Серия Общество ли? Мужчина

Давно хотела поделиться этой историей.
 
Когда живешь в одном и том же районе города несколько десятилетий и ходишь по одним и тем же маршрутам и улицам, невольно привыкаешь к одним и тем же людям. Волей или неволей, все равно запоминаются многие.

Как я иногда про себя шучу: Я настолько часто несколько человек встречаю, что пора уже начинать с ними здороваться!

Этого мужчину я тоже видела почти регулярно, хотя это случалось всего один-два раза в год: весной или осенью.

Высокий, худощавый, с четкими линиями лица и длинными линиями тела.
Он всегда стоял у какого-нибудь подоконника, освещенного солнцем, и от этого его бледное лицо казался ещё бледнее.
Коричневато серый костюм, иногда сверху лёгкая куртка, и светло коричневый костыль, упиравшийся в подмышку с той стороны тела, где штанина была заправлена под ремень.

Нога у него была только одна.

Гордая отстраненность, скрывавшая, и тем самым выдававшая в нём боль, стержнем поддерживала его, и дух, и тело. Он ничего не просил, ничего не предлагал, ничего не ждал.

В те немногие разы, которые я его видела, я предполагала, что живет он явно не на первом этаже, иначе выходил бы на улицу чаще и не был бы столь бледен. А с учётом отсутствия лифтов в близстоящих домах, на одной ноге с костылями по лестницам часто не попрыгаешь.
Вот поэтому и появляется на улице редко. Да и в магазины ему явно никто не ходит, отсюда и худоба. Черты лица красивые, но заостренные, гордые, соответствующие его несломленному и непокорённому духу.

Однажды я проходила мимо именно в тот момент, когда он пытался одной рукой удержать и дверь металлической калитки в подворотню, и костыль, чтобы перепрыгнуть имеющейся ногой через нижнюю перекладину калитки.

Именно о такую же перекладину, но в нашей подворотне, лично я спотыкаюсь всякий раз, когда вынуждена через неё перешагивать.

Каждый раз вспоминается одна и таже актуальная шутка: «Если хотите узнать, сколько на самом деле вокруг вас порядочных людей, понаблюдайте зимой за людьми, вынужденными ступать по скользкой лестнице».

Это было крохотное отступление, позволяющее объяснить причину моего автоматического порыва шагнуть в сторону мужчины и придержать калитку.

Действительно, автоматически. Потому что подумать я ничего не успела, как ощутила упорное сопротивление калитки, в которую я уперлась одной рукой, и шершавую поверхность костюма, свободно болтавшегося на его худом локте, под который я подставила свою вторую - свободную руку.

Молчаливый ледяной взгляд, которым он меня удостоил, вероятно был рассчитан на то, что я отпущу хоты бы одну свою руку.

Пришлось рассеять его необоснованную надежду на то, что я испугаюсь и отпущусь.

Однако, чтобы разрядить напряженность, я как можно более мирно ответила на его молчаливое возражение моей навязанной помощи:

-Я не хочу задеть вашу мужественность, но наши калитки дурацкие. Проходите, и извините за вмешательство.

И я действительно придерживала калитку ровно столько времени, сколько ему понадобилось чтобы через неудобную перекладину перепрыгнуть. 

Потом повернулась и автоматически пошла к своей подворотне, благо, она была соседняя.

…Где-то за границей слуха обрушилась ледяным водопадом преграда, скрывавшая душу раненного болезнью и беспомощностью человека, и стало очень больно.

Горечь вынуждено одинокого человека; его недостающая нога; его бледность и худоба растревожили контраст между богатыми, холёными, обеспеченными, здоровыми увальнями, которым нет необходимости выживать, и пренебрежением к людям, чьи возможности резко прервала или ограничила жизнь или обстоятельства.

Элементарный протез что ли, нашим социальным службам не сделать? Или из магазина ему еду не принести?

Ненужность человеческой жизни, ставшая эталоном оценки в современном обществе, напомнила мне какой-то учебник по истории древнего общества, когда дочка в соответствующем классе его изучала.

Человеческое стадо сделало свой шаг в сторону становления обществом именно в тот момент, когда начало заботиться о больных, немощных, стариках и раненых. Не бросало их или добивало, а использовало по мере изменения их ограничений. Стариков – как нянечек детям. Мудрых, но ставших слабыми – как источник мудрости и знаний. И так далее.

В качестве заключения.

Вот уже второй год я этого человека не вижу. Убеждаю себя, что, вероятно, не в одно и тоже время мы с ним на нашей улице появляемся.

Но эта иллюзия не выдерживает и малейшей проверки реальностью: в волну эпидемии и здоровые люди умирали, чего уж тут  говорить о больных и немощных.
 

12.05.2024 года