8. Институт Прикладной Физики. Космическая энергия

Был разгар прекрасной московской весны. Мне все больше нравилось работать в ИПФ. За успешно выполненные задания начальник вычислительного центра отправил меня в недельный отпуск, сказав, что надо отвлечься от работы. Первый день отпуска я провел с сыном, ходили в зоопарк. Там посетили все павильоны и вольеры, объелись мороженым и вернулись домой полные впечатлений. На следующий день запланировали прогулки на велосипедах по парку, собрали рюкзаки, положили конфеты и орехи для белочек, и, в предвкушении путешествия, отправились спать. Но совсем поздно, когда сын уже спал, а я листал вечерний детектив, раздался звонок и начальник, извинившись, сказал, что отзывает меня из отпуска, потому что образовалась срочная работа у энергетиков, в отделе Космической энергии. И требуется мое участие.
В самом отделе Космической энергии не было программистов, там работали профессионалы своего дела. В основном, они основывали свою теорию на трудах Эммануила Сведенборга, который снабдил все последующие поколения богатым фактическим материалом. В отделе были исследователи небесных сущностей: ангелов, херувимов и серафимов, а вот программиста не было. Энергетики зачастую конфликтовали с теологами, но в спорах выходили победителями, все-таки научный подход превалировал. Теологи слишком доверяли писанию, иногда поверхностно его трактуя. Но принципиальных разногласий не было. Поэтому споры завсегда завершались в местном кафе, где пиво выставляла проигравшая сторона.
Однако, теологи не поощряли энергетиков в том, что открытия в этой области следует использовать в практических целях. Но они были теоретиками, а энергетики – практиками. В результате длительных исследований удалось установить энергетическую связь с исследуемыми сущностями. Правда за это пришлось заплатить необычной ценой. Все участники темы рано или поздно начинали понимать, что прикосновение к открытому ими источнику космической энергии требует переосмысления собственной жизни. И все, как один начали регулярно исповедоваться в ближайшем храме. Выслушав их, батюшка наложил епитимью на всех, хотел надеть вериги и власяницу, но подходящего размера не нашлось. После чего половина из наиболее творческих работников перешла в отдел Теологии, в перспективе намереваясь получить рекомендацию для поступления в Духовную Академию. В отделе наступил кадровый кризис. И вот в это время меня бросили туда для разрешения проблем, связанных с математическим моделированием небесных сущностей. По расчетам теоретиков это должно было открыть неисчерпаемые запасы энергии. В том числе и для нужд самого института. Все установки, которые здесь создавались, требовали ее в огромном количестве. Одна Иерихонская Труба потребляла столько энергии, что когда она включалась, на всем Юго-Западе Москвы пропадало электричество.
Когда я начал заниматься этой проблематикой, то заметил, что сотрудники отдела Теологии сторонятся меня и как бы принюхиваются. А однажды, обернувшись, заметил, что какой-то младший научный сотрудник этого отдела, но в рясе и с крестом на груди крестит меня вслед. Конечно, моделирование небесных сущностей кого угодно поставит в тупик, но физики отдела во главе с Севой Штурманом целеустремленно шли к цели. Шлем, который носил Сева, был первым прототипом устройства, черпающего энергию в результате взаимодействия с космическими сущностями. Его постоянно носил сам начальник отдела. И хотя шлем не был настоящей экспериментальной установкой, а только ее прототипом, благодаря ему, в отделе экономили на междугородних и международных телефонных переговорах. В любой момент можно было связаться с любым человеком на Земле и организовать мысленный разговор. Кроме того, энергия источника позволяла заменить бензин в обычном двигателе автомобиля Севы на неведомую субстанцию, источник которой тоже находился в космических сферах. В массы изобретение энергетиков не передавалось по нескольким причинам. Все-таки, почтение к Господу в институте сохранялось, да и отдел Теологии числился в институте в числе ведущих. А он довольно кисло относился к идее непосредственного взаимодействия с небесными сущностями, не признавая Сведенборга пророком и, уж тем более, образцом для подражания. Единственное, что он не мог отрицать, так это наличие Севиного шлема и реальной пользы от него.
В результате исследований удалось открыть источник практически неисчерпаемой энергии. для чего пришлось построить в экспериментальном корпусе совершенно уникальный прибор, включающий все современные достижения из разных областей физики. При его установке произошел казус, который насмешил весь институт. Дело в том, что прибор следовало позиционировать в точности по магнитными линиям Земли для чего надо было выставить его поверхность абсолютно горизонтально. Без этого возникали сильное паразитное излучение и эксперименты часто не удавались. В Швейцарии накупили кучу приборов, включая лазеры, с помощью которых выравнивались все циклотроны в мире. Но швейцарские приборы оказались слишком грубыми, т.к. прибор был экспериментальным и предназначался для изучения абсолютно не известной энергии. Исследователи приуныли. В то время наиболее мощный ускоритель находился в Дубне, и, по слухам, перед ними стояла схожая задача. Периодически прибор надо было выравнивать по магнитным линиям и горизонту. Начальник отдела поехал в Дубну в Объединенный Институт Ядерных Исследований и изложил там свою проблему. Сотрудники, работающие на ускорителе, вначале повели его в кладовку, где он увидел те же швейцарские приборы. Оказалось, что они и в их случае не давали требуемой точности. После этого подвели к Петровичу – по должности он числился слесарем, но получал зарплату старшего научного сотрудника. Сказали, что если Петрович не поможет, то никто не поможет. На следующий день Петрович с помощником прибыли в ИПФ и направился в экспериментальный корпус. На вопрос, где его приборы, он показал юбилейный рубль и указал на своего помощника. После этого с вопросами не приставали. Освободив рабочую зону вокруг прибора, он поставил на его крышку на ребро рубль и склонился к нему своим профессиональным ухом. Рубль явственно издавала мелодичное звучание. Петрович сказал помощнику: «Вон ту гайку на полкрутки подкрути». Помощник с большущим гаечным ключом сделал. Петрович переставил рубль в другое место и приказал ослабить другую гайку. Так они бегали вокруг прибора до обеда. Ровно в полдень, Петрович выпрямился, потер руки и спросил: «А касса у вас где?». Именно в этот момент к стоявшему рядом начальнику отдела – Севе Штурману подбежал младший научный сотрудник, который висел на приборах, и, заикаясь, промямлил: «Наводки исчезли!». После чего уставился на Петровича, как на говорящую лошадь. Петрович хмыкнул, сунул юбилейный рубль в карман и повторил: «Касса где?». По договору он должен был получить оклад старшего научного сотрудника за неделю и оплату проезда.    
В последнее время сверху, из заоблачных партийных высот, было приказано организовать на базе открытий отдела закрытую правительственную связь. Что с наладкой установки становилось совсем простым делом. Преследовались две цели: первая, она же основная – экономия на дипломатической связи, т.к. энергия была дармовая; вторая – сохранение секретов, т.к. подключиться извне к такой связи было невозможно. И тут возникли непредвиденные трудности. Связь с обычными людьми, как правило, устанавливалась устойчивая. Однако, когда начали использовать ее для правительства, и особенно для партийных чиновников, она показала себя крайне неустойчивой. Всякий разговор обрывался в самом начале, как только начинались осуждаться серьезные государственные и партийные вопросы. Ситуация казалась тупиковой. Моя задача, как программиста, состояла в том, чтобы просчитать модель и выяснить влияние внешних параметров на качество связи. Математическое моделирование ничего не дало, хотя я загрузил полностью все вычислительные мощности института. Весь отдел косился на меня, подозревая в самых злостных намерениях. А теологи были на высоте, вновь выдвинув тезис об избранности прикосновения к космической энергии, которая, как они всегда полагали, была прерогативой Бога.
И тут опять появилась Лолита. Я в это время сидел на вычислительном центре, а она отлаживала свою программу. Весь институт был в курсе проблемы, она, наверняка об этом тоже знала. Потому что подошла сзади и тихо произнесла: «Введи параметр порядочность». Меня, как по лбу ударило. Все-таки теологи были правы, к космической энергии могут быть причастны только порядочные субъекты. Теперь осталось установить, как измерить этот параметр, чтобы внести их в модель. Пошел к институтскому психологу – моему другу Семену. Изложил ему проблему, чем вызвал громкий и продолжительный хохот. После этого он долго объяснял, что даже его универсальная машина, в которой я успел посидеть в мягком кресле, не в состоянии измерить степень порядочности человека. И люди на портретах, которыми были завешены все здания столицы, и которые должны стать основными пользователями задуманной системы правительственной связи, не являются идеальными.
Потом он долго рассказывал про схождение Благодатного огня — таинства, совершающегося в Великую субботу накануне православной Пасхи в храме Воскресения Христова в Иерусалиме. А то, что сделали энергетики – лишь повторение уже давно известного. И лишь одно прикосновение к этому явлению сделало поголовно весь отдел верующим, а половина его решила переквалифицироваться из физиков в священники. Неожиданная развязка!
Но с заданием по организации закрытой правительственной связи на основе космической энергии отдел не справился. Премию отдел не получил, правда никого не уволили и не посадили. В выигрыше оказался только один Сева со своим загадочным шлемом с висюльками. По-прежнему, его Москвич лихо ездил на дармовой энергии. Да и звонить на халяву по междугороднему телефону все бегали в отдел Космической энергии.
Правда после одного инцидента эту лавочку для посторонних прикрыли. Дело в том, что небезызвестный Петюнчик, когда признали его ценность для физики по причине его глубокого знания всех злачных мест столицы, возомнил себя невесть кем. И вот однажды, когда ему разрешили позвонить по межгороду с использованием упомянутого прототипа, начал обзванивать девушек с низкой социальной ответственностью из США, приглашая их приехать в Москву для проведения физических экспериментов. Так как английский Петюнчик знал слабо, кроме того, находился в состоянии крепкого подпития, то вместо номера из справочника сексуальных услуг, набрал номер отдела Нравственности Конгресса. И на следующий день в центральной прессе США – газете «Вашингтон пост», красовалась статья, в которой описывались ужасы социалистического лагеря, где даже малосознательные леди подвергаются физическому воздействию, с целью лишить их единственной оставшейся жизненной ценности – свободе выбора. Статья были украшены портретом «секретного советского физика», сидящего в кресле аппарата Семена. К счастью, портрет не напоминал никого из настоящих или бывших сотрудников ИПФ. Однако, из американского посольства на институтскую проходную была доставлена пачка газет «Вашингтон пост» в количестве, в точности совпадающем с числом работников института. Скандал был превосходный! Чтобы ответить на подлую провокацию американской военщины, институтский профсоюзный комитет не нашел ничего лучшего, как включить Иерихонскую Трубу и выбить все стекла в редакции «Вашингтон пост» и всех ее филиалов. А Петюнчика понизили до лаборантов. Уволить такого ценного работника не могли, так как предполагалось продолжение темы «Содом и Гоморра».