Vendange

ВандАнж* в Швейцарии «упадочен и порочен» и начинается обычно на месяц позже, чем во Франции. Служит скорее развлечением, чем средством для участников прибывающих на виноградники с той и другой стороны озера Леман. Мне в ту пору было не до развлечений, краем уха слушая молодого парня в мото-куртке Segura объяснявшего условия работы, я разглядывал новых знакомых, пытаясь наощупь определить сколько средств осталось в кармане.
В центре группы собравшихся Кристель, сорокалетний подросток с асимметрично выбритым виском справа и клоком высветленных волос слева, работала репортёром в местной газете. Она исколесила полмира и маршрут её путешествий всегда странным образом совпадал со всеми известными за последние двадцать лет катаклизмами и военными конфликтами, подпитывая энергию готовую тотчас извергнуться из её чёрных глаз и прожечь насквозь футболку с изображением одухотворённого Командантэ на плоской груди. Неясно, что происходило первым катаклизм или её прибытие, послужившее катализатором? Отважная журналистка всегда была в гуще несчастий планетарного масштаба: голод в Судане и пираты Сомали, свержения диктаторов или спасение амазонской сельвы. Несколько месяцев проведённых в плену у красных герильерос предавали ей таинственности. В её изложении было непонятно что она там делала, собирала материал для статьи или участвовала в акциях?
Её протеже, молоденькая рыжеволосая Дениз, чьё декольте ассоциировалось с бахчой, а сонный взгляд с «тихим омутом» Анны Австрийской, тотчас пробудили герцога Бэкингема у меня в штанах. Но заметив коварную усмешку Решилье в глазах журналистки, понял, что возбуждаюсь понапрасну.
Кристофф, стоявший слева от неё смуглый, похожий на жука, банковский клерк в узких роговых очках приехал провести время в незнакомой компании и забыть остоебеневшую лопату для загребания чужих денег.
Сесиль со взглядом ребёнка, у которого отняли конфету, выглядела массивной рядом с ВеронИк изящной, вытянутой в струнку кокоткой. Обе работали продавцами магазина спортинвентаря в Гренобле. Обе блондинки с выпрямленными, обесцвеченные волосами, обе бобслеистки и участницы Олимпиады в НаганО. Обе в синих футболках le Coq клуба Пари Сен-Жерман, у обоих на запястьях титановые браслеты Tag Heuer. Обе, как два рекламных щита, одинаково фальшивы, рознились лишь названиями брэндов.
Узнав от Алана, что я русский, ВеронИк, как потенциальная домохозяйка, обеспокоенная наплывом mafia russe в Куршавэль, спросила: Что думаю об этом?
Сесиль, недавно разведённая и неравнодушная к развлечениям российского криминалитета, в упор, как следак с Каляева, разглядывала меня.
--Неприветливая мина и золотые украшения на шеи вовсе не означают принадлежность к козаностра. Просто стиль такой. Возразил я, а Сесиль с сомнением посмотрела на мою видавшую виды кожанку, мало напоминавшую кашемировое пальто, и тесёмку с шумерским крестом ещё меньше бриллиантовые репликанты Картье, сразу потеряв ко мне всякий интерес. Я заёрзал и, разбив неловкую паузу, оправдываясь соврал:
--Я по происхождению русскоговорящий немец. И добавил: Репатриант из Душанбе. Не дожидаясь Алана, сходу запавшего на Вероник, пошёл устраиваться на ночлег.
====
Рано утром мы отправились на виноградник, начинавшийся сразу за порогом. Женщины срезали секаторами кисти матовых ягод и складывали их в пластиковые ящики. Алан выносил cобраное на мощённую камнем тропку, по которой когда-то очень давно сновали с плетёными корзинами альпийские пращуры тех, кто волшебным образом разбогател на золотых коронках, выдранных в Аушвице вместе с зубами. Вечно нищая Швейцария, спокон веку торговавшая человеческим ресурсом, кнехтами в гвардии европейских монархов и римского Ватикана, почти сразу после Второй мировой стала вдруг символом сытой стабильности.
Я грузил собранный виноград в кузов трактора, а Себастьян, молодой парень приехавший поздно вечером из Леона, составлял ящики один на другой. В паузе на завтрак мы пили кофе из термоса со свежим хлебом и любовались водной гладью озера, которая опасно блестела прямо под нашими ногами.
--Почему ты всё время смотришь вверх, на горы – спросила Вероник и, как Ван-Дамм, непринуждённо села на шпагат под восхищённые взгляды сборщиков винограда и поджатые губы сборщиц:
--Они тебе нравятся? Не зная что ответить, я посмотрел на её круглые ягодицы и гладкие, как кегли икры. «Хочу упредить вспышку слева - вспышку справа, чтобы снайпер не снёс полбашки, как Алексу» Чуть было не брякнул я. Но, как всё втиснуть всё в одну фразу, да, ещё на плохом французском?
--Да, очень. Опять соврал я ненавидевший горы почти физически. Меня уже не мучили угрызения совести от вранья, но начинало подташнивать от окружающего лицемерия. Оно было повсюду в изумрудно лубочных альпийских лужках с подмытыми шампунем коровами. В вычищенных до гуталинного блеска протекторах автомобилей, в равнодушно доброжелательных взглядах. Уже само приближение лжи я чувствовал, как вонь, лишь только мой собеседник открывал рот. Дрейфуя в океанах тотальной лжи и свыкнувшись с правилами игры, я тоже равнодушно врал в ответ, чтобы держаться на плаву. Наверное, поэтому предпочитал общаться со шлюхами. Их стандартная ложь о больных детях и матерях, нуждающихся в дорогих хирургических вмешательствах была чиста и наивна и не так разила мертвечиной.
Полгода назад в Базеле, болтаясь ночью по городу в ожидании утреннего поезда в Страсбург, забрёл в maison close* На крылечке, перед входом в небольшой рамке висели фотографии девушек с псевдо-именами и антропометрическими параметрами, как меню в ресторане для каннибалов. Темнокожий на воротах, цепко глянув, пропустил внутрь. Двадцатикратная стоимость символической выпивки - пиколлО, маленькой бутылки шампанского, в стоимость которой входила цена древнейших услуг, являлась и основной, и прибавочной стоимостью, ещё раз подтверждала пуританское лицемерие, царившее даже в борделе. Сонные гетеры, дремавшие у стойки, потягиваясь и зевая, оправляли помятые туники. Первой атаковала блОнди, как видно была её очередь работать, но привычка не садиться в первое подъехавшее такси, заставили поманить пальцем «брунетку»
--РэхгардЭ ..АпрЭ.. ПэйЕ* Приподнимая ладонями, большие спелые дыни с коричневыми пятнами сосков по–малоросски мягко произнесла харьковская Мадлен.
В кабинете, утолив мой первый голод, она показала фотку сына щекастого малыша. Мальчик насуплено смотрел на мир исследование которого началось со лжи про вылетавшую из объектива птичку.
Двухчасовой лимит наслаждений истекал через несколько минут.
--Если хочешь, можешь заплатить МомО ещё тридцать франков и остаться на всю ночь.
Я так и сделал.
Под утро сквозь смеженные ресницы наблюдал, как она легко поднявшись и насторожённо поглядывая в мою сторону, пытается проверить содержимое карманов куртки, висевшей на спинке стула.
Часы на городской ратуше прозвонили пять. В шесть был мой поезд и я, завозившись, как-будто просыпаясь, дав ей время скользнуть в ванную, открыл глаза и покинул бордель.
===
vendange* -cбор винограда
P.S.G.*- Пари Сан-Жерман, футбольный клуб
mason close*- бордель
Regarder..Apres.. Payer*- Cмотреть.. после.. платить

1997.