Состояние зима. Год первый

Состояние «чего вы все от меня хотите» усиливалось. И тем истеричнее вертелось фразами подобного толка в моей голове, чем меньше от меня кто-то чего-то хотел.

Если люди не будут знать, что тебе плохо, то как они смогут тебе помочь? С другой стороны, чем они могут помочь, даже если о чём-то узнают?

Диалоги сливались в одну сплошную фразу, где не было понятно окончание реплики одного и начало другого, только бесконечные неразделенные между собой слова. Сложно отрывать себя от этой информационной каши, отделять в самостоятельную частицу речи. Холод – время, когда тебе хочется слиться с толпой для того, чтобы согреться хоть немного. Единым с ней организмом, потому что сам уже не в состоянии вырабатывать достаточное количество тепла. Зима пришла с холодной безучастностью снега, колющего подошвы ботинок твердыми кристаллами.

Я проползала сквозь улицы, раздавленная внутренними мыслями. С тайной надеждой мои глаза смотрели на окружающих, пытаясь выцепить того, кто смог бы отвлечь меня. Они теперь существовали отдельно (мои глаза), следили за светофорами, вовремя замечали ступени, выбрали для меня самую красивую ёлочную игрушку…

Я брела в направлении Подола к Чакре. Чакры не было уже два года, и с того времени я ни разу не была возле дерева, где она похоронена. «Говорят, мы любим друг друга за то добро, которое друг другу приносим, а ненавидим за то зло… Я должна была бы тебя ненавидеть… У меня много животных. Я побрила голову налысо. Такие новости…» Слёзы медленно наплывают на зрачок – мир превращается в миражную нечеткую картинку. Ещё двадцать шагов и я осторожно глажу рукой ствол старой груши – тёплый, надёжный. Зарождается какое-то ощущение недоверчивости.

- Здравствуй?
Мозг выдернул откуда-то слова, закрутил их, стал менять местами между собой. Глаза кричали о чём-то своем, но разве я стану их слушать. Я складывала слова усердно, как швея стежки:
Бритый холод сжал виски,
Заломала свою боль в кулаки…
У дороги холод страж сжал…

Машинально достала ручку из рюкзака, попыталась записать, но всё моментально вылетело из головы и исчезло. Задумалась:
- Видимо, не стоит этого знать. Я совсем превратилась в машину, я не позволяю себе больше чувствовать, но я уже близка к срыву. Готова к прыжку и долго я так не выдержу. Я сто раз могу повторять, что мой мозг – это я, но это ложь…
Глаза наконец-то пробились к моему сознанию. Я удивлённо огляделась: это действительно было то дерево и то место, которого я так долго боялась – холодная снежная крупа, голые ветки, почти безлюдье и даже тишина, но Чакры здесь больше не было. Ни в этом крохотном холмике у самых корней, ни в этом огромном холме, на котором когда-то основан был город Киев. Что-то вдруг лопнуло внутри меня, и свобода, как полёт обожгла меня зимним воздухом.

Я потеряла всё, но вдруг нашла, что то, что я люблю со мной и всегда будет со мной. Здесь, в этой промёрзшей до самого ядра земле, ничего нет. Мы больше не принадлежим миру, только друг другу и вечным странствиям. Мы свободны. Потому, что вечность – понятие такое же простое, как энергия. Вечность – это я и всё, что я люблю, это мы. Только трусость перед одиночеством заставляет нашу веру шататься из стороны в сторону маятником, в поисках уравновешенной позиции – компромисса. В поисках того, что сделает мир простым и понятным, очевидным, доступным, да мало ли каким ещё – лишь бы была материальная почва под ногами. Лишь бы не поверить в то, что невозможно объяснить.

Я повесила игрушку на нижнюю ветку, отдавая дань грядущему году, одела рюкзак, развернулась и пошла назад к городу, не попрощавшись. Чем дальше я отходила от того места, тем больше Чакры становилось во мне и вокруг меня. На шумных изгибах Крещатика, мы уже были снова вместе. «Жаль, что не всегда можно получить ответ, но я смогу жить и с этим. А к старой груше, может быть, я больше не приду никогда. Да и что там делать: я такая маленькая, зачем мне столько боли? Жизнь существо обидчивое, и раз уж однажды начал, то будь добр, живи. Всё есть везде, вокруг меня и со мной…»
 
Солнце играло на куполах собора жёлтыми бликами, люди зябко, как воробьи, кутались в меховые воротники. Я вприпрыжку бежала к метро, чтобы быстрее согреться и видела, как папа тащит своего упрямого упирающегося ребенка в обувной магазин, как голубь украл кусок беляша у торговки, как на морозе, забывшись, целуются двое. Я вернулась к своим глазам, всё вокруг меня было создано моим взглядом, я видела так много всего сразу, что с трудом могла выбрать то, на чём следовало бы остановиться подробнее. Но я выбирала, создавая для себя всё новые картинки и эмоции – целый мир.

12.2000. – 01.2001.