Советский стройбат. Часть 2. Учебка

А попал я в учебную часть, в город Горький, ныне Нижний Новгород. Дорога до Горького заняла 6 дней. С Новокузнецка до Кемерово, потом в Новосибирск, там сформировали эшелон и потом уже в Горький. Из Новосибирска выехало три вагона, в Горький приехало 9. Шесть вагонов прицепили в пути. Дорога показалась бесконечной. Водка кончилась ещё в Кемерово. В Новосибирске успели купить немного, но перед посадкой в эшелон нам устроили жесточайший шмон, мало кому удалось пронести. Поэтому ехали долго и скучно, в вагоне 54 спальных места, а нас было человек 70 — 75 + капитан и два прапорщика. Немного развлеклись в Омске. Тут исчезла пара пацанов. Начальник эшелона решил организовать поиски по прилегающему к станции району и сформировал несколько групп поиска. С нашего вагона тоже собрали группу, просились все — жуть как хотелось выбраться из вагона. Дело было вечером, уже темнело. Мы долго шарахались с прапорщиком по каким-то мутным закоулкам среди бараков, гаражей, строек и понятно никого не нашли. Отпущенное на поиски время закачивалось, надо было возвращаться, но по темноте в этих лабиринтах дорогу найти было непросто, мы вконец заблудились. Тут нас нагнал милицейский уазик из вневедомственной охраны, их тоже вызвали искать беглецов. От ментов мы узнали, что один из сбежавших успел залезть в вино-водочный магазин, но сработала сигнализация, придурка тут же повязали и сообщили о нём в комендатуру. Комендант приехал забрать парня, но менты его не отдали — кража со взломом и сопротивление при задержании - серьёзное преступление. У ментов в уазике стоял ящик водки, ну понятно откуда он у них и искать, с таким грузом, второго беглеца им было совсем неохота. Они подсказали нам дорогу и укатили восвояси, а мы пошли на станцию.

По прибытии в Горький, нас разделили на несколько групп и развезли в разные стороны. Я попал в учебное подразделение. Да, в стройбате тоже есть учебные части, по сути, это было профтехучилище. Учили на водителей, крановщиков, каменщиков и другие строительные специальности.

Но учёба потом — сначала — баня! После недели в дороге в поезде очень хотелось помыться и баня была очень кстати. Довольно весёлая была картина: очередь в баню из одетых «кто во что», кто в куртке, кто в пальто, кто в фуфайке, а выходят все уже под одну гребёнку- как с инкубатора: в форме, в сапогах, стрижка «наголо». Все одинаковые, вчерашних товарищей не узнать.
Нашу дружную компанию, с кузнецкого РВК, раскидали по разным ротам. Так начались армейские будни: курс молодого бойца, дисциплина, распорядок дня, по утру зарядка, вечерняя поверка. Всё как в строевых частях. Даже ездили в поле, на «тактику», учились ходить в атаку и рыли окопы для стрельбы лёжа и окоп в полный рост. Вот это была жесть. Полигон прям на берегу Волги, почва песчаная, осыпается сильно. Лопатку наверх и тут же половина сыпется вниз, а подальше откинуть нельзя — демаскируешь позицию. Сержант бегает орёт: быстрей, быстрей. Вдоволь наоравшись, сержант сбегал к машине и принёс холщовые мешки. Гад, специально ждал, когда с нас семь потов сойдёт.
Мешки заполнили этим клятым песком и уложили из них бруствер, а сверху замаскировали дёрном. Получилось вполне по военной науке и даже красиво. Но, прапорщик, командир взвода, был мужик опытный, он знал про эти хитрости и проверяя нашу работу сразу снял куски дёрна. За использование мешков попало и нам и сержанту.

Но честно скажу, учебка особо не напрягала. «Отбой — подъём» и строевая подготовка - нас этим особо не доставали. В основном в карантине. Попробуй потренируй такую публику, когда каждый второй или шизик, или эпилептик, или блатяк с уголовным прошлым.
Многие реально, не притворяясь путали правое и левое, хоть солому привязывай. Доходило до того, что сержанты на левой ноге рисовали
мелом крестик. Так и командовали: мелом — мелом.  Разрешалось призывать вплоть до первой степени шизофрении, так, что веселухи хватало. Вот тогда я понял суть главного лозунга советской армии - «Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона».

Уж поверьте, наша оборона была исключительно крепка, ведь с нами служил, к примеру такой парень как Микола Кистол. Был он тихий, спокойный. Родом из глухой западноукраинской деревни. Физически крепкий, округлый, правда невысокого роста и пальчики коротенькие,
круглые как маленькие сардельки. Переболел Микола в детстве менингитом, оттого и попал к нам. Имел он 8 классов образования во вспомогательной школе и всегда спокоен как удав, а если сказать прямо и честно, то тормозил конкретно.
Во время дежурства по столовой довелось ему накрывать на офицерский стол. Получив на кухне поднос с обедом Микола впал в лёгкую задумчивость. На второе было картофельное пюре и котлета. Но не просто котлета, в фарш были намешаны мелко нарезанные кусочки копчёного сала. Это была всем котлетам котлета, суперкотлета, шедевр кулинарного искусства. Микола иначе не мог, он взял рукой котлету, прям из тарелки и задумался куда её спрятать, но подходящего места не было и он просто положил её себе в карман галифе.
Зам. по тылу майор Тхоров, не найдя в свой тарелке котлету, спросил - где котлета? Микола ответил «счас узнаю» и пошел на кухню, потом вернулся и сказал, что котлеты нет и где она он не знает. Майор начал уверять, что котлет должно быть ещё два тазика, что он сам подписывал накладную на отпуск продуктов, а заодно зачем-то добавил, что состоит в интимных отношениях с матерью Миколы и с начальником столовой, да ещё потребовал привести дежурного по столовой офицера. Микола слушал с невозмутимым видом, потом с таким же видом, неспешно, вытащил из кармана котлету и с размаха, от души швырнул её в картофельное пюре майора: да на ты ….жри … жопа жадная. Пюре густо осело на кителе Тхорова и других офицеров, а Микола начал уверять, что он сам, Микола Кистол, состоит в интимной связи и с майором, и с командиром батальона, и с министром обороны.
Через неделю была срочная заявка из Казахстана на Байконур и Миколу отправили подальше с глаз.  Через знакомых ребят до меня доходили известия, что он благополучно отслужил и уехал домой с невестой
казашкой. Не очень я в это верю, но кто его знает, может и так.

Тем не менее дали нам и пострелять. Стройбату положено только один раз за всю службу отстрелять 12 патронов: 3 одиночных и три короткие очереди по три патрона. А я ездил на стрельбище аж целых три раза. Позже я узнал почему так получилось. Составляя списки, кто поедет, командир взвода писал одних, а реально отправлял других, причем одних и те же.  Он отправлял только тех, в ком был уверен. И так делали во всех ротах. Командование просто не хотело рисковать. Кто знает, что взбредёт в эти головы с сотрясёнными мозгами? Несчастный случай
или какие эксцессы на стрельбище никому не нужны, вот я и ездил за себя и ещё двоих сослуживцев. Все последующие 2 года я много раз убеждался — стройбату боевое оружие ни к чему.

Но были конечно и обычные парни. Были сельские ребята, простые в общении, физически крепкие, но почти неграмотные. Родом из небольших деревушек, где школы вообще не было. Ближайшая школа — семилетка — в райцентре. Вот и приходилось парням на весь учебный год уезжать из родного дома в интернат при школе. Само собой рвения в обучении они не проявляли, тем более что водить трактор или пасти коров они умели и без школы. Несмотря на закон, обязывающий советских граждан закончить среднюю школу, т.е. иметь как минимум 10 классов образования, продолжать учение они не собирались.  Семи классов для работы в колхозе хватало вполне.
Однако были ребята с незаконченным высшим, решившие отслужить, потом доучиваться, чаще это были конфликтные ситуации с деканатом. Были двое вообще после института, но у одного были близкие родственники за границей, у другого отец отбывал срок по тяжёлой статье.  Был парень, ехавший в танкисты, в Германию, но попался на пьянке и переведён к нам, появился у нас в части в хромовых сапогах, с кожаным ремнём и бушлат у него с меховым воротником. Ремень и бушлат он тут же сменял по настойчивой просьбе товарищей, а сапожки были 38 размера, никто на них не позарился.
Были даже два пограничника, выбежали на остановке купить сигарет да печеньки и отстали от эшелона, пошли к военному коменданту вокзала, а тот видно был не в духе и засунул их в ближайший вагон с призывниками — а это был стройбат.  В общем публика была разноцветная, разбитная и абсолютно непредсказуемая.

На мандатной комиссии, т.е. при распределении призывников по специальностям командиры рот готовы были жопу порвать, чтобы заполучить себе побольше адекватных курсантов.  Меня меняли два раза. Первый раз на выпускника музыкального училища, горниста, для полкового оркестра, второй раз на парня с «вышкой» с красивым подчерком на писаря.

В итоге попал я в 5 взвод 5 роты. Отношения в роте и взводе сложились быстро и вполне комфортно. Мы все были равны, все одного призыва, одного языка, традиций, обычаев. В основном славяне и немного
прибалтов - литовцев. Цапались конечно, бывали и драки, но не много, может чуть больше, чем в любом гражданском коллективе, где в одном месте собрано 600 особей мужского пола. Самцы и на гражданке найдут повод кулаки почесать, а когда в одном помещении живёт 100 восемнадцатилетних парней то поводов более, чем достаточно. Но надо признать, командованию всё же удавалось поддерживать дисциплину, хоть и не такую как в строевых частях, но всё же на приемлемом для стройбата уровне.
Меня сразу же назначили командиром отделения, по-армейски - комод. Повезло. За всю службу ни разу не стоял на тумбочке, не мыл туалет, не натирал взлётку. сразу начал дежурным по роте. В первое же дежурство произошел курьёз. Я встретил на входе ротного, чётко отрапортовал по стойке «смирно» прижав руки как положено -  «большой палец касается шва брюк», но честь не отдал. Ротный выслушал доклад и поправил меня — при докладе надо честь отдать.  Я бодро ответил — не имею возможности отдать честь. Ротный подумал, что я прикалываюсь и рявкнул: Чей взвод? Давай сюда командира взвода.
Пришлось искать взводного, тот сказал: «ни ссы» и зашёл в канцелярию. Разговора я не слышал, но ротный больше мне замечаний не делал. Но и все дальнейшие мои дежурства были в выходные, когда в батальоне нет начальства, а то зайдёт комбат и поставит самого комроты на дежурство вместо меня. Были и такие случаи.

Учился наш взвод на сварщиков. Собственно, у всех, у нас, уже была квалификация сварщика, а здесь нам повышали разряд, готовили к сварке ответственных конструкций под просветку рентгеном.  Обучение проходило на знаменитом заводе «Красное Сормово».
Наш взвод каждый день выезжал из части на обучение на завод и это конечно было здорово, можно было по дороге делать неприличные жесты местным девчонкам, купить печенек, а втихаря и бутылку пивка на троих. А главное мы почти весь день проводили вне части, вне начальства, вне плаца, вне казармы и учили нас гражданские мастера. С нами был только командир взвода, прапорщик, классный мужик, но он исполнял службу от и до. Проводил нас через проходную, потом через службу режима, сдавал по счёту мастеру профобучения и …  линял до вечера, зная, что через два КПП нам без него не выйти.
На «красном Сормово» собирали, да и сейчас собирают подводные лодки и половину цехов охраняли части ВВ — внутренние войска или
по-нашему «красначи», «менты», «вертухаи», «дубаки». Понятное дело, в красначи набирают честных и отважных, надёжных и правильных. Ненавидели они нас жутко. Считали отбросами, дебилами, а главное за то, что у нас половина устава считалась не обязательным к исполнению. Они же ходили по струнке, обязательно строем, приветствовали офицеров, форма строго по уставу и т. д. У нас порядки были значительно проще. Конфликт произошел в первую же встречу. Проходя через КПП, мы предъявляли пропуск, а лейтенант из «красначей», щупленький, молоденький, с лицом интеллигента в третьем поколении, потребовал ещё и отдать честь, как старшему по званию. Ага … сейчас ….  отдать честь чужому офицеру, да ещё «вертухаю» … да нако ты выкуси ….  именно так и сказал Муранбай Менгажев и сунул в нос красначу кукиш.
Был Муранбай башкир и баптист. Вера не разрешала ему брать в руки оружие, но служить он не отказывался, а вот присягу принять отказался. Ушёл в отказ и всё. Доводил до белого каления весь политотдел, но они так и не убедили его присягнуть. Вообще не принявших присягу было в учебке человек 5. А ведь времена были советские, времена воинствующего атеизма, веровать тогда было очень непросто и это были действительно истинно верующие люди, не нынешние ряженые православные. Не принявших присягу нельзя было подвергнуть аресту на гауптвахте и осудить к дисциплинарному батальону. Но к чести этих ребят надо сказать, что будучи людьми истинно верующими они редко нарушали дисциплину, не курили, не употребляли спиртное, не ходили в самоволки.
Тем не менее Муранбай свернул фигу и сунул её прям в нос красначу и пошёл через КПП.  А пока ошалевший лейтенант пытался осознать, «что это было?» половина нашего взвода успела пройти.
Тут красначи опомнились, нажали кнопку — вертушка закрылась. Начался весьма интересный диспут. Одна сторона доказывала, что мы все военнослужащие советской армии и обязаны соблюдать устав, а другая сторона ….  ну у другой стороны главный довод звучал так — а ты кто такой? И что устав для строевых, а мы стройбат и нам устав ни к чему. Страсти накалялись, к красначам подошла вызванная дежурная группа задержания. Лейтенантик зашёл в караулку и начал куда-то звонить. Я стоял близко и часть разговора слышал. Дословно не помню, но смысл был такой: что ты за офицер, если жалуешься начальству, что тебе честь не отдали? Приехать слёзки тебе вытереть? Лейтенант на
свою беду пожаловался, что ему в нос сунули фигу.....  ответом в трубке было дикое ржание, кому-то было жуть как весело. Лейтенант совсем сник, покраснел как помидорка... и открыл вертушку.
 
Надо сказать, что дурдома хватало не только в стройбате. Те же «красначи» осуществляли пропускной режим и караульную службу, но только по внешнему периметру, на территорию доступа не имели. Они проверяли у нас пропуска, но сами не могли пройти туда, куда проходили мы. А мы учились во внутренних учебных мастерских и нам даже провели экскурсию в святая святых — в сборочный цех. Подлодки, как таковой, там правда не было, её только начали собирать, просто нагромождение непонятных конструкций, тем не менее было интересно. В техникуме я учился на технолога по изготовлению металлоконструкций и мог профессионально оценить увиденное по достоинству. Меня поразила чистота в цехе, оборудование и даже внешний вид рабочих. Все такие сытенькие, гладенькие, бритые, аккуратно подстриженные, спецовки только юфтевые, разряд не ниже 5, з/п в два раза больше, чем была у меня на заводе, правда вдобавок к этим радостям был у этих работяг пожизненный запрет на выезд за границу. Даже в Болгарию, хотя и была поговорка «курица не птица — Болгария не заграница».

Ещё учебка запомнилась тем, что всегда хотелось пожрать. Всегда. При этом кормили хорошо, грех жаловаться. Омаров, фуагра и акульих плавников не подавали, но каши, борщей и даже мяса было вдоволь. Однако вкусной эту пищу назвать нельзя, дома такое есть не стал бы.  Хотелось чего-то домашнего, того, к чему привык. Отсутствие
привычной еды создавало иллюзию голода, хотя калорий получали достаточно. И очень хотелось сладкого. Конфеты, печеньки, варенье, всё, что присылалось из дома в посылках съедалось мгновенно. Нам ещё повезло, поскольку мы учились вне части, то могли в заводском буфете купить любые сладости, завод номерной, снабжался очень хорошо. Халва, сгущёнка, «мишка на севере», шоколад, да блин я дома, это ел гораздо реже. Особенной популярностью пользовалось мороженное. Стояла летняя жара, Поволжье, как всегда, страдало от жары и засухи. В цеху духота, да ещё брезентовая роба, да сварка. Десять потов до обеда сойдёт. Но в обед, после столовой весь взвод бежал в буфет … ура мороженное!!!!

Полгода в учебке прошли быстро, мы сдали экзамены, получили «корочки» - обучение закончено. Вот уже зима пришла и состав начал разъезжаться по всему советскому союзу, для дальнейшего прохождения службы. Нас ждали в ВСО: военно-строительных отрядах (это вроде батальона по-строевому).  По-нашему просто — отряд.