Глава первая. Безвременье

Книга четвёртая. Сопротивление.
Глава первая. Безвременье.

 Эти три дня с 19 по 21 августа 1991 года ввергли всю страну, жившую от Калининграда до Курил и от Норильска до Севастополя мирной и спокойной жизнью, в оцепенение ужаса и мрак тревоги, ожидание чего-то страшного и непонятного. И это оцепенение долго не проходило.
 Все как-то сразу притихли и померкли, куда-то мгновенно в людях исчезло то оптимистически-непонятное возбуждение, несмотря на растущие экономические трудности и ухудшение жизни, вызванное трескотнёй о всеобщей демократии и будущей благоденствии после перестройки, то есть, при "социализме с человеческим лицом".
 Обращение ГКЧП к советскому народу как бы сразу всех отрезвило и показала ту страшную пропасть куда движется страна. Последнюю черту за которой гибель государства. В мозгу обывателя надолго закрепились картинки из телевизора с изображением танцующих маленьких лебедей и членов ГКЧП с трясущимися руками. Этот документ-призыв к советскому народу явилось ярким свидетельством гибельной атмосферы того времени - это обилие правильных красивых слов и полное бездействие.
 Простых людей, привыкших к спокойной мирной жизни, пугал один лишь вид бронированных машин на улицах Москвы, они не могли понять: как это могло произойти при народной Советской власти и социализме? Пусть и не совершенном?
 Сергей этого тоже не мог понять: зачем вводить было в столицу войска, когда все члены государственного комитета по чрезвычайному положению являются самыми высокопоставленными лицами, обличёнными огромной властью?
 Достаточно было им, как говорил накануне этих событий старый фронтовик-коммунист Милонов, одного лишь комитета государственной безопасности да, может быть, милиции, чтобы арестовать главных вредителей перестройщиков. Не было бы тогда никакого шума и ажиотажа. Ведь, несмотря на охватившее народ оцепенение и апатию, большинство его поддержало бы любые действия ГКЧП направленные на восстановление спокойствия и порядка в стране.
 Но, увы, всё оказалось напрасным и только это одно их непродуманное выступление намного ускорило распад СССР. Возможно, как думал позже Сергей, это и было целью каких-то искусных кукловодов задумавших при таком хитром ходе-провокации привести к гибели страну и приходу к власти откровенных ненавистников советской власти - демократов во главе с Ельциным? Вполне возможно.
 Наверное, над этим задумывался не только один Сергей, а многие. Но это всё до сих пор покрыто глубокой тайной, потому-то августовские события не только удивляли, но и тревожили народ. Люди не понимали: что же происходит в стране и какие тайные пружины ею движут? И Сергей подумал ещё о том: "Вот что значить роль личности в истории! Когда союзный лидер оказался мямлей и тряпкой, а демократов - решительным и бесцеремонным тараном, уничтожившим великую страну ради своих карьерных амбиций". И оба они были коммунистами наивысшего ранга. И этого предательства было особенно тяжело осознавать. 
 Когда же, немного времени спустя, произойдёт Беловежский сговор-позор и подписанты - Ельцин, Кравчук и Шушкевич уничтожат СССР, то люди воспринят это совершенно безразлично. Тем более, что было обещано всем жителям Союза общность экономики и финансов, Вооружённых Сил, отсутствие границ, то у людей создалось полное впечатление, что просто поменяли вывеску - был СССР, а стал СНГ. Никто даже и не вдумывался в слово "независимых".
 Но в Сергея это слово вселяло напряжение. Конфедерация, всё-таки, не так прочна, как федерация и где гарантия того, что теперь пути пятнадцати братских республик не разойдутся? История покажет, что так и случится. Но тогда в августовские дни члены ГКЧП, объявленные путчистами, а их выступление путчем, были вне закона и демократы-либералы праздновали свою победу.
 Про события в Москве и как всё происходило он узнал сразу же после ареста членов ГКЧП и предстоящего судебного процесса над ними как над государственными преступниками. Об этом в редакции рассказывал непосредственный участник тех событий мастер цементного цеха и член профкома, предводитель местных демократов Яков Константинович Строгов. Вот его рассказ:
 - Когда я в понедельник девятнадцатого августа, собираясь на работу, услышал сообщение о введении чрезвычайного положения в стране, то сразу бросился в Тулу к Московскому вокзалу. Честно скажу, меня охватил страх. Я боялся быть арестованным. Потому старался покинуть Крутой Яр незамеченным. И это мне удалось. В Москве же я встретился со смотрителем зданий и сооружений комбината Веня Колганов и мы направились с ним к моему брату, довольно успешному адвокату. Затем двинулись втроём к зданию Верховного Совета СССР, куда стекался народ. Все были возмущены путчистами, их Обращением и введением чрезвычайного положения. А более введением войск в Москву. Стали возникать баррикады. Мы организовали "живую цепь" вокруг Белого дома, взявшись за руки. Меня назначили десятником, то есть, командиром десятка. Ночью жгли костры. Пищу, в том числе и горячую, подвозили на своих автомобилях кооператоры. Всего было вдоволь. И поесть, и попить. Горячая пища привозилась в термосах. Путчисты дрогнули и вывели войска. Ельцин на танке был  великолепен. Там впервые был поднят трёхцветный российский флаг, Ельцин с танка зачитал Обращение «К гражданам России». Оно было записано заранее и было распространено министрами через свои системы телетайпов и факсов...
 И он вынул из кармана это Обращение и зачитал:
"К гражданам России
 В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым реакционным антиконституционным переворотом. При всех трудностях и тяжелых испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах, необратимый характер.
 Народы России становятся хозяевами своей судьбы, существенно ограничивают бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России. Наша позиция по этому вопросу позволила существенно ускорить подготовку этого договора, согласовать его со всеми республиками и определить дату его подписания — 20 августа.
 Такое развитие событий вызвало озлобление реакционных сил, толкнуло их на безответственные авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота. Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы, они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза от мирового сообщества.
 Все это заставляет нас ОБЪЯВИТЬ НЕЗАКОННЫМ ПРИШЕДШИЙ К ВЛАСТИ ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ КОМИТЕТ. Соответственно объявляются незаконными все решения и распоряжения этого комитета. Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным законам и Указам Президента РСФСР.
 Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию. Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Горбачеву выступить перед народом.
Требуем немедленного созыва Чрезвычайного Съезда народных депутатов СССР.
 Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыди совесть путчистов.
 Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте.
Для выполнения этих требований ПРИЗЫВАЕМ К ВСЕОБЩЕЙ БЕССРОЧНОЙ ЗАБАСТОВКЕ. Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота.
 Президент РСФСР Ельцин,
 Председатель Совета Министров РСФСР
Силаев,
 И.о.Председателя Верховного Совета РСФСР Хасбулатов
Москва, 19 августа 1991 года, 9.00.
 Строгов был в возбуждении и в полном своём восхищении от своего геройства в эти дни. Он говорил просто захлёбываясь от восторга. Бутинова же и Сергей его не перебивали. Но и не выражали своих чувств. Яков Константинович этого не замечал. 
 Он всё ещё находился на площади перед Белым домом. Позже он поделиться с ними радостью по поводу награждения его медалью защитника Белого дома и покажет её из своих рук. Тогда же он куда-то спешил, схвати свою белую каску и в дверь.
 Сергея этот его рассказ опечалил. Особенно решительность воззвание Ельцина. По решительности оно разительно отличалось от Обращения ГКЧП к советскому народу. По выражению же лица и молчанию Бутиновой нельзя было понять её отношение к этому.
 Но то, что она не отважилась попросить Строгова рассказать всё это в газете и опубликовать это воззвание, а Строгов тоже не рискнул это сделать, Сергею показалось, что они тоже не вполне уверены в полной победе перестроечных сил и в утверждении нового буржуазного строя в России. Слово теперь было за самим народом - какую выбрать жизнь. Но народ молчал.
А.Бочаров
2020.