Девиз другого дракона Часть 2. Глава 1. Летящее пл

Часть 2.

Глава 1. Летящее пламя.

Пожелать падения звезды для исполнения своих желаний может каждый. Зажечь новую- избранные.

   Солнце перевалило на небе далеко за полдень. До сумерек оставалось часа четыре. Широкая караванная тропа позволяла ехать по двое, поэтому впереди ехала Элька с мэтром, который клевал носом в седле. Процессию замыкал кузнец с арбалетом на изготовку. Но пока опасность не чувствовалась. Только птицы да мелкие зверьки сновали в пределах досягаемости магического дара девушки, что взяла на себя нелегкие обязанности по охране каравана. Привычные к поклаже и дороге лошадки размеренно шли себе и шли, позванивая удилами. За Пограничной скалой тропа делала резкий поворот. В этом месте решено было отпустить назад слуг, что только задерживали ход своими древними транспортными средствами.
  Один из стариков заплакал: как видно, он уже не рассчитывал вернуться назад живым. В долину, к тёплым печам замка.

  После пограничной скалы тропа сузилась. Здесь лошадки пошли быстрее, помня о близком водопое с горным ручьем. В том месте обычно делали привал. Торопливость привела к плохим результатам: одна из лошадок потеряла свою поклажу, что ухнула вместе с гнилыми ремнями в глубокую расщелину. Остановились, стали проверять упряжь. Захваченными кузнецом верёвками укрепили тюки на двух вьючных лошадях. Опасное узкое место преодолели со всеми возможными предосторожностями, переводя лошадей по одной в поводу. Выспавшийся в седле мэтр их торопил и капризничал, но напрочь отказался оказывать помощь в этом деле. Да на неё и не рассчитывали, на эту помощь. В виду резко возросшей ценности уменьшившейся поклажи оставшимся рисковать не хотели. В результате к горному ручью с удобным местом стоянки добрались вымотанными и уставшими. Уже в сумерках. В горах ночью не наездишься. Лошадей расседлали. Накормили, напоили и привязали. В то время пока отец с дочерью обихаживали лошадей, нетерпеливый мэтр поджёг сразу весь приготовленный загодя хворост. Поэтому уже в темноте пришлось лазать по окрестностям и собирать дрова в костер. Помощи у мэтра при этом благоразумно просить не стали.

  Там же у костра и выяснилось, что в половину мешков была положена гнилая прелая солома. Это вместо овса лошадям. Прогорклая червивая мука и заплесневелое вяленое мясо людям. Вместо палаток- старые мешки. Словом, хозяйка долины сделала всё возможное, чтобы они не дошли. Или, ещё не всё?
 Идвариус сразу кинулся проверять свою плату. Но нет. Золото было настоящим.
  - Да я дипломированный маг! Да как она посмела! Да завтра же утром вернёмся назад и я выскажу всё что думаю этой высокородной суке! Да я её в корову обращу! Да она у меня по- козьи блеять начнет, вместо слов человеческих! Да она до конца жизни сама эту солому жрать будет и на четвереньках скакать!

  - Они только этого и ждут, - покачала головой девушка, которая хлопотала у костра и варила кашу из взятой отцом крупы. Удалось по дороге подстрелить пару горных индеек. Они заняла своё место в котелке. Лучшие куски вялились над костром. В недосягаемости от полосатого кота. Кот удивительнейшим образом не утратил ни своих домашних привычек, ни воровских наклонностей, ни аппетита. Не смотря на непривычную обстановку. Сытно объелся требухой и птичьими головами да нагло устроился на тюке со свёрнутыми гобеленами. И даже отец его гонять не стал.

  - Да, дочка. А ещё этой соломы тане до конца жизни не хватит, - хмыкнул кузнец: последняя фраза была обращена к магу
  - Значит, можно откорректировать либо метраж соломы, либо её количество лет! – заявил мэтр.
  - Объём, - поправила девушка, помешивая варево.
  - Кого убьём? – оживился не расслышавший Идвариус.
  - Никого убьём, а объём. Сена объём.

  - Всё равно, - махнул рукой Идвариус и продолжил, - Да её убить мало! Меня, героя битвы! Победителя дракона, и так подло обмануть! Где её благодарность и фамильная честь?! Вобла высушенная! Да я её… Чего ты улыбаешься?
  - Победителя? - переспросила Элька.
  - Да! - уверенно ответил мэтр, похоже и сам уже полностью уверовавший в альтернативную версию произошедшего. А заодно и в свою пафосную речь перед толпой жителей.
  - Ну-ну, - хмыкнула девушка.

  - А чего это ты усмехаешься? Лучше бы все свои силы приложила, что б сварить ужин быстрее. А она тут в полемику вступает! Умную из себя корчит! А еду вовремя сварить не в состоянии!
  - Проголодался? – вмешался кузнец, подходя от лошадей поближе к костру, - сейчас примем пищу да спать ляжете. Я первым в дозор заступлю, пока до той звезды луна не дойдет. Потом ты, дочка. А как луна Дальнего Путника коснётся- снова я.
  - Отец…

  - Не спорь, дочка. Предрассветный сон самый сладкий. А у меня все равно бессонница. Да и с лошадьми пока управлюсь. Поклажу привяжу.
  - Как я понял, уважаемый мне не доверяет?
  - Ну что вы, мэтр. Мы слишком уважаем ваш магический дар и ценим, что б поручать вам такие простые обязанности, - усмехнулся кузнец в усы.
  - Готово, - объявила девушка, доставая бронзовые ложки и снимая с огня котелок.
  Каша была вкусная. С разварочки да с мясцом. Приправленная солью и пахучими травками. Оголодавшие за день путники смели всё без остатка и даже котелок вылизали. Элька его тут же пошла отмывать. Залила водой, поставив на огонь: отвар травяной сделать.

  Чая Идвариус не дождался, принявшись клевать носом. Потом и вовсе улегся прямо на голой земле возле костра. Совместными усилиями перетащили его слабо сопротивляющуюся тушку и уложили на конские попоны, укрыли дополнительным плащом: в горах ночи холодные. Дочь кузнеца улеглась на мешки с сеном.
  Подумалось, что так просто не уснуть.
  Под бок к ней улегся кот. Довольно замурчал под меховым плащом, когда его погладила хозяйская рука. В костре уютно потрескивали догорающие дрова. Как дома в очаге. Надо ли говорить, что Элька и сама не заметила, как уснула.

  Пробуждение было резким. Вздёрнутая чувством опасности на ноги, девушка перекатилась со своего спального места подальше. Выхватила из ножен кинжал и прислушалась к подкравшейся темноте.
  Костёр догорел. Её отец спал возле него, уронив голову на грудь. Дремали зачарованные замершие лошади. Без единого звука. Даже удилами не позвякивали. Ожидаемо дрых маг на своих попонах. Вытянувшись. Беззвучно. И при всём том, опасная изморозь на них не наступала… 
 Да что ж это тогда такое?

   Рука уже давно нащупала привычный лук, положила на натянутую тетиву стрелу. Крутанулась, но видимых врагов не увидела. Не почувствовала. Меж тем всё внутри неё звенело вместе со сторожевыми нитями защиты, наложенными с вечера. Всё кричало о том, что кто-то проник внутрь защитного круга. Кто-то чужой.
  - Ты что, пустишь в меня стрелу? –Серебристый проявился, шагнув из воздуха. Как всегда, насмешливый и невозможно прекрасный, - думаешь, поможет?
 Ну зачем он опять здесь? Зачем пришёл?
   Бесполезное оружие опущено, а досада и недовольство пополам с растерянностью написаны на её физиономии столь явственно, что говорят гораздо красноречивее ненужных слов онемевшей дочери кузнеца.   
  - Ты что, не рада меня видеть? Разве у вас людей так заведено: уйти и не попрощаться? - неуловимо текущий шаг в её сторону. Серебряные крылья плаща за спиной. Пряди мерцающих волос, более похожие на невесомые шелковые ленты, отданные на усладу игривому ветру. Летящие и совершенные, как он сам. 
 - Не рада, - покачала головой девушка, старательно пряча глаза: кого она обманывает? Обмануть дракона не удастся, себя- слишком поздно.
 - Признаюсь честно, что тебе удалось удивить меня. Эта модель поведения не вписалась в просчитанные мной варианты. Почему ты решила уйти? Не косись на своих спутников! Они не проснутся. Никто не проснётся, пока наш разговор не закончится.
 - Слишком поздно…

 - Поздно, что? Я проверял, ты не испытываешь чувства физического влечения ни к одному из этих двоих. Иначе, тот человечек был бы уже давно мёртв. К тому, что сидит, ты испытываешь чисто родственную привязанность. Как к своему родителю. Но и только. Так почему же ты решила сбежать от меня?
 - Ты правда не понимаешь?
 - Естественно! Иначе меня бы сейчас здесь не было. Симпатичных девок в селении достаточно, но меня привлёк нестандартный образ твоего мышления.
 - Вот и иди к своим симпатичным девкам! - как не старалась удержать, но слезы сами брызнули из глаз. А не разрыдаться, не кинуться на грудь к её несбывшейся мечте позволяла только здоровая злость и обида. Его слова, сказанные сейчас с такой жестокой прямотой и простотой научного экспериментатора, лишний раз подтвердили отношение чуждого существа к ней. Слишком они разные. Она для него - образ мышления нестандартный. Она- модель поведения, не вписывающаяся в рамки. Забавная зверушка. Только и всего. Словно не было этих двух волшебных ночей, наполненных сказочным ощущением свободного полёта. Не было этих мерцающих глаз, губ и рук, ласкающих её податливое тело. Не было близких звёзд и огромного лунного диска, в чьем сиянии они купались, словно в морских волнах. Не было ощущения полного счастья. Восторга и полёта запредельной свободы. Не было подаренных крыльев…

  Не дарили ей крылья, а изломали её собственные. Швырнули обратно на землю. Втоптали в грязь одной равнодушной фразой. Отсекли напрочь её желания и чаянья.
 - Это что, слёзы? - искреннее недоумение на прекрасном лице, неуловимо-текучее движение и он очутился рядом. В опасной близости. Осторожно коснулся девичьей щеки тонким пальцем с длинным заостренным ногтем и попробовал на вкус, - они солёные. Почему?
- Что бы было проще… расстаться, - Элька не попыталась отстраниться, да дракон и не пытался её обнять.
 - Ты же не хочешь расставаться. Зачем обманывать и меня и себя? Я не понимаю.
 - И не поймёшь, - она ещё нашла в себе силы криво усмехнуться, - не дано тебе понять, не смотря на всю твою магию. Не смотря на твою силу. Не смотря на умение видеть и просчитывать … ситуации.

 - Так помоги мне тебя понять. Почему ты отказалась от возможности стать хозяйкой долины? Я сделал всё, чтобы этот юнец возжелал тебя так сильно, как только возможно. Сытая жизнь в довольстве и роскоши. Слуги, готовые выполнить любое приказание по первому слову. Почему стенам надёжного замка ты предпочла бегство в неизвестность?
 - Потому что желать и любить, это разные вещи, -горькие слезы всё катятся и катятся. Проклятые колени ослабли от его близости. Её колотит. И только злость и гордость помогают выстоять. Злость, дурное чувство, - как учат все известные религии мира, ты всё же иногда это чувство во благо. Ты помогаешь, когда помочь больше нечему. Когда больше ничего не осталось, кроме злости. И остатков растоптанной гордости.
 - Любовь? Что значит любить?

 - Это когда… когда кроме того, кого любишь, тебе больше никто не нужен.
 - Вот значит, как, - Серебристый посмотрел на девушку с новым интересом. Как на уже изученную игрушку, в которой неожиданно открылись новые неизведанные функции. И которой ещё не наигрались. Как на собственность. В его вмиг потемневших глазах появился жадный и азартный блеск.
 Только не это. Её ничтожных сил может не хватить. Да и как это просто: пасть на колени, стать податливой и покорной в этих дивных руках прекрасного существа. Стать послушной его нечеловеческой воле. Растерять всю себя, превратившись со временем в кроткую, смиренную и уступчивую тень, шуршащую длинными юбками в замковых покоях. Тень себя прежней. 
 - Знаешь, наша раса не испытывает этого странного чувства. Мы привыкли получать максимум удовольствия от ситуации. В чём бы это не выражалось. Мы- совершенны! В отличии от вас, людишки.
 - Значит, вы не совершенны, - покачала головой девушка, - и до людишек, чьими судьбами так легко играть, вам далеко.

 - Вопрос спорный, - в голосе непостижимого существа проскользнули нотки холодного металла.
 Дракон изволит гневаться. Дракону не нравится её непокорство и существо под маской человеческого облика может в любой момент принять истинное обличие и испепелить ту, что посмела усомниться в его совершенстве и… и только бы колени не подогнулись.
 - Нет. Я всё поняла. Я поняла, как мало для тебя значу. Оставь меня.
 - Уж не хочешь ли сказать, что так просто меня сможешь забыть? - холодная самодовольная усмешка, мановение руки и на прежнем месте остывающего кострища вспыхивает жаркое пламя. Пляшет и живёт без каких-либо дров.
 - Иди погрейся к огню. Ты вся дрожишь.

 - Это не от холода, - упрямо мотнула головой Элька, - и не от страха. Это потому что… потому что мы прощаемся. Да, я никогда не забуду тебя. Не смогу забыть, даже если захочу. До самой смерти. Эти две ночи станут самым прекрасным чудом, которое когда-либо случится в моей жизни. И в этой жизни я больше никого не смогу полюбить и быть счастливой. Если возможно пронести воспоминания за порог смерти- я их пронесу. Буду помнить всегда. Но пожалуйста, оставь меня! Не показывайся мне больше никогда! Если ты только способен испытывать уважение к чужим желаниям! И тогда я смогу выжить! Я смогу… я смогу хоть как-то жить дальше.

 - Вот даже как, - Серебристый перевел взгляд на огонь, языки которого горели синими колдовскими лепестками, не касаясь остывших углей. Эти лепестки то безнадёжно тянулись к далеким звездам, готовые сорваться ввысь, то бессильно припадали к земле. Колдовское пламя имело свою душу и тоже желало освободиться.
  Душу? Ну конечно. Серебристый одним своим пожеланием наделил этим пламя, пленив душу только что убитой птицы. Так неосторожно задержавшуюся на земле и попавшую в поле его зрения. Вот так легко. Так просто. Одним мановением руки. Что ему чужие жизни и судьбы? Растоптать и исковеркать, проходя мимо. Пленить и погубить…

 - Дай мне уйти, - она хочет быть свободной.
 - Раз так решила, я уважаю твой выбор, - кивнул дракон и за спиной его взметнулись призрачные крылья, - но неужели не попросишь чего-нибудь в дар, на память?
 - Я не знаю, что просить. Я боюсь просить.

 - Проси, что хочешь, -великодушно разрешило непостижимое существо и добавило с усмешкой, - или фантазии не хватает правильно загадать желание? Я могу всё!
 - Да? Тогда отпусти этот огонь ввысь! В небо! Пусть эта душа станет, как и желает того, новой звездой.
 - Вот даже как. Кто бы мог подумать, - Серебристый отступил, глянув на неё как-то по-новому. Тряхнул взметнувшимися волосами, вскинул руки с опавшими рукавами светлого одеяния. За спиной взвились призрачные крылья, наполненные лунным сиянием и мерцанием тысячи звёзд.
  Это было необыкновенно красиво.

  Слишком прекрасно, что бы человеческий разум смог остаться равнодушным. Порыв ветра ударил, бросив в лицо девушки не то удлинившиеся пряди волос, не то концы развернувшихся могучих крыльев. Она сморгнула- и серебристый исчез в этом порыве. А синие лепестки огненного цветка объединились и взмыли ввысь, поднимаясь всё выше и выше. Оставляя в темноте серебристый свет, они улетали ввысь, пока не поднялись вовсе на необозримую высоту. И словно застыли в небе, став новой кометой с голубым пламенным хвостом. Он не говорил словами. Он вложил в её разум знание о том, что эта комета будет появляться каждые пять лет, и видима с их земли будет только две ночи… две прекрасные и короткие весенние ночи.

  Вот и всё. Вот всё и закончено.
  Только малая искорка голубого пламени медленно опускается вниз. Прямо в подставленную девушкой ладонь. Опустилась. Обрела вес материальности, став мерцающим голубовато -серебристым камнем на тонкой цепочке. Элька помедлила совсем немного, а потом повесила его на шею и спрятала на груди под одеждой. Взамен её выгоревших амулетов. Откуда-то пришла уверенность, что эту защиту с неё ни снять, ни украсть никому не удастся. Ни с живой, ни с мёртвой.
  Вот и хорошо. Пусть будет так.
Она подняла голову и долго смотрела вслед комете. Прощальный подарок Серебристого был щедр и божественно прекрасен.

  Только в балладах чьи-то незакатные глаза становятся звездами. Освещают дорогу путнику в ночи. А здесь- настоящая комета. Летящая в неизвестность. Величие этого подарка ей ещё предстоит оценить в будущем, провожая взглядом долгими одинокими ночами в небе летящее голубое пламя. Прекрасное и непостижимое. Будет ли она жалеть о несбывшемся? Возможно. Но иначе жалеть будет просто некому. Останется одна пустая оболочка, выжженная изнутри драконьим безжалостным пламенем. 

  Человеческие души слишком хрупки для того, чтобы общаться с Богами или демонами. Слишком незащищены. Слишком опалимы…
  Заржавшая лошадь вернула девушку к действительности. К остывшим углям костра. К предутреннему туманному холоду и сырости. Она проверила и успокоила испуганно всхрапывающих лошадей, что не понимали своего недавнего состояния оцепенения, но ещё помнили его. Укрыла спящего отца. Занялась костром. Скоро на месте колдовского голубого пламени заплясали языки живого и теплого. Зашипели водные капли, упавшие с греющегося котелка в горящие дрова.

 - Как же я мог уснуть? Чего не разбудила, дочка? - недоумевал проснувшийся отец, растирая затекшую шею.
 - Мне всё равно не спалось, - коротко ответила Элька.
  В кипящую воду бросили бодрящие травы. Разбудили мэтра и наскоро попили чая с затвердевшими лепешками. Стали собирать лагерь, паковать вещи и навьючивать лошадей. Отец вновь занял место в конце каравана, давая этим понять, что следует ожидать погони. Куда-то запропастился кот, сколько не звали. Девушка уже смирилась с потерей, когда Барса объявился. Со здоровой ядовитой змеюкой, тяжело волочащейся за ним длинным толстым хвостом. С добычей кот расставаться не пожелал. Так и устроился с ней в седельной сумке, урча от жадности.