Ярость. Зима 1237-38-го. Глава 11 продолжение 5

Глеб Владимирович коротко глянул на Хулагчи, спрашивая: сам царевич ответит на вопрос, или поручит дать ответ ему. Тот прикрыл глаза и отхлебнул из пиалы горячего чая. Понятно: говорить князю Глебу.
- За нами поле осталось, - заговорил Глеб Владимирович. – Как могло быть иначе. А то, что Хостоврул погиб, так он сам виноват: заповедал ведь великий Чингисхан, о том, что все начальные воинские люди от тысяцкого и выше не должны идти в бой в первых рядах своего войска. А Хостоврул решил, вообще, вызвать русского на поединок. Куда такое годится? 
Князь Глеб опять глянул на Хулагчи, мол, так ли говорит? Продолжающий прихлебывать из пиалы и довольно щуриться, монгольский царевич едва заметно кивнул.
- Ну вот, - с воодушевлением продолжил Глеб Владимирович, - только джихангиров шурин и подвел, а в остальном растрепали мы этих шишей рязанских в перья. Совсем немногие сумели ноги унести.
«Ну, да, растрепали, - подумал Олег. – Войско едва не на четверть убыло». Но, конечно, ничего такого говорить не стал – к чему злить здешних хозяев?
- Преследовали бегущих, - продолжал, тем временем, дядюшка. – Многих порубили. Кто-то спасся, забившись в лесную дебрь. Немного таких осталось.
- А кто ж предводительствует над этими хоробрами? – подал-таки голос Олег. – Языков ведь взяли, наверное?
- Целыми никого не взяли, - качнул головой Глеб Владимирович. – Дрались окаянные, как черти. Ну так мы – рязанцы все таковы. – Он самодовольно погладил бороду. – Подобрали потом на поле пяток пораненых, которые еще что-то говорить могли. Поспрошали. Молчуны попались. Молчали даже под пыткой. Одного только и разговорили. Вот только мало чего сказать тот говорун успел – помер.
Глеб Владимирович отхлебнул чаю, прищурился довольно. Хлебнул еще. Продолжил:
- Но кто начальствует над сими шишами сказать этот малый успел. Коловрат – набольший воевода рязанский. Знаешь, небось, такого?
Олег кивнул.
- Оно и понятно, - продолжил князь Глеб. - Я-то, конечно, его не застал, но от прознатчиков о нем слышал. Сильный, говорили, воин. И воевода отменный. Пленный сказал: этот самый Коловрат Хостоврула в поединке и срубил. Сильный воин, - повторил Глеб Владимирович и снова отхлебнул из парящей пиалы.
- А больше никого не поминал тот несчастный среди начальных людей рязанских? – спросил Олег.
- Поминал какого-то боярина Ратислава, - равнодушно ответил дядюшка и сделал еще один глоток чая.
- А живы они остались, или полегли в той сече? – затаив волнение задал следующий вопрос Олег.
- По всему судя, живы. Смотрели среди трупов павших шишей. Опознавать их, конечно, было некому, но Коловрата во время поединка его с Хостоврулом я хорошо рассмотрел. Во всяком случае, в такой одеже и сброе среди убитых его не было. Да и второй, этот самый Ратислав, небось, не в простом доспехе бьется. Тоже обратили бы на такого внимание. Но – нет, пали всё простые вои в обычной сброе.
Слава Богу, живы побратимы! Олег мысленно перекрестился и, не сдержавшись, выпалил:
- Так о том Ратиславе прознатчики твои ничего боле не доносили?
Князь Глеб протянул опустевшую пиалу Абике – налей, мол. Дождался, когда половчанка наполнит ее, отхлебнул горячего, спросил:
- Боле ничего. А должны были?
- Как сказать… - Олег задумался: стоит ли открывать происхождение побратима? Решил, что ничем это Ратьше не повредит. Сказал, горячась. – Вообще-то, сей Ратислав сын брата твоего, тобой убиенного на съезде в Исадах.
Глеб Владимирович, делавший в это время очередной глоток чая, едва не поперхнулся. С усилием сделав глоток, прокашлялся, покачал головой, спросил:
- Это от той мерянки, с которой жил во грехе без венчания?
- От нее, - кивнул Олег.
- Поди ж ты… - он еще раз качнул головой, отхлебнул из пиалы. – И что, знает он про меня? Что я живой и здесь у татар?
- Это вряд ли? Откуда? Я только тут об этом узнал.
- Ну, да, действительно – откуда? – задумчиво протянул Глеб Владимирович и уставился застывшим взором куда-то выше Олеговой головы.
- Интересный разговор у вас получается, конязи урусутские, - вдруг подал голос, молчавший до сих пор Хулагчи.
Из уважения к нему, или по какой другой причине Глеб Владимирович вел рассказ на половецком. Невольно подражая ему, задавал свои вопросы на половецком и Олег, потому монгол прекрасно понимал, о чем идет речь.