Памятное знамя из книги сладкая жизнь соленой балк

ПАМЯТНОЕ ЗНАМЯ

Приятно все-таки, когда тебя замечают и заслуженно хвалят, хоть одного, хоть в коллективе, все равно приятно. Это чувство приятности, конечно, напрямую зависит от масштабности похвалы — чем выше масштабность или чем выше инстанция тебя похвалившая, тем больше растешь не только в своих глазах, но и в глазах окружающих.
В 1967 году отмечалось 50-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Это сейчас многие умники, поимевшие свои степени на какой-нибудь главе от классиков, вальяжно выдавливают из себя, что то, мол, была не революция, а переворот чего-то с чем-то. Пусть их, но в указанном году отмечалось именно 50-летие Революции.
По итогам не столько шестьдесят седьмого года, сколько по показателям нескольких предшествовавших юбилею пятилеток, многие колхозы и совхозы (многие — это не значит все) были удостоены особого отличия — награждались не переходящими, как обычно, а памятными красными знаменами ЦК КПСС и советского правительства. Надо отметить, что на весь наш район, довольно передовой и высоко котирующийся в Казахской ССР, таким знаменем было награждено всего одно хозяйство — наш колхоз «Передовик». Да и на всю довольно немалую нашу Актюбинскую область, такой награды были удостоены всего несколько хозяйств, пересчитать их можно было по пальцам одной руки.
К знамени, естественно, прилагалась денежная премия. Колхоз получил на свой счет 5000 рублей, персонально для председателя прислали 1000 рублей.  Каструбин   от премии отказался в пользу нашего детского сада, а колхозная премия зависла на балансе колхоза. В юбилейном (1967 году)году я еще был секретарем партийной организации колхоза, поэтому, Каструбин, пытаясь решить, что делать с общеколхозной премией, вызвал меня и спросил: каково мое мнение по поводу ее использования. Думали мы, думали... Ну, раздадим всем колхозникам по 10 рублей, да кто о них потом вспомнит до очередного юбилея? И решили, чисто по-русски, а давайте просто пропьем их, но красиво.
Выдав такую инициативу, я тут же получил от председателя персональное задание по организации небывалого в истории колхоза мероприятия. Новый наш парторг, уже прибывший в колхоз, естественно, обиделся, что не ему поручено проводить такое необычное мероприятие. И тут же сразу уяснил выгодность своего положения в этой ситуации: если все пройдет успешно, то какие-то лавровые   листья,  достанутся и ему; если что-то будет не так, то он за это не отвечает, не его идея, не ему поручено. А есть там коммунист Гурковский, к тому же теперь секретарь партийной организации управления, к тому же опальный в глазах райкома партии, так как не захотел в очередной раз быть парторгом колхоза, отказался идти инструктором в райком, да и вообще ведет себя вызывающе и независимо. Вот и будет, в случае чего, зацепка на него, чтобы поставить на место.
Так думал наш партийный организатор, это абсолютно достоверно, я знаю, о ком  и  о чем,говорю.
Ну ладно, парторг — парторгом, а делать-то надо. Собрать вместе пятьсот человек сложно, но возможно, а вот что будет дальше? Как их «разобрать» потом? Люди — абсолютно разные по характеру, по возможностям, по «спиртовоспринятию» и коммуникабельности, за 37 лет со дня образования колхоза никогда вместе не собиравшиеся. Более пятидесяти национальностей, возраст — от 16 до 80 лет, мужчины и женщины, и все это в одной компании, и со спиртным...
Сегодня это можно было бы в шутку назвать корпоративной вечеринкой, но мне даже обидно такое сравнение. Разве можно нынешние «корпоративы», куда приходит бомонд (при любом уровне), чтобы блеснуть нарядами-украшениями и показать свои «прелести», где над вечеринками витают с собой принесенные — лютая зависть, лютая ненависть или равнодушная необходимость и пренебрежение, сравнить с тем нашим мероприятием?
Люди редко собирались просто отдохнуть. Многие боялись, понимая, что там будут почти все, а, может быть, даже все. Ведь мы, российские, по большому счету, ни работать, ни отдыхать — не научены. Веками у нас одна часть населения, слава Богу, что меньшая, только отдыхала. До обеда спали, затем балы, вечеринки, потом поездки на юга, воды, сплетни, интриги. Весело. Другая часть общества только работала, в основном бесплатно, ей на отдых время не отпускалось.
Те, кто все время отдыхал, не умели работать и не могли чему-то научить своих работающих.
Были, конечно, единичные проблески в истории — тот же царь Петр I, который и сам учился работать, и заставлял учиться этому своих подданных. А другие так не делали. Поэтому основная масса осваивала профессии в силу необходимости; благодаря разуму и смекалке многое знала. Отдыхать по-настоящему люди не умели — ни работающие, ни «отдыхающие», причем, последние потому, что отдыхать-то не было после чего. Не зря ведь в наше время жители Египта, Кипра и других приятных мест на Земле, все собираются поехать в Россию, чтобы посмотреть, где же эти несчастные русские так тяжело трудятся, что так часто и долго у них отдыхают.
Но вернемся на полвека назад. Получив задание, я, в то время главный экономист колхоза, первым делом составил организационный план предстоящего мероприятия, по деталям. Общая смета в 5000 рублей была определена изначально, так что необходимо было действовать в заданных финансовых рамках. Составив подробный план действий (по объему он оказался равным приличной части годового производственно-финансового плана колхоза), я доложил все его аспекты председателю, а он уж вынес вопрос на правление колхоза. Это была простая формальность, но мы решили к московскому подарку кое-что добавить от себя — забили пять голов свиней и две коровы, заготовили сметаны. Свиней отправили в Орск на мясокомбинат, чтобы их там качественно закоптили, а говядину предполагалось отварить прямо на месте.
Эти дополнительные траты необходимо было провести через решение правления колхоза, что и было сделано. Решили мероприятие провести сразу после посевной, в одну из суббот, чтобы люди смогли за воскресенье отдохнуть — восстановиться, а в понедельник с ясной головой выйти на работу.
На территории колхоза было много замечательных мест для отдыха.
Место для праздника выбрали шикарное — на южном пологом склоне ущелья. С севера — отвесная скалистая стена, уходящая в многометровую темную глубину озера, а с юга — несколько сот метров пологого луга с изумрудной травой и редкими вкраплениями небольших групп деревьев и кустарников. От нашей центральной усадьбы — километров десять.
Сделали списки по всем структурным подразделениям колхоза, не забыли ветеранов-пенсионеров. Объявили о празднике по всем бригадам неоднократно и по местному радио. Все знали, где, когда и кому собираться, какой будет транспорт туда и обратно. Личные машины брать запретили, все передвигаются только на колхозных. К бригадным и фермерским машинам дополнительно дооборудовали под перевозку людей еще несколько грузовиков, и вопрос транспортировки людей и всего необходимого был решен.
Я попросил у директора элеватора, расположенного при территории колхоза, двенадцать огромных брезентовых пологов — ими на элеваторе зерновые бурты укрывали, разослал приглашения руководителям сельских промышленных и социальных организаций.
Конечно, приглашено было все районное руководство. Проверили и подчистили территорию, подъезды к ней, сделали, где надо, спуски к пробегавшей рядом горной речке, чтобы люди, при желании, могли помыть руки и т.д. Собрал водителей, которые будут заняты на празднике. У них было тяжелейшее задание — до тех пор, пока последний участник не будет доставлен домой, — они на дежурстве и на подхвате. То есть, должны будут весь этот день не только возить людей туда-сюда, но и выполнять многие другие обязанности — охранников, дружинников, грузчиков, санитаров и еще десятки разных поручений, если понадобится.
Естественно — не пить. Договорились так: я им заранее выдаю полуторную норму всего, что положено, все это оставляем в условленном месте, а когда развезем людей и имущество, они поставят машины в гараж и на одной машине с абсолютно непьющим водителем, вернутся на место действия, чтобы там уже отвести душу.
Так как дело будет уже ночью, мы им специально завезли небольшую электростанцию. Да и сколько там летней ночи! Короче говоря, технически мы подготовились полностью, но это была лишь часть дела, хотя и одна из основных. Исходя из выделенной суммы, количества людей по спискам и приглашенных, а также действующих в то время цен, я рассчитал своеобразное меню на человека и, естественно, определил весь объем, чего и сколько надо закупить.
Да простят меня ныне живущие, особенно молодые, да крутые — известные. Иногда просматривая бульварную прессу (и оттуда можно что-нибудь да узнать), читаешь перечни напитков и блюд на какой-то там вечеринке — юбилее супер знаменитости: вино такое-то, такого-то года, закусоны такие-то, даже «почки заячьи, сваренные вокруг себя» и т.п. Ну что ж, для журналистов — и это хлеб. Но я, когда такое читаю, со смехом вспоминаю свою покойную бабушку Маню. Она абсолютно всегда, когда приходила с какой-нибудь гулянки, особенно, когда в Одессу к родственникам ездила, обязательно рассказывала домашним, как накрыт был стол для гостей и «яки там булы стравы» (блюда). Начинала всегда с чего-то главного, по ее мнению: «Пылаф (плов)..., а хлиб, як сонце!», и так далее — до самых мелочей. Дядя мой, сын бабушкин, всегда поддевал ее и передразнивал: «А ложки, а вылкы, а...», на что бабушка не обижалась, продолжая добросовестно описывать уже не количество, а качество отдельных блюд.
Так вот, и я подумал сейчас: да неужели коллектив нашего колхоза, одного из лучших в огромном Казахстане в те времена, недостоин описания его единственной и, как оказалось, первой и последней вечеринки? Ведь прошло уже почти полвека, а никто об этом не знает, да и кто еще когда-то об этом напишет? Ведь села нынче нету,   почти  -уничтожено. И кто такая, по сравнению с тем коллективом, любая раскрученная ныне даже суперзвезда? Пылинка в космосе, да и то временная. Поэтому я опишу ту быль так, как она была, пусть знают потомки, что все-таки село наше жило, а если бы не мешали, то жило бы и сегодня, только гораздо лучше.
Произведя несложные расчеты, мы получили потребительскую часть праздника. «Рацион» одного средневзвешенного колхозника (не пугайтесь) составлял: водка — 250 граммов, т.е. бутылка на двоих; 100 граммов коньяка, т.е. бутылка на пятерых, 100 граммов рома и на 10 человек — бутылка шампанского. Кроме того, причиталось по бутылке пива и по две — лимонада. В среднем получилось на человека пол-литра спиртосодержащих напитков, остальное — вода, лето все-таки. Чтобы нейтрализовать действия алкоголя, в качестве закуски было выставлено где-то килограммов 250 копченостей, по полкило на брата, и столько же отлично приготовленного говяжьего мяса. К этим основным нейтрализаторам добавлялись около 100 килограммов своих колбас, помидоры, огурцы и т.д. Мало того, женщины из бригад набрали из дома различных консервированных деликатесов, так что если бы там присутствовала моя бабушка, то ей бы очень долго пришлось перечислять «стравы», выставленные в тот день нашим колхозникам. Куда там нынешним корпоративным гулянкам, где блюда из мыльного белкового мяса, а напитки — вообще неизвестно из чего и какого качества!
Хотя и не считают сегодня сельчан за людей, а все это зря, потому что не было бы нашего села — не было бы и города, о чем здесь вообще говорить.
В субботу, в день празднования, село с утра высыпало на улицу. Всюду полно людей, все нарядные, в ярких одеждах. Мы с раннего утра были на месте гуляния, расстилали брезент, прикидывали порядок размещения бригад, расставляли машины с продовольствием так, чтобы свести к минимуму толкотню при получении напитков и закусок. Еще раз проинструктировал людей, моих помощников, на предстоящий день. Рядом с речкой врыли два огромных котла, в каждом варилось по коровьей туше без костей. Развесили шары, флажки, и часам к десяти, мы были готовы к приему дорогих гостей. Я хорошо представлял себе предстоящее действо, вроде бы все готово: и скорая помощь приехала, и мясо сварилось, и ребята надежные, но все-таки 500 человек, да и гостей — человек 50! Как оно будет, чем все закончится, и не вылезут ли мне боком все эти заботы и сама идея?
Переигрывать уже было некуда: где-то с одиннадцати часов появились первые машины. Шум, гам, смех, шутки всякие. Началось размещение, и главное — распределение. Я раздавал представителям бригад спиртное, помощники — продовольствие. На это ушло около часа. Конечно, некоторые группы, что подальше от начальства, не дожидаясь всеобщего открытия, мягко говоря, «причастились».
Наконец, поднялся наш председатель Каструбин Григорий Ионович, кратко поблагодарил людей за работу, а власть — за заботу, сказал, не обессудьте, мол, мы решили сделать вам праздник вот таким образом. Больше никто в общем плане не выступал, да и проблемно это было, брезенты-дастарханы растянулись на сотню метров. Позже тостировали уже по группам. Микрофонов не было, все было природно-натурально и довольно красиво.
Первый секретарь райкома партии (неплохой был мужик, но недолюбливал меня за независимые и открытые высказывания) подозвал и спросил, есть ли у меня с собой баян. Ну да как же я и без баяна! Принес. «А ну давай нашу, целинную!», — сказал секретарь и сам начал запевать под музыку песню «Едут новоселы». Любил он ее. Спели ее и еще несколько песен возле брезента, где разместились работники управления и гости.
Ну а другие бригады хуже, что ли! Пришлось обходить с баяном все коллективы, играть по нескольку песен. При этом если одна бригада пела, то ближайшие коллективы подпевали, песня с переливами шла дальше, акустика ущелья аккумулировала звук, а затем выводила вверх, отталкиваясь от скал, и усиленная эхом песня, рвалась в небо, распугивая не только птиц и каких-то мелких животных, но и, наверняка, будоража даже речных обитателей.
Не слышали скалы такого пения во веки веков, да и теперь больше уже не услышат, некому там ни работать, ни петь и ни пить. Все пришло в упадок, а то, что осталось, даже отдаленно не соотносится с тем, что было.
В тот день люди показали, что умеют не только работать. А ведь настолько все разные! Были и традиционные хулиганы, и частые выпивохи, и веселые женщины, и много кто еще. И жара была, и дозы были не усредненные, а двойные и тройные, не все же пили одинаково, да и больше половины было женщин. И ни одного неприятного инцидента! Вот что такое среда и коллектив, не может вирус зла в такой среде развиваться!
Исключение составили представители районной власти, как более «продвинутые». Посидев с нами пару часов, они вдруг засобирались домой, дела, мол, и т.д. Я им положил на дорогу сборный ящик спиртного, водка там, коньяк, ром, вода, да еще закуски. Думаете, они спешили домой? Нет, конечно, их стесняла обстановка, им мешали люди. Отъехав от нашего места с километр, они (это выяснилось позже) расположились в леску у одного из родников, перепились, передрались, а потом еще пару дней на бюро райкома между собой разбирались.
Ну, это их дело, наши люди не видели всего того, и для них праздник остался праздником, Это для меня и ребят-помощников колхозное гулянье было искусственно выдуманной проблемой, а для всех колхозников — это было чем-то самим собою разумеющимся, люди считали, что так должно и быть. И в этом, наверное, и была главная изюминка праздника, натуральность всего происходящего. Знаете ведь, хорошее, слабо запоминается, плохое, наоборот, остается в памяти надолго. Многие люди наши, из тех, кто участвовал в том народном гулянии, уже и не помнят о нем, Ведь почти полвека прошло, а я, слава Богу, помню. Слава Богу, так как поставил перед собой цель довести до потомков были из нашей жизни, чтобы знали, что мы не первые и не последние люди на нашей, ащелисайской  земле; и что было — то было, и стесняться прошлого не надо, а только брать из него лучшее, ведь, сколько у нас и прежде было хорошего!
Но вернемся к теме памятного знамени. Да, мы завершили праздник уже ночью. Да, мы грузили, ловили, уговаривали, доливали и раздавали в нагрузку то, что оставалось. Да, у меня не хватило пустой ящичной пары — брал напитки без платы за нее, думал — верну, да и дешевле было. Кто-то пытался утянуть свернутые брезенты, да, видно, не рассчитал нетрезвые силы — нашли брезент по оставленному следу. Да, многое чего было. Но, главное, все участники события были доставлены домой с целыми руками-ногами, может, только с тяжелой головой у некоторых. Была масса веселых историй — и ни одной грустной, в пику нашим недоброжелателям. Знамя было достойно обмыто по-русски и заняло свое  почетное постоянное место — среди многих уже имевшихся в колхозе переходящих знамен за другие показатели.
Если вы думаете, что эта история так и закончилась, то ошибаетесь. Да, всех развезли по домам. Да, водители, выехав на место гуляния, конечно же, «оторвались» по полной программе, компенсируя суточное воздержание и последствия контактов с теми, кого они развозили по домам. Да, все это прошло. Но сам конец праздника еще был впереди.
Летняя ночь коротка. Не успел я прилечь дома на кровать — стук в калитку, а потом чем-то легким — в окно. Пять часов утра, правда, солнце уже пробилось, но кого принесло в такую рань, да и в такой день? Выглянул в окно и все понял. Опять по телу пошла непонятная дрожь — держись, Вася, то ли еще будет!
Дело в том, что когда обсуждали на правлении колхоза план проведения праздника, то объявили, что если кто-то не сможет присутствовать по причине работы — пастухи, охранники, дежурные все -возможные и т.п., то для них доля будет оставлена, и они все получат на другой день. Для многих из них, руководители бригад и ферм, получили все еще вчера, в общей массе, но всех не охватили. Вот и приехал ко мне домой верхом пастух, Дильмагамбетов, за своей «порцией», он и стучал кнутом в калитку.
Я открыл дверь, сказал, чтобы ехал к конторе колхоза. Быстро собрался, сел на мотоцикл, помчался к правлению. Там уже — главный зоотехник, главный инженер и заведующий свинофермой. «Тут тебя уже спрашивали мои животноводы, — сказал главный зоотехник, — да и мы тебя тоже ждем...» Концовку он произнес многозначительно.
Что было делать — пришлось играть роль благодетеля дальше. Послал пастуха за кладовщиком продовольственного склада, там был оставлен запас для неприсутствовавших. Заходим все в кладовку. Я объяснил Дильмагамбетову его «права» — сколько и чего ему причитается. Открыл бутылку шампанского, она по нормативу — одна на десятерых, налил ему в стакан. Пастух взял, попробовал, скривился, как после целого лимона, вернул стакан назад и сказал: «Ай, Андреич, мине ничего не нада, дай бутылка водка!». Да  - пожалуйста! Дал ему бутылку водки, пастух уехал. Ну а с шампанским что делать? Ни вылить, ни закупорить. Пришлось разлить на пятерых, включая завскладом. Всем стало полегче.
«Ладно, — говорю кладовщику, — я буду в конторе, кто придет, вот для них «спасенье», позовете меня». Не успел дойти до конторы — еще двое скотников подъезжают. Вернулся в кладовую, удовлетворил их нормативные потребности, все собравшиеся специалисты, естественно, поучаствовали. «Ну, — думаю, — чего я буду бегать туда-сюда?». Сходил в кабинет, на большом стандартном листе бумаги написал, что все, кто имеет ко мне дело по вчерашнему событию, вплоть до 14.00, приходят в кладовую. Лист приколол на дверях.
Возвращаюсь к кладовой — подъезжает Каструбин. Поблагодарил за прошедшие сутки, выпил немного шампанского и поехал по фермам — посмотреть, как там после прошедшего гулянья. Он у нас был действительно председатель-хозяин. Разумный, честный и понимающий.
А в кладовой постепенно собрались почти все главные специалисты колхоза. Все они, так или иначе, были причастны и к получению знамени, и к прошедшему празднику. Мы засели и добросовестно, до 14.00, «принимали» вчерашних не присутствовавших — их угощали, ну и сами угощались... Недовольных не было. Последний из отсутствовавших, пришел где-то к двенадцати дня, но мы все-таки досидели до обещанного времени, затем еще раз поздравили друг друга с торжеством и перенесли то, что осталось невостребованного, из склада в столовую. Она была через дорогу, там и сдали по накладной.
Вот так и завершилась эпопея с вручением знамени и его «обмывкой». Ну что в этом было особенного? А ничего — просто жизнь. Была жизнь, а сегодня ее нет. И колхоза нет, и производства нет, и людей нет, да и села уже почти тоже нет. Такая вот  ащелисайская   быль, уже сегодняшняя