Люська Гл 5 Платье

Гл-5

 Платье.
 Обещанные  простыни  из  садика,  Люська на неделе таки притащила,  и Екатерина Николаевна, не смотря,  что  на скорую руку,  скроила дочери просто чудесное платье. Еще пару дней назад Люська озадаченно смотрела на раскромсанные простыни, и не могла себе даже представить, что из этого что-то еще можно собрать.   Шить она не просто не любила, а даже ненавидела.  Пришить пуговицу – это совсем не к ней.
Когда ее мать позвала первый раз примерить еще  только наметанное платье, она  пришла в искренний восторг и бросилась обниматься.
  -Погоди ты, подлиза,  нетерпеливая! Ты же вся на булавках!
  -Мамочка, да можно уже прямо хоть сейчас на танцы.
 Мать строго и с укоризной посмотрела на дочь:
    - Минуточку! 
Когда Екатерина Николаевна хотела кому-то сделать серьезное замечание, то она его всегда начинала именно этим возгласом.
 - Розочка! Какие танцы? Ты без пяти минут замужняя женщина! И  если хочешь, чтоб платье  хорошо получилось - ты мне сегодня весь вечер нужна! Вон можешь почитать Роман-газету, и даже вслух. Мне понравится.
   -Хорошо-хорошо, мамочка!  -   в этот раз,  дочь,  на удивление,  очень быстро сдалась. Но мать все равно понимала, что дочь только делает вид, чтоб угодить матери.
  - Подлиза!  Посмотрим,  на сколько тебя хватит. –  Уже наматывая шпульку на швейной машине, проворчала  Екатерина Николаевна.
Журналы стояли двумя аккуратными  стопками  на сундуке в углу комнаты. Люська   прошлась отполированным ноготком  пальчика по корешкам переплетов журналов сверху вниз,  и вытащила  самый нижний  номер из ближней  стопки.
- Хитрая? Думаешь я  это уже давно прочла и мне будет не интересно?
  Люська манерно уселась  на табуретку возле окна и раскрыла журнал наугад.    Прочла вслух:
  - Ю. Фучик «Слово перед казнью». Недовольно скривила губки  - и тут-же,  с нескрываемой досадой  захлопнула журнал:
  - Мама, ну какой Фучек, какая казнь? Мы только вырвались из войны, и я не хочу туда возвращаться.
  - Розочка, это твоя память. Ты коммунистка, в конце концов,  и  должна это знать!  И совсем не «чек» а  «чик», на минуточку, и к тому же коммунист.
  - Да твой Фу - чик вообще наверно и не русский даже!
    - И при чем тут  не русский.  На войне не разделялось на русский-не русский. Были с одной стороны   мы, а с другой стороны  фашисты. Но если хочешь про русских – возьми за сорок шестой год - Фадеева, «Молодая гвардия» - там русские,  и твои ровесники.  А еще, если тебе не про войну,  там  поройся, там есть и Чехов, и Толстой, и Достоевский. Поищи.
  - Мамочка, что-то совсем  не хочу ни про войну, ни про куда. Хочу замуж!  И Чехов твой зануда, и Толстого читать невозможно: на первой же странице засыпаю,
  Мама ее перебила:
   -Да ты ни разу не дочитала до места, где пора просыпаться.
 Но дочь за своё:
  -  А  от твоего Достоевского мозг ломается. 
  -Эх, Розочка, что бы что -то  сломалось, надо  для начала это приобрести.
 - Мама, как ты можешь?  У  твоей дочери диплом с отличием!
  - Интересно, чем это ты там так отличилась?
  - Пятерками мамочка!  Мы почти все это в институте проходили.   И в твоей «Газете» вообще есть что-нибудь не про войну, а про любовь?
  - А что тебе Толстой  - не про любовь? 
  - Мама там тоже война и скука.
   - Розочка я от тебя устала. Мне что-то совсем не понятно чему вас там учили, в институте.  Проходили!  - передразнила дочь Екатерина Николаевна   - проходили да не выпроходили!
  - Мамочка, мне скучно, пусти лучше к Ритуле, всего на пол часика. Танцев сегодня нет. Никуда не убегу.
   - И что  с тобой делать? Ну  и иди, шлендра!  Но  через полчаса чтоб была дома, не то расписываться пойдешь в одних  трусах.
   
 Выкройка удалась, примерка прошла благополучно, и уже  на следующий день было назначено окончательное  испытание.  Приталенное, чуть расклешенным  тюльпанчиком, с рукавами фонариками,  с достаточно смелым и глубоким вырезом на груди, который элегантно маскировался  кружевным  жабо, и продолжался до пояска ровной линией перламутровых пуговиц    не длинное – чуть ниже колен, которые все  же угадывались,  если потуже затянуть поясок на талии. Люська в новом платьице  и крутилась и вертелась и даже прыгала от  восторга:
    -Мамочка!  Да ты же лучшая портниха в мире!  А пуговицы!   Ты где нашла такие красивые пуговицы?
      -  Носков навязала еще  зимой,  а тут  прошлой неделей у старьевщика и обменяла.
  -Мам, а можно на улицу в новеньком?
 -Какую тебе улицу? А ну-ка, пока не  угваздала,  кулёма,  скидавай   немедля!  Не видишь?  – еще не глажено и концы не обрезаны.
Дочери на этот раз пришлось смириться.

  В оставшиеся две недели до приезда жениха, Люська все порывалась выскочить на танцы или чисто  погулять, но непременно в новом платье. Однако,  Екатерина Николаевна спрятала платье в сундук, на сундук повесила замок,   и мужественно  держала оборону.
  После того,  как дочь объявила о скором замужестве,   Екатерина Николаевна потихоньку клуб  возненавидела и стала придумывать всякие уловки, чтоб дочь от него оттащить, как можно дальше.  Но это у нее совершенно не  получалось.  Дочь все равно находила способ сбежать. Единственное, куда можно было уговорить дочь – это сходить после работы на море. Море мать и дочь одинаково  любили.
  Правда, один раз они все же вышли на испытание, чуток пообносить  обновку, мало ли чего.   Прокатились на автобусе  до Приморского бульвара.   Нарядная Люська, провожаемая взглядом восторженных кавалеров,   во всю форсила и виляла тюльпаном, а мама, сославшись на боли в ногах,  ее при этом крепко придерживала за руку  - не ровен час – сорвется рыбка!  Уж мама свою доченьку  хорошо знала. Женщины тоже очень заметили ее платьишко и с любопытством разглядывали детали.  Но главное – оно сидело!  Люське  хотелось петь, танцевать и скорее замуж!
  Ни танцев, ни духовых оркестров, к спокойствию Екатерины Николаевны,  в этот вечер на Приморском бульваре  не предвиделось.  Екатерина Николаевна решила, что всё обошлось, и легко согласилась с дочерью на обратном пути прогуляться  по набережной Артиллерийской бухты.  Но тут со стороны причала, буквально грянула музыка!  Прямо на набережной  окруженный севастопольцами, выстроился  военно-морской духовой оркестр. И исполнялся не какой-нибудь военный марш, а так прямо  «Сиреневый туман». Кроме гражданских севастопольцев  по площади небольшими компаниями  прогуливались и матросы в увольнительной.  Люська встрепенулась, а маме отступать было некуда,  и она только еще крепче прихватила дочь под руку. Они подошли совсем близко к оркестру. Дирижер махнул рукой. Екатерина Николаевна взволнованно вздохнула.  Оркестр заиграл – «Сердце, тебе не хочется покоя…». 
-Какой уж тут покой?  - только  подумала, как   площадь пришла в движение,  появились танцующие пары, а перед ними как из под земли вырос  громадный матрос, и конечно пригласил Люську на танец. Екатерина Николаевна безвольно опустила руки, а сама подумала в такт  словам музыки – У этой точно – что не нагрянет всё – не чаяно. А Люська с матросом так лихо закрутились в танце, что даже, как только закончилась музыка – они сорвали аплодисменты. Громадный матрос,   элегантно,  отконвоировал Люську к маме. Екатерина Николаевна схватила дочь за руку, будто у нее ее собирались отнять недоверчиво смерила матроса с ног до головы и буквально сквозь зубы, чтоб ни кто не слышал проворчала:  Розочка, ты с ума сошла!  Беременная, и он тебя своими ручищами всю  облапал. Мне что прикажешь - новое платье теперь тебе и  постирать? Срамота, да и только!
 -Мамочка! Ну надо же было испытать платьице по настоящему!
 -Я вот тебе щас при всем народе и испытаю по заднице! Еще не успел заиграть оркестр очередной вальс, как из публики послышался знакомый голос:
 -Люся!
 И тут же  увидели Риту с  Софьей Марковной, что спешили к ним на встречу. Софья Марковна махала рукой:
 -Николавна! Мы увидели, как вы в новом платьице да на автобусе направились в центр. Ритка потащила и меня, мы немножко опоздали, но, похоже,  ничего не пропустили!
Люська опустила глаза:  - Мамочка, я больше так не буду, это получилось нечаянно,  и я от неожиданности растерялась.
 -Ничего-ничего  - улыбнулась Софья Марковна – зато ладно  и получилось,  и быстро нашлась! Николавна, не сердись на доченьку. Молодым хочется поплясать!
 -Вот и пусть теперь  с   Ритой пляшут, если им так хочется  -проворчала Екатерина Николаевна.
  Ничего опасного в этот вечер больше не произошло! Громадного матроса Екатерина Николаевна так надежно "отчалила", что он больше и не появился.
 Уже на пороге барака Люська нежно прижалась к еще сердитой маме: - Мамочка! Ну,  мы же просто прогулялись!
Екатерина Николаевна, уже совсем не сердито, но всё же проворчала: - Да ладно тебе, главное – рыбка у меня не сорвалась…  Уж скорее бы Юрка приехал!