Почему я ворвался к доктору

– Довольно странное обстоятельство привело меня к вам сегодня, доктор.

Я остановился в дверях, как бы намекая на то, что разговор у нас будет кратким и что интерес мой состоит не в очередной рекомендации на счет позвоночника, а в чем-то совершенно ином.

– Добрый день, Анатолий Палыч, – приветствовал меня несколько растерянно эскулап, привставший от стола после моего появления, где он что-то писал в журнале, чтобы поздороваться за руку, как это у нас повелось.

Доктор Виноградов, прекрасный человек, при том (а это не всегда совпадает) изрядный оптимист, умеющий в нескольких кратких фразах распространить свое настроение на других.

– Дорогой Вячеслав Григорьевич, вынужден вам сказать…

– Да вы проходите, присаживайтесь! Что стряслось?

– Лучше так, поверьте. А еще лучше – не сказать, а прошу вас выйти из кабинета, я вам покажу. Из окна регистратуры открывается прекрасный обзор.

– В самом деле… – начал было доктор тоном, предвещавшим возражения на счет моей пропозиции.

В это время из длинного больничного коридора до нас донеслись женские крики, указывавшие на нечто неординарное и потенциально неприятное, что стало известно медперсоналу там, где я указал – то есть в районе регистратуры отделения.

Доктор Виноградов встревожился и пошел со мной. Мало того пошел, легко и пружинисто обогнал меня и даже, как мне кажется, про меня забыл, потому что в коридор в эти секунды выбежали все.

За окном, смягченный листвой каштана, прорисовывался силуэт громады, висевшей в воздухе. Громада эта явственна была рукотворной, только руки эти не могли принадлежать человечеству.

В небе над Садовым кольцом барражировал инопланетный корабль, имевший топологию бублика, неопределимо большой в диаметре, оснащенный усиками и выступами самого кинематографичного вида. В центре бублика мрели золотые огни, яркостью затмевавшие июльское солнце.

Вот, что я хотел показать. И поэтому без стука ворвался в кабинет Виноградова, хотя и не имел записи к нему в этот день, а как-раз за оной явился в регистратуру.