Праздник

В связи с тем, что новое время вносит свои коррективы, моя прошлая серия «Страшные истории со школьного двора», отправилась ради актуальности на серьезную переделку.  Теперь она становится частью «хроник ржавой империи» и будет рассказывать о более современных кошмарах.



    Комитет по организации «великого праздника с трупным запахом» заседал уже несколько часов. За это время было выпито четыре литра чая, съедено две палки вареной колбасы и сказано с десяток тысяч слов. Уже иссяк чайный родник в старомодном самоваре, уже опустела колбасная коробка с мясокомбината имени маршала Муравьева, а слова продолжали звучать. Они появлялись из членов комитета, сидящих за длинным столом без скатерти, отбивались от стен, увешанных пожелтевшими от времени фотографиями, и вылетали в открытую форточку. На улице слова не разлетались, словно воробьи, а попадали в капкан уха невзрачного с виду человека. Он расположился под окном на складном табурете и аккуратно вносил все услышанное в казенный блокнот.

    - Массажный салон с улицы Ворошилова просит виселицу из городских фондов, - сказал плотный человек с пышной шевелюрой, похожей на корону.
    - А куда они дели свою? – поинтересовался председатель комитета.
     - Не знаю, - покачал головой коронованный толстяк. – Говорят, сломалась.
    - Свободных виселиц на складе нет, - заявил заведующий хозяйством городского фонда. – Праздник на носу. Все виселицы уже разобрали.
    - Да что мы виселицу не найдем, Василий Иванович? – удивился председатель. – Я знаю у тебя всегда есть парочка на черный день.
    - Так никаких виселиц не напасешься! – возмутился завхоз. – Я бы в их салон совсем ничего не давал. Они уже третью виселицу ломают. У них одни глупости в голове, и ничего святого. Думаете я не понимаю, как они городское имущество используют? Голых клиентов подвешивают. А я всегда говорил, что их чертовы ролевые игры до добра не доведут.
    - Побойся бога, Василий Иванович, - нахмурился председатель. – Ты, наверное, забыл, что великий праздник должен охватить все слои населения, если потребуется даже в принудительном порядке. Тем более их бабки, из роты бравых дев заслужили для потомков эту почетную привилегию.  Когда тебя еще в помине не было, они уже геройски праздновали в артиллерийском полку.
    - И теперь их внучки катаются на чужом подвиге, – завхоз махнул рукой и сдался. – Ладно. Будет им виселица из фондов. Но это в последний раз.
    - А мне эта веселая история доверия не внушат, - сказала тучная тетка с пучком серых волос.   
    Члены комитета невольно напряглись и посмотрели на женщину мрачно.
    - Про Великий Праздник много лишнего болтают, - тетка продолжила развивать скользкую тему. – Но не всему надо верить. 
    - Вы что же, Ирина Степановна, не верите в официальные праздничные легенды? – глаза председателя грозно сверкнули.
    - Как вы могли такое подумать, Егор Антонович? - женщина изобразила на лице оскорбление, но получилось неубедительно. –  Верю конечно. Я на них выросла, они у меня в крови. Они у меня в голове, сердце, поджелудочной и печенке. Они у меня в глазах, в ушах, во рту. Даже к спине один миф приклеился – как чешусь, так вспоминаю. Но кое-что, как прыщ на заднице, не дает мне покоя. Не верю я в роту девственниц, особенно в артиллерийском полку. 

    Кто-то пробежал за окном. О грязное стекло ударился бумажный самолетик. Послышался детский радостный смех, но вскоре он сменился криком боли. Судя по всему, кого-то крепко схватили за ухо.
    - Дмитрий Алексеевич, - председатель сменил скользкую тему и обратился к человеку с художественно оформленной лысиной. – Предатели к своей роли готовы?  Надеюсь, в этом году они будут трезвые. Хватит с нас пьяных скандалов.
    - Не волнуйтесь, Егор Антонович, - главный режиссер «театра предателей» приложил ухоженные руки к груди. – Наш дружный коллектив к показательным выступлениям готов. Все трезвые. Каждый готов идти в петлю хоть завтра.
    - Эх, помню я времена, когда предателей не изображали шуты, - Ирина Степановна снова влезла в разговор. – В каждом доме, на каждой фабрике, в каждом дворе был свой предатель, выбранный общим голосованием. Поэтому был реализм, а не бездарная игра актеров навеселе.
     - А потом этим людям приходилось увольняться с предприятий и выезжать из домов, - заметил главный режиссер. – Последующую травлю не каждый мог выдержать.
    - Да, увольнялись, - довольно согласилась тучная женщина. – Клеймо предателя уже ничем не отмыть. Но поверьте моему опыту, в большинстве людей живет этот коварный червь. И ждет своего часа.
    - Ирина Степановна, - председатель прервал женщину. – Хватит выступать по пустякам. Лучше расскажите, как обстоят дела в кружке «сыновей партизанского отряда»?
    - Все идет по плану, - заверила Ирина Степановна. - Показательные выступления кружка пройдут на главной площади. В программе метание ножей по бегущим мишеням, отравление колодцев скипидаром, хороводы вокруг горящих складов и лекция на тему «избавление людей от взрывоопасных убеждений путем вспарывания живота». Закончит выступление спектакль «посадка на кол вражеского коменданта». С анатомическими подробностями, прологом и эпилогом. В антракте буфет, клоуны и конкурсы с призами.
    - Прекрасно, - председатель остался доволен. – Виталик, а что там с ветеранами? Порох еще в них остался?
    - Порох может быть и есть, - ответил Виталик - парень лет двадцати с серьгой, похожей на медаль, –но жизни в их телах почти не осталось. Все выкачали.
    - Да, не бережем мы виновников торжества, -  хмуро сказал Егор Антонович. – Но ничего, они крепкие. Пару лет еще выдержат. Я надеюсь.
     - А может их новыми ветеранами заменить? - предложил Виталик. - Ветеранская школы выпускают сегодня контингент вовремя и на годы вперед.
    - Ты что спятил? Ветеранов нельзя смешивать. От этого коктейля потом хаос и неразбериха с головной болью.
    С этими словами председатель обвел коллег уставшим взглядом и начал подводить итоги:
    - Спасибо товарищи. Мы славно поработали. И если вопросов нет, будем расходится.
    - Есть один важный вопрос, - голос подала опрятная, некрасивая женщина с тусклым взглядом, что ютилась в самом конце стола. – Он требует решения.
    - Марина Петровна, давайте не сейчас, - председателя невольно вздрогнул. – Тем более, что мы этот вопрос уже обсуждали.
    - И все-таки, - не отступала женщина. – Я по поводу генерала Парамонова.
    - Святого генерала Парамонова, - назидательно уточнил завхоз и испугано оглянулся.
    - Он плохо влияет на юное поколение, - Марина Петровна демонстративно пропустила уточнение завхоза мимо ушей. – Родительские комитеты жалуются.
    - Послушайте, - Егор Антонович поднялся со стула. – Святой генерал Семен Викторович Парамонов является официальным покровителем одной из городских школ. И мы не можем запретить ему встречаться по праздникам с благодарными потомками. На таких встречах он проводит с ними воспитательные беседы.
     - Воспитательные? – на лице тусклой женщины от злости появились красные пятна. – А вы знаете, что на этих встречах он рассказывает? Какие кощунственные, не праздничные, даже дикие речи он произносит? Такое впечатление, что Парамонов сошел с ума.
    - Призраки не могут сойти с ума, - сказал Виталик.
    - Еще как могут, - Марина Петровна достала из кармана записную книжку. – И когда они сходят с ума, то несут лютую, подрывающую веру в великую радость ересь. В прошлом году, к примеру, он рассказал про мерзкого старика Страха Ерофеича. Как тот бродил по окопам целыми днями, обнимал бойцов и заставлял их мочится в штаны. В позапрошлом году он рассказывал, как они организовали ферму опарышей из горы трупов, чтобы ловить на них рыбу в ближайшем пруду.  А три года назад он раздавал к праздничному столу рецепт крысиного супа на бульоне из варенной ноги…
    - Зачем вы нам об этом говорите? – председатель брезгливо скривился. – Мы и так знаем, что Парамонов – личность сложная. Он и при жизни то был не подарок, а как помер так совсем с катушек слетел.
     - Необходимо поставить вопрос о лишении его звания святого и запретить общение с детьми.
    - Я подобных вопросов не ставлю. Полномочий не хватает. Обратитесь в церковь при министерстве обороны. Деятельность святых генералов - их территория.
    - Туда я уже обращалась, - сказала Марина Петровна. – Они обещали разобраться.
    - Вот и замечательно, - выдохнул Егор Антонович. – А теперь ждите ответа.  Но помните, там не любят сдавать назад. Особенно, признавать свои ошибки. Это значит, поставить под сомнение всю святость нашего главного торжества.

    В день праздника школу украсили красными шарами. На вымытых, по такому случаю, подоконниках поставили похожие на бомбы цветочные горшки. Узкие школьный коридоры назвали окопами и везде разбросали старые пулеметные гильзы в пересмешку с конфетти. Спортивный зал на втором этаже был усыпан павшими героями. Там проходил конкурс живых скульптур, что изображали растерзанные человеческие тела. Победил «мертвец» со вбитым прямо в сердце древком знамени. Одетые в гимнастерки младшие классы, ходили веселым строем и торжественно клялись отдать свои жизни в распоряжение командиров.  Средние классы дегустировали тушенку с истекшим сроком годности и присягали стране на верность. На грудь старшеклассников навешивали гроздями картонные ордена в честь будущих побед. Во двор выкатили бутафорскую виселицу из пыльной кладовки. Под общий смех на ней повесили предателя в безопасной петле. Из морга привезли геройский запах в черных кульках и выпустили его в фойе школы. На клумбах разбросали землю с поля боя и предлагали желающим попробовать ее на вкус. Громоздкие громкоговорители звучали истеричными призывами все повторить, а школьный, вечно улыбающийся дьякон благословлял учеников на самоубийство ради родины. 

    В полдень, треща натужно ржавым механизмом приехала братская могила. Бутафорский холм на передвижной платформе с настоящими костями внутри. Отряд специально отобранных для почетной миссии отличников возложил на нее искусственные цветы. Затем из дома престарелых привезли живого участника боев. Сидя в инвалидном кресле, сделанном из железной кровати, ветеран выглядел немощным стариком. Сухим до хруста, бледным до прозрачности, с бельмом на левом глазу. Его казенная вставная челюсть блестела на солнце дешевым металлом и слепила окружающих. Ветеран принял диплом «почетного выпускника школы» и попытался сказать благодарственную речь. На восьмом слове его силы иссякли, после чего старика увезли в столовую кормить подгоревшей перловой кашей.
   
    Ровно в пять часов вечера, когда младшие классы устали от воинственных клятв и их отпустили в увольнительную по домам, у здания школы остановился церковный автобус из министерства обороны. Его сразу облепили со всех сторон любопытные школьники.  Снаружи – от колес до крыши, автобус покрывали красочные сцены из жизни патриотического рая. Тут было все. И страшный суд, и строгие судьи, и суровый пропускной режим. Центральное место росписи занимала сцена переправы. Проверенные посмертной комиссией горожане застыли на берегу прекрасного океана и ждали прибытие корабля-перевозчика похожего на подбитый эсминец.  Среди покойников летали крылатые дети в тельняшках и проверяли именные билеты в патриотический рай. Неподалеку курила райская охрана с двухголовыми овчарками на поводках, а сверху за всем наблюдали святые генералы. Сидя на летающих нимбах, они ели виноград и высокомерно улыбались.
    Первым из автобуса вышел организатор сеанса связи в парадном церковном мундире. Затем появилась красавица связистка в сопровождении двух скромных, как монашки помощниц. Сразу за ней следовал мрачный бородатый детина в черном спортивном костюме. В руках он держал громоздкий агрегат необычной конструкции – странную помесь пылесоса с гранатометом. Под конец, бригада работников принялась выносить специальную аппаратуру. Огромный котел на трех ножках. Несколько бочек жидкости с запахом смолы. Стремянку, покрытую цитатами из Библии.  Деревянный стул с электрическими проводами и зажимом для головы. А еще моток прозрачного шланга, режиссерский пульт с мегафоном, маленькую колокольню на колесиках, канистру, украшенную золотым крестом и дрова без коры.  Последним из автобуса вышел церковный бригадир с заспанными глазами.

    Котел установили на небольшой площадке, сразу за школьным тиром. Заполнили доверху жидкостью из бочек и приставили к нему библейскую стремянку. Рядом поставили электрический стул, а провода подсоединили к режиссерскому пульту. Дрова уложили под котлом в особом порядке, окропив их коктейлем из бензина и святой воды.
    - К сеансу связи все готово, - отрапортовал бригадир. – Можно начинать.
    Организатор в мундире посмотрел на небо. Над горизонтом, в сети облаков уже запуталась ранняя луна.
    - Рано, - сказал он со знанием дела. – Сумерки еще не соткали правильный узор. И луна пока не зависла в нужной точке.
    - Ладно, - равнодушно согласился бригадир. – Тогда еще успею вздремнуть в автобусе.
    - Ты вот что, Федор, привези ко мне ветерана. Хочу взглянуть на него перед сеансом.
    - Зачем? – не понял бригадир.
    - Надо убедится, что он выдержит.
    - Ладно, привезу, - Федор кивнул все так же равнодушно.

    Как только бригадир отправился на поиски ветерана, организатор обратился к связистке.
    - Зоя, в последнее время ты слишком торопишься. Не отыгрываешь обряд до конца.
    - Иди ты в жопу, Саврасов, - весело огрызнулась связистка. – Все я отыгрываю как надо.
    - И все-таки, - настаивал организатор, - ты слишком рано выпрыгиваешь из котла. Духи жалуются.
    - Ничего себе рано! – возмутилась Зоя. – В прошлый раз вы меня чуть не сварили. А духи пусть жалуются. Плевать. Бесплотные, а туда же – все мне в трусы заглянуть норовят.
    - Ну, я тебя прошу, задержись в котле подольше. Доставь им удовольствие. И нам спокойней, и жалоб с того света меньше будет.
    - Хорошо, я задержусь, - Зоя плотнее закуталась в халат с вышитыми на спине серебристыми куполами. – Но потребую премию за вредность. И дополнительную оплату на лечение.
    - Мы все в руках церковной бухгалтерии, - подмигнул Саврасов и направился к мрачному бородатому детине.
     - Рудольф, ты слышал новость? Парамонова хотят посадить на поводок.
    - Давно пора снять его с нимба, - злобно хмыкнул детина.
    - Вот и я чувствую, закатают его в бетон за ересь, - покачал головой Саврасов. – А жаль. По сравнению с другими генералами, он самый живой.
    - Мертвец не может быть живой, - холодно заметил Рудольф.
    - Еще как может. Но я сейчас о другом. Его ограничили в свободе воспитательного слова. Теперь, некоторые темы для него табу.
    - Я бы таким как он совсем слова не давал.
    - Ты главное, будь начеку. И если он снова заговорит о бойне…
    - О Великом Празднике, - поправил организатора Рудольф.
    - Ну да о нем. Так вот, когда он заговорит о празднике в обоссанных штанах, с опарышами и прочими атрибутами величия, ты сразу начинай всасывать. Без вариантов.
    - Уж я не прозеваю. Всосу так всосу, - мрачный детина оскалился редкими зубами и погладил рукой трубу грозного «пылесоса».
   
    Тем временем сумерки наконец соткали нужный для сеанса связи узор. Ранняя луна прошла свой путь от горизонта до роддома первой категории, где зависла над доской почета самых влиятельных родителей. Саврасов взял в руку мегафон и громко крикнул:
    - Выпускайте массовку.
    После чего еле слышно добавил:
    -  Начинаем, твою мать.
    Двери школы распахнулись. Дежурные с полномочиями конвоиров начали выводить во двор учеников организованными колонами. Школьники окружили площадку с котлом и застыли по стойке смирно. Спустя пять минут им разрешили сесть прямо на землю.
    Из столовой привезли ветерана. После обеда его клонило в сон. Сидя в инвалидном кресле, старик клевал крючковатым носом, а его подбородок опустился на костлявую грудь, усеянную перловой кашей. Саврасов скептично посмотрел на сухую, прозрачную фигуру, но ничего не сказал. Он дал отмашку церковной бригаде, а сам занял место у режиссерского пульта. В обманчивом свете ранней луны, он стал похож на крещенного вурдалака.
    Работники котла суетились, словно черти.  Зажгли под котлом «вечный огонь» и пересадили ветерана на электрический стул. Зажали его ноги в деревянных колодках, а руки связали за спинкой.  Ветеран не сопротивлялся - процедура подготовки к сеансу связи была ему знакома. Федор размотал моток шланга, превратив его в резиновую змею. Закрепив голову ветерана в зажиме с мягкой подушечкой, он открыл его рот с помощью стоматологического инструмента и вставил один конец шланга прямо в горло. Другой конец бригадир закинул в котел. Перекрестившись, Саврасов нажал на красную кнопку режиссерского пульта. По проводам с треском побежал ток. От разряда ветеран дернулся всем телом и захрипел. Из его глаз полились слезы, но трубка в горле осталась пустой. Стоящий рядом Федор направил большой палец вниз.
    - А чтоб тебя, - Саврасов нервно выругался и нажал на кнопку еще раз.
    Новый разряд привел к нужному результату. Ветеран дернулся сильнее, судорожно выгнулся дугой, и в трубке, наконец, появилась жидкость. Вязкая и бесцветная. Жидкость помчалась в котел по трубе и принялась наполнять его жизнью. Бригадир поднял палец вверх. Саврасов с облегчением выдохнул. Сеанс связи начался.

    Наступило время выхода связистки. Под дружный вздох старшеклассников она профессионально сбросила халат с куполами. Оставшись в купальнике, одобренном самим патриархом, она послала присутствующим очаровательную улыбку и подошла к библейской стремянке. Федор встал рядом с колокольней. Зоя наступила на первую ступеньку - Федор ударил в колокол. Зоя наступила на вторую ступеньку - Федор ударил снова. Пока связистка поднималась, ступени под ее ногами, как показалось многим, пели. Школьники прекратили болтать и затаили дыхание, а церковный бригадир сопровождал каждый шаг красавицы колокольным звоном.
    На самом верху Зоя остановилась. Застыв на краю котла, она вернула на плечо «вечно сползающую» бретельку купальника. Как раз в этот момент во всем городе объявили минута молчания. В окопе тишины длинною в шестьдесят секунд каждый подумал о своем. О войне, о празднике, о Страхе Ерофеиче, о просроченной тушенке, о проклятой непослушной бретельке…
    Когда шум жизни вернулся, Зоя вошла аккуратно в котел. Горячая жидкость с запахом смолы обожгла ее живот. Связистка перекрестилась на все четыре стороны и хлопнула ладонью по поверхности жидкости. Пошла небольшая рябь. Тогда Зоя похлопала сильнее. Рябь превратилась в маленькую волну. Зоя еще раз повернулась кругом, после чего окунулась с головой. Вынырнув, она не стала убирать прилипшие к лицу волосы, а сразу принялась налаживать связь с потусторонним миром.
    - Код рождения - пять, три, семь, шесть, шесть, - связистка произнесла отчетливо нужные цифры. –Код смерти – двенадцать, восемьдесят девять, двести тридцать три. Пароль «персики в чесночном соусе». Вызываю на связь. Прием.
    Дрова вспыхнули с новой силой. Пар над котлом начал сгущаться. На поверхности жидкости возникли первые небольшие фонтанчики. Зоя снова нырнула и повторила цифры с паролем.
    - Код рождения - пять, три, семь, шесть, шесть. Код смерти – двенадцать, восемьдесят девять, двести тридцать три. Пароль «персики в чесночном соусе». Вызываю на связь. Прием.
    После третьей попытки пар над котлом сгустился до состояния тумана. Жидкость забурлила. Котел принялся плеваться фонтанами уже приличных размеров. Кое где появились водовороты. Невыразительные у краев, глубокие ближе к центру.  На середине котла водовороты соединились вместе и образовали крупную воронку. Она закружила Зою на одном месте, не давая ей больше нырять. Связистка отдалась на волю бурлящей жидкости. Красная, словно лангуст из буфета городского совета, она пыталась удержать на плечах купальник и продолжала выкрикивать пароль. Скорость вращения возрастала с каждым мгновением. Саврасов подал сигнал помощницам связистки и те поспешили Зое на помощь. Не выдержав процесса варки, особо впечатлительные школьники зажмурили глаза. Как раз в этот момент водоворот наконец сорвал с красавицы купальник и самые стойкие увидели ее алые соски. В ту же секунду подоспевшие помощницы выдернули Зою из кипятка за волосы, а котел с довольным шипением выпустил в небо мощную струю густого пара. По двору распространился запах гнилых фруктов. Многие зажали брезгливо носы. Оказавшись на свободе, пар сразу принялся ткать фигуры. Для начала закрутился в спираль. Потом свернулся аркой с шипами. Из арки выползла фигура горбатого младенца. Он выдул из носа струю дыма, как курильщик со стажем и вырастил на спине вторую голову.  Та, в свою очередь, проглотила арку, не подавившись шипами, раздулась и лопнула. Остатки младенца завертелись в воздухе, будто снежные хлопья. Слиплись в один ком и превратились в воздушное тесто. Вскоре из теста показалась генеральская папаха. Поднявшись на два метра, она издала звук, похожий на хлопок и выпустила из себя человеческую фигуру. В меру высокую, в меру прозрачную, с ногами разной длины. При виде призрака, Рудольф привел свой агрегат в боевую готовность, а Саврасов отдал честь и прокричал в мегафон:   
    - Приветствую святого генерала Парамонова Героя, орденоносца, победителя…
    В ответ генерал дернул более короткой ногой – она выросла до нужного размера, и поправил на плечах призрачную голову.
    - Здравствуйте дети, - сказал он потусторонним фальцетом. Затем прокашлялся, зарычал и придал своему голосу командирский тон. – Расскажу я вам сегодня про баню.
    - Про бойню? – школьникам показалось, что они ослышались.
    - Не про бойню, - генерал с опаской посмотрел на грозный пылесос, – а про баню.
    - Про кровавую баню? – зрители все еще надеялись услышать страшную до мурашек историю.
    - Про простую. Деревянную. Но там, - Парамонов попытался успокоить недоумевающих учеников, - развернулась настоящая бойня.
    - Рассказывайте, - дружно одобрили школьники.
    Увидев интерес в глазах живых людей, святой генерал продолжил:
    - Пошел я как-то раз в баню. На вшивую войну. Воин к тому времени я был уже опытный - в чине старшего лейтенанта. Знал стратегию сражений, умел загонять врагов на смертельные поля. Раздевшись догола, я применил тактику хозяйственного мыла. Намылился до предела, и погнал щеткой вшей из зарослей тела на равнину безволосой груди. Туда, где их легче всего давить руками. А как выгнал, так и началось. Я их давил, душил, рвал на куски. Почти всех уничтожил, но одна успела затаится в ущелье подмышки…
    Парамонов сделал драматическую паузу. Налетавший с севера ветер, оторвал кусок призрачного плеча вместе с погоном и просверлил в генеральской груди дырку размером с баскетбольный мяч. Сквозь отверстие стали видны неприличные слова, написанные на стене школьного тира.
    - Но меня не проведешь, - Парамонов вырвал клуб пара из задней части и законопатил дыру в груди. Неприличные слова пропали, но память о них осталась. – Я плеснул в ущелье керосину. Вша сразу выскочила, а я тут как тут. К ногтю ее прижал, заразу. Хотел уже раздавить, но вдруг эта мелкая тварь заговорила со мной человеческим голосом.
    - Пожалей меня, Сеня, - сказала вша неожиданным басом.
    - Какой я тебе Сеня, - возмутился я.
    - Извини, Семен Викторович, - поправилась она. - Не дави меня. Я тебе помогу.
    - Чем ты можешь мне помочь, вша безродная?
    - Сделаю тебя генералом!
    Тут я рассвирепел. Подумал, что издевается. А она, тварь ненасытная, продолжила мне уши заговаривать.
    - Ты погоди сердится. У меня хорошие вшивые связи. Поверь, не пожалеешь.
    - Насколько хорошие? - я немного остыл.
    - До самого генерального штаба.
    - Врешь!
    - Ей богу!
     И тут, представляете, в меня прокралась надежда.  Чем черт не шутит? Может и вша для чего-нибудь сгодится.
    - Хорошо, допустим, - сказал я снисходительно. -  Но как будет выглядеть твоя помощь?
    - Я научу тебя стратегии паразитов, - объяснило мелкое существо.
    - Какой стратегии? – не понял я.
    - Стратегии, которой пользуются все умные люди, - пришла ее очередь проявлять снисходительность. – Ты главное меня во всем слушай, и будет тебе созвездие генерала.
   Вот так и началась моя карьера. Вша не соврала. Она провела меня тайными тропами и секретными ходами. Открыла передо мной скрытые от посторонних глаз двери, показала, как срезать углы карьерного лабиринта. Познакомила с влиятельными шевелюрами и научила избегать завистливые лысины, с которыми не договоришься. В пути я подружился со множеством полезных тварей.  С могущественными блохами, с раздутыми от важности клещами, с хитрыми тараканами. С целой династией клопов, с избалованной властью молью, с парочкой скользких глистов и одной редкой маршальской гнидой. Мы плели вместе вшивые интриги, клялись друг другу в верности до гроба и ставили подножки конкурентам. В итоге карьерная лестница легла передо мной взлетной полосой. На генеральской ступени я, наконец, немного расслабился и, оглянувшись на пройденный путь, лишний раз удивился - как много к телу страны прилипло паразитов.

    Закончив воспитательную беседу Парамонов взглянул на небо. Молодая луна уже закончила свой ежедневный цикл и теперь болталась над домом благонадежных наук, освещая тусклым светом памятник раскаявшемуся ученому. Дрова под котлом почти потухли. Вдали, на горизонт карабкалось солнце. Пришло время сворачивать сеанс. Саврасов поблагодарил от лица школьников генерала за познавательную беседу и подал знак мрачному Рудольфу.
    - Сеанс связи окончен, - крикнул он устало, -  всасывай.
    Мрачный детина с радостью передернул боковой затвор устрашающего агрегата и направил его в сторону призрака. «Пылесос» загудел, задрожал, втянул в себя со свистом первый глоток воздуха. Парамонов инстинктивно отступил, прикрываясь рукой, но уперся спиной в невидимую стену. Пока под котлом тлели угли, призрак не мог выйти за его пределы. Грозный «пылесос», тем временем, набрал обороты и заработал в полную силу.  Втянул рой насекомых, воздушные поцелуи, что слала парочка влюбленных старшеклассников на заднем ряду, обертку от конфеты, пролетающего мимо голубя. Упершись в землю тяжелыми сапогами, Рудольф всасывал в свой агрегат все что попадалось на пути. Это доставляло ему немало удовольствия и его лицо светилось радостной улыбкой. Вскоре в агрегат потянулся святой генерал. С тонким, жалобным писком Парамонов стал затягиваться в трубу. Исчезли прозрачные галифе, мундир с дымчатыми пуговицами, призрачные ордена. В последний момент, генерал сорвал с плеч голову и пустил ее по ветру как воздушный шарик. Было видно, что голова хотела сказать что-нибудь на прощание, но так и не успела. Покоривший линию горизонта рассвет пронзил ее первым лучом и растворил бесследно вместе с папахой. Выкатилось утро. Праздник  закончился.

P.S. Генерала Парамонова лишили святого звания спустя две недели. За дискредитацию. Рассказывали, что генеральный штаб был в ярости после его выступления. По слухам, больше всего негодовал наследник одного влиятельного маршала. Парамонова насильно спустили с патриотических небес, конфисковали перелетный нимб и замуровали в фундаменте церкви министерства обороны. Говорят, его последней просьбой стало еще одно свидание с красавицей Зоей.