пёс

Вечерело. Летнее солнце клонилось к закату, разукрасив редкие тучки пурпуром, вишней и сусальным золотом. Солнце нехотя ползло к горизонту, подмигивая белыми всполохами в окнах высотки. Тени удлинялись, сглаживая углы, скрадывая повседневность покрывалом сумерек.

Я сварила себе кофе, отхлебывала мелкими глотками и, подперев голову, смотрела в окно.

На крыше соседнего дома – дряхлая двухэтажка, стояла ко мне торцом, с покатой крышей и чердачными окнами, - на этой крыше сидела овчарка. От головы до передних лап в ней было не меньше трех метров. Из приоткрытой пасти вывешивался алый язык, она вся чуть подрагивала, будто собиралась бежать. Овчарка сидела ко мне боком, бросая на крышу огромную тень, и внимательно смотрела на соседний дом.

Я застыла в своем окне, не в силах оторвать от нее взгляд. Овчарка будто почувствовала, что на нее смотрят, повернула голову вправо и уставилась на меня. Дома стояли близко друг к другу, я могла разглядеть длинные острые когти на ее лапах и, запутавшийся в шерсти, репей.

Собака закрыла пасть и встала на лапы, виляя хвостом. Вся собралась, прицелилась, и прыгнула.

Я увидела ее распростёртое в воздухе тело, мелькнула одинокая мысль, что до крыши нашей пятиэтажки ей не допрыгнуть, и в это же мгновение я услышала скрежет когтей по стене своего дома, увидела обсыпающееся крошево кирпича, а потом стук огромных лап у меня над головой.

А затем я услышала лай. Звонкий, оглушительный лай.

Кто-нибудь точно ее увидит или услышит – была моя первая внятная мысль.

Я подождала. Собака продолжала раскатисто лаять, но ни одно окно не открылось, не высунулись любопытные лица, никто не выбежал с криками на улицу.

Шло время, и ничего не менялось. Меня потянуло ко сну, глаза слипались сами собой. Собака все так же заливисто лаяла, а я чувствовала, как оторопь сменяется удивлением, а потом и раздражением. Спать под такой лай было решительно невозможно. Вначале я подумала, что сошла с ума, раз никто кроме меня не видит и не слышит эту надоедливую овчарку. Но уже часа через два непрерывного оглушительного лая, который множился эхом, отражаясь от соседних домов, мне было плевать на свое безумие, и я хотела одного – чтобы она наконец заткнулась! Гигантская собака не казалась мне больше волшебным удивительным созданием. Я жаждала тишины. И больше ничего.

Пока я слушала лай, подумала, что хорошо бы позвать кого-то на помощь. Но перебрав в голове варианты, отбросив всех родственников, и большинство знакомых, решила действовать самостоятельно. Впрочем, как всегда.
Я надела спортивный костюм, кроссовки, взяла ключ от чердака, и пошла посмотреть на чертову собаку.

Я живу на пятом этаже, поэтому просто вышла из своей квартиры, подошла к лестнице, ведущей на крышу(чердака у нас нет), поднялась по ней, отомкнула навесной замок своим ключом, который раздобыла когда-то давно, но не было случая им воспользоваться. Толкнула люк внутрь, он на удивление легко поддался.
Лай внезапно затих. Наступила блаженная тишина.

Я залезла в небольшой колодец и толкнула второй люк, ведущий на саму крышу. К этому времени уже совершенно стемнело. Я осторожно высунула из люка голову, но собаки не увидела. Было страшновато, решимости и смелости у меня поубавилось, пока я собиралась и лезла. Повернулась в другую сторону – из люка все еще торчала только моя голова.

И как только я развернулась, прямо передо мной оказалась огромная собачья морда. Она лежала на передних лапах, пасть осклабилась в улыбке. Я отшатнулась, и чуть не улетела вниз. Собака лизнула мое лицо, и я оказалась вся в ее слюне – и голова, и плечи, и конечно же лицо. Я не могла открыть глаза, собачья слюна была всюду, попала и в нос, и в рот. Я вытерла лицо рукавом, но с волос продолжало течь, заливая глаза.

И это было уже слишком! Я стала торопливо спускаться вниз, когда услышала скорбный собачий вой. На мгновения я оглохла.

- Только не это!

Внизу хлопнула дверь, на площадке появился сосед. Пожилой, с тяжелым укоризненным взглядом, в растянутом трико, с огромным пакетом мусора в руках. Как будто он кого-то убил, расчленил, и теперь частями выносит на помойку. Он остановился и уставился на меня. Я быстро представила, как выгляжу со стороны – до пояса сверху мокрая, вылезаю с крыши и ору. Сосед сделал шаг ко мне, явно намереваясь что-то сказать, я даже увидела, как открылся его рот, - приняла решение мгновенно. Быстро забралась обратно по лестнице, вылезла на крышу и захлопнула за собой люк.

Уже совсем стемнело, летнее небо, усыпанное звездами, висело над головой, редкие тучки рассеялись, полная луна давала достаточно света, чтобы разглядеть гигантского пса.

Он сидел неподалеку, и как только я выбралась на крышу, ринулся ко мне и свалил с ног. Тут же отскочил, игриво наклонил голову на бок и навострил уши.

- Ну привет, – сказала я, не пытаясь встать. Теплая, прогретая за день крыша приятно согревала попу.

Пес радостно взвизгнул, вновь бросился ко мне, но вовремя остановился. Сел, высунул язык и нервно зевнул. Его хвост отбивал дробь по крыше так, что я чувствовала вибрацию во всем теле.

И тут я услышала другой лай. Он доносился из-за моей спины, был так же громок, как и лай овчарки.

Я вскочила и крутанулась на сто восемьдесят.

Внизу, на той самой крыше, где двумя часами раньше сидела овчарка, стояла другая собака. Огромная неухоженная дворняжка глядела на нас, заливисто лаяла. Я не видела ее так четко, как при солнечном свете видела овчарку, но ее очертаний было достаточно, чтобы дорисовать картинку.

И сразу же, как по невидимой команде, со всех окрестных домов, на разные лады, будто они только этого и ждали, залаяли псы. Я оборачивалась вокруг своей оси, на каких-то крышах видела едва различимые силуэты собак, на каких-то нет, но какофония звуков оглушила меня. Я присела на корточки и закрыла уши руками.
Внезапно над моей головой раздался злобный раскатистый рык. В эту же секунду все псы замолчали.

Я убрала ладони от ушей, встала и подняла голову.

Так мой пес главный – подумала я и почувствовала, как раздуваюсь от гордости.
Пес осклабился и вновь лизнул меня в лицо. Его слюна попала всюду и даже за шиворот. Меня знобило, как будто посреди лета внезапно наступила зима. Пес наклонил голову, и я потрепала его по загривку.

- Хороший мальчик.

Пес стал счастливо скакать вокруг меня, лая и повизгивая.

Пока я любовалась псом, не заметила, как изменилось все вокруг. Я не уловила момент перехода, тот самый миг, когда все преобразилось.

Город погрузился во тьму. Не стало фонарей и озаренных светом окон домов, исчезли звуки автомобилей и голоса людей. И даже звезды пропали. Только луна, словно мой собственный фонарь, освещала крышу, как маленький плот дрейфующий в океане тьмы.

Здоровенный пес оказался единственным живым существом рядом со мной.
Налетел ветер, стало невыносимо холодно.

Внезапно твердая опора под ногами исчезла, я почувствовала, как погружаюсь во что-то мягкое и вязкое, и погружаясь, теряю чувствительность. Вначале онемели ступни, потом ноги, тело, руки и наконец я вся утонула в этом нечто.

Я летела и падала.

Луна исчезла, мгла перед моими глазами мерцала, пытаясь поглотить меня. Я не могла смотреть на жадную черную пульсирующую бездну, зажмурилась что есть силы, и уткнулась в пса. Вдыхала запах мокрой собачьей шерсти, и не было ничего лучше этого. Потому что кроме него ничего и не было. Воздух свистел в ушах, лишая всяческих звуков. Я вцепилась в пса, боясь отпустить, чтобы не раствориться во тьме вместе со всем миром, не сгинуть, не превратиться в ничто. Он положил свою огромную морду сверху на мою голову, и тяжесть его головы давала надежду, и уверенность, что все реально.

Я падала и погружалась, погружалась и падала, как Алиса в нору, этому не было конца.

И тут явился звук. Будто тиканье часов.

Тик-так, тик-так.

С каждым тиканьем звук накатывал, становился громче, набирался сил, промежутки всё уменьшались, и наконец, на высшей невыносимо громкой ноте, звук стал единым. Гул не нарастал и не затихал, только ритм охал, бухал, резонировал во мне, разрывая голову и терзая тело. Этот звук будто вспарывал меня, раздирая на части, дробил и рассеивал эти части, разнося всё дальше и дальше друг от друга.
Я больше не была собой. Меня несло и кружило, опускало и поднимало, тащило и бросало. Мыслей не было вовсе. Повиновавшись внутреннему побуждения, я распахнула глаза.

Тьма окружала меня.

Тьма не была враждебной. Она все так же пульсировала, живая и теплая, оберегающая и родная. Меня затопило любовью. Любовь хлынула через край, а когда во мне не хватило для нее места, полилась наружу, захватывая все вокруг. Источник этой любви был во мне, прямо посередине меня, и я чувствовала, что он неисчерпаем.

И в тот самый момент, я услышала свой крик. Вначале я не поняла, что кричу я сама, а потом не могла поверить, что это мой голос. Но крик не затихал, и я была вынуждена признаться самой себе, что кричу я. Что этот звук выходит из меня и пространство вновь обретает краски.

Свет появился внезапно и ослепил.

Меня вновь подхватили и понесли. Что-то теплое и мягкое легло сверху. Полная беспомощность овладела мною, и вместе с ней абсолютная уверенность, что я вечна, всегда была и всегда буду, продлюсь в пространстве и растворюсь во времени. Исчезну, не оставив следов и вновь возникну из ничего.

И буду снова жить.