Горькая память

                ИОСИФ  БРУМИН

                ГОРЬКАЯ    ПАМЯТЬ
         3  декабря  2023  года страна отмечала  горький  День своей не менее горькой  истории: - День  Неизвестного  Солдата. Городская газета  накануне  откликнулась  статьей  «ИМЯ  ТВОЕ НЕИЗВЕСТНО.  ПОДВИГ  ТВОЙ  БЕССМЕРТЕН…».     Автор  создал проникновенную,  сердечную  публикацию.  При этом используя стихи известных и мало известных поэтов.
   Однако  у  меня воскресла  собственная память  об  участии  в  операции  поиска  советского  летчика  и самолета МИГ-!5, сбитого  американцами над морем   в войне  с Северной Кореей  в октябре  1952 года.
   Завершалась  военно-морская  кампания Тихоокеанского флота  1952 года. Для меня этот год был чрезвычайным.  Это был первый год полноценной службы мотористом на  торпедном катере. Такое произошло после разных видов обучения и тренировок. В конце успешного года я стал командиром отделения мотористов.   Наш дивизион создавался заново  и его корабли  первый год бороздили Дальневосточные пределы. Свежая техника и молодые команды  создали повод   для обильной морской работы. В том числе:  стоять в дежурном звене  25 Краснознаменной  дивизии  ТК ТОФ.
  .  «Дежурное звено» - это  три катера с  полным боевым вооружением,  в том  числе и двумя боевыми торпедами. Эти  восьми  метровые  смертоносные  армады несли в себе по 350  килограммов  тротила.  Их мощью можно сдвинуть с места приморский город средней величины.   Заряд в торпедном аппарате  стоял на палубе и приходился  над кубриком.  В первый раз я не мог под ним уснуть.  В метре                надо  мной  центнеры тротила,  когда граммы его валят в кювет железнодорожные  вагоны. Привык….  Команда в дежурном звене была всегда  в   повышенной  готовности  к немедленному выходу в море.
   Кромка вод у берегов   уже покрылась первым льдом,   и все другие катера огромным краном ставились  на киль-блоки  на бетонных причалах.  И только нас держали на плаву до последнего дежурства.
   Наше звено только вышло из дежурства  и мы надеялись, что в этом году нас больше не призовут. Однако на одном из катеров дежурного звена у моториста что-то случилось дома,  и ему разрешили отпуск раньше. А  заменили его мной.  Из двух десятков свободных мотористов выбрали первогодка. Я беспрекословно собрал необходимые  бытовые  вещички  и пришел на новый для меня катер. Мы хорошо знали друг друга, и никакой новизны не было. В кубрике занял указанную мне койку.
  Однако  через пару спокойных  дней нам сыграли боевую тревогу.   Все звено  построили на причале и перед нами   офицер штаба дивизии  капитан III  ранга  Орел  (фамилия, внешность   и боевитость  гармонировали!) ,  зачитал приказ.  Суть его такова: южнее мыса Гамова, недалеко от советско-корейской границы, произошел  воздушный бой наших и американских самолетов.
Американцы подбили наш МИГ-15   и  нас срочно отправляют на поиски самолета и пилота. У пилота есть надувная лодка и средство  для быстрой  накачки. Может быть, нам удастся его спасти.  Раздалась команда, и мы разбежались по катерам. До мыса  Гамова  нашим быстроходным  корабликам часа три хода.  И хотя уже морозило  и капли воды на  палубе становились  льдинками, дул ветер  и  гуляли волны,  мы вышли на предельную свою скорость.  Нужно честно заметить, что верхняя команда бала хорошо одета: тепло и защищена от влаги.  А мотористам  в своем   отсеке при работе трех тысячесильных дизелей было слишком тепло.
    В положенное время  и месте катера сбросили скорость, начались регулярные повороты, пошло прочесывание не спокойного моря.  Катера перестроились в шеренгу в пределах видимости друг друга.  Трудная и нудная работа. На верхней палубе все следят за  своими секторами моря, до ряби и боли в глазах. Я сочувствовал своим друзьям наверху.  Тяжело, утомительно и опасно….
   Когда  после пары часов поиска я открыл палубный люк  и до пояса из него поднялся,   разглядел «белый свет», меня охватило волнение и жалость. В такую погоду, на такой волне летчику вряд ли удастся уцелеть. Мне не жалко было наших трудов, мне больно стало за пилота, моего ровесника.  Ведь  где то дома его ждут мама с папой….  За что ему это ненастье. И мучительно каверзный вопрос: Кто они нам, эти корейцы?   После нескольких часов безуспешного поиска мы завернули в бухту Витязь к рыбацким причалам. Они были расхлябаны как все рыбацкое в те годы. И команда в полном составе взялась  убирать, точнее, скалывать лед. Такое повторилось несколько раз.
   Когда старшина группы мотористов с мостика управления спустился к нам в отсек, он сказал, что мы безуспешно повернули домой, к родным причалам.  Поиски ничего не дали, да и странно было ожидать, как при такой волне и температуре можно выжить. Не произнося  вслух, каждый  понимал, что ищем  хотя бы труп. Однако море не оставило нам: ни следов самолета, ни, тем более, человека.  Где то в полночь  мы    ошвартовались  и нас  вновь построили на пирсе.  Командир похода поблагодарил за службу и сказал, что самолет и пилота нашел десантный корабль. Летчик  и  самолет как могли тянули к родному берегу  и дотянули:  насмерть разбились о его  гранитные берега.  Имя и фамилию  пилота командир похода не знал.
       В доцентские годы мне довелось оказаться на курсах повышения квалификации в Воронежском сельскохозяйственном институте. Одно из военизированных занятий вел педагог в  форме военного летчика, но без погон. Он представился,  генерал, командир  дивизии истребителей и начал со своего боевого пути. Назвав при этом и Северную Корею.  В перерыве я  спросил,  не его ли самолет мы искали? Он уточнил дату и сказал, что его дивизия уже вернулась домой, а сменила их дивизия генерала Ивана Кожедуба. Так я случайно узнал о мере участия в этой чужой войне нашей авиации.
    Прошли годы,  и годы…  Я не мог  расстаться  с памятью   о том безвестном летчике и написал статью - «Безвестная война»  с эпиграфом    Александра  Твардовского «На той войне не знаменитой…»  Статья была опубликована в   Самарской газете  «Волжская  коммуна»  11 июня 2005 года.  А в номере от 18 июня был опубликован отзыв на мою статью.  Оказалось, что районном центре  Кинель – Черкассы живет  Гришин Василий Михайлович, майор в отставке, техник-механик  авиационного полка, где служил погибший пилот. Он знал эту историю и знал летчика. И назвал его; старший  лейтенант  Пожидаев… Имя и отчество он не помнил.
  Однако, пусть поздновато  и у меня появился компьютер. Я медленно овладевал управлением  новации. Компьютер  удовлетворяет мои обильные и разносторонние интересы. Он помог мне найти  информацию о наших  авиационных  потерях в той войне: самолетах и полным списком  имен погибших летчиков.  Да вот история:  Пожидаева  среди них нет:
           БЕЗВЕСТНАЯ ЖЕРТВА,  БЕЗВЕСТНОЙ ВОЙНЫ