Молитва

Иеромонах Авсей переписывал святые молитвы в большую, торжественную книгу игумена Вавилы. Поставили его на это нужное дело за хороший почерк и усердие во всем. Лишь недавно князь Владимир, Красно Солнышко, повелел возводить храмы и церкви по всей Киевской Руси, избавляться от идолов и мест их почитания, забыть старых и так привычных богов древних славян. И не все в поселениях, городах и местах русских приняли эти нововведения, эту непонятно откуда взявшуюся религию и почитание единого бога Иисуса Христа.
Только вчера на торговом месте у купеческого дома Боборыкиных купившая холст для домашних дел седая сельчанка кричала:
- Како же срамное дело забыть нашего Свеаборга, да и других древних наших сберегателей во имя какого-то пришедшего из палестин ихнях Суса греческого али аврейского?
Побили её батогами, так слегка, понимая её правоту. Нашептали угрозы вдогонку.
Авсей прошёлся по келье, глянул в окно на площадь перед храмом, увидел народ и подумал, что им надобно людям городским, да пришлым? Что? Пить, есть, да драться на кулаках? Так ведь половцы не дают покоя! Слопали запасы и бегают, рыщут в поисках новых. А кто им задарма отдаст? Или женщины кончаются. Где же новых и сильных взять, как не на Руси? Ишь ты, бегают к нам, как в торговые ряды, да бесплатные, да кровью окроплённые…
Вздохнул. Подвинул новую работу для знакомства. Вон оно как:
Сначала указание – «знаменуй себя крестом и говори молитву Честному Кресту».
Авсей тотчас же осенил себя крестом и стал читать: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих: радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятаго Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и поправшаго силу диаволю, и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякаго супостата. О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь».
Подумал, почесал пером, обмоченным в краску, затылок, не замечая этого, снова перечитал, нахмурился, улыбнулся. Со стороны, ну чистый юродивый Емеля, что был из богатой семьи, но стал не нужным ни матери, ни отцу, ни братьям. Только прислужница их Аксинья звала убогого к себе и кормила, что оставалось со стола. Так и привык он крутиться после обеда у двора родителей. И гнали его, и ругали, да ведали тихий наказ самого боярина, не шибко перечить младшему его сыну, пущай сам ищет, что ему любо…
Неожиданно вслух стал читать молитву, потянуло его к иконе длинноволосого бога из Византии пришедшего.
И пришло к нему неожиданное понимание, что писал эти слова не простой диакон, а кто-то повыше и мудрее, по знатнее и богаче умом. Как же так можно проникнуть в суть святого дела господня? Как можно так, словно встать на его место, даже лечь, сомкнув руци, а че покойник, и ждать воскрешения? Он представил супостатов, исчезающих при воскрешении Бога. Кака сила! Кака правда!
А ведь от Свеаборга никто бы и не пытался убежать, никто бы противился грозе из гроз небесных!
Авсей невольно взглянул в темный угол кельи, ожидая выхода оттуда языческого бога. Но перекрестился и успокоился. Он уже давно принял Иисуса Христа, носил крестик нательный, читал вместе с монахами псалмы и другие молитвы. А эта ж откуда?
- Пишешь?
Это незаметно открыл дверь сам игумен Вавила.
- А как же батюшка, одно записано, другое надо зачинать.
- Пиши с аккуратом, и посля тебя будут писать в церковные книги. Не сшибайся, оно ведь как? Не та буквица и пошло неверное дело дальше! А кто свиноват? Конечно, Вавила! Про тя и не вспомнит никто!
- Я памятливый, батюшка… Сначала на язык пробую, на слух, а посля в чярнило перо тыкаю.
- На слух? А ну не глядя читай!
Авсей с выражением, подобным теме, со звуком вкрадчивым сначала, а после торжествующим и даже громким от чувств восторга и победы, произнес от начала до конца, наложив на себя крест.
- Да что ж ты кричишь, как Емеля!
- Я вижу, батюшка, как Иисус поднимается с мертваго ложа и все вокруг себя крушит, потому что Бог! Истинный и навечный!
- Ну добре, добре, писарь, вон как слова людей преображают, да на подвиги ведут! Сначало, однако душу вперёд! Она тянет за собой мощи наши! Пиши, пиши, да хранят тебя ангелы небесные!
Он ушел, но что-то случилось с Авсеем, словно он открыл крышку колодца, а оттуда дыхнуло невероятной свежестью чувств и сил. И вместо того, чтобы сесть и переписывать, он снова бросился к иконе Господа с молитвой, которая уже сидела в его душе крепко и надёжно!