Черная копирка

Черная копирка
Не знаю, что и как, черную копирку ученика 6-го класса Дынниченко кто-то порвал, и я пообещал ему принести на следующий день новую копирку.
По широте души своей принес ему не одну, а целую пачку черной копирки. Ребята разобрали всю пачку и начали мазать лица друг другу - обычная детская шалость. А братья Анахатунян поймали Гельмана, и мало того, что его всего измазали, так еще и заперли его в платяном шкафу, повернув шкаф дверцами к стене.
Прозвенел звонок. Гельман, конечно, звонка не слышал.
Начался урок пения. Нонна Григорьевна, учительница пения, бывшая балерина, стояла у шкафа такая стройная, высокая, с прической - башней на голове. Гельман стал биться в шкафу, как попавшаяся в клетку птица и опрокинул шкаф: ну, чуть-чуть и на Нонну Григорьевну. Грохот около нее был страшный от падения шкафа. У нее башня прически поднялась еще выше. Гельман выскочил и ничего не поймет: справа от него стоит Нонна Григорьевна и жадно глотает ртом воздух, класс весь сидит и почему-то молчит. От неожиданности, что уже урок, он закрыл лицо руками, и быстро побежал и уселся за свою парту.
Нонну Григорьевну будто сдуло из класса от увиденного: лица у всего класса в черных пятнах, рядом падает шкаф, выскакивает Гельман оттуда в черных и красных пятнах по всему лицу.
Потом я узнал, что она рассказала в учительской, что, якобы, Гельмана избивал весь класс, посадили на цепь и заперли в шкафу.
Что тут началось. Прибежал завуч Осман муаллим (он грудью встал на защиту Нонны Григрьевны, потому что давно ей симпатизировал).
Стал по одному вызывать к доске вначале Доллярских и бить каждого: по шее - подзатыльник, ногой по пятой точке. Ученик кричит, плачет, говорит - муаллим хватит, я что сделал? Весь класс хохочет.
Потом, кто получал оплеуху и плакал, садился на место и начинал смотреть и смеяться как бьют следующего.
В общем, Осман муаллим побил всех ребят: и виноватых, и не виноватых, а зачинщиков - меня, Гельмана и Дынниченко не тронул: меня - как сына военкома, Гельмана - как пострадавшего, Дынниченко – потому что детей военных он бить боялся.