Приключения профессора Шарабанова 1

На тылах здания МИДа в особнячке, затерянном в переулках старой Москвы, жил профессор математики Аристарх Эммануилович Шарабанов.

Человек в годах, чуть рассеянный, опрятный, сутуловатый, простительно равнодушный к женщинам, увлеченный разведением суккулентов и стремительно лысеющий в тот период, о котором мы повествуем. В общем, слуга науки.

Жил он в той же самой квартире, куда его, орущего, скрепленного васильковой лентой, принесли больше полувека тому назад. И делил фамильное гнездо с двумя другими жильцами – недавно овдовевшей сестрой Полиной Эммануиловной Эдри и котом Дилеммом, купленным когда-то под видом кошки и слегка переименованным после выяснений.

Две комнаты занимал профессор, еще одну, бывшую столовую, приспособила под себя сестра, кот же обитал произвольно. Кухня и гостиная находились в коммунальном владении. Впрочем, гостиной в основном распоряжался Дилемм, а кухней Полина Эммануиловна. При том, что Аристарх Эммануилович сохранял за собой право там появляться, коим почти не пользовался.

Он любил поесть и ценил покой, как свойственно мужчинам немолодым, умиротворенным, привыкшим к обустроенной жизни, напоминая этим кота, с которым, будем откровенны, чем-то был похож даже внешне. Прекрасно относился к студентам, и они его ценили за ясность изложения и ту справедливую доброту, которая позволяет рассчитывать на поблажку, но в пределах символических, как бы говорящих, что преподаватель видит в них человека – с его слабостью, обстоятельствами и прочим, но от этого преобразование Лапласа не становится менее существенным для экзамена.

Обычным был его диалог с сестрой, когда она спрашивала его, не желает ли он покушать, а профессор бывал не голоден, поддавшись соблазнению университетской столовой:

– Спасибо, Полли, во мне три вторых и одно пирожное.

– Твой внутренний мир необыкновенно богат сегодня, – отвечала Полина Эммануиловна contralto, любившая готовить и при этом сама едва прикасавшаяся к еде.

Статная, худая, с морщинками вокруг глаз и улыбчивой складкой губ она часто и помногу гуляла, все время что-нибудь присматривая, что годилось для показа или употребления. Могла ехать сквозь пол-Москвы в Царицыно, чтобы там купить пару авокадо в салат. Или на Покровское-Стрешнево за какой-нибудь старой книгой, которую хвалила и расписывала весь вечер Аристарху Эммануиловичу – до тех пор, пока он имел терпение ее слушать или засыпал до исчерпания такового, сидя в кресле перед круглым столом в гостиной.

И, конечно, цепь событий, развернувшихся в этой тихой заводи зрелого человеческого бытия, выглядит тем более невероятной и потрясающей.