Тахзэру абайта

               
Миша болеет. Плохо ему. И все время, что я не делаю срочные  домашние дела, я стучу. Стучу барабанными  палочками о квадратную пластиковую тарелку. Если я прерываюсь или начинаю стучать одной палочкой, чтобы левой рукой написать , например, сообщение в Вотсап, Миша открывает глаза, морщится, и мне кажется, что его опять накрывает болью.

Я стучу тихонько, в голове моей, помимо роя невыполненных  дел, обитает ритм. Мишка его улавливает и начинает улыбаться. Это такая игра без слов: угадай, о чем я тебе стучу.

Вторую неделю Миша не ходит в школу, а я вторую неделю стучу по этой так мне надоевшей тарелке. Сначала у Миши  были жуткие боли в животе, а когда они, слава Богу, закончились, ребенок просто слег. Весь день он лежит, иногда жмурится, иногда я замечаю, как его подергивает.   Я все время  должна быть рядом - так ему легче. Когда я возвращаюсь после нескольких минут, потраченных на что- то срочное,  он поворачивается ко мне  и молча подсовывает барабанные палочки. Даже простое и привычное «стучи» сказать ему сейчас сложно.


Просто сидеть и стучать -  тяжело, через несколько минут начинаешь  засыпать.
Быстро встаю, чтобы взять наушники и  что- то слушать  или даже смотреть украдкой.
Подхожу к тумбочке, чтобы быстрее прихватить свое спасение, но , увы, наушников нет.
Ищу  взглядом черную коробочку - нет ее. Смотрю в сумке, на кровати - опять нет.
Чувствую, как нервничает Миша, видимо, этот так надоевший мне стук все-таки помогает ему пережить его непростое состояние.
Прерываю поиски, возвращаюсь к Мише. Стучу по злополучной миске и думаю, где же эта вечно теряющаяся коробочка с наушниками.
Прокручиваю в голове вчерашний день, и - о чудо! нахожу пропажу.

Радостная, беру наушник, попутно нахожу, что послушать. И… и … тишина. Не работает!
Отключаю  снова,  подключаю  снова - не работает. Надежда рухнула.

Злюсь на мужа: «Ну зачем мне эти беспроводные! Жила с обычными, и никаких проблем!» Если б он сейчас был дома, я бы ему высказала все, что я об этом думаю: и про ненужные мне новомодные наушники, и про нарушение личных границ…

Надежда рухнула… И вместо того, чтобы вспоминать, где лежат старые, проводные,  наушники, я проваливаюсь в тоску  и обиду. Слезы, внезапные и неожиданные, катятся по щекам, хотя я  еще стараюсь не плакать  - в другой комнате Миша.
Но поток  этот несет меня все дальше - в душе поднимается страх за сына, тоска по дочке и моим маленьким внукам, я вспоминаю морозный сибирский воздух , и уже не могу сдержаться от всхлипываний.

- Карина, тахзэри абайта, (Карина, возвращайся домой) -  вдруг всплывает у меня
в памяти. Мне как будто становится тяжело дышать от огромного горя внутри меня:
- Девочка, милая, ты только возвращайся…Я вспоминаю лицо красивой кареглазой девушки, девятнадцатилетней Карины. Каждый раз, когда я прохожу по улице недалеко от дома, я вижу ее фотографию на баннере. Карина жила в нашем районе Иерусалима,  сейчас она в плену уже более ста дней. В плену остаются 136 человек, в том числе маленькие братья Бибас, младшему, Кфиру, вчера исполнился годик.

Вдруг слезы  застывают…
 ;;;;;; ;;;;;… ;;;;; ;;;;;; Тахзеру абайта… тахзеру  абайта (возвращайтесь домой)  - крутится у меня в голове.

Я возвращаюсь к Мише. Он молча протягивает мне палочки. Я беру их, сажусь рядом с сыном и начинаю стучать по пластиковой тарелке.

Все еще будет хорошо, солнышко! Все будет хорошо…

Миша улыбается, и я готова стучать вечно , лишь бы только видеть его улыбку.