глава 1

День подходил к концу. Солнце освещало деревья и поляну. Полотно палаток вспыхивало, слепило глаза. Лагерь мирно шумел: сновали костровые, смеялись отдыхавшие.

Майон потянулся и встал. «Небесные» ведут себя тихо и впереди ещё несколько дней бездействия. Из леса вышли люди. Это часовые, стоящие вторым кольцом вокруг лагеря. Для смены караула ещё рано. Майон пошёл к ним на встречу. Ага, с ними кто-то ещё. Не из наших. Должно быть, взяли в лесу.

- Эй, Майон, господин Лакир свободен?

Майон махнул в сторону шатра. Пленный не из «небесных» - никаких знаков отличия. Они любят эти дурацкие шарфики и нашивки. Может из деревенских кого завербовали? Средний рост, тёмные волосы, собранные в короткий хвост. Значит не высоких чинов, но не преступник. Глаза живые, цепкие. Одет просто: рубаха, штаны, даже башмаки есть.

Караульный побежал к шатру. Пленный, воспользовавшись задержкой, уселся на землю, подвернув под себя ноги, и стал осматриваться. Долго рассиживаться ему не дали. Снова подняли и повели к шатру. Майон вздохнул: Лакир со шпионами не церемонится.

-Майон, ты тоже зайди.


Лакир повернулся к входу. Его привели. Ничего необычного, все как всегда. Простая одежда, внимательный взгляд,  тщательно скрываемый страх в глазах.
 
- Что ты знаешь про «небесных»? Они должны были переправлять карту укреплений, – обратился он к пленному. Тот с ухмылкой пожал плечами.
 
Лакир кивнул. «По доброй воле говорить точно не будет. Эх, а жаль».

- Жаль, - повторил он уже вслух. Понимающие с первого слова конвоиры подвели пленного ближе. Майон отвернулся к входу. Майон хороший человек, но слабонервный, не может смотреть на такое.

Парень оказался крепким. Ни слова не сказал, даже не ругался, а только стонал и вскрикивал сквозь сжатые зубы. Лакир наклонился над скрученным болью телом. На него поднялся взгляд больших, наполненных страданием глаз.

- Ты сильный. Я таких ценю и уважаю. Жаль, что у нас оказались разные убеждения. Сейчас ты немного отдохнёшь, и мы поговорим снова. Вы, - Лакир обратился к солдатам, - разверните этого ежа и отнесите под дуб.

Солдаты отдали честь и принялись выполнять приказ. Через минуту в шатре остался только Лакир с Майоном.

- Не убежит из-под дуба? Надежнее было бы к машинам, – высказал сомнения Майон.

- Его сейчас хватает только на то, чтобы яростно вращать глазами.

Господин Лакир вышел из шатра. «Нет, не убежит.  День подходит к концу, солнце заходит. Да, Майон хороший человек и хороший помощник, только чувствительный очень и простодушен».


Конвой ушёл. Дуб раскинул ветки на всё нежно-сиреневое небо, шелестел листьями под лёгким вечерним ветерком. Под спиной больно круглились жёлуди. Тело, всё пронизанное болезненными разрядами, снова обретало способность двигаться.
Надо же, одной верёвкой привязали. За ногу. Так с наступлением темноты и освободиться получится.

Рен сел. Сразу заболело в боку. Рен приподнял рубаху, посмотрел на небольшой красный разрез. Шов вроде не разошёлся, но красная кайма по краям раны тревожили его. Ну да ладно. Через денёк уже и к своим добраться можно.

Лагерь «красных» засыпал. От костров расходились люди, затихали голоса. Рен лежал, прижавшись к ещё тёплой земле, слушал. Звуки леса скоро покрыли шум человеческого лагеря, ночь опустилась на землю.

Наверное, пора. Ощупью попытался ослабить узел. Волокна верёвки будто срослись друг с другом. Различить где один виток, а где другой невозможно. Рен стал разминать пальцами узел. «Красные» узлы вязать умели. Оставив попытки расслабит верёвочную хватку, Рен прислонился к стволу, поднёс ко рту саднящие пальцы, ощутил губами глубоко вдавившийся резной узор грубой верёвки. Стрекот кузнечиков, вечерняя прохлада.

Крепкий узел, наконец, поддался. Петля, туго обхватывающая ногу у щиколотки, упала в пыльную пожухлую траву.
 
Так, нужно поесть что-то собрать. Рен тихо прошёлся вдоль рядов остывающих котлов. Под тяжёлыми крышками было пусто. В ларе нашёлся кусок хлеба. Взял флягу, понюхал содержимое. В нос ударил терпкий крепкий запах, заставивший Рена поморщиться. Даже от запаха спиртного у него всегда болела и кружилась голова. Нашёл другую флягу, пустую. Набрал воду из пробегавшего прямо через лагерь ручья. Оценивающе оглядел ряд сапог, стоящий перед палатками. Его собственные ботинки разорвали на лоскуты в поисках карты. Найти обувь по размеру будет не сложно, только непривычная обувь быстро собьёт ноги. Уж лучше босиком.
Прихватив воду и хлеб, Рен обернулся, рассматривая лагерь, и скрылся в лесу.


ГЛАВА 1
Гала вышла на крыльцо. В лицо пахнуло свежим запахом влажных от росы листьев. Дом стоял в лесу, окружённый высокими деревьями. Они с братом перебрались сюда после того как вступили в ряды «небесных». Гала обернулась, посмотрев через дверной проём в дом, и вздохнула. Прекрасный дом их родителей, хорошо убранный, с деревянной мебелью, покрытой красными узорами, обставленный разными совершенно необходимыми для уюта предметами, остался в прошлом.
 
Гала стряхнула с себя пелену воспоминаний и ступила ногами на росистую траву. Колодец находился в четырёхстах мегонах от дома, на поляне. Этот колодец вырыли незадолго до их прихода, специально для того, чтобы обеспечить водой всё прибывающих людей.
 
Тут Гала заметила бесформенное тело, повисшее на изгороди. Волосы, одежда – всё спутано в одну массу. Осторожно Гала приблизилась к пришельцу. Он не подавал никаких признаков жизни. «Не уж то помер?» - испугалась она. Вдруг неизвестный пошевелился. Испугавшись, Гала с размаху ударила его по голове ведром. Раздался жестяной гул и вскрик. Пришедший упал на землю, схватившись обеими руками за голову. Тёмные волосы с запутавшимися в них веточками упали назад, открылось грязное лицо с серыми глазами.
 
На крик выбежал Кир. Без лишних церемоний поднял незнакомца с земли и притащил в дом. Неизвестный не сопротивлялся, а лишь улыбался и говорил о том, как рад с ними встретиться.
 
Кир посадил его к стене и привязал за правую руку к кольцу, вбитому в стену.
 
- Гала, проследи за ним, я схожу за кем-нибудь.

Потом погрозил незнакомцу кулаком и выбежал из дома.

Юноша пожал плечами и повернулся к Гале:

- Я Рен.

Гала фыркнула и отвернулась. Сидит на полу, в грязной изодранной одежде, рука к стене прикручена и ещё знакомиться пытается.
 
- Слушай, на полу сидеть холодно. Может, одеяльце какое старое найдётся?

Гала нахмурилась, но одеяло с полки достала.
Рен поднял на неё большие блестящие глаза:

- А поесть не найдётся? – спросил он вроде как с опаской, но Гала видела, что глаза его смеются.

- Ну, знаешь ли, - не выдержала она, - это уже откровенная наглость! Ты тут как ни как в плену.

Рен вздохнул:

- Значит, еду не дашь? – смотрит снизу вверх и, кажется, даже всхлипнул.

Гала не могла сердиться:

- Дам, конечно, - хмуря брови, она ушла к печи и вернулась с миской чего-то дымящегося и вкусно пахнущего.


Рен наблюдал за ней. Когда она только успела появиться? Всех жителей поселения он знал. Могучие Покровители, девочка же совсем! А суровый красавец, конечно же, брат. Сколько им лет? Меньше девятнадцати, это точно. И почему рун их принял. Значит старший уже совершеннолетний. Да, кстати, куда он побежал? За комендантом? Нет, вряд ли. Комендант таким не занимается. За гедами?  А не слишком ли он махнул, сразу к гедам. Подождём – поймём.

Рен растянулся на одеяле. Рука вывернулась под неудобным углом, снова резануло в боку. Рен немного поворочался и закрыл глаза.
 
Хорошо, тепло, лежишь на ровном полу без всяких дурацких кочек, колючек, не на влажной земле, а на тёплом ворсистом одеяле. Никакие красные скоты со своими «совершенными методами войны» сюда не придут, пытать не станут.

Сонное оцепенение как рукой сняло. А если «хвост»! да нет, проверял же. А с другой стороны, даже если придут, пытать всё равно не будут… Рен так взбесился от этой подлой мысли, что чуть не ударил себя, но двигаться было так неприятно, спокойное бездействие было так прекрасно и Рен снова замер.

. . .
- Ага, подожди! – Рен бежит по пыльной колее. Вокруг раскинулся луг, усыпанный ромашками, колокольчиками и васильками. Тёплый песок проходит между пальцев босых ног. Заходящее солнце заставляет отросшие волосы светиться пламенем. Высокие травы по пояс хлещут по штанам. Рубаха выбилась из-под пояса и трепещет по ветру.

Агарин идёт впереди. Она услышала, остановилась. Стоит, такая высокая, такая красивая. Длинная коса висит до травы, сарафан бьётся о стройные ноги.

Рен добежал. Согнулся, задыхаясь. Тонкие холодные пальцы проникли сквозь спутанные волосы, прошлись ото лба до затылка, вспугнув целую стаю мурашек. Рен распрямился, снизу вверх глянул в ясные голубые глаза и улыбнулся.

Дальше они идут вместе. Так здорово шагать рядом, переступая с верхушки одной кочки на другую, чувствовать на уровне своей макушки её плечо.
 
- Я купаться вообще-то собиралась, - сообщила Ага.

- Да, там сейчас хорошо, - кивнул Рен.

Река была тиха. Она текла в зарослях ив, иван-чая, на крутых берегах возвышались небольшие светлые ельники. Вот он, пологий спуск к реке.

Ага сняла сарафан, оставшись в длинной рубахе из плотного полотна. Медленно зашла в реку и остановилась по колено в воде, разглядывая веточку хвоща. Рен прикрыл глаза. Красивая картина получается: колено реки, все берега в зарослях, в воде лежит на половину затопленный ствол старой ели, все это буйство природы тёмное, сине-зелёное  в наступающих сумерках и на фоне него белая девичья фигура. Именно таких подкоряжный Краб утаскивает в своё царство и делает из них белых русалок. Они потом выходят по ночам на берег, сидят, роняют жемчужные капли и топят всех. Рен встряхнулся: нет, такого не будет. Ага должна жить на земле, на прекрасной, залитой солнцем земле, и дышать вольным воздухом, собирать цветы, гадать на облаках.

 Рен скинул рубашку и с разбега прыгнул в чёрный омут под берегом. Вода залилась в уши, окружила чёрной тяжестью и белёсыми мелкими пузырьками. Рен всплыл как пробка и крутнулся вокруг себя, создавая стену брызг.

- Ай, дурень! Чего брызжешься!  - вскрикнула Агарин и послала ему в ответ целый каскад воды.

Рен плывёт к другому берегу. Вода, как тяжёлое стекло, медленно расходится в стороны. Жёлтые кубышки покоятся на воде в окружении своих широких листьев. Рен перевернулся на спину и смотрит в зеленеющее вечернее небо. Ага догнала его и тоже поплыла на спине. Тут Рен решился и осторожно взял её за руку, но перевернулся и хлебнул воды носом.

Они сидят на берегу.

- Смотри, у меня зуб шатается, - Рен продемонстрировал клык, держащийся во рту на честном слове.

- Здорово, - улыбается Ага.

- Хочешь, тебе подарю?

-Фу, - сморщила Ага нос, - зачем он мне?

Рен пожал плечами.

- Всё у меня ноги замёрзли, - встала Агарин, - отвернись.

Рен послушно отвернулся и стал разглядывать кокон слюнявки на ивовом листе. Комочек белой пены, прилепленный к листу, потихоньку таял, испуская прозрачную, дрожащую каплю.

- Всё, пойдём.

Агарин стояла в сарафане на голое тело, мокрую отжатую рубашку держала в опущенной руке.

Они шли обратно в деревню, проходя сквозь невесомые слои раннего тумана.

. . .
Проснулся Рен от гулкого топота множества ног по доскам и шума голосов. Солнце поднялось и светило прямо в распахнутую дверь. В дверном проёме вздымалась тёмная живая стена. Рену пришлось сощурить глаза. «Медведь, что ли?» всплыла сонная мысль.

- Руан! – от массы отделилась фигура и бросилась к нему. Стена зашумела людскими голосами и бурно зашевелилась, пытаясь протиснуться в дом. Вскоре комната стала казаться маленькой. На крыльце остался только недоумевающий Кир и выскользнувшая к нему Гала.

- Привет, Тиолфард. Я бы встал тебе на встречу, - Рен помахал правой рукой, - но верёвка коротковата.

Тиолфард обернулся к замершему Киру:

- Рядовой Граву, немедленно развязать!

Рену было жалко Кира Граву. С таким подавленным и смущённым видом Кир освобождал его от верёвки, что самому становилось неловко.

- Вовремя проявленная бдительность это хорошо, - промолвил Руан, с помощью геда Тиолфарда поднимаясь с пола.

- Ладно, оставь его, - Тиолфард потянул Рена к выходу, - нужно донесение составить, отчёт.

Солнце светило, птицы пели, деревья заливали всё зелёным светом. Хорошо. Радостно.
 


«Аль, а почему ты пастух?» - «А почему нет?». Доброе, смеющееся лицо. Каждая морщинка в памяти осталась. Откуда у него морщины? Не слишком и старый был. «Аль, а почему тебя все так любят?» - «Прямо все?» - «Конечно!». Алефос задумался. Глаза посерьёзнели. «Не знаю… может, я человек хороший? А? как думаешь?». Аль сорвал ветку с елки и пощекотал ренову макушку. Рен засмеялся, втянул голову в плечи. «А как стать хорошим человеком?» - «Всех любить, всем прощать, и работу свою качественно делать. И ещё не скакать по дороге задом на перёд» - «Почему не скакать?» - «если башкой стукнешься, тебе останется только лежать и глупо улыбаться». Алефос засмеялся. Зелёные лучи плясали у него на лице. Лес пах умопомрачительно и Рену тоже захотелось смеяться. «Слушай, Алефос, как вы с господином Гебилем познакомились?». Аль замялся. «Я тебе, пожалуй, позже расскажу». Рен вздохнул и ткнул впередиидущую корову травинкой.



В избе штаба было светло и чисто.

- Ну, - налетел Тиолфард, - рассказывай давай: как ты не попался?

- В том то и дело, что попался.

Гед побледнел:

- Как попался? А карта? Как тебя выпустили? Как тебе после этого хватило… уж не знаю чего тебе хватило, чтобы вернуться сюда!

- Волноваться вредно: от этого бессонница и нервозность, - Рен похлопал друга по плечу, - План-то при мне.

- Как!? – Тиолфард поднял удивлённые глаза, по цвету, форме и размеру напоминавшие черешню.

Рен торжествующе улыбнулся и поднял подол рубашки.
Сначала гед не понял. Потом лицо его позеленело, и он неожиданно рявкнул:

- Ты совсем дурак?!

Рен такого не ожидал. Гед продолжал бушевать:

- Ты действительно хочешь сказать, что зашил себе чип под кожу? И наверняка ещё где-нибудь под кустом, каким-нибудь грязным ножом, да ещё и собственноручно! А если зараза какая попала? Заражение крови себе хочешь? А если этот чип у тебя там окислился или что они там ещё делают?

- Тогда плакал мой гениальный во всех отношениях план, - пожал плечами Рен, - да и я вместе с ним, - добавил он вздохнув.
- Сейчас достанем, - заявил он Тиолфарду, взгромождаясь на стол.

- Не вздумай даже!

Через несколько минут шов рассматривали два врача.

- Обезболивающее кончилось, - хмуро буркнул один из них.

- Ну, давайте так, - сморщил лоб Рен.

Врач повернулся к собравшимся гедам:

- Держите его…