Глава 24

Поезд сильно качнуло, Вадим проснулся, он сонно огляделся, взглянул на часы, стрелки высвечивали шесть часов утра, перевёл взгляд в окно, в котором ползли огни фонарей, а за тем наплыло большое жёлтое здание с вывеской на крыше – Барнаул. Поезд мелко задрожал и остановился. Вадим не спеша собрался и почти последним вышел из вагона. Он быстро пересёк перрон, ёжась от ноябрьского ветра, в своей         
Неизменной, кожаной куртке и вошёл в здание вокзала. Остановился, оглядывая зал ожидания – суета, как и прежде, подумал он, вспоминая тот день, когда в первые пробирался через эту толчею с попутчицами, - как вроде вчера, а прошло 18 лет. Оглядевшись направился к выходу, у выхода, мощный поток вынес его наружу и, он снова огляделся, подумал: «Надо взять шкалик, помянуть, да и цветов не мешало бы.» У стоянки такси, прижался не большой киоск. Вадим подошёл, осмотрел витрину и купил пачку сигарет с чекушкой, чекушку протолкнул во внутренний карман куртки и подошёл к первому такси, стоявших вереницей друг за другом. Через припущенное стекло, спросил у таксиста:
-  На короткие расстояния возишь?
-  Без счётчика, да.
-  А не круто заломишь?
-  Местный тариф, трояк.
-  Поехали. – Согласился Вадим.
               
***
-  Вадим?! – Изумлённо воскликнула Мария Ивановна и, бросилась к нему в объятия, - Какими судьбами? – Вопрошала она, целуя Вадима.
-  Поездом, - обнимаясь с бабушкой Машей, отвечал Вадим и отстраняясь, сказал:
-  А, вы нисколечко не изменились, хорошо смотритесь!
-  Да-да, нашёл кому комплименты расточать, - довольно улыбаясь, ответила Мария Ивановна, - шестьдесят семь годочков минуло, милый мой!
-  А, где же мой комбат?
-  В, магазин пошёл, здесь не далёко, сейчас будет. А ты как нас разыскал?
-  Дело не хитрое, я ещё из Монголии вам написал на старый адрес, а теперешние жильцы в вашей хате, дали мне и отослали в Монголию, ваш теперешний адрес, остальное дело техники., таксист довёз.
Мария Ивановна любовно погладила Вадима по шевелюре, по щеке, как мать, давно не видавшего сына. С трогательной улыбкой, вздохнула:
-  Изменился ты, седина поползла, а так ничего, видный!
-  Значит в женихи ещё гожусь?
-  Ого, ещё как! – И тут же спохватившись пригласила:
-  А, чего стоим у порога? Раздевайся, проходи, отдохнёшь с дороги.
Оба прошли по вместительной прихожей в зал, Вадим заметил:
-  Хорошо живёте, три комнаты!
- Анатолию дали через военкомат, как ветерану. – С гордостью отозвалась Мария Ивановна.
Вадим снова спросил:
-  А, как ваша приёмная дочь, внуками не обзавелись?
-  Какие внуки? Шестнадцать годов ей, ещё школьница. – И торопливо добавила, - она не знает, что нам не родная и, ты молчи.
-  Ну, что вы, я враг вам?..
-  Нет конечно, это я к слову, помнишь мы писали, что взяли девочку из дома малютки?
Вадим кивнул.
-  Сейчас уже школьница старших классов, заневестилась, в девятом учится. Она же почти ровесница твоей покойной дочери, прости, что напомнила.
-  Ничего, всё в прошлом.
-  А, наша дочь о себе ничего не знает, мы её папа и мама.
Мария Ивановна, по-женски, делилась своим счастьем, а Вадим, слушая её, обозревал комнату – уютная с массивными гардинами и тяжёлыми шторами, шифоньер с антресолями под зеркалом, диван, три мягких кресла, ковёр во всю стену и такой же однотонный палас на всю комнату, у окна, полированный канцелярский стол, со стопкой книг на углу с краю и тетрадей, пенал с карандашами, с другого угла стола, глобус. В углу, на небольшой подставке в виде тумбочке, цветной телевизор, с двумя рожками комнатной антенны и стол большой, круглый, по центру, за которым сидел сам Вадим.
-  Тепло живёте! – Похвалил он.
Мария Ивановна, ладонью прогладила скатерть, движением каким могут только женщины, с улыбкой ответила:
-  Я всю жизнь мечтала о таком счастье, бог вознаградил, с твоим старанием, теперь воздаю ему хвалу и тебя поминаю добрым словом.
-  Про меня ладно, а как же прошлое в бога, в душу, в мать?
-  Не иронизируй, провинишься, получишь!
Вадим рассмеялся:
-  Что перестройка с людьми делает?! Духовно перестраиваются, перечеркнув прошлое безбожье.
-  Смейся не смейся, а он всё же есть. А, ты что же, так и остался безбожником?
-  Как учили, - согласился Вадим, - да и не в этом дело, Мария Ивановна, есть конечно какая-то сила, но не в физическом теле человека, эта глупейшая ересь. Я больше склонен к тому, что существует космический, вселенский разум и мы его энергетическая частичка, составная часть энергетической силы космоса.
-  Спорить с тобой на эту тему я не буду, не люблю и тебе не советую. Ты лучше расскажи о себе – откуда и куда?
-  Из Монголии домой, работал там Советским спецом, я же по образованию инженер.
-  Долго был?
-  Шесть лет.
-  Да-а, долгонько тебя мотало, не женился?
-  Нет пока.
-  Плохо не жены, не детей, а мужик ладный, не хорошо…
-  Будут дети Мария Ивановна, будут!
-  Когда? Ведь не мальчик, а годы то бегут! А, знаешь?.. – Спохватилась Мария Ивановна, - У Люси у твоей, двое детишек – мальчик и девочка.
-  Не слыхал. Всё правильно, так оно и должно было быть. – Отозвался Вадим.
-  Причём она за мужем за своим женихом, от которого ты увёл её, живут дружно.
-  Ну, что ж, как говорится – совет да любовь.
В скважине входной двери, послышалось щёлканье замка. Мария Ивановна поднялась на звук, сказала, обращаясь к Вадиму:
-  Сиди тихо. Посмотрим, узнает тебя Анатолий?..
В прихожей послышался звонкий девичий голос
-  Мама, а мы торт купили!
-  Это кстати, - отозвалась Мария Ивановна и тут же спросила:
-  А, ты почему так рано?
-  Урок отменили, историчка заболела! – И в зал вихрем влетела молоденькая девушка.
Завидев Вадима, осеклась, смущённо кивнула незнакомому гостю и на цыпочках прошла к своему столу. Вадим проводил её взглядом, подумал: «Красивая! Когда-то и Вика такой была шестнадцати лет…» Из прихожей раздался голос Анатолия Ивановича:
-  Раскрутила меня егоза! Я и сам не удержался, шкалик себе прикупил, держи, мать, авоську.
-  А, чего маленькую взял? – Спросила Мария Ивановна.
В прихожей возникла короткая пауза, видать комбат с удивлением взглянул на Марию Ивановну, а за тем его голос, но уже ближе к двери зала:
-  Я думал ты и за эту шуметь будешь…
-  А ты смотри-ка, испугался!
-  Да нет, просто порой скрипишь за зря… - И на пороге его голос осёкся. Он увидел Вадима, поднимавшегося ему на встречу, с улыбкой во весь рот.
Анатолий Иванович, на какое-то время замер и тут же воскликнул, разводя руки:
-  Вадим?! Айда молодец, вот это по радовал! – Они обнялись, похлопывая  друг друга по спинам, расцеловались.
А присутствующие наблюдали за происходящим, Мария Ивановна с доброй улыбкой, дочь с интересом. Анатолий Иванович, отстранившись от Вадима, обратился к дочери:
-  Вот Лера, знакомься, мой однополчанин, орденоносец, гвардеец, лучший водитель боевых машин, Вадим Васильевич Тишин!
- Не забыли?.. – С улыбкой спросил Вадим.
-  Даурия, Монголия и Гоби, вот здесь! – И комбат дотронулся рукой до сердца. А уж вас гвардейцев, помню поимённо! – И снова обнялись.
-  Ну рассказывай, - отстраняясь от Вадима и присаживаясь, произнёс Анатолий Иванович.
Вадим, продолжая улыбаться, тоже присел, ответил:
-  Из Монголии домой.
-  Из Монголии?!
-  Да. Из самого Чойбалсана, работал там спецом.
-  Вот куда тебя занесло, а я грешным делом, подумал – пропал человек.
-  Как видите, живой пока.
-  А, как там наша войсковая часть, стоит?
-  Стоит. Только из старого корпуса офицерского состава, никого нет, да и часть литер сменила, а так всё на месте, правда поговаривают, что войска из Монголии будут выводить и вообще, нервозность какая-то…
-  Перестройка, мать её!.. – И замолк, а за тем спросил, - ещё чего расскажешь новенького?
-  Даже не знаю… Сенька женатый, сын растёт, Генка Сурков трагически погиб, Кенжибулатов в каких-то начальниках ходит. Я ведь сам информирован только по письмам.
-  А, ты как сам?
-  Я весь перед вами, холостякую.
-  Да-а, бегут года, - Анатолий Иванович вздохнул, - а Люся твоя за мужем.
-  Наслышан.
Анатолий Иванович посмотрел на жену, усмехнулся:
-  Уже доложила. – И обращаясь ко всем, произнёс, - стол пора накрывать с дороги.
… Сидели долго, переговорили о многом – за жизнь, о том, что можно и не можно говорить, вспоминали полк, службу, товарищей, офицеров и только глубоко за полночь улеглись на покой. А утром по завтракав Вадим за собирался.
-  Может погостишь ещё? Куда тебе спешить…
-  Нет, спасибо, не могу. Вот сейчас проведаю дочь и, домой. – И в свою очередь, спросил:
-  Не подскажите, где можно цветов, на могилку прикупить?
-  На самом кладбище, у ворот киоск есть, с цветами и венками, есть и живые цветы. – Подсказала Мария Ивановна.
-  С кладбища заедешь? – Спросил Анатолий Иванович.
-  Не буду обнадёживать, скорее нет, домой.
-  Я тебе собрала кое чего в дорогу…- Мария Ивановна, передала в руки Вадиму свёрток.
-  Спасибо! – Вадим свёрток уложил в чемодан.
-  Когда увидимся-то теперь? – Спросил Анатолий Николаевич.
-  На свадьбу к Лерочке , когда подрастёт, приедет. – Подсказала Мария Ивановна.
-  Это непременно! – Согласился Вадим.
***
Вадим сделал не большой крюк и заехал на квартиру к бывшим тестю с тёщей. По началу даже не намеревался, а тут вдруг, как кто-то толкнул в спину, заехать и заехал.
Его встретили сдержанно. Только Любовь Михайловна смотрела на поседевшего, бывшего зятя с сожалением, произнесла:
-  Поседел… - И тут же спросила, - не женился?
-  Нет. – Ответил Вадим.
-  Это лет на пять ты Люсю старше?
-  На четыре.
-  Во как?! И всё холостой?..
-  Так получилось… А, как вы живёте? Как Люся?
-  А, что нам? Живём, хлеб жуём, - отозвался Антон Павлович, - да внуков воспитываем, их у нас пара.
Любовь Михайловна, с тревогой в глазах, попросила:
-  Ты бы Вадик не лез к ней в душу, семья у неё крепкая!
-  Не переживайте, не за этим приехал. Дочь хочу проведать, раз проездом, когда ещё буду…
-  Тебе могилку Леночки показать, или сам найдёшь? – Спросила Любовь Михайловна.
-  Найду.
-  Ну и ладно, а то я за Люсю переживаю, ты уж прости Вадик.
-  Перестаньте право, я к Леночки, не к Люси. А к вам зашёл, проведать, всё-таки родственниками когда-то были.
Вадим видел, что бывшие тесть и тёща были, от его присутствия, не в восторге, - не ко двору я здесь, не ко двору – подумал Вадим, а в слух сказал:
-  Сейчас уйду. Повидал, что у вас всё хорошо и уйду.
-  Родственничек! – Съязвил Антон Павлович, - ты хуже татарина!
-  Антон!.. – С упрёком вмешалась Любовь Михайловна. Хоть она и переживала за дочь, но бывшего зятя любила и очень сожалела, что всё так трагично обернулось.
Нынешнего зятя недолюбливала, через силу терпела, ради дочери, внуков.
-  А, что я не прав? Так только татарин делал, пришёл, ограбил, наломал дров и ушёл!- Антон Павлович, недовольно повёл головой, - и сейчас припёрся! Смотри мужик у неё больно ревнивый, как бы чего не вышло…
Вадим понял намёк угрозы, закипел душой, но сдержался, молча развернулся и пошёл к двери.
-  Погоди. – Остановила намерения Вадима, Любовь Михайловна, - идём на кухню, чаем угощу, отдохнёшь с дороги.
Вадим усмехнулся, поблагодарил и не прощаясь вышел.
На кладбище добрался на такси, у ворот в киоске, купил цветы и теперь брёл по мокрой тропе и опавшим листьям, прилипавшим к сапогам. Могилку нашёл быстро, Вадим снял тяжёлую цепь, служившей калиткой и прошёл во внутрь, сел не задумываясь, на влажную лавку. С печалью посмотрел на памятник скорбящей женщины с младенцем на руках. Не спеша извлёк чекушку и глядя на окантованный мрамором холмик, произнёс:
-  Здравствуй Леночка. Прости, что долго не был, спи родная и, пухом тебе земля. – Он приложился к горлышку чекушки и не останавливаясь осушил шкалик до дна.
Посидел ощущая обжигающее тепло внутри, а за тем возложил к памятнику букетик ярких гвоздик, тяжело вздохнул, присаживаясь на старое место, низко склонил голову и не спеша закурил.
***
На звонок, Любовь Михайловна, торопливо открыла дверь. В прихожую вбежали внуки, а следом улыбаясь, вошла дочь, она с порога заговорила:
-  Я сегодня в ночь, Гриша вечером заберёт детей, - она протянула матери свёрток, - здесь тёплые вещи, наденешь если к вечеру похолодает.
Любовь Михайловна, раздевая внуков, поглядывает на дочь – красивая женщина, в возрасте наливного яблока, прелесть женственности, так и лучится из неё – сказать или не сказать?.. – Думает мать, подталкивая внуков в комнату, со словами:
-  Идите к деду, сейчас вас вкусненьким угощу.
Дети убежали, а Любовь Михайловна спросила у Люси:
-  А, ты чего не раздеваешься? Проходи, тоже поешь.
-  Нет, я пойду, время. – Она взялась за ручку двери…
-  Погоди-ка, - Любовь Михайловна остановила дочь и слегка подтолкнула её на кухню, быстро шепнула в самое ухо, - Вадим приехал.
-  Когда?! Где он? – Быстро спросила Люся, взволнованно уставившись на мать.
-  Ушёл на кладбище.
-  Давно? – Нетерпеливо переспросила Люся.
-  С полчаса будет…
Люся резко рванулась к двери
-  Ты куда?! – Воскликнула Любовь Михайловна, не ожидая такой стремительной реакции дочери.
-  На кладбище!
-  Не дури! Он приехал и уехал, а у тебя дети.
-  Мама, о чём ты говоришь? Там наша дочь и потом, мы столько лет не виделись!
-  Люся, я беспокоюсь, как бы чего не вышло…
-  Не надо мама, куда я от детей? А с ним повидаюсь. Грише ничего не говори.
-  Девочка моя, - вздохнула Любовь Михайловна, - а ведь ты его до сих пор любишь…
-  Да мама, он единственный, кто принял у меня роды, нашу девочку и мы сегодня должны быть там, вместе. Грише ничего не говори.
-  Ну, что ты! Разве можно?.. Только прошу тебя, без глупостей! – Взмолилась Любовь Михайловна.
Она понимала, что дочь с Вадимом теперь уже никуда не уйдёт, но также и понимала, что и это, между ними произойдёт… Люся кивнула матери и выскочила за дверь.
Она спешила, она торопила такси и в душе молила всех святых, успеть застать Вадима на могилке дочери. Зачем? Ведь много воды утекло с тех пор, когда они были вместе, когда они были мужем и женой. А память, хранила те дни и образ человека, с которым, пусть не совсем, но по-настоящему, была счастлива и, ещё за тем, что была женщиной!