Бабушке

Бабушка рассказывала, как с трех лет она привыкала к работе в жарком алтайском поселке, и не было в ее рассказах никакого чеховского «спать хочется», а была только благодарность за труд, как за хлеб.

Первая работа – караулить цыплят. Мама уйдет в колхоз, а трехлетняя бабушка, тоненький стебелек с белыми, как речной песок, волосами, сражается с темным коршуном: «Прилетит, схватит цыпленка и нес-е-ет».

И я видела черную птицу в синем небе Алтая, зловещую, как войну, и плакала: в когтях птицы – пушистый комочек, а на земле плакала моя бабушка и умоляла птицу вернуться, отдать ей цыпленка, но нет, а потом еще началась война, но все это было работой, о которой потом вспоминали с достоинством.

Конечно, был огород, была земля, прополка, тяжелые, слава Богу, сытные урожаи, был хлiб, мешки муки на спине, и было здоровье – здоровье приносила работа. Бабушка рассказывала, что земля их была такой целебной и такой полезной была работа, что когда они ранили руки и ноги, то раны присыпали землей, и все заживало.

Были и страшные вещи – походы в школу, пешком через снежное поле, то, с которого – хлiб. Пешком, потому что в сани не брали, как дочку врага народа, и бабушка, уже семилетняя, бежала за ними одна, в зимней утренней мгле, на белых, как речной песок, волосах – платок или шаль, главное – не отстать, а слезы замерзали.

Но обо всем этом вспоминали с достоинством – так старые воины помнят, как отец их впервые посадил на коня, или так вспоминают старцы о первой своей литургии в маленькой церкви.

И все же бабушка радовалась революции – не по долгу преподавателя, а по сердцу – кем бы она была без нее? А вдруг чванливой, высокомерной шляхтой, а тут – со всей этой землей, Алтаем, коршуном, санями она была чистым человеком.