Несусветная Грамота 32. Встречи с великими Поэтами

           1. Необъяснимое порой бывает?

     Мы встречаемся с удивительным поэтом  А.С.Пушкиным ещё в самом раннем детстве. Кто из нас не помнит, как старательно учили известное: "У Лукоморья дуб зелёный.Златая цепь на дубе том. И днём, и ночью кот учёный Всё ходит по цепи кругом..." Подрастая, девушки наизусть читали "Письмо Татьяны Лариной к Онегину:"Я к вам пишу. Чего же боле?"  А юноши: "Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей..." Люба мечтала всю жизнь побывать в селе Болдино, и в селе Михайловское на малой Родине Пушкина. Так уж случилось, что она потеряла мать шестнадцатилетней девочкой, а после школы - десятилетки вместо поступления в университет должна была прожить целый год в Болдинском районе, чтобы ухаживать за старшей и бездетной сестрой отца, живущей в одиночестве на старости лет... В посёлке Разино Горьковской области, где ей довелось пожить целую зиму, автобус с экскурсантами всегда шёл в село Болдино, к Дому-музею А.С.Пушкина.

     Казалось бы, она была совсем-совсем рядом с пушкинскими заповедными местами, где русский человек дышит вольницей и мечтает о правде и справедливости, читая наизусть знаменитые стихи и повести. Но не было у неё ни копейки, а попросить денег на билет у тёти никак не решалась, поэтому посетить музей  так и не смогла. Тётушка давала деньги из своей пенсии только на продукты.Люба стояла в очередях, покупала и несла в дом тяжеленные сумки и всю сдачу, до последней копейки, отдавала тётушке. Даже в кино не была ни разу за зиму. Телевизора у тёти Дуси тоже не было. Кроме неё, удочерённой в 1942 году, у израненного и контуженного отца, потерявшего жену после окончания войны, подрастали сестра-девятиклассница, сестра-второклассница, братишка-подготовишка.  Так что у неё не было денег даже для поступления в институт. Мечту о Болдино пришлось забыть, как оказалось, навсегда...
          
           2. Неожиданная поездка к "Пушкину"

     Когда муж Любы, копивший сорок лет деньги на машину, наконец-то получил на работе открытку с правом купить "Жигули" без всякой очереди прямо с конвейера в городе Тольятти, он позвонил жене, уселся за руль и приехал к московской школе, где она в период перестройки преподавала историю, экономику, МХК*, была классным руководителем и с нуля создавала школьный Музей русской культуры. Даже в свои выходные дни она возила активистов музея на выставки, концерты, в театры и копила отгулы. Так вот, однажды во дворе школы её ждала новенькая машина чёрного цвета.
- Поехали?
- И куда же? Неужели на Кудыкину гору? - пошутила Любовь Алексеевна.
- Ты в Михайловском была?
- Нет, конечно. Сорок лет мечтала, а теперь уже выросли дети, подросли внуки...Так что я - свободная птица! И несколько дней отгулов есть!
- Полчаса на сборы и - в путь!
    
     Так они оказались у ворот перед зданием Музея в Михайловском, где, увы, висело объявление, что в Музее, конечно же, выходной день... Муж был огорчён ещё более. Компьютера и Интернета тогда ни у кого, ещё не было. Да и купить было им невозможно: все средства "съела машина". Слева от ворот виднелся вход на аллею А.П.Керн, перегороженный музейной красно-бархатной "защитой".
- Ты посиди вот тут на скамейке, никуда не уходи, а я поищу сторожа или охранников, может, можно будет договориться с ними. Заплачу, может откроют и проведут нас по музею..."- предложил муж.
- Хорошо, я посижу, подышу здесь воздухом, почитаю что-нибудь...

     Как только он скрылся за деревьями, Люба перепрыгнула верёвку и пошла по аллее, ахнув восхищённо перед видом высоких, могучих лип, подобных которым ей не приходилось где-то увидеть, да ещё двухсотлетних! Разглядывая аллею, она решила почитать вслух на Природе любимые пушкинские стихи, представила себе юного, но уже называемого гением поэта, и, наконец, решилась в одиночестве озвучить именно в этой аллее незабываемые стихи, то есть начала "читать на Ветер!"
     -"Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолётное виденье, Как гений чистой красоты..."Но к удивлению её цепкая память наталкивалась на какие-то препятствия, то на второй же строфе, то на первой же строчке, иногда она не могла вспомнить, как ни старалась, даже начало ранее любимого произведения...
     С ней такого никогда не было: она тихо шла, разглядывая небо и деревья. Аллея свернула налево, и открылся вид на знакомую по иллюстрациям и фотографиям скамейку, на которой когда-то, очень давно, сидели поэт и его возлюбленная, очень красивая девушка. Люба тоже села на скамейку и снова ахнула, но уже не от восхищения, а от ужаса. Липы, которые казались, пока она шла, прекрасными,вдруг, оказались с другой стороны погибающими от  безжалостной, неумолимой старости. Все они поддерживались прибитыми досками, привязанными жердями,с  искусственными ветками, как в театральных кулисах. Оказалось, что аллея была скорее всего "Умирающей",истиной,спрятанной от посетителей подкрашенными муляжами...
 
     Разочарованная учительница снова вернулась к давно заученным строкам:"И сердце бьётся в упоенье, И для него возникли вновь...", но опять споткнулась с "забывчивостью", которой никогда до этого момента не страдала.
- Что это со мной? Может быть здесь надо читать вслух свои собственные стихи?-громко спросила она у Природы, глядя вверх, на чистое безоблачное небо.- Неужели на суд великого любимого поэта надо читать что-то своё? Но как же мне решиться?

     К тому времени она уже была членом Народно-педагогической партии России и официально была избрана редактором Народно-педагогической газеты "Звонок на перемену" с девизом "Добро должно стать сильным", с красиво нарисованным звоночком в заголовке.  Таким решением некоторые московские педагоги-патриоты  встретили перестройку. Именно с началом перестройки Любовь Алексеевна стала писать свои стихи, чтобы  участвовать в жарких спорах, где надо было быть убедительнее, но говорить кратко и ярко. Она часто читала вслух, сочинённое в бессонные печальные ночи,  а то и даже во сне.. Читала не только когда была наедине с Природой, нет, она читала при любом случае во вспыхнувших мимолётных дискуссиях: в аптеке, в подъезде, в длинной очереди на приём к врачу, на транспортной остановке, иногда даже во время поездки, и в электричке, и в автобусе, в трамвае, в такси, даже "бомбилам". И не было случая, чтобы кто-нибудь её "послал". Надо было использовать любую возможность для создания хоть маленькой организации, такой, какой была народно-педагогическая газета "Звонок звенит на перемену". Сидя в тишине, присматриваясь к погибающим деревьям, она вспоминала "лихие девяностые..." И продолжала читать свои стихи, перемешивая их с отрывками всем известных произведений давно убитого врагами России поэта. 

          3. Неожиданный подарок в Международный Женский день
    
     Первое "перестроечное" стихотворение она прочла на митинге, организованном  через московскую Мэрию 08 марта 1992 года для патриотически настроенных женщин и девушек Москвы. Митинг прошёл удачно, без срывов, без провокаций, выступали представительницы поспешно созданных партий, общественных движений. На митинге неожиданно появился молодой человек, которого заметили все участницы.
     Молодой человек,хорошо играющий на гармошке, выглядел как всем известный поэт двадцатых годов. Это было удивительно: в вышитой холщовой косоворотке, с домотканым поясом с узором "меандр". Рубашка, как в древнем мире, была чуть выше колен. Жилет и шаровары, убранные в голенища хромовых сапог, дополняли впечатление. Он был повыше, чем Сергей Есенин, но с точно такой же стрижкой светлых густых волнистых прядей, с голубыми глазами, с озорной, задорной улыбкой. Он играл легко и свободно русские мелодии, запевал известные всем с детства частушки и народные песни. Это было удивительно и непривычно в перестроечной Москве с западным уклоном современной культуры.
     Для женского митинга Любовь Алексеевна всю ночь трудилась над плакатом. А этот неизвестно откуда появившийся двойник Сергея Есенина переписывал слова её стихотворения в свой блокнот. Она подошла к нему:
- Вы уже закончили? Мне надо сложить плакат. Мы уезжаем.
- Мне надо узнать имя автора...
- Зачем?
- Видите ли, я - журналист, работаю в заводской газете, редакция готовит последние выпуски, два цеха у нас уже закрыты навсегда... Я хотел бы поместить это стихотворение в последних выпусках. Оно злободневное. Нужно только согласие автора! Иначе нельзя!
- Можете считать, что вы согласие уже получили. Я - автор и всем разрешаю его использовать, если нужно для дела.
- Вы - литератор? - обрадовался он.- Что заканчивали? Я - Литературный институт имени Максима Горького. А вы?
- О, у меня всё посложнее! Я культ-просвет работник, учительница истории, преподаватель политической экономии. Из ВУЗа я вернулась в школу, потому что главное сейчас - дети, подростки и молодёжь. Без этого всё погибнет... Вот, возьмите мою газету, я теперь главный редактор, тут мой контактный номер телефона...
- Давно пишете стихи?
- Я их никогда не писала в Советском Союзе, поэтов-ветеранов и героев СССР было много, они печатались... А я всю жизнь сочиняла и читала всем, кто был рядом со мной. Записывать было некогда! Работа, заочная учёба, подготовки к лекциям и семинарам, постоянное повышение квалификации, дочка и сын, да ещё и вечно занятый сложной работой муж. Так что в сутки у меня было почти три рабочих дня. И длится это уже тридцать с лишним лет без выходных, каникул и летнего отдыха. Такая вот жестокая, но очень интересная у меня профессия русской женщины, жены и матери. Всю душу приходится ей отдавать. Практически без отдыха и покоя...
- Странно, а стихотворение хорошее, профессиональное... Вы обязательно пишите!
- Вот я и пишу. Точнее - читаю на Ветер! А вам спасибо! За участие в митинге, за добрые слова! Я даже сама удивляюсь, что мои стихи часто одобряют. Они - злободневные, но я даже не думала, что могут походить на профессиональные...
     - Пишите, записывайте, не теряйте мыслей и найденных строчек и необычных рифм... И читайте, хоть на Ветер, вы это умеете делать. Не  у всех поэтов это получается!
     -У меня театральная студия "Патриот" и школьный музей Русской культуры. Мы во многих конкурсах чтецов участвуем. Готовлю Лауреатов Москвы и Победителей.
     - Продолжайте делать такое нужное именно сейчас  дело!
    
     Они простились... И больше Люба никогда не встретилась с ним. Словно сам Сергей Александрович с небес спустился, чтобы поддержать её, идущую трудными путями с раннего детства и одобрил её форму борьбы за сохранение всего лучшего, накопленного советской властью и культурными учреждениями. По старому поверью: Он, "Есенин, её благословил! Так она встретилась с "Есениным"... Потом муж в аллее сфотографировал её у  московского  памятника погибшему поэту русской деревни.
   
           4. В погибающей Липовой аллее

    Вспоминая в тишине эту запомнившуюся навек встречу, она увидела мужа.
- Осторожнее! Видишь Липовую аллею с обратной стороны? Даже на душе становится тоскливо. А у тебя что-нибудь получилось?
- Мне посоветовали проехать к Тригорскому, там где-то монастырь, сегодня в него можно ещё попасть. В его ограде могила А.С.Пушкина и его матери... Поедем?
- Только цветов надо где-то найти. Тут, в сельских магазинах едва ли их  продают.Ромашек найдём?  Или астры у кого-нибудь на огороде купим... И ещё: здесь где-то есть в парке речушка, где Пушкин ходил босиком. Я тоже хочу! Это ненадолго.
 
    Они отыскали могилу знаменитого и признанного даже в Европе нашего, русского, гениального поэта. Видно было, что посетители тут бывают не очень часто... Люба снова, в который уже раз прочла своё второе стихотворение, запоминая все запинки, забытые места,думая, что всё это, наконец-то, подверглось редактированию: критике, чистке и поправкам невидимого на Земле Александра Сергеевича. Как она рассказывала друзьям, с её стихотворением он повозился немало,сократил, покритиковал и одобрил великий,ушедший из нашего мира, погибший от пули иностранца  "Гений русской поэзии".**

           5. ХХ век: "Нео-цыганы "

    Люба с мужем из своих воспоминаний вернулись в ХХ век и перестройку всей нашей страны, то есть направились к московской трассе. При прощании с псковскими землями они издалека с холма увидели, что через всю проезжую часть выстроился от мала до велика предприимчивый цыганский табор, взявшись за руки, крепко сцепив кисти. Табор настороженно и решительно ждал приближения единственной на трассе, новенькой машины. Воспетые когда-то Пушкиным и другими классиками русской культуры "Цыганы" не пели, не плясали, не гадали, но к чему-то готовились.  Красть коней было уже невозможно, почти все табуны вытеснили из жизни миллионы железных машин. Во всю развивался по городам и весям и расцветал повсеместно почти безнаказанный "угон личных машин". Но и  Владимир Леонидович,любин муж, полковник, орденоносец, самоотверженно выполнявший долг защитника советского народа, был не промах. Он нажал на газ, развил предельную скорость и направил машину точно в центр живой бандитско-воровской преграды. Его руки спокойно и твёрдо держали руль. Люба молча следила за табором и дорогой. Никого, кроме их машины и цыган, не было поблизости. Выскочил из засады Барон,  видны стали приготовленные поблизости заранее лопаты и верёвки совсем не для коммунистического ударного труда...
   Барон что-то крикнул по-цыгански своей своре, они мгновенно расцепились, а "Жигули" на предельной скорости промчались насквозь преграды выставленной потенциальным коллективом воров и убийц.
- Если бы они не расцепились? Что бы ты сделал, неужели проехал, там были дети и с тяжёлыми животами несколько беременных женщин? Я вся замерла от страха за тебя и негодования на бездуховность народа, воспетого многими нашими классиками литературы. Это вам уже не песни и пляски, не пьяные оргии табора где-то в придорожном ресторанчике...
- Нас на курсах и в Тольятти на заводе у конвейера предупредили о всевозможных посягательствах. Машина ещё не застрахована, и кто-то дал "наводку". Смотри внимательно по сторонам. Капитализм шутить не любит, зато "опосля гнусно хихикает" над русскими  "простофилями". Ну их, лучше расскажи мне что-нибудь. Пригодилась поездка?

 - А как же! Вместе с Пушкиным отредактировала своё старое стихотворение начала девяностых годов "Россия встала на колени?".  Кажется, получилось! Спасибо чистому воздуху! Говорят, надо записывать, не упускать найденное "наитие", то есть непонятно как пришедшее  сверху вдохновение. А, кроме того, вспомни, я тебе рассказывала, что мне сказал Он, Божественный ТОТ, когда я была в состоянии клинической смерти в каких-то неведомых краях:
 - Мне известно, что у тебя большой запас слов. Ты пишешь стихи, рассказы, повести или даже роман?
 - Нет! Я пишу только планы, отчёты, конспекты для лекций, иногда тексты выступления какому-нибудь престарелому чиновнику, создаю картотеку для своего семинара и подбираю подходящие иллюстрации для занятий с школьниками... Сейчас всё это - бесполезно! Макулатура...
 - Надо писать!
 - Так ведь не напечатают!
 - Почему?
 - "Мохнатой руки" у меня нет, ни у меня, ни у родственников, а взяток я не даю, я считаю себя настоящим педагогом вроде А.С.Макаренко и взяток не признаю...
 - Всё равно пиши и читай вслух!
 - На ветер что ли?
 - Вот! На Ветер и пиши, и читай! Читай при любом случае коротко, красиво, талантливо, раскрывай людям глаза на окружение. Сейчас я и тебе, Влад, прочту, что сегодня получилось во время разговора с Ветром, может быть с ТОТом, то бишь с так и неувиденным мною реально Александром Сергеевичем.**

           **Примечание: См.: Стихи. ру Нина Похвалинская "Вставай для дел, моя Россия!" и "Господа неинтересны"