Добрый фонарщик

Дяденька фонарщик, дяденька фонарщик, пойдёмте скорее с нами, там котята дерутся, а фонарь не горит!
Старый добрый фонарщик посмотрел с заоблачной, как казалось звавшим его ребятишкам, высоты фонаря, который он как раз зажигал в этот момент, потому что уже начинало смеркаться, и увидал, как те с нетерпением размахивают там, внизу, руками и подпрыгивают, чтобы их лучше было слышно.

Мальчонка постарше, а с ним совсем маленькая девочка лет пяти - наверное, братик с сестричкой - так громко звали его, так суетились, особенно малышка, которая чуть не плакала, что фонарщик немедля спустился на землю. Тем более, что фонарь-то уже и горел.

А теперь надо разъяснить, что тут да к чему.
Город, где происходит описанная выше сцена - это совершенно обычный, маленький городок, который ничем не отличается от других таких же городков в той стране в те времена, - ну разве что только дома в нём какие-то немножко на вид сказочные. Но, если сказать, что он совсем ничем непримечателен, это будет неправдой, потому что живёт в нём тот самый фонарщик, который только что зажёг фонарь и спустился к детям.

Вы спросите, а чего тут необычного? Ну фонарщик и фонарщик - известное дело. Есть фонари, стало быть, есть и тот, кто их зажигает - так ведь? А нет, не торопитесь!  Зажигать-то он их зажигает исправно, на улицах светло по вечерам и по ночам и жалоб на его работу у жителей города никогда не бывает. Но зажигает он их всегда каким-то чудесным образом прежде всего там, где происходит что-то недоброе и нужна помощь. Бывает иногда, что люди сами его зовут, как, к примеру, в истории, которую мы начали рассказывать и к которой с минуты на минуту вернёмся. Но всё же, как правило, свою немножко необычную обычную работу он делает сам.

Ну вот, с фонарщиком вы знакомы, а посему вернёмся туда, откуда пришлось выдернуть вас на время, чтобы рассказать об этом удивительном герое этой незатейливой сказки, а точнее рассказа. Потому что сказка - это же ведь вымысел, а описываемые здесь события - чистая правда.

Итак, возвращаемся.
Едва, значит, ступил он, спустившись с лестницы, своими старомодными остроносыми башмаками на землю, как дети, схватив его за рукава, потащили изо всех сил к дому за углом, во дворе которого отчаянно дрались два котёнка. Такие маленькие, а уже такие забияки.

"Ах, вы, озорники", - ласково проговорил фонарщик и, с лёгкостью забравшись на фонарный столб по своей лестнице, зажёг фонарь прямо над мяукающим и пытающимся шипеть, как взрослые коты, клубочком из двух малышей - рыженького и серенького. Звонко пискнув ещё раз, клубочек развалился на две равные части, которые тут же начали расползаться в разные стороны, но быстро остановились, не понимая, похоже, что происходит.
"Как же вы дрались-то, бестолковые? - с нежностью обратился к малышам спустившийся фонарщик. - Ведь и ходить-то ещё толком не умеете. Ах, вы, разбойники".

А у разбойников, страшных и свирепых, меж тем подрагивали кончики хвостов, а лапы хаотично шлёпали по земле, усыпанной мокрыми осенними листьями, в разные стороны, отчего их обладатели никак не могли сдвинуться с места. Устали, драка-то была нешуточная.
Фонарщик собрал их, посадил на свою большущую ладонь, прикрыв другой сверху, поцеловал в мокрые грязные носики и понёс навстречу запримеченной им маме кошке, которая бежала уже на свет от фонаря за своими непослушными и перепачкавшимися потеряшками. Ох, и головомойка же им предстоит от мамы!

Дети, которые сыграли не последнюю роль в спасении пушистеньких драчунишек, прыгали и хлопали в ладоши. Фонарщик обнял и их, потрепал по вязаным шапкам с большими помпонами, и они разошлись в разные стороны. Те, совершенно счастливые, побежали домой рассказывать о том, что произошло, а спаситель котят - дальше, по своим спасательным делам.

Да не обессудит читатель, но тут я позволю себе ещё раз напомнить, потому как это важно, пресущественную деталь этого повествования и остановлюсь на ней немножечко подробнее.

Так вот, как мы уже говорили, помощь, которой ждут от фонарщика жители города, заключается в том, что фонарный свет, им зажигаемый, вспыхивает и освещает именно то тёмное место улицы, где происходит между людьми, а иногда, как в случае с котятами, и не только между людьми, что-то нехорошее, недоброе, печальное или опасное. Кого-то обижают, кто-то плачет, а кто-то ссорится. Ссорящимся, например, всегда становится стыдно - и даже не от того, что их могут увидеть соседи из окон своих домов или случайные прохожие, а на завтра весь город будет судачить о их ссоре, нет. Им просто делается как-то очень скверно на душе. Сами, не понимая, что с ними происходит, они тут же мирятся и, что самое невероятное, помирившиеся под фонарным светом, зажжённым добрым фонарщиком, никогда больше не ссорятся, - про то я знаю наверняка. Одна добрая женщина рассказала мне, а её словам я не могу не верить, потому что она живёт в этом городе и потому что мы знакомы с ней уже сто лет.

А теперь отправимся дальше, теми улицами и аллеями, по которым когда-либо шествовали башмаки этого необыкновенного зажигателя городских фонарей, и я расскажу вам ещё одну историю. Хотите ещё одну историю?

Это было чуть раньше, в жаркий июльский вечер. Фонарщик зажигал фонари на благоухающей липовой аллее - очень красивой аллее, где любят гулять по вечерам горожане, особенно летом, в час, когда жара уже начинает спадать и можно насладиться свежестью лёгкого ветерка. На аллее этой много лавочек. И вот, как только над одной из них загорелся фонарь, пред взором фонарщика предстала такая картина: на разных концах этой лавочки, развернувшись друг к другу спинами, сидят и молчат двое. Это, как оказалось, были жених и невеста, у которых на завтра была назначена свадьба. Работа по подготовке к ней кипела, кухарка целый день не отходила от плиты, а они взяли и поссорились, да так сильно поссорились, что о свадьбе не могло быть и речи.

Пока было темно, они, очень рассерженные друг на друга, всё ещё продолжали сидеть, хоть и приняли уже, не сговариваясь, твёрдое решение встать и навсегда разойтись в разные стороны.
Но нежный фонарный свет, пролившийся вдруг на них, опять сделал своё доброе дело. Совсем неяркие лучики его мягко проникли через потаённые тропинки души в их сердца, разлились там, как парное молоко, и потянулись друг к дружке. Лучики-то эти не могли жить друг без друга, потому что они были единым светом, а расставались лишь на мгновения только ради того, чтобы соединить разделённое. И вот за их встречным движением потянулись в том же направлении и сердца рассорившихся жениха и невесты. Лучики встретились и сердца встретились, лучики соединились и сердца соединились. Как славно! Они тут же снова сели рядышком, как сидели до ссоры, обнялись и больше уже никогда не расставались. А счастливые фонарные посланники вернулись в свой фонарь.

"Фух, - выдохнул фонарщик промокнув лоб. - Этих спасли, а теперь надо бежать на Рыночную площадь, что-то там нехорошее назревает". А назревало там вот что.

Под покровом надвигающейся ночи (пока фонарщик занимался спасением жениха с невестой уже приблизилась ночь) вор подкрался к кондитерской лавке, достал из кармана огромную связку ключей и начал, озираясь по сторонам, подбирать подходящий. Это была самая большая в городе лавка со сладостями, и возле неё всегда толпилась шумная орава ребятни, которая приносила туда свои монетки из разбитых копилок и меняла их на любимые конфеты и шоколад.

"Нет, я не дам тебе оставить ребятишек без сладостей", - сказал тихонько фонарщик и уже через минуту был на последней ступеньке лестницы, приставленной к фонарному столбу по правую сторону от яркой, манящей порой даже взрослых, витрины.
Фонарь вспыхнул, на этот раз ярким светом. (В отличие от случая на липовой аллее, здесь нужен был именно яркий, резко вспыхнувший свет. Да-да, этот свет каким-то непостижимым образом при совершенно очевидной и абсолютной схожести фонарей мог быть разным.)
И в этот момент вместо того, чтобы бежать без оглядки, вор остановился как вкопанный. Похоже, что ему было не до бегства. Что-то странное, неосознаваемое, происходило с ним.

Он вспомнил вдруг, как любил конфеты в детстве и как матушка всегда приносила ему леденцы по воскресным дням, когда возвращалась из церкви. Это были самые счастливые моменты в его жизни. И теперь эти воспоминания разлились приятной детской сладостью в душе, которая ещё не совсем пропала, и из глаз его потекли слёзы. Он так устыдился своих нынешних занятий, ему стало так горько. А ведь хотелось бы, - он понял это за несколько пережитых им коротких мгновений, - не горького, а сладкого, как в детстве, дома у матушки, где было всегда так светло, как сейчас от фонарного света, пробудившего в его памяти эти, давно уже уснувшие, воспоминания. И он убежал. Но убежал не для того, чтобы его не нашли и не посадили в темницу, а для того, чтобы наплакаться вдоволь в каком-то укромном месте подальше от города, всё хорошенько обдумать и вернуться к людям уже совсем другим человеком.

Так оно и вышло. Когда, какое-то время спустя, бывший злодей возвратился, никто ничего так и не узнал, а он попросился к лавочнику убирать его лавку. Жалование, которое тот платил ему, было совсем небольшим, скорее даже мизерным, но его вполне хватало на то, чтобы покупать леденцы детворе, вечно толпящейся в лавке и возле неё, отчего он был всегда весел и бесконечно счастлив. Так что вот, ещё одно чудесное спасение можно кинуть в копилку добрых дел фонарщика, ещё одно чудесное преображение!

Фонарщик же, избавив лавку от разграбления, а детишек - от огорчения, взял свою лестницу и побрёл, уже слегка подуставший, в сторону своего дома, продолжая по дороге зажигать ещё не горящие фонари. В этот день, надо признать, немного замешкал он со своей работой. Такое случается иногда, если за вечер ему приходится улаживать сразу несколько проблем.

Когда вдруг, нежданно-негаданно, налетел ветер, нагнал тучи, из которых в одночасье хлынул настоящий ливень, и летнее звёздное небо, такое, казалось, лёгкое и сверкающее, стало тяжёлым и непроницаемым. Буквально в этот момент как будто бы чья-то незримая рука толкнула его в бок, и он резко изменил свой маршрут, сильно уклонившись от пути, ведущего к его жилищу. Шёл он быстро, всё более ускоряя шаг, и, наконец, несмотря на свой преклонный возраст, совсем побежал.

Пробежав два небольших квартала, он свернул за угол в одно неприветливое - единственное, пожалуй, неприветливое - место в городе. Там всегда почему-то было как-то не очень уютно, и горожане не жаловали эту, довольно длинную, улицу для своих прогулок. Говорят, что есть какая-то тайна или легенда, которая всё разъясняет, но мы не будем вдаваться в эти подробности, потому что не об этом наша история.
Для нас это место интересно нынче тем, что туда забрела, видимо заблудившись в вечернем городе, девочка лет одиннадцати-двенадцати.
Когда фонарщик увидел её, она металась между мрачными домами, в которых почти не горели окна, и горько плакала навзрыд. Её рыдания были слышны даже через порывы ветра. Фонарщик достал из большого кармана своего старого фартука маленький фонарик, посветил им вокруг для того, чтобы отчётливо уже разглядеть плачущую девочку, к которой его привела незримая сила, и понять, в каком именно месте он должен зажечь фонарь большой.

От увиденного сжалось его сердце. Худенькая, промокшая насквозь девчушка с растрёпанными волосами, прилипшими к залитым слезами и дождём вперемешку щекам, дрожала от холода и страха.

Она сильно провинилась в тот день. Не знаю, что она натворила и за что её пожурили дома, но виновата она была перед всеми. И перед мачехой, которая её очень любила, и перед отцом, который в ней души не чаял, и перед младшими братьями, и даже перед соседями. Она умудрилась за короткое время поссориться со всеми, наговорить всем кучу гадостей и, в довершение ко всему, ещё и убежать из дому. Пробегав долго, до самой ночи, и окончательно заблудившись, она могла лишь рыдать и не было ни одной живой души рядом (все в такое ненастье сидели по своим уютным домам), которая могла бы ей помочь. Ни одной, кроме прибежавшего только что запыхавшегося и тоже промокшего до нитки фонарщика. Но она его не видела.

А тот, переведя дыхание и определившись с местом, где нужна его помощь, поспешно, с ловкостью десятилетнего сорванца, взобрался по своей лестнице на фонарь, который тут же вспыхнул ярким светом. Девочка встрепенулась, моментально перестала плакать и увидела рядом маленькую беседку, в которой она могла хоть немножко укрыться от разыгравшейся непогоды и самую малость передохнуть.

Фонарщик же, обрадовавшись появившемуся у него времени пока глупышка отдыхает, бросился, сломя голову, зажигать фонари по дороге к дому, из которого та сегодня убежала. Ведь он узнал её, - она жила неподалёку от дома, в котором жил он сам. Были, можно сказать, соседями.
Нет, он, конечно, мог взять её за руку и отвести домой, но это было бы не по правилам. Ведь не котёнок же человек, пусть даже ещё маленький, поэтому он должен осознать, что натворил, и непременно исправить всё самостоятельно. Тем более, что семья-то девочки - очень добрые и хорошие люди, и чем только они так не угодили этой маленькой врединке, он просто недоумевал.

Но это было не столь важно в тот момент. Её надо было срочно доставить домой, где места себе не находили мать и отец, обежавший уже к тому времени полгорода и вернувшийся ни с чем. Хорошо, хоть братья спали.

И вот яркие, на этот раз очень яркие, фонари вспыхивают один за другим вдоль улицы, через которую лежит путь к дому беглянки, и она, разглядев его, уже бежит во всю прыть по этой путеводной нити. Ещё совсем немножко и она расплачется, попросит у всех прощения и уже никогда-никогда не будет вредничать. Её уложат в уютную мягкую кроватку, напоив перед этим тёплым молоком с малиновым вареньем, и она сладко уснёт в обнимку со своей любимой тряпичной куклой.

Ох, хорошо-то как! Какая же прекрасная нынче ночь выдалась у зажигающего фонари доброго волшебника - ну вот хочется его так назвать, хоть тут тресни!
А теперь всё, домой, спать! Он очень устал.

Но только мне лично не даёт покоя один вопрос - как же всё-таки ему удаётся это всё, если он не волшебник?

Думала я думала об этом и поняла. Разгадка очень проста на самом-то деле.
В его действиях, и правда, нет ровным счётом никакого волшебства, впрочем, как и в самих фонарях. А знаете, что в них есть? В них есть только любовь!

2024