Нужен ли России москитный флот

Мировая история показывает, что никакие учения не могут заменить настоящие боевые действия. Именно война дает толчок развитию тактики, а иногда и стратегии ведения боевых действий как на суше, так и на море. Это очень наглядно показывают боевые действия на полях СВО. Тем более что значительно ускорился сам процесс внедрения новых способов ведения боевых действий. Причем именно они ставят «шах» и «мат» тем полководцам, которые учились даже в военных академиях на уроках прошедшей войны.

Появление у побережья Крыма украинских морских дронов, оснащенных системой ПВО, оказалось очень неприятным сюрпризом. На первый раз силами морской авиации от них удалось отбиться, но что будет дальше, когда противник усовершенствует свою систему целеуказания для зенитных ракет?

Небо и море
Если вдруг кто-то не понял, что произошло, то приведем пару цитат от популярных телеграм-каналов, освещающих ход СВО на Украине. Итак, теперь уже не только корабли ВМФ РФ не могут безопасно находиться возле побережья Крыма, но и самолетам ВКС РФ придется учитывать угрозу получения зенитной ракеты с поверхности Черного моря: «Итак. Украинцы прикрутили Р-60 на БЭК. С Бельбека взлетать в сторону моря и заходить на посадку с моря нельзя. В Каче такая же история, ну и на всех прибрежных аэродромах. Тут или менять схемы захода-выхода, или 24/7 вешать над акваторией беспилотники для отслеживания этих БЭКов. А скорее всего, и то, и другое сразу.»

Большие проблемы теперь возникнут и у вертолетов морской авиации, которые на данный момент являются самым эффективным средством борьбы с украинскими беспилотными брандерами: «Почему так вышло? Потому что операторы БЭКов обладают всей полнотой информации о надводной и воздушной обстановке в акватории с лагом меньше минуты, прям с разведывательных самолетов, беспилотников и наверняка с кучи гидроакустических средств, то есть ни один взлет в сторону моря, ни один выход в море не останутся незамеченными. Соответственно, понять алгоритмы работы вертолетчиков над морем будет несложно, для этого можно подставить под удар несколько БЭКов, можно даже в упрощенной комплектации, без «старлинков», на одном ГЛОНАССе/байде, а после этого, принимая во внимание квадратно-гнездовой метод реагирования гидравлических, уже выводить группу дронов ПВО в засаду. Учитывая то, что телеметрия с дронов и развединформация приходят практически в реалтайме, при подходе вертушек можно выстраивать маневр, включать наведение ракет и начинать встречать гостей.»

Прогнозируется, что следующие атаки морских дронов на Крымский мост могут производиться почти исключительно БЭКами ПВО для уничтожения довольно немногочисленных вертолетов российской морской авиации. И это все прямое следствие того, что под контролем Киева остались Одесса с Николаевом.

Ирано-северокорейский опыт
Едва ли кто-то теперь станет спорить с тем, что ВМФ РФ в его нынешнем виде оказался малоэффективным против беспилотного украинско-натовского «москитного» флота. На стратегическом уровне эту угрозу можно снять лишь отрезанием Киева от Причерноморья, на тактическом можно только работать над повышением эффективности противодействия вражеским морским дронам.

Очевидно, что для закрытых акваторий типа Черного и Балтийского морей России нужен собственный «москитный» флот, желательно опционально беспилотный, вместо запертых на стоянках крупных надводных кораблей. И тут нам может очень помочь опыт Ирана и КНДР, которые оказались нашими фактическими союзниками в противостоянии коллективному Западу.

Так, например, в руки иранцев в 2009 году попал британский быстроходный катер Bladerunner 51, который был изучен, скопирован и послужил платформой для целого семейства ударных катеров ВМС КСИР типа Zolfaghar. В первых версиях «персы» были вооружены крупнокалиберными пулеметами и пусковыми установками с неуправляемыми реактивными снарядами. Впоследствии водоизмещение катеров было увеличено, и быстроходные иранские катера получили по паре противокорабельных ракет с дальностью полета до 180 км.

Самой любопытной для нас в контексте СВО является последняя версия катера, оснащенного системой ПВО морского базирования. Это не кустарно установленные ракеты класса «воздух – воздух», как на украинских БЭКах, а что-то вроде лайт-версии нашего «Тора». Иранцы смогли вместить в небольшой скоростной катер с экипажем всего из трех человек четыре вертикальные пусковые установки с зенитными ракетами «Наваб». Вот так!

Также определенный интерес в контексте ведения боевых действий в Причерноморье могут представлять иранские катера северокорейского происхождения. Это патрульный «Пейкаап III», представляющий собой модифицированную версию северокорейского IPS-16, несущий на выбор противокорабельные ракеты или торпеды, а также по два 12,7-мм пулемета.

Второй – полупогружной торпедный катер Zulfikar, ведущий свою родословную от Taedong-B из КНДР. Последний интересен тем, что изначально разрабатывался для осуществления тайных операций на территории сопредельной Южной Кореи. Это полупогружная торпедная лодка класса I-SILC (Improved Submersible Infiltration Landing Craft), предназначенная для заброски агентуры.

Подобная техника, производимая в России по лицензии, могла бы найти самое широкое применение в ходе СВО. Например, скоростные катера, несущие пулеметное и ракетное вооружение, буквально предназначены для уничтожения украинских брандеров. Вместо ПКР на них можно ставить ПТУРы и ПЗРК для самозащиты. Полупогружные катера пригодились бы для осуществления операций силами ССО в Причерноморье. Кроме того, имеется соблазн превратить эти катера в подобие беспилотных ракетных канонерок.

Так, вместо противокорабельных ракет они могут быть оснащены парой пусковых установок для запуска высокоточных ракет, скажем, «Торнадо-Г», а то и «Торнадо-С», если водоизмещение катера будет соответственно увеличено. Это позволило бы использовать их для работы по вражескому побережью, когда десяток дистанционно управляемых дронов скрытно в ночное время подойдут с моря и произведут залп 20 корректируемыми ракетами по инфраструктуре противника и выявленным огневым позициям. От ответного воздушного удара их могли бы прикрыть катера ПВО также в беспилотной версии.

«Шахеды» уже полностью обрусели и стали «Геранями». Так почему бы тем же путем не пройти семимильными шагами и российскому «москитному» флоту, который был нужен еще позавчера?

Концепция «воздушного минирования»
Пионерами беспилотных ракет-снарядов (как и многих других вооружений) были инженеры гитлеровской Германии. Однако потенциал разработанного в 30-х самолета-снаряда «Фау-1» не был понятен до конца даже тем, кто создавал такой боеприпас. Самолет, оснащенный пульсирующим реактивным двигателем и тонной взрывчатки, мог планировать на головы противника с дальности в 400 километров. Однако надежность боеприпаса и система наведения не годились ровным счетом ни для каких операций, за исключением психологических.

После завершения войны две параллельно развивающихся технологии Германии ждала разная судьба. Ракеты «Фау-2» копировались в СССР и США, а на их базе позднее появились собственные ракетные комплексы. Ракету «Фау-1» незаслуженно забыли и поначалу превратили в мишень, а затем и вовсе в музейный экспонат.

Однако именно в «Фау-1» был заложен принцип так называемого «воздушного минирования», когда большое количество «одноразовых» БПЛА гарантирует вывод из строя того или иного объекта (или нескольких объектов).

Как работают беспилотники-камикадзе.
Конфликты последних лет показывают, что ударные дроны, навьюченные десятками килограммов взрывчатки, могут использоваться как самостоятельный, отдельный вид вооружения со своей тактикой, командованием и управлением независимо от действий других родов войск. В разработку и производство ударных дронов, способных проломить брешь в противовоздушной обороне противника и его танковых порядках, вложены десятки миллиардов долларов.

Наиболее востребованными на рынке барражирующих боеприпасов до недавнего времени считались израильский IAI Harop, немецкий Hero, а также американские дроны Switchblade. Концепция роя барражирующих боеприпасов эволюционировала в нечто больше: тайваньский институт Zhongshan Institute of Science разработал многофункциональный дрон-камикадзе Chien Hsiang, запускаемый с мобильной установки.

Однако практически сразу стало понятно, что тайваньские дроны Chien Hsiang — точная копия иранских дронов Shahed-136, зарекомендовавших себя исключительно с положительной стороны.

Популярность иранских дронов несколько лет назад была относительно скромной. Эти барражирующий боеприпасы не раз были замечены рядом с кораблями ВМС США в Персидском заливе, однако тогда от небольших и медленных беспилотников отмахивались, как от назойливых мух, сетуя на то, что такое устройство не может повредить корабль. Однако боевое применение дронов в Йемене повстанцами-хуситами показало, что угроза иранских дронов более чем реальна.

В Йемене хуситы применяли Shahed-136 в максимально возможной конфигурации: с боевой частью в 50 килограммов и дальностью полета в 2 тыс. километров. Применение дронов на таких расстояниях стало возможно благодаря нескольким простым решениям.

Первое — применение гибких внутрикрыльевых баков. Это эластичные топливные емкости, в которые можно залить десятки литров топлива без уменьшения боевой части.

Второе — композитный корпус и аэродинамическая схема «бесхвостка». При такой конфигурации дрон сохраняет устойчивость, даже если его пытаются поразить из стрелкового оружия. Изготовить такой корпус можно даже в условиях, далеких от промышленных — в любом гараже или мастерской.

Третье — использование в дронах Shahed-136 маломощных китайских двигателей MD-550 (являющихся копией немецкого Limbach L550). Небольшой расход топлива позволяет добиться большой дальности полета, в результате чего дальность иранских дронов выросла практически вдвое по сравнению с беспилотниками, разработанными в стране в 90-х годах. В версии с максимальной емкостью топливных баков Shahed-136 может пролететь до 2 тыс. километров.

Shahed-136 из беспилотника «детского кружка моделистов» превратились в серьезное оружие. Особенность небольших двигателей MD-550 позволяет дронам обходить крупные системы ПВО (С-300, «Бук» и другие) и поражать цели с точностью до метра. Еще в Йемене была замечена уникальная особенность беспилотников — Shahed-136 мог менять траекторию и маневрировать над целью, что наталкивает на мысль о системе программирования полетом, справиться с которой могут даже неопытные операторы.

Несмотря на очевидную пользу, которую могут принести иранские дроны своим операторам, у БПЛА есть и недостатки. Одним из таких недостатков является невозможность стрельбы по подвижным целям — например, бронетехнике. Чтобы повысить ударные возможности Shahed-136, можно оснастить дрон камерой и системой захвата цели, однако иранские разработчики предпочитают сосредотачиваться на более простых и дешевых системах.

К беспилотникам-камикадзе для поражения движущихся объектов относятся американские Switchblade, немецкий Hero, израильские Harop и российские дроны «Ланцет» и «Куб». Они относятся к типу высокоточных средств поражения — могут уничтожать практически любую технику и объекты на удалении в несколько десятков километров.

Статистика использования и результаты боевого применения говорят о том, что постепенно более дешевые дроны-камикадзе, размещенные на наземных, воздушных и морских носителях, могут вытеснить с поля боя обычную, пилотируемую авиацию.

Использование дронов как в классическом (ударно-разведывательном) виде в сочетании с дронами-камикадзе упрощает оборону границ и проведение наступательных операций даже тем странам, в которых вооруженные силы финансируются по остаточному принципу и по ряду параметров, например, боевой авиации, не могут считаться современными.