Пять долларов

Пять долларов

В Харькове в далёком 1992 году незадолго до  репатриации мама ученицы, которой я давала частные уроки английского, рассказала мне, что к ним приехали дальние родственники из Америки, которые по-русски не говорили,  и попросила оказать  услуги переводчика для общения с ними. Я с радостью согласилась, даже не предполагая, какой невероятный сюрприз меня ожидал.
        Мистер Бенджамин Рахлин, моложавый, харизматичный, и очень интересный мужчина с ослепительной улыбкой был тележурналистом, а сияющая  немеркнущей  северной  красотой элегантная миссис  Астрид Рахлин была профессором литературоведом. И именно она  впоследствии  похвалила мой английский и назвала меня интересной собеседницей, что дорогого стоило.
   М ы сидели за столом, ломящимся от гастрономических шедевров (плод героической борьбы хозяев с тотальным дефицитом). Американские гости пытались вникнуть в суть политических катаклизмов которые привели к  распаду империи "империи зла", а хозяева проявляли большой интерес к жизни в преуспевающей Америке , куда они стремились перебраться.
   Потом  Бенджамин связался по телефону с тётей Маней, двоюродной сестрой его покойной матери. Когда он услышал доносившийся из Ташкента хриплый, дребезжащий старушечий голос, он сказал, запинаясь от волнения: "Тётя Маня, мама часто вспоминала вас. Она относилась к вам с глубоким уважением и считала вас настоящей коммунисткой".
  -Что да, то, да, ну уж не из нынешних дерьмократов,- подтвердила ташкентская тётушка.
 Когда я пыталась подыскать английский эквивалент этого неологизма, я  увидела,
что по лицу Бенджамина текли слёзы. Его волнение передалось и мне. А тётя Маня пожаловалась проживающему на загнивающем Западе племяннику:
   "Сволочи! Такую страну развалили! Сталина на них нет".
Когда наша международная встреча подошла к концу, Бенджамин тепло поблагодарил меня  и хотел заплатить мне 5 долларов за оказанную услугу. Но я решительно отказалась и сказала, что получила огромное удовольствие от общения  с ними, которое намного дороже денег. Мистер и миссис Рахлин недоумевали, ведь за труд и потраченное время полагалось денежное вознаграждение. Но я объяснила им, что  зарабатываю на жизнь как преподаватель, а профессиональным переводчиком не являюсь. И только термин "волонтёр" объяснил им мотивы  моего поведения.
   Надо сказать, что в период гиперинфляции, когда вместо купюр зарплату выдавали листами бумаги, из которых нужно было вырезать быстро теряющие цену купоны, 5 американских долларов были вполне себе солидной суммой. Но мы уже отправили  багаж и через три недели улетали на историческую родину. А евреи в исходном положении дышат глубже и свободнее  и получать чаевые от людей, с которыми, как мне казалось, я общалась на равных, мне не хотелось.
 Помню, как по прибытии в Израиль я испытала совершенно немотивированное ощущение эйфории, несмотря на трудности адаптации и туманные перспективы. Меня поражало всё: пальмы, кипарисы и другие экзотические и деревья и цветы , вид на Средиземное море из окна, а также обилие и разнообразие продуктов в магазинах. Но больше всего радовали долгожданные встречи с родными и близкими, которые окружили нас заботой и вниманием. Сомнений в том, что я попала туда, куда надо, не было.
После оформления всех документов пришла пора решать главную задачу - приступить к изучению иврита. Мы направились к ульпану, находившемуся в одном здании с синагогой. Под кустом у самых ворот я увидела нечто зеленоватое, вызывающее смутные воспоминания. И это была (Вы не поверите!) пятидолларовая купюра. Не будь я прожжённым  скептиком, я бы решила, что сам Всевышний ниспослал  к вратам этого храма причитающиеся мне пять долларов.
*** ульпан - курсы иврита.

Контрагент из Хайфы

Первым  местом моей работы в Израиле была семья по хорошо знакомой мне фамилии Маркс, где отца семейства в отличие от основоположника марксизма  звали не Карлом, а Шмуликом. Эту свою трудовую деятельность я называла нелегальным марксизмом, потому .что работала без официальной регистрации. Я то думала, что буду чем-то вроде гувернантки: гулять с детишками (их было четверо, все мальчики) и обучать их английскому. Но не тут то было!. Меня завалили бытовыми поручениями, как безотказную Золушку.  И выбиваясь из сил, я каждый день мыла полы в просторной пятикомнатной квартире, развешивала и раскладывала по ящикам бельё, готовила обед, соблюдая  кашрут, и при этом нужно было разнимать дерущихся мальчишек и следить за тем, чтобы перед едой они совершали омовение рук и произносили благословение. Кроме того я забирала  двоих младшеньких из детского сада. Именно там я познакомилась с няней соседского ребёнка. В прошлой жизни она преподавала исторический и диалектический материализм в МГУ. А теперь  ещё и мыла полы в какой-то конторе по утрам. И  эта милая женщина  и сыграла роль сказочной феи, сообщив мне, что там срочно ищут человека с хорошим знанием английского для временной замены ушедшей в декретный отпуск сотрудницы.               
 Несмотря на очень далёкий от  совершенства иврит на работу меня приняли. Это было импортно-экспортное агентство  по таможенной очистке товаров. Таким образом  на  восьмом месяце абсорбции  я перестала быть "деклассированным элементом"  (именно к такой категории причислил меня  сотрудник службы по трудоустройству ) и снова втиснулась в прослойку интеллигенцию. Наш шеф ,Мошико, в прошлом военный пилот, оказался очень славным человеком. Он объяснил мне, что я должна была переводить с иврита  деловые письма, которые он читал мне вслух , чтобы облегчить понимание, и отправлять их по факсу нашим контрагентам.  Над моим столом  висела карта мира. Раньше мне казалось, что только одна шестая часть суши  реально существует, а остальные пять шестых - это  совершенно недоступная мифическая галактика . А тут выяснилось, что отосланные мною по факсу квитанции об оплате пошлины, декларации на продукцию          и разрешения на ввоз грузов действительно попадали в обозначенные на карте города мира: то в солнечный Неаполь, то в "бананово-лимонный Сингапур, то прямо в хрустальную мечту детства Остапа Бендера  Рио де Жанейро  и даже как-то отправились по ленинским местам в Цюрих.  А письмо Маурицио Пинелли из Рима  Сальвадору Гарсия в Барселону начиналось так: "По сообщению нашего контрагента из Хайфы сеньоры Виктории Серебро..." А ещё наше агентство оказывало услуги войскам ООН, которые в то время стояли на Голанских Высотах и все их поставки подлежали таможенной очистке. К нам регулярно приходила адъютант Мэри из Ганы, приносила посылки и забирала документы. Мы с моей коллегой, репатрианткой из Киева , между собой называли её чернявой Маруськой. А ещё мы вспомнили анекдот, когда начинающий актёр, произнося свою единственную фразу :"Прибыл гонец из Пизы", от волнения перепутал и произнёс:   " Прибыл  (скажем так) копец из Ганы". Однажды мой шеф Мошико дал мне особое поручение :принять двух офицеров ООН, занять их разговором и  угостить кофе, поскольку он задерживался. И они  явились: полковник Мортен  из Норвегии и подполковник Войцех из Польши. Мортен сразу же расположил меня к себе, сказав, что Израиль - это единственная демократия на варварском Ближнем Востоке, а потом он назвал меня очень интересной собеседницей, с чем охотно согласился и  пан Войцех. В моей жизни бывало всякое, но распивать кофе и вести светские беседы с высшими офицерами ООН до этого как-то не приходилось. Правда, накрывать на стол было затруднительно. Я с трудом разместила кофейник и столовые приборы между голубых беретов и ООНовских ботинок. Застольные манеры господ офицеров меня несколько обескуражили, но таких незабываемых встреч больше не было. Мошико принимал посетителей самолично. Несмотря на географическое разнообразие,  моя канцелярская служба  казалась мне слишком монотонной и скучной, так как практически полностью исключала живое общение, к которому я привыкла за долгие годы преподавательской работы. Поэтому не очень расстроилась, когда молодая мама вернулась на своё рабочее место из декретного отпуска, а я снова стала деклассированным элементом.