" Мистер
Глентуорти говорит, что она рассказывает свою собственную историю.

"Пять лет, пять лет, пять долгих-предолгих лет я ждала его"
он не придет в темноте, но он не придет", - шепчет она дрожащим голосом,
эмоции переполняют ее. Затем снова присаживаюсь на корточки на полу,
она задумчиво подпирает голову левой рукой, ее локоть опирается
на колено, а правая рука опирается на кирпичную стену.
"Пенселл!" - восклицает мистер Глентуорти, ибо так зовут несчастную женщину.
"Не могли бы вы спеть песню для своих друзей?" Поворачиваясь в сторону, чтобы
Мадам Монтфорд, добавляет он, "она прекрасно поет. Мы скоро уберем ее
с дороги - долго это не продлится." Мистер Глентуорси, достав из кармана
маленькую бутылочку, подносит ее к губам, говоря, что он украл
достает его из старого Седельного мешка и проглатывает часть содержимого.
Его дыхание уже пахнет виски. "О, да, да, да! Я могу
спеть для них, я могу задушить их поцелуями. Хорошие лица редко встречаются.
загляни сюда, редко заглядывай сюда, - она поднимается на ноги и
протягивает свою костлявую руку, в то время как слезы текут по щекам мадам Монтфорд
. Том стоит, потеряв дар речи. Он хотел бы, чтобы у него была сила исправить ошибки
этого страдающего маньяка - сама его душа восстает против
холодности и апатии людей, которые допускают такие безобразия против
человечества. "Вот!--он идет! он идет! он идет! - говорит маньяк.
дрожащим голосом, затем напускает на себя жалобный вид, который она
поет нежным голосом на эти слова: "Когда ты найдешь
его, доставь его ко мне, И это сердце перестанет кровоточить" и т. Д.

История всех страданий этого бедного маньяка изложена в нескольких словах
простые слова, неосторожно слетевшие с губ мистера Глентуорти:
"Бедная дура, ей были женаты всего пару недель, когда они
продается мужем на юге. Она думает, что если она будет продолжать злиться, он придет
обратно".

Было что-то трогательное, что-то меланхоличное в музыке
ее песни, когда ее звуки вербализовались и отразились в
страх хранилище, а затем, как эхо любовника льют на некоторых альпийских
холм, умирает тихо прочь.






ГЛАВА XXXIII.

В КОТОРОЙ ЕСТЬ ЕДИНСТВЕННОЕ ОТКРОВЕНИЕ.





МАДАМ МОНФОРД возвращается, потерпев неудачу, в свою гостиную. Именно
совесть открывает виновное сердце, заставляет смертных
искать облегчения там, где его нет ни малейшего шанса найти. Именно это
непреодолимое чувство заставило ее посоветоваться с Томом Свиггзом, сделав из
него доверенное лицо в ее поисках женщины, которую, по ее мнению, она могла бы убрать
сомнение в личности Анны, которое так мучительно висело в
ее разум. И все же, таково было ее положение, она как бы колебалась
между своим стремлением вращаться в модном обществе и своим беспокойством
искупить прошлую ошибку, что она не осмеливалась раскрыть секрет
все ее беды - даже для него. Она искала его не для того, чтобы он мог
смягчить ее тревогу, но чтобы, будучи скромным человеком, она могла
добиваться своей цели через него, незаметно для общества - одним словом, чтобы
он был бы защитой от опасений со стороны
скандалистов. Таковы уловки, к которым прибегают честолюбивые преступники
. То, что она увидела в богадельне, тоже, только
служит для того, чтобы пробудить в ней мысли о страданиях, которые она, возможно, причинила
другим, и стимулировать ее решимость упорствовать в своих
поисках этой женщины. Сознавая, что богатство и роскошь не
всегда приносят счастье, и что без безупречного характера женщина
всего лишь слабое создание в этом мире, она сейчас пожертвовала бы
всем остальным ради этого единственного облагораживающего очарования.

Возможно, здесь уместно добавить, что, хотя Том Свиггс не мог
проникнуться планами раскаявшейся женщины, договорившись со своим
работодателем отплыть в Лондон через несколько дней, она узнала о нем
что-то, что отражало немного больше света на ее пути. И это
было то, что женщина Анна Бонар сожалела о своем поступке, заставившем ее уйти.
Джордж Малхолланд, к которому она стремилась вернуться, - что ее
теперь удерживают против ее воли; что она ненавидит судью Слипихорна,
хотя он щедро заботился о ее комфорте. Анна знала, что Джордж
любил ее, и эта любовь, даже к брошенной женщине (если бы она могла
знать, что она искренняя), была ей дороже всего остального. Она также узнала,
что высоко на правой руке Анны синими и
красными чернилами были оттиснуты два сердца и сломанный якорь. И это еще больше усилило
увеличьте ее беспокойство. И пока она обдумывает все эти вещи в своем уме
и обдумывает следующий наилучший курс действий, в ее гостиную
вторгается мистер Снивел. Он больше не мистер Соломен и не мистер
Снивел. Он достопочтенный мистер Снивел. Любопытно поразмыслить над
характером людей, к имени которых мы прикрепляем этот знак
отличия. "Я знаю, вы простите мое кажущееся пренебрежение, мадам", - говорит он
тепло пожимая ей руку, и ликующая улыбка озаряет
его лицо. "Дело в том, что мы, общественные деятели, настолько поглощены
делами нации, что нам почти не о чем думать
дела частного характера. Мы выбрали наш билет. Я был
полон решимости, что так и должно быть, если Иерихон падет. И, более того, я
стал почетным человеком благодаря популярному чувству народа ...

"Быть популярным среди людей - это действительно честь", - шутливо перебивает
леди.

"Спасибо вам, О, спасибо вам за комплимент", - продолжает наш герой.
"Теперь, что касается этой несчастной, которую вы ищете, зная, что было
мало толку искать ее в наших благотворительных учреждениях - никто
никогда не может ничего узнать о несчастных, которые попадают в них - я
передал дело в руки одного из наших сотрудников полиции - чумного
сообразительного парня - и он принялся выслеживать ее. Я дал ему крупную
сумму и пообещал еще больше в случае успеха. Итак, вот, после долгих
и утомительных поисков - я не сомневаюсь, что парень заработал свои деньги - это
то, что он получил из Нью-Йорка сегодня утром. Достопочтенный мистер Снивел,
пристально глядя на нее, вручает ей письмо, в котором говорится
таким образом:

"НЬЮ-ЙОРК, 14 декабря 18-.

"Прошлой ночью, во время поисков жителя Пойнтов,
странный старый обломок, который бродил здесь несколько лет, как некоторые думают
однажды он был мужчиной получше, я встретил женщину, которую ты хочешь
. Она где-то спрятана на чердаке в коровнике и ужасна.
сумасшедшая; Я буду держать ухо востро до дальнейших событий. Если ее друзья
хотят подбросить ее отсюда, им лучше приехать и
немедленно навестить меня.

"Ваш, как всегда",

"М. ФИТЦДЖЕРАЛЬД".

Мистер сопли ogles мадам Монтфорд на странице книги он влияет
читать. "Вина! глубокий и сильный ", - говорит он про себя, пока
Мадам, с раскрасневшимся лицом и дрожащей рукой, обдумывает и
обдумывает бумагу. Затем ее эмоции оживляются, взгляды обмениваются
переглядывается с мистером Снивелом и со вздохом шепчет: "Нашла...
наконец-то! И все же, как глупо с моей стороны давать волю своим чувствам? Это
дело, в лучшем случае, не мое." Мистер Снивел кланяется и подкручивает свои
саксонские усы. "Делать добро другим - естественное качество
щедрой натуры".

Мадам, несколько успокоенная такой снисходительностью достопочтенного.
Джентльмен говорит в ответ: "Мне интересно решать семейные дела".

"И я!" - говорит наш герой, с освежающей прохладой:"всегда готов сделать
немного хороший поворот".

Мадам останавливается, а если вы сомневаетесь в том, следует ли продолжить или квалифицировать то, что она
она уже сказала. "Родственница, чье счастье я создаю сама", - продолжает она.
и снова делает паузу, пока слова дрожат на ее губах.
Она слышит слова knelling у нее в ушах: "совесть нужна
не предатель".

"У вас" преследует наш герой, "в определенные понятия; и что я могу
поздравляю вас".

Мадам говорит, что она немедленно подготовится к возвращению в свой дом в Нью-Йорке
И... И здесь слова снова застывают у нее на губах. Она собиралась
сказать, что ее дальнейшие действия будут определяться бумагой, которую она
так нервно сжимает в пальцах.

Снивел получает снотворное из дамской сумочки.
- В самом деле!-Мадам, - говорит он, прощаясь с ней, - "Святая Цецилия"
пожалеет о вас - мы все пожалеем о вас; вы оказали такую честь и украсили наши
собрания. Наши первые семьи расстанутся с вами неохотно.
однако, возможно, будет некоторым удовлетворением узнать, сколько добрых слов будет
сказано о вас в ваше отсутствие." Мистер Снивел отвешивает свой последний поклон, а
саркастическая улыбка играет на его лице, и он выходит на улицу.

На следующий день она прилагает подарок в пятьдесят долларов Тому
Свиггсу, убеждает его в необходимости сохранить в тайне ее визит в
богадельню и уезжает из Чарльстона.

И здесь наша сцена меняется, и мы должны перенести читателя в Нью-Йорк.
Йорк. Это день, следующий за ночью, когда мистер детектив Фитцджеральд
обнаружил то, что осталось от бедняги Тоддлуорта, на чердаке
Дома девяти наций. Часы на ратуше бьют двенадцать.
Избранные собрались в Здании Иностранных миссий, в котором
казалось бы, царят мир и респектабельность. Добродушный толстяк
сидит на своем месте, размышляя над письмами, недавно полученными из
"темных регионов" Аравии; несколько худощавый, но очень
респектабельный на вид секретарь, ему идут очки,
и сидит, размышляя над толстыми фолиантами отчетов из Индостана и
различных других областей миссионерского труда, в которых излагаются
различные потраченные большие суммы денег, насколько еще можно было бы
израсходовано, и какое это благословение - иметь возможность объявить об
том факте, что теперь есть надежда на то, что что-то будет сделано. Те же самые
группа женщин с озабоченными лицами, которых мы описывали в предыдущей главе,
находятся здесь, сидят за столом, глубоко интересуясь определенными
периодическими изданиями и газетами; в то время как тут и там по комнате
несколько задумчивых джентльменов в черном. Брат Спайк, имеющий
глубоко заинтересованные братья Филлс и Прим рассказывают о своем
посещении Бездонной ямы, расхаживает взад-вперед по комнате, думая об
Антиохии и евангелизации языческого мира. "Воистину,
брат, - говорит добродушный толстяк, - его пришествие кажется
долгим". "Час был одиннадцатый, но почему он медлит, я не знаю",
спокойно отвечает брат Спайк. "Есть кое-что еще"
отсутствие сестры Слокум вызывает тревогу", - вмешивается одна из дам.
Дом, кажется, находится в ожидании, как вдруг мистер Детектив
Входит Фицджеральд и меняет его на тревожный. Несколько голосов
поинтересуйтесь, добился ли он успеха. Он качает головой, и имеющие
рассказал о своих приключениях, Открытие куда пошли деньги,
и полнейшую безнадежность усилий, чтобы восстановить его; "как на
человек, Toddleworth", - говорит он, методично, "он встретился с
пробит череп. Коронер провел в отношении него дознание; но убийства
такое обычное дело. Вердикт гласил, что он умер от перелома черепа, от
рук неизвестного присяжным лица. Подозрения были сильны
против одного том Дауни, который, как язычник, и
подозреваемый в нескольких убийствах. Дело беспокоили окрестности
немного, и коронер попытался выяснить что-нибудь об истории этого человека
, но все пошло прахом, потому что все люди были
настолько невежественны. Все они знали о нем все, что оказалось
просто ничего, в чем они были готовы поклясться. Один верил
Отец Флаэрти создал Библию, другой верил, что дьявол все еще прикован в Колумбийском колледже.
третий верил, что звезды - это фонари.
чтобы направлять священников - единственных ангелов, которых они знают, - на их пути на небеса ".

"Воистину!" - восклицает человек в очках в момент
рассеянности.

Брат Спайк говорит: "Да будет милостив Господь".

"На теле бедняги мы нашли этот документ. Это было свернуто
тщательно завернуто в тряпку и должно было пролить некоторый свет на его историю.
" Мистер Фитцджеральд неторопливо достает из кармана растянутый
и сильно помятый лист бумаги, исписанный жирным деловым почерком.
и передает его человеку в очках, в то время как дюжина или больше людей.
встревоженные лица собираются вокруг, стремясь изучить содержимое.

"Он покинул Очки так же таинственно, как и вошел. Мы похоронили
его немного назад, и у Дауни в могилы: он будет повешен, не
сомневаюсь", - заключает детектив, отложив его крышку, и настройка
сам, без приглашения, садится в кресло. Человек в очках
начинает читать газету, которая гласит следующее:

"Я был для вас неизвестным и умер таким же неизвестным, но
моя совесть говорит мне, что я должен выполнить свой долг. Я никому не причинил зла
, никому не должен ни пенни, ни на кого не таю зла; Я
жертва разбитого сердца и моей собственной меланхолии. Много лет назад я
преследуемый честный бизнес в этом городе, и был уважаемым и
почитал. Многие знали меня, и состояние, казалось, излил на меня свою
улыбается. Я женился на богатой даме, которую любил и
в нас души не чаяли. Казалось, наша привязанность сформировалась для нашей связи; мы жили
друг для друга; наше счастье казалось полным. Но, увы! настал недобрый час
. Жаждущая восхищения, она постепенно стала рабыней
модного общества, а затем отдалась этим льстецам
которые вертятся вокруг да около и чье главное занятие - заставлять
слабовольных женщин тщеславиться собственным очарованием. Вскоре последовали холодность и
безразличие к дому. В мой дом вторглись, мой
дом - тот дом, к которому я относилась так свято, - стал прибежищем мужчин, в
обществе которых я не находила удовольствия, с которыми у меня не было чувства
Обычный. Я не мог возражать, потому что это выдало бы меня.
недостаток уверенности в верности того, кого я любил слишком слепо. Я
не был одним из тех, кто делает жизнь невыносимой, видя мало и
подозревая много. Нет! Я простил многое, что ранило мои чувства.;
и моя любовь к ней не позволяла даже мысли вторгнуться в
святость ее верности. Дела призвали меня в чужую страну,
где я пробыл несколько месяцев, затем вернулся - увы, нет! в дом,
осчастливленный чистотой того, кого я почитал ангелом; - не в объятия
чистого, фонд жена, но чтобы найти мое доверие предали, мой дом
захвачена-она, в которого я берегла свою любовь, загрязнены; и
клевета, как пустынный ветер, лил опустошающий выдох в мою
очень сердце. В своей слепоте я бы простил ее, забрал ее
обратно в свое растерянное лоно и сбежал с ней в какую-нибудь далекую страну,
чтобы все еще жить и любить ее там. Но она скорее стремилась
скрыть свою вину, чем просить прощения. Мой разум покинул меня, моя
страсть возобладала над моими суждениями, я опустился под бременем своей
печали, попытался положить конец ее жизни и моим собственным страданиям.
Потерпев неудачу в этом, поскольку мою руку остановил голос, который я услышал, зовущий меня
Я бежал из страны и искал утешения своим чувствам в
дебрях Чили. Я оставил почти все своей жене, мало что взял с собой
моей целью было спрятаться от мира, который знал
меня и уважал меня. Нужда преследовала меня; куда бы я ни шел, там
казалось, не было для меня ни покоя, ни умиротворения. Прошлое всплывало прежде всего
в моем сознании. Я никогда не повторяющееся к дому, к тем, с кем я имел
для того, чтобы сто вещей, которые мне люб мой собственный
страны. Прошло лет страданий и горя, и я нашел
я был одиноким странником, без друзей и денег. В это время
дома сообщили, а также опубликовали в газетах, что
Я умер. Изобретателем этого доклада заканчивается, я не буду называть
они здесь, чтобы служить. Я действительно был мертв для всех, кто знал меня счастливым
в этом мире. Замаскированный, всего лишь тень того, кем я был когда-то, я
вернулся в Нью-Йорк с больным сердцем и обескураженный, и похоронил себя
среди тех, чья нужда, возможно, хуже моей собственной,
дал мне средство утешения. Моя жизнь долгое время была обузой
для меня; Я много раз молила Бога, в его милосердии, забрать меня отсюда,
чтобы закрыть счет моим страданиям. Вы спрашиваете мое имя? Ах! это
то, что причиняет мне боль больше всего. Жить неизвестным, жалким изгоем в городе,
где я когда-то пользовался уважаемым именем, - вот что преследовало
мои мысли и терзало мои чувства. Но я не могу утаить это,
даже несмотря на то, что оно ушло в небытие, запятнанное и обесчещенное. Это Генри
Монтфорд. И этой короткой записью я завершаю свою историю, оставляя
остальное искать тем, кто найдет этот документ после моей смерти, который
отсюда недолго ждать. "ГЕНРИ МОНТФОРД. "Нью-Йорк, ноябрь 184 года".

Несколько вздохов выполните чтение бумаги, но не очень глубоко
проценты, нет очень нежные эмоции, пробуждается в сердцах
красив. Тем не менее, это проливает поток света на мораль
класса общества, который вульгарно называют модным. Кроткие женщины
сдерживают слезы и качают головами. Брат Спайк вытягивает свою
худощавую фигуру, подходит ближе и говорит, что все это очень
неудовлетворительно. О потерянных деньгах не проронили ни слова.

Брат Филлс скажет вот что - что романтика получилась очень ловко
вверх, как говорят театральные деятели.

Добродушный толстяк, вздохнув несколько свободнее, говорит: "Воистину!
у этих людей приятный способ уходить из мира. Они
умирают из-за своих изощренных приемов - стремления поглотить доброе и
щедрое ".

"Больше страдает, чем навязывается, и больше, чем написано
подразумевается на том же клочке бумаги. Toddleworth был как безобидными, а
существо, как ты хотел встретиться в день. Пусть Бог простит ему все его
провинности, - вмешивается мистер детектив Фитцджеральд, берет свою фуражку
и медленно выходит из комнаты.

И этой беседе положил конец внезапный приход
Сестры Слокум. Шорох шелкового платья, тихий цвет, и отправились
с тремя небольшими воланами; в шаль Индии, свободно наброшенный на ее
плечи; изящный небольшой воротник, хонитон, обращается аккуратно о
ее шея, и капот темно-желтые шелка, прекрасно оттененных
пирог-Пирог, Работа без, на подкладке и с добродетельным белого атласа внутри,
так дерзко балансирует на голове, наталкивает на мысль, что у нее есть глаза
к моду, а также народов мира. И ее лицо тоже, всегда такое
широкая, яркая и доброжелательная в своих изменениях - целомудренно обрамлена каймой из крепа
она так красиво гофрирована, так красиво заправлена под нее.
доброжелательный подбородок с одной стороны, и так красиво приколотый под добродетельной кожей
белая подкладка с другой. Сама доброта излучается этими глазами.
большие, серьезные голубые глаза, эти нежные, белые щеки, этот большой лоб.
его так гладко пересекают пряди серебристых волос.
и точно - этот хорошо развитый, но довольно широкий нос, и этот
рот, такой выразительный от нежности.

Сестра Слокум, не нужно быть очень проницательным наблюдателем, чтобы заметить, что
в глубине души у него нечто большее, чем языческий мир, несмотря на все эти черты.
мягкие, близкие по духу черты омрачены печалью. Она молча
садится на свое место, несколько минут сидит в задумчивости - в зале царит
удивленное настроение - затем мудро смотрит сквозь свои
очки и, сложив руки с видом большого
смиряясь, трясет, и трясет, и трясет головой. Ее глаза внезапно
наполняются слезами, мысли блуждают, или кажется, что блуждают, она
пытается заговорить, ее голос срывается, и слова застревают у нее на губах
. Кругом ужас и возбуждение. Собираются встревоженные лица
кругом шепчущие голоса, спрашивающие о причине. Худощавый мужчина в
очках, приложившийся к бутылке из-под хартсхорна, сестра Слокум, к
великой радости всех присутствующих, настолько восстановился, что может
объявляю об уникальном, но не менее печальном факте, что наша дорогая гостья
Сестра Свиггс покинула этот мир и перешла в лучший. Она
удалилась, полная печали, но утром не пришла. И это так
обеспокоило сестру Скаддер, что не было покоя, пока она не вошла в
свою комнату. Но она обнаружила, что ангел был здесь до нее,
разгладил подушку незнакомки и оставил ее умирать.
На земле ее работа была выполнена хорошо, и в объятиях ангела ее
чистый дух теперь свидетельствует на небесах. Эмоции сестры Слокум
запрещают ей говорить больше. Она заканчивает и прячет лицо в своем
батистовом платье. Затем следует поток утешительных слов. "Он приходит
как вор в ночи: Дела Его полны тайны; воистину, Он
наказывает; Он дает и отнимает". Таковы некоторые из
чувств, высказанных с сожалением в адрес ушедших.

Как тщетны надежды, с которыми мы строим воздушные замки; как
странны мотивы, побуждающие нас к опрометчивым поступкам. Мы покидаем
не трогайте то, что громче всего требует нашей энергии, и
берегите то немногое, что у нас есть, чтобы мы могли служить тому, что меньше всего касается
нас. В данном случае оно рассматривается как то, что было зло пошел в
зло, как я вошел в него и разнес замок на
дыхание.

Не могло быть сомнений в том, что болезнь, от которой умерла сестра Смиггс
и которая, как опасаются, когда-нибудь умрет Государство, к которому она принадлежит
, была малопристойной. Оставив ее затем в объятиях
Дома Иностранной миссии, и ее похороны секретарю
превосходнейшее "Общество трактатов", которому она так преданно служила.
мы закрываем эту главу событий, читатель, без сомнения, уже узнал
мужа мадам Монтфорд в несчастном человеке, мистере
Тоддлворт.