Ирония наказуема

               

         Она, эта весна,  так заманчиво начиналась, что садоводы-огородники даже стали подумывать о раннем выезде на дачи, где они бы  с готовностью уже приступили чуть ли не к посевам – так было тепло, сухо и солнечно. И конечно никто, кроме синоптиков, не верил, да и они сами, вряд ли, могли гарантировать,  что пойдёт  снег или  грянет мороз.  Так оно и случилось:  откуда ни возьмись, налетели лютые метели, задул ледяной ветер  и образовались снежные заносы. Вот те и раз! Из окна хорошо отапливаемой комнаты смотреть на образовавшуюся картину  было даже приятно: всё вокруг белым-бело, и снег ещё не растаял под колёсами бессчётных машин. 
         Но дело идёт к вечеру, и Ие надо ехать на Невский проспект на занятия.  Приходится доставать рано-убранные зимние сапоги и тёплую куртку, хотя впору обрядиться в валенки и тулуп. На Невском снег был расчищен:  дворники, видимо,  постарались. Но оказалось, что их количество ничтожно мало  для уборки прилегающих к Невскому улиц.
         Иечка сворачивает на Большую Конюшенную, где картина уже совсем другая. Под ногами несметных прохожих снег превратился в коричневую жидкую кашицу  и, поскольку тротуар находится под небольшим наклоном к проезжей части, она стекает на дорогу, где и стоит вровень с поребриком,  ибо деваться  этой субстанции некуда: на сливных решётках припаркованы машины, да и люки, похоже, прочно забиты разнообразным мусором.  Но Иечка не горюет: она уже на тротуаре, и перспектива промочить ноги до колен ей не грозит.
    
         Улица пестрит множеством  непомерно  дорогих  бутиков. Соответственно,  стоящие  вдоль улицы машины сплошь  тянут на миллионы.  Вот из остановившегося мерседеса выбирается  молодой человек в дорогом костюме цвета электрик.  Стоя на мокром асфальте  проезжей части, он галантно протягивает, грациозно  изогнувшись,  руку  своей спутнице, которая  в длинном  до пола кремовом  пальто и крошечных туфлях-лодочках на непомерных каблуках  только что  благополучно выпорхнула на тротуар. Теперь ей предстоит перейти дорогу. Он картинно  продолжает держать  вышеописанную позу,  пока  она изящно ступает золушкиной ножкой,  обутой в практически-золотую туфельку, в свинцово-серую жижу, которую, она, видимо, не чуя под собой ног от переполняющего её  счастья,  приняла за асфальт.  Иечке стало смешно от созерцания этой сцены, но и жалко девушку одновременно.  Её охватило возмущение картинностью поведения  молодого человека: нет, чтобы подхватив её на руки, перенести через лужу или,  сбросив пиджак,  кинуть его ей под ноги, как в известном фильме Никиты Михалкова.
 
      Эту картину Ия видит на ходу, продолжая путь. Времени у неё, как обычно,  с лихвой на то, чтобы ещё раз прогуляться по одной из центральных улиц города,  наслаждаясь архитектурой модерна.  Дойдя до угла, она пересекает переулок Волынского и останавливается, любуясь очередным домом прославленного архитектора Лидваля.  Дом  интересный, но фасад довольно запущенный,  за исключением  недавно отреставрированной его части, выходящей  на Конюшенную улицу.  Постояв некоторое время, запрокинув голову, Ия понимает, что пора возвращаться: скоро начало занятий.
        Она едва успела опустить голову, как что-то сильно ударило её по спине, и от левого плеча отскочила глыба льда, свалившаяся с крыши дома под тяжестью свежевыпавшего снега.  Сначала у неё был шок,  и боли она не почувствовала. Это потом она уже благодарила бога, что на ней была куртка с толстым капюшоном, который принял на себя удар.  Придя на занятия, она долго вытряхивала  из него ледяную крошку. Такое с ней было впервые, хотя из года в год местные газеты пестрят гораздо более драматично-трагичными историями  с печально-знаменитыми  «сосулями».
        А почему это слово вызывает у всех кривую улыбку,  знают только жители нашей прекрасной,  безопасной культурной столицы.