Героическая бабушка. Блокадная история

- Это твоя бабушка? - спросила французская знакомая, увидев мою фотографию с Валентиной Шарифовной.
- Нет, не моя. Это наша общая бабушка. И к тому же героическая - она пережила блокаду Ленинграда.
- Блокаду? А когда это было?

Вот ведь как бывает. Вроде бы, с точки зрения истории, и времени прошло всего ничего, а кто-то уже забыл, а, может, и не помнил никогда. У многих моих европейских знакомых упоминание о блокаде не вызывает никаких эмоций. И тут, увидев фотографию женщины почтенного возраста, они восприняли её как обычную благополучную бабушку, у которой по жизни всё было ровно и спокойно.

Это была невероятная женщина, потрясающей доброты и всепобеждающего жизнелюбия. Меня она звала исключительно Ирочкой, моего референта Камилем, а чаще - внучком, а мою маму, которая была её не 10 лет моложе, не иначе, как деточкой. Вот така она была, Валентина Шарифовна Винер, руководитель алматинской Ассоциации блокадников. Историю, которую я хочу вам пересказать, она мне рассказала сама.
В она родилась и росла в Ленинграде, где семья (родители, она и её брат) жили дружно и счастливо. Наверное, они жили бы ещё и долго, но началась война. Отец работал на заводе и с каждым днём появлялся дома всё реже и реже. Однажды сентябрьским вечером он пришёл домой, чтобы сказать - принято решение об эвакуации членов семей работников завода, и что буквально к завтрашнему дню им предстоит собрать вещи и прибыть на вокзал для отправки в тыл. Всё было с точностью выполнено, и, посадив в уходящий эшелон жену и двоих детей, отец отправился на завод.

Ужас ситуации в том, что эшелон попал под бомбёжку на станции Мга именно в тот день, когда замкнулось кольцо блокады. Как говорила сама Валентина Шарифовна, они выскочили "в чём были" и куда-то бросились бежать, оказавшись на стороне кольца, занятой фашистами. Понимаю, что у всех, читающих эти строки, замирает сердце. Но вот она, непредсказуемость судьбы человеческой. Большинство их тех, кто побежал к своим, были буквально скошены пулемётными очередями из низко летящих фашистских самолётов, устроивших охоту над мечущимися людьми. И всё это происходило на глазах детей. Страшно представить.

Те же, кто оказался на чужой стороне, и в их числе семья Валентины Шарифовны, потом ещё два месяца по фашистским тылам пробивались обратно в Ленинград. Она никогда не рассказывала о том, как они шли. Говорила лишь, что было очень страшно, голодно и холодно, и что если бы не добрые люди, они, скорее всего, замёрзли бы где-нибудь в лесу. Но этого не произошло, и к ноябрю они смогли добраться до дома, который на тот момент ещё не был разбомблен. Они застали холодную пустую квартиру, в которой, судя по всему очень давно никого не было. Спросить о судьбе отца было просто не у кого: соседи либо эвакуировались, либо погибли.

Лучшее средство отогнать от себя мрачные мысли - начать уборку. Валентина Шарифовна повторяла это довольно часто, это у неё было от матери. В тот первый вечер после возвращения они и занялись уборкой и обустройством быта. но мысли всё равно возвращались к отцу: что с ним и как? Как рассказывала сама Валентина Шарифовна, чтобы было теплее, они перебрались все вместе в одну комнату, окна которой выходили во внутренний двор-колодец, и весь день провели там. И только к вечеру вдруг словно какая-то сила её толкнула зайти в холодную родительскую комнату, окна которой выходили на улицу, и подойти к окну. За окном, в сгущающихся сумерках, она увидела удаляющуюся фигуру отца...

Отправив семью в эвакуацию, отец ушёл на завод на казарменное положение. Через несколько дней стало известно о трагедии с эшелоном, и что спастись никому не удалось. Так, в одночасье, он потерял любимую жену и двоих детей. Единственным желанием стало отправиться на фронт. У него была бронь, и его долго не отпускали, но он преодолел всё. В тот самый день, когда его семья вернулась в Ленинград, он перед отправкой на фронт буквально на несколько минут пришёл к родному дому, в квартиру подниматься не стал, а просто стоял под окнами, вспоминая о том, как за ними ещё совсем недавно его ждали любимые люди. Он развернулся, чтобы уходить и услышал крик своей дочери: папа, папа...
Валентина Шарифовна, рассказывала, как она бежала с верхнего этажа, перепрыгивая через ступеньки и больше всего боялась, что ей просто показалось, и что там, визу стоит кто-то чужой. За ней бежали мать и брат...

Несколько минут, что они простояли вместе на улице, под принизывающим ноябрьским ветром, были их последней встречей. Отец уходил на Волховский фронт, откуда они получили лишь одно письмо, а потом стандартное сухое извещение.

Потом были долгие голодные блокадные дни и ночи, эвакуация по Дороге жизни в Казахстан, где она нашла вторую родину. Они все выжили: и она, и мать, и брат. Она, татарская девушка, в Казахстане вышла замуж за поволжского немца, выучилась, родила двоих сыновей, стала известным в республике человеком. Один из сыновей женился на русской, и его дети - голубоглазые блондины, другой женился на казашке, и его дети - тёмноволосые азиаты. Помню, когда весь этот громкоголосый интернационал собирался вместе, я всегда думала: какие же они все разные что на внешность, что по характеру! И всё равно сразу же чувствовалось - все они из одной семьи. Семьи героической бабушки.
С Днём Победы нас всех! С тем днём, без которого не было бы ничего!