Ваганьк. расск. 17. Не ложитесь спать ночью на кла

  Было это лет пятьдесят назад.
Андрюха, молодой холостой мужик, возвращался домой поздно вечером, будучи порядком поднабравшись. Кто жил в те времена, тот знает, что если человек был на подпитии, то в метро ему лучше не соваться – дежурившие на входе милиционеры заметут, отведут в дежурку, оформят и отправят в вытрезвитель. Хорошо ещё, если не отвесят трындюлей и не облегчат карманы. Да и вытрезвитель, скажу я Вам, — это тоже совсем не санаторий! Причём, и карманы там тоже могли облегчить и трындюлей добавить! А как же — за удовольствие надо платить! Но в любом случае – жди «бумагу» на работу с описанием совершённых подвигов и счёт на 20-30 рублей в бухгалтерию на оплату услуг: отрезвляющий душ и ночлег. Это я без обиды говорю, ибо я советскую милицию уважал, да  и не только я. Хотя, конечно, засранцев и там хватало.
Вот именно по этому, Андрюха и тащился домой пешкодралом,  ибо денег на такси у него не было по причине их пропития с друзьями-товарищами. Да и, честно говоря, поймать такси ночью в те времена было довольно затруднительно – такси не хватало и таксисты чувствовали себя королями. Брали только на выгодный для них маршрут и частенько требовали оплаты по двойному счётчику. Но зато многие из них по ночам приторговывали водкой, которую страждущие могли купить по 15 рублей за бутылку вместо 4 руб 12 коп  — магазины-то по ночам не работали! Так что, таксисты не бедствовали! Но чтобы быть объективным, нужно сказать, что в родных таксопарках их пощипывала родная администрация, требуя денег за услуги, которые должны были предоставляться бесплатно: за пересадку на новую машину, техобслуживание, изменение в графике работы и прочее.
Но вернёмся к Андрюхе.
В силу рассмотренных причин, Андрюха на автопилоте продвигался шаткими перебежками в сторону своего дома, стараясь избежать встречи с милицейским патрулём. Он уже добрался до Ваганьковского кладбища (тьфу-тьфу-тьфу!) и до дома ему оставалось ещё минут двадцать пять ходу, но возможности организма были на исходе и он, обессиленный, присел, притулившись к ограде кладбища и слегка прикорнул.
Так, в прострации, он и просидел некоторое время, пока к нему не подошёл незнакомый мужик, по виду тоже крепко датый, и предложил свою помощь. В этом не было ничего необычного, ибо в те времена товарищеская взаимопомощь выпивших была ещё в ходу.
Выяснив направление Андрюхиного движения, незнакомец сделал деловое предложение: объединить усилья,  пойти на кладбище,  отдохнуть там пару часов, полежав на травке, а затем продолжить движение.
Поскольку Андрюха уже практически не мог стоять на ногах —  сказались полстакана водки «на посошок», то это было, пожалуй, выходом из создавшейся ситуации, и он согласился.
Оба новоявленных друга на удивление легко протиснулись между железными прутьями забора, добрели до заросшей травой заброшенной могилки и Андрюха рухнул на зелёный холмик, погрузившись в тяжёлую дрёму.
А в это время, его новый приятель чудесным образом преобразился: куда делась нетвёрдая походка и шатания упившегося организма. Он распрямился, немного постоял над Андрюхой и негромко свистнул, после чего в близлежащих кустах началось шевеление и к незнакомцу начала подходить стайка весьма живописных личностей. Действо было похоже на постановочный спектакль, в котором участвовали жители разных времён и народов, одетые от камзолов и женских платьев ХVШ века до самых современных пиджаков и джинсов.
— Ну что, Гриша, нового страдальца привёл? — Спросил кто-то из толпы.
— Сами видите. — Не очень любезно ответил Гриша. — Что делать с ним будем?
— А пахнет от него вкусно - водка с пивом и портвейн «Три семёрки»! Если бы не «Сухой кладбищенский закон», то можно было бы нацедить по стаканчику!
— Я тебе нацежу!— Парировал Гриша, который, видимо, был старшим в этой группе. — Ты что, вампир что ли?! Ему, наоборот, помочь надо!
— Ну да, как же! Ты их каждую неделю таскаешь, а мы всем помогать должны! В воскресенье какого-то проигравшегося с ипподрома приволок — он, видите ли, из-за проигрыша под машину хотел броситься, так мы всё кладбище взбаламутили, пока ему 6 тысяч проигранных рубликов насобирали! А это как раз стоимость тех Жигулей, под которые он хотел лечь! Прошлую пятницу какого-то пьяницу домой на такси оправили, тоже платили! Может, хватит?! — Выступил когда-то щегольски одетый мужчина средних лет, бывший снабженец Давид Исаевич Зильберман.
— А тебя, Дава, опять видно жаба заела! Мало ты при жизни из наворованного заначек сделал, теперь их тебе девать некуда - зря воровал, вот и злишься!  — Парировал Гриша.
— А давайте я ему сделаю  вечный проездной – будет везде бесплатно ездить, а контролёры его замечать не  будут, а то ему пешком ходить приходится? — робко предложил Мефодич - старичок в чёрном костюме и чёрном галстуке.
Предложения сыпались со всех сторон, однако Гриша их категорически отвергал. Но тут поступило предложение, настолько необычное по содержанию, что все мгновенно притихли.
— Товарищи, а давайте мы его женим! — Сказала Анфиса Павловна, дама средних лет. — У меня и кандидатура есть, из живых. Племянница моя. Не далеко, на улице Девятьсот пятого года живёт. Она его быстро пить отучит.
Предложение почти всем показалось весьма заманчивым, за исключением, может быть, парочки завистниц, одна из которых не преминула вступить в диалог:
— Зачем же из живых? У нас и свои достойные кандидатуры имеются, из Ваганьковских!
— Ты, Агрипина, всё не уймешься! Троих своих бывших мужей в одну могилку укатала и мало тебе! Они, бедолаги, каждую ночь отношения выясняют и друг другу лица бьют! — Поставил её на место Григорий. — Так что, принимаем предложение Анфисы Павловны? Кто с ней поедет за племяшкой?
— Дозвольте мне, Григорий Евстратович? Я уж лет семьдесят  с кладбища не выходил.  — Подал голос оборванный старичок, на скелете которого уныло висели клочки сопревшей за пару столетий одежды.
— Я-то не против, Акинфий Спиридонович, но вид у Вас уж очень печальный, у Вас другая одежда имеется?
— Я ему свои штаны дам. С ботинками. — Торжественно заявил Дава.
— А  я – фрак с манишкой, почти новые. — Подал голос ещё один жертвователь, при жизни трудившийся скрипачом в областной филармонии.
Новая одежда кардинально преобразила Акинфия – он стал похож на успешного дирижёра симфонического оркестра. 
Отсутствие в те времена у Ваганьковских поселенцев мобильных телефонов не позволяло заранее предупредить племяшку о визите сватов, поэтому в путь отправились «незванно-негадано».
 Погода стояла прекрасная и проходка пешком по свежему воздуху прибавила сватам хорошего настроения.
Не буду описывать события  вплоть до того момента, когда сваты сообщили племяшке решение кладбищенского совета  о создании новой ячейки общества. Понятно, что племяшка (её Ниной звали) ужасно застеснялась, раскраснелась и убежала, спрятавшись на кухне. Правда, сразу же, как бы машинально, начала накрывать на стол, желая угостить дорогих гостей. Но гости кушать отказались, сославшись, что их всех с нетерпеньем ждут на кладбище (в хорошем смысле этого слова) и им всем надо поторопиться.
До кладбища добрались без особых приключений. Даже, чуть было не получилось прокатиться на частном извозчике, подъехавшего к ним в четыреста седьмом «Москвиче» и предложившего подвести куда надо. Но услышав, куда им надо, а надо им было  «на Ваганьковское кладбище» - мгновенно ударил по газам и скрылся в неизвестном направлении.
Невеста всю дорогу пыталась расспрашивать о женихе: какой он из себя, где работает, был ли ранее женат и прочее, на что сваты отвечали крайне расплывчато, но с самой положительной стороны.
Общими усилиями они создали в душе племяшки образ жениха с крылышками за спиной и золотым нимбом вокруг головы, вследствие чего невеста, ещё не дойдя до кладбища, уже мечтала выйти замуж за такое чудо в перьях!
На кладбище сваты с невестой застали следующую картину -  жениха посадили на могилу и, придерживая, чтобы не упал, старались привести его в чувство: шлёпали ладошками по щекам и растирали уши. Специально приглашённый косметолог (могила № 4383 в 5-ом ряду) в коротких перерывах между шлепками, уже успел профессионально нарумянить жениху щеки и подкрасить брови с ресницами, чем сделал Андрюху очень похожим на свеженького ваганьковского поселенца. Да и сами Ваганьковцы в грязь лицом не ударили – приоделись и выглядели очень празднично, а для торжественного свершения брачного таинства пригласили отца Афанасия (могила № 1214 в 3-ем ряду).
Честно говоря, не всё прошло так гладко, как хотелось бы, ибо невеста, увидев эту кладбищенскую компанию и напомаженного жениха, упала без чувств, и её долго приводили в нормальное состояние с помощью всё тех же шлепков по щекам и растирания ушей.
Однако, пришедшая в чувство невеста тут же собралась покинуть кладбище и отправиться домой, и присутствующим стоило большого труда удержать её. Задача была выполнена, в основном, благодаря увещеваниям отца Афанасия, который доходчивым словом и молитвой смог убедить невесту в благости предстоящего действа. К тому же, жених стал потихоньку приходить в себя, правда, не мог понять, как он попал на кладбище, и что  за публика собралась вокруг и по какому поводу. Но вразумительное слово отца Афанасия  и на него оказало благотворное действие, тем более, что невеста ему очень понравилась.
Не буду вдаваться в подробности, а лишь кратко скажу, что процедуру бракосочетания провёл отец Афанасий, который для этого открыл двери Ваганьковского Храма. На службу собралось много ваганьковских поселенцев. Кто-то даже принёс бутылку шампанского и вручил её молодым. Её оказалось более чем достаточно, так как на кладбищах для поселенцев существует и жёстко соблюдается «Сухой кладбищенский закон». И это правильно! Ибо нет ничего страшнее и разрушительней,  чем разбушевавшийся по пьяни кладбищенский поселенец, которому уже ничто и никто не страшен!
Так, что, мужики, которые любят выпить, если Вы рассчитываете, что ТАМ   Вам будут наливать — не рассчитывайте! Не нальют!
Что же касаемо наших молодожёнов, то у них всё хорошо! Пока живы и относительно здоровы, хотя лет им уже около восьмидесяти. Андрюха не пьёт. На Ваганьковском у них много друзей и, в случае чего, встретят с распростёртыми.
А тем, кто не собирается жениться, скажу: никогда не ложитесь спать ночью на кладбище! Никогда!
    Павел И. Софинский  (Павел и Иван Софинские)