Неудавшееся возвращение к брачному ложу Ирон. расс

               
Всю  свою  долгую  87-летнюю  жизнь  Фёдор  Иванович  проклинал    хронический  насморк,  так  не  излечённый  даже  и  тремя  сделанными  операциями  в  носу.  Он  давно  привык  к  гнусавости,  а  сейчас - и  вообще  к  отсутствию  обоняния. Но  в  данное  время,  после  80  лет,  сей  ущерб,  вдруг  стал  в  его  семье  преградой.  Однако  не  лично  для  него,  ввиду  его  полного  безразличия,  как  к  запахам  дурным,  так  и  к  приятным.

Только   зато  для  боготворимой  им  супруги,  Анны  Алексеевны,  исчезновение  нюха  Феди  превратилось  в  настоящее  п р е п я т с т в и е   к  их  близким  контактам  из-за  вонючих  запахов,  ввиду  её  неимоверной  брезгливости  и  повышенной  чувствительности  к  каким  бы  то  ни  было  неприятным  запахам  ещё  с  детства,  а  особенно, -  к  «кишечным  газам…» 
               
И  дело  вот  в  чём.  В  соответствии  с  медицинской  бесстрастной  статистикой,  любой  человек  в  норме  вынужден  делать,  в  среднем,  от  13,  до  21  пуков  в  сутки.  Ну,  да,  испускания  излишнего  неприятного  газа  из  10-15  метрового  кишечника. А  ведь  в  старческом  возрасте,  по  причине  износа  желудочно-кишечного  тракта  и  ухудшении  моторики,  и  частота  выхода  газа,  и  объём  его,  становятся … намного  бОльшими!
               
  А  поэтому-то  его  любимая  Аннушка,  втайне  от  Феди,  прямо-таки  искренне  порадовалась  тому,  что  её  муж,  в  72,5  года  невыразимо  тяжело  пережив  страшную  горечь  утраты  звания  «истинного  мужчины»  в  семье,  с  неизбывного  горя  давно  уже  «переехал»  на  новое  место  жительства,  заняв  для  себя  целую  свободную  комнату,  самую  большую    в  их  трёхкомнатной  квартире.  Разумеется,   ему  очень  жаль  было  расстаться  с  привычным  и  широченным  свадебным  «брачным  ложем»,  добросовестно  прослужившим  им  с  женой  более  семи  десятков  лет…

Но,  зато  с  какой  затаённой  радостью  вздохнула  Анна  Алексеевна,  не  сразу  поверив  в  привалившее  счастье,  наконец-то,  одумавшимся  и  переехавшим  в  «свою  комнату»  муженьком  Фёдором  Ивановичем!  Он  ведь  несколько  лет  смущал  её  тем,  что  из-за  плохой  памяти,   и  полного  отсутствия  обоняния  как  к  то  и  дело  им  самим  испускаемым  кишечным  «ароматам»,  так  и  одинаково  не  чувствительный  к  запахам,  исходящим  из  кишечника  жёнушки,  спокойно  и  безо  всякого  стеснения  проживая  с  ней  в  одной  комнате…  А  чем  ему  было  запахи  вынюхивать,  если  обоняние  исчезло  совершенно,  но  зато  каковО  было  его  супруженьке,  бедной  Аннушке?!
 
Иногда  он,  само  собой,  разумеется,  слышал  давно  знакомые  с  детства  рулады-звуки  выхода  испускаемого  им  на  волю  «выхлопа»  газа  с  невероятно  мерзким  запахом.  И  что  с  того?  Он  ввиду  склероза  тут  же  забывал  о  совершённом  «выпуске»,  потому  что  нюх  у  него,  как  уже  упоминалось,  вообще  отсутствовал!    Только  в  отличие  от  Феденьки,  Анна  Алексеевна  и  в  самом  деле  попросту  ужасно  страдала  от  невыносимого  запаха … аж  вдвойнЕ?!  Как  это?  А  вот  так  это!  Супруге  невыразимо  тошно  было  как  от  своего  противного  «выхлопа»,  так  и  от  ещё  более  зловонного,  Фединого!  И поэтому  она  стала  теперь  и  вправду  прямо-таки  откровенно … завидовать  «осчастливленному  судьбой  мужу»,  за  «подаренную»  ему  планидой  болезнь,  приведшую  к  совершенному  отсутствию  у  него  обоняния!
 
И  она  давно  частенько  даже  желала  тоже  заболеть  подобной  же хворью!  И  пускай  эта  болезнь  так  же  приведёт  к  потере  и  ею  носового  дыхания!  Да-да!  Чтобы  ей  так  же,  как  и  её  Феденьке,  лишь  бы  только не  вынюхивать  своим  слишком  уж  чувствительным  носиком  исходящих  от  них  обоих  ужасающе  скверных,  поистине  отвратительных,  запахов!
   
И  всё  из-за  своей  пожизненной,  нередко  аж  до  тошноты,  а  иной  раз  и  доходящей  до  рвоты,  брезгливости  от  запаха… исходящего  даже  ведь  из  нутра  и  её  собственного,  отчего  она,  бедненькая,  и  себе  самой  не  рада  была!  Но  после  ушедшего  жить  «к  себе»  Феди,  она  додумалась  и  приспособилась: выпустив  порцию  газа,  ушлая  Анна  Алексеевна  немедленно  меняла  дислокацию,  шаркая  на  новое  «чистое»  место!

С  другой  стороны,  она  же  понимала,  что  её  Федя  ни  в  чём  не  виноват  в  том,  что  он  ничего  не  чувствует?  К  тому  же,  и  склероз  снизил  его  память,  и  поэтому  он  и  забывает  о  им  лично  выделяемых  отвратительных  газах?  Но  ведь  если  сказать  ему  об  этом  вслух, - то, выходит,  обвинить  супруга  Федю  в  наличии  у  него  столь  противной  болезни?!  И  этакими  глупыми  словами  укорить,  что  у  него  нет,  видите  ли,  нюха,  и  чем,  конечно  же,  крепко-накрепко  обидеть  родного  ей  человека,  мужа  её  венчанного!

Ах,  если  бы  ей  самой  так  же  захворать,  как  и  ему,  и  вправду  не  ощущать  никаких  ни  дурных  кишечных,  ни  различных  других  аллергических  запахов  из-за  ненормальной  врождённой  брезгливости!  Однако,  несмотря  на  противный  запах,  то  и  дело  исходящий  из  обоих,  тем  не  менее,  им  в  общей  квартире  то  и  дело  приходилось  общаться.  А  как  иначе?  Особенно  для  оказания  всяческих  услуг,  или  даже  некоей медицинской  помощи  друг  другу  в  долгие  зимние  ночи.
 
Нужно  ведь  было  прийти  к  тому,  кто  из  них  прихворнул,  найти  лекарство  ему (ей),  или  таблетку,  дать  валидол,  накапать  ли  корвалол,  прибором  измерить  артериальное  давление,  что,  в  конечном  итоге,  постепенно  так  и  вынудило   супружескую  пару … через  несколько  лет  вернуться  «на  круги  своя»,  в  одну  комнату  обратно.  А  потому  что  они  с  возрастом  всё  больше  дряхлели,  а  не  становились  более  молодыми…  Конечно,  «помолодеть»  ох,  как  хотелось  бы  особенно  деду  Фёдору… Вы  ведь  поинтересуетесь  и  спросите,  в  каком  это  смысле?
   
А  так  как  им  с  супругой,  давно  и  самозабвенно  любящим  друг друга,  иногда  хотелось  просто  пообщаться,  поговорить,  вспомнить  былое  и  так  далее. И  таким  образом  они  постепенно,  и  незаметно,  пришли  к  выводу  попробовать  снова… «воссоединиться»  в  смысле,  чтобы  «жить  вместе»!  И  не  в  самой  большой  комнате,  а  в  личных  покоях  супруги  Аннушки,  куда  тут  же  шустренько  и  перебрался  довольный  в  глубине  души  Фёдор  Иванович,  которого  уже  давненько  тяготила  жизнь  в  одиночестве,  хотя … оба-то  проживали  не  в  разных  домах,  а  в  большой трёхкомнатной  квартире.
 
И  отчего-то,  может  быть,  иной  раз  от  появлявшегося  неведомого  страха,  чувства  «ненужности  никому»,  они  в  первый  же  день  «встречи»,  а  ещё  и  из-за  длительной  разлуки,  даже  проснулись  оттого,  что  они,     оказывается, … и  спали  в  обнимку!  Может  быть,  по  причине  того,  что   легли-то  они  на  давным-давно  не  «эксплуатируемое»  ими  широченное,    такое  привычное  за  много  лет  совместной  жизни,  «брачное  ложе?!».
 
А  шабрам - соседям,  кстати,  тоже  уже  пожилым,  вряд  ли  стоило  бы  даже  и  просто  в  шутку  «подозревать»  почти  девяностолетних  деда  Федю  и  бабку  Анну  в  чём-то  «предосудительном»… Ну,  из-за  того,  что  они  вдруг  отчего-то  снова  вот  взяли,  да,  и  «воссоединились».  Как  бы  вновь  сошлись-«поженились  после  настолько  длительной  разлуки!
 
Хотя,  как  и  многие  любопытные  россияне  в  пожилом  «возрасте»,  они  даже  не  додумались  бы  и  предположить,  чтоб  к  такому  худому,  у  которого,  как  говорится,  «щекА  щекУ  ест»,  дряхлому  деду  Феде  в  87  лет,  с  его  шаркающей  походкой,  «впорхнуло»  вдруг  настоящее  чудо  возникшего  «омоложения»?!  И  к  нему  внезапно,  … вернулась  «вторая  молодость»,  которая  немедленно  и  потянула  к  супружеской  кровати?!
 
И  чтобы  он,  дед,  и  в  самом  деле,  будто  бы  совсем  обалдев  от  привалившей  к  нему  нежданной  радости,  разумеется,  аж  робко  бы  размечтался,  (как  бывший  некогда  мужчина!),  и  поэтому-то  в  первую  очередь  вспомнил  бы … о  давно  подзабытой  святой  обязанности  мужа:  исполнения  им  «супружеского  долга»!!!  И  причины  к  этому  появились?!

А  потому  что  буквально  на  днях,  рано  утром,  он  с  удивлением  и  совершенно  неожиданно  вдруг  ощутил…«добрый  знак»: ему  в  органе,  ответственном  за  появление  «начинающейся  готовности  к  совершению    мужского  дела»,  почувствовал  дед…некое  подозрительное  «шевеление»,  которое  его  вначале  даже  и  вправду  аж  напугало?!  Да  неужто  «оно»?!!

Но  искушать  судьбу  он  не  осмелился,  а  решил  чуток  подождать.  Да,  понаблюдать  за  собой  ещё…  Однако  как  раз  именно  в  этот  день  у  них  и  состоялся  разговор  с  Аннушкой,  где  было   принято  решение  попробовать  возобновить  былые  добрые  отношения,  отчего  дед  Фёдор  и  возликовал,  обрадовался,  и  поспешил,  пока  супруга  не  передумала,  п р я м о   н е м е д л е н н о,  и  сейчас  же,  «переехать»  в  её  личные  покои,  вспомнив  русскую  поговорку,  «куй,  железо,  пока  оно  горячо!»
 
К  тому  же,  вот  ещё  какая  фантастическая,  просто  сумасшедшая  мысль  вгнездилась  в  ошалелую  головёнку… Ведь  коли  супруга  неожиданно  согласилась  принять  его  в  своих  личных  покоях,  уж  не  может  ли  это  означать,  что  вдруг даже  и  ей,  столь  же  старенькой … тоже  подобный … «добрый  знак»  был?!!  А  почему,  господа,  и  «нет»?!

И  «разохотившийся»  Фёдор  Иванович  решил  в  вечернем  разговоре  с  Анной  Алексеевной  попытаться  возобновить  беседу  и  тонко  так,  хотя  бы,  «намекнуть»  на  некую  возможную  их  «близость».  Однако  то  ли  Анна  не  поняла  своего  старого  греховодника,  или  сделала  вид,  что  не  врубилась,  но,  тем  не  менее,  после  совместного  «праздничного  ужина»,  прилечь  уже  на  покой  ему  рядом  с  собой,  всё-таки  позволила.
 
Сам  же  дед  Фёдор,  лёжа  на  «брачном  ложе»,  конечно  же,  стал  более  внимательно  «прислушиваться»  к  каждой  клеточке  организма… Как  говорится,  во  всего  себя,  «от  и  до» … на  предмет  возможного  появления,  пускай  и  слабеньких,  но  признаков  неких  «шевелений».  Но,  к  его  великому  сожалению,  сколь  он  не  пыжился, их,  долгожданных,  он  так  и  не  дождался  вплоть  до  засыпания  Анны.  И  вскоре  уснул  и  сам…

Но  хитрый  и  всегда  друживший  с  юмором  Фёдор,  перед  тем,  как  уснуть,  шутливо  стал  оправдываться,  успокаивая  и  супругу,  и  себя  тоже.  Мол,  он  всё  понимает.  Разумеется,  вовсе  и  не  для  страстной  любви,  и  жарких  объятий  на  постели  они  с  Анной  «воссоединились».  А  к  ним,  мол,  просто  пришло  сложное  время,  когда  в  экстремальных    ситуациях  сейчас  они  оба  гораздо  быстрее  могут  оказать  друг  другу  медицинскую  помощь,  или  просто  поухаживать,  сделать  некое  доброе  дело,  или  даже  чтоб  пообщаться,  особенно  такими  вот,  как  сегодня,  долгими  зимними  ночами,  о  чём  уже  было  помянуто  выше.

Их  с  супругой  Анной  неустанная  борьба  с  противным  недугом  метеоризмом  и  лекарственная,  и  диетическая,  велась,  но,  жаль,  почти  без  особого  успеха,  ввиду  возрастной  изношенности  организма.  А  поэтому  они  примирились  с  надоевшими  запахами... Ну,  куда  от  них?!  И  втайне  радовались  судьбе,  одарившей  не  одной  комнатой,… а  тремя…

Ранним  утром  Фёдор  Иванович  вдруг  проснулся  со  счастливой  улыбкой,  блуждающей  на  лице.  А  потому,  что  увидел  прекрасный  сон!  Да,  к  тому  же,  в  честь  чего-то,  вдобавок,  и  с  элементами … эротики…  Ибо  такие  сны  он  видывал  лишь  во  времена  «дикой  молодости»,  и    особое  значение  имело  одно  важное  обстоятельство,  так  как  приснился-то  сон … в  т о й   же  п о с т е л и,  и  с  дражайшей  Аннушкой!
 
И  именно  из-за  глубокого  уважения  к  боготворимой  им  Анне  Алексеевне,  довольный  таким  шикарным  сном  дед  Фёдор,  собираясь  встать  в  туалет,  осторожничал,  чтобы  не  потревожить  ещё  спавшую  любимую.  Она,  конечно,  из-за  врождённой  скромности,  как  и  за  всю  прожитую  совместно  жизнь  даже  и  в  шутку  не  предложила  ему  чего-нибудь  "интересненького",  а  лишь
объятия...

Но  зато,  за  что  ей  великое  спасибо,  навеяла  для  него  настолько    чудный  сон!  Однако  внезапно  счастливая  улыбка  сошла  с  лица  деда  Феди,  отчего  он  непроизвольно  застыл  на  месте,  предельно  внимательно  воззрившись  на  личико  родненькой  половинки… Ибо  мерно,  спокойно  дышащая  Анна  Алексеевна, эффектно  лежащая  на  спине,  кстати,  ещё  и  с  заманчиво  выставленной  из-под  одеяла  ногой,  и  ведь  тоже  с  улыбкой  на  лице,  правда,  к  неудовольствию  супруга,  с  совсем  некстати  стоящим  в  изголовье  бокалом  с  водой,  и  плавающими  в  нём … довольно-таки    страшноватыми  зубными  протезами,  несколько  портившими  идиллию…

Но  отнюдь  не  это  крайне  удивило,  а  затем  и  даже  ужаснуло  обалдевшего  деда  Фёдора…  А  потому  что  лежала  его  жёнушка  почему-то …  с  крупной  бельевой  п п и щ и п к о й,  которой  были  крепко  зажаты  ноздри  вздёрнутого  её  носа?!  И  только  тут  Фёдор  Иванович  в  отчаянии  внезапно  понял  всё  сразу,  уяснив  самое  главное: значит,  вот  для  чего  бедненькой  Анне    понадобилась  эта  злосчастная  но … зато  единственная  её  н а с т о я щ а я  помощница,  снятая  с  бельевой  верёвки  на  балконе…
 
Да-да!  И  она - действительная  спасительница  жены  как  от  своих  её  дневных  «ароматов»,  так  и  от  более  мощных,  и  особенно  тяжких  ночных,  губительных  «газовых  атак»  явившегося  уже  не  в  гости  супруга  деда  Феди,  но  ведь  почти  смертельных  для  Анны  из-за  не  один  раз  уже  помянутой  выше  невероятной  брезгливости  её  с  детства!
 
И  с  глубоким  вдохом,  враз  опечалившийся  Фёдор  Иванович  пришёл  к  удивительно  светлой  мысли,  каким  образом,  и  только  лишь решительно  перешагнув  через  себя,  и  своекорыстные  тайные  замыслы,  только  таким  вот  способом  он  сможет  помочь  своей  доброй  Аннушке  Алексеевне… Ну,  а  что  можно  ещё  придумать  им,  кроме,  как  попросту   ни  в  коем  случае  не  спать  ночью  вместе  с  супругой  на  «супружеском  ложе»?  И  дед  Фёдор  с  грустью  сказал.

Про  себя,  конечно.  «Поспал,  дружок,  разок  хорошо  на  «брачном  ложе»,  и  сон  тебе  подарили  вон,  какой?!  И  на  том,  как  говорится,  спасибо!  Надо  и  честь  знать,  если  совесть  ещё  есть…  Иначе  в  один  «прекрасный  момент»…случайно  "задушит"  ведь  он  ночью  любимую  супругу  более  мощными  газовыми  атаками...  Так  что  всё  решено…

Ныне  же  переедет  он  «в  своё  жилище».  Рядом  же  она,  комната…  Его  родная  Аннушка  пускай  живёт  здесь,  прищепка  же – пусть  висит  себе  на  положенном  месте,  на  верёвочке!  Ну,  куда  он  без  своей  жёнушки,  пенёк  гнусавый?!  Наверное,  будет  достаточно  одного  его  ласкового  поцелуя  в  щёчку  перед  сном  любимой,  и  пожелания  ей спокойной  ночи!  А он  будет - всегда  на  стрёме,  начекУ,  чтобы  помочь  родненькой,  ежели  что!».