Глава первая. Безвременье

Книга четвёртая. В объятиях рынка.
Глава первая. Безвременье.

 Эти три дня, с 19 по 21 августа 1991 года, ввергли всю страну, жившую мирной и спокойной жизнью от Калининграда до Курил, от Норильска до Севастополя, в полное оцепенение от ужаса нарастающей тревоги. В ожидание ещё чего-то страшного, мрачного и непонятного. И это оцепенение долго не проходило.
 Как-то все люди вокруг сразу приутихли, померкли. Куда-то мгновенно в них исчезло то непонятно возникшее оптимистическое возбуждение от провозглашённой перестройки, несмотря на всё растущие экономические трудности и ухудшение повседневной жизни.
 Эйфория, вызванная трескотнёй средств массовой информации о всеобщей демократии и о будущем всеобщем благоденствии после перестройки, куда-то подевалась. То есть, надейтесь, что всё будет хорошо при построенном, наконец-то, "социализме с человеческим лицом".
 Обращение ГКЧП к советскому народу, как бы сразу многих и отрезвило. Словно ушатом холодной воды окатило, показало всем ту страшную трагедию-пропасть, куда движется страна. А двигалась-то она к последней черте, за которой уже погибель самого государства.
 Но не всех это только отрезвило. Иных перестройка ещё более ожесточила в ненависти к коммунистам. В числе таких ожесточённых было немало людей и на Крутояровском металлургическом комбинате. Многих из них это Обращение ГКЧП просто напугало. Воззвание к народу напомнило им выступление Вячеслава Михайловича Молотова в начале Великой Отечественной войны. Люди не желали никакой войны, особенно гражданской.
 Привыкшие к спокойной мирной жизни простые люди недоумевали: как это могло всё случиться при родной Советской власти и при социализме? Пусть пока ещё и "с нечеловеческим лицом"! Но какое должно быть, это самое лицо, сегодня у социализма тоже никто не знал. Для них это было всё непонятно и слишком мудрено. И потому страшно.
 Обывателей пугал один лишь вид бронированных машин на улицах Москвы, показанных по телевизору. Никто не мог понять: что происходит сейчас в столице и от кого им грозит беда, от кого нужно защищаться?
 Многих обуял просто жуткий страх, особенно женщин. В мозгу простых граждан надолго закрепилась картинка из телевизора с изображением танцующих маленьких лебедей и с трясущимися руками членов ГКЧП. Музыка Чайковского вызывала в них непонятную тревогу.
 Всё происходящее в столице с каждым днём усилило их страхи. Все боялись гражданской войны. Вся страна приникла к экранам телевизоров и ждало очередного сообщения. Но их не было. Только лишь бесконечный балет "Лебединое озеро" с утра до вечера, время от времени прерываемый выступлениями дикторов со строгими лицами и голосами, зачитывающими снова и снова "Обращение к советскому народу" государственного комитета по чрезвычайному положению. А также, с просьбой соблюдать спокойствие и конституционный порядок.
 И эти их официально-строгие казённые голоса ещё более усиливали тревогу, говоря о том, что не всё так просто в стране и что-то должно случится чрезвычайно важное в стране. И это ещё больше людей напрягало.
  Однако же, кроме этого Обращения дальше от комитета по чрезвычайному положению ничего не последовало. Не были предприняты никакие практические действия. Организатор ГКЧП Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв, сказавшись больным, напрочь застрял в Крыму, где отдыхал вместе с супругой, а без него члены ГКЧП не решились ни на какие действия.
 И это было их гибелью. Сергей ничего этого не мог знать, потому и ничего не мог понять: зачем было вводить в столицу войска, когда все члены государственного комитета по чрезвычайному положению являются сами сверх высокопоставленными лицами в государстве, обличённые огромной властью.
 - Достаточно было бы им,- как говорил, после этих событий, старый фронтовик Михаил Потапович  Милонов,- может быть, одного лишь КГБ да ещё милиции, чтобы арестовать главных заговорщиков перестройщиков.
 Сергей был вполне с ним согласен. Не было бы никакого шума и гама, ненужного  ажиотажа. Ведь, несмотря на охватившее народ оцепенение и апатию, большинство граждан поддержало бы, безусловно, любые действия ГКЧП, направленные на восстановление спокойствия и порядка в стране.
 Но, увы, всё оказалось не так просто, как думал старый коммунист Михаил Потапович Милонов. Оказалось защитников перестройки, то есть, новоявленных бизнесменов-кооператоров, тоже немало. Как и молодёжи, подверженной по своей наивности эйфории перестроечной пропаганды по строительству социализма "с человеческим лицом".
 Годы правления Горбачёва и повсеместное безудержное охаивание всего советского прошлого и настоящего не прошли даром. Собравшееся вокруг Верховного Совета толпа начала сооружать баррикады и создавать подобие дружин и отрядов, к тому же, окружив со всех сторон живой цепью здание Верховного Совета, они создали впечатление народного сопротивления, что потом усиливалось многократным повторением по телевидению.
 В результате члены ГКЧП не решились разогнать собравшихся людей силой. Потому что это было для них, как для коммунистов, неприемлемым. Они не могли применить силу против собственного народа.
 Это и сыграло на руку "перестройщикам". Замыслы которых были пока большинству народа неясны. Медлительность и нерешительность членов государственного комитета по чрезвычайному положению, непродуманное их выступление, только лишь ускорило распад СССР.
 "Возможно,- как потом будет рассуждать Сергей,- это и было целью искусных кукловодов, задумавших, при таком вот хитром ходе-провокации привести к гибели великую страну и к приходу к власти демократов во главе с Ельциным, откровенных ненавистников советского строя".
 Что было вполне и возможно, хотя, это было, скорее всего, трагической случайностью. Последняя попытка спасти страну, к сожалению, оказалась неудачной. Наверное, над случившимся задумывался теперь не только один Сергей, а и многие в Крутом Яру и в стране.
 Но скрытые пружины этого искусно спровоцированного и разыгранного действа были покрыты, да и сегодня тоже, глубокой тайной. Потому августовские события 1991 года не только потрясли Сергея, но и растревожили весь народ. Ввергли его в растерянность.
 Люди не понимали: что же происходит сейчас в стране, какие тайные силы ею движут? Сергей подумал ещё и о том: "Вот, что это значит роль личности в современной истории! Роль Горбачёва и Ельцина.".
 Когда Всесоюзный лидер оказался вдруг мямлей и тряпкой, а демократы, во главе с Ельциным, решительными и бесцеремонными, словно тараном они прошлись по Москве и уничтожили великую страну. Тлько ради своих карьерных амбиций.
 Сергей ещё тогда не понимал, что внутри страны зародилась новая буржуазия, со своей потребительской идеологией. А трудовой народ, в большинстве своём, превратился в обывателей и мещан, придерживающиеся тоже потребительской идеологии.   
 И оба они, мнимые противники, Горбачёв и Ельцин, были коммунистами наивысшего ранга, в их руках была вся власть в стране. И они оба предали страну. От этого предательства простым людям было особенно тяжело осознавать своё ничтожество и бессилие. В том числе, и рядовым коммунистам. 
 Когда же, немного спустя, как гром среди ясного неба произойдёт Беловежский сговор-позор и высокопоставленные подписанты - Ельцин, Кравчук и Шушкевич уничтожат СССР, то люди воспринят это известие совершенно безразлично.
  Тем более, что им было обещано, опять же, всем жителям Союза, общность экономики и финансов, Вооружённых Сил, отсутствие границ, то у людей создалось полное впечатление, что это просто поменяли вывеску в названии страны. Был СССР, а стал СНГ. Какая разница!
 Мещанская психология и идеология потребительства торжествовали. Никто даже и не вдумывался в слово "независимых" в этом новом названии Союза. Который перестал быть советским и социалистическим. Эти два слова исчезли из названия страны.
 Но Сергея это слово очень напрягло. Конфедерация, всё-таки, не так прочна, как федерация и где здесь есть гарантия того, что теперь пути всех пятнадцати братских республик не разойдутся?
 История покажет, что это так и случится. Но тогда, в августовские дни, члены ГКЧП, объявленные путчистами-заговорщиками, а их выступление путчем, оказались вне закона и демократы-либералы праздновали свою победу.
 Члены ГКЧП упустили свой единственный шанс сохранить Советский Союз. Про события в Москве, и о том, как там всё происходило, Сергей узнал сразу же после ареста членов ГКЧП и предстоящего судебного процесса над ними, как над государственными преступниками.
 Об этом в редакции взахлёб будет рассказывать непосредственный участник тех событий, мастер цементного цеха, член профкома и совета трудового коллектива комбината, предводитель местных демократов Яков Константинович Строгов.
 Вот его рассказ:
 - Когда я, в понедельник девятнадцатого августа, собираясь на работу, то услышал по телевизору сообщение о введении чрезвычайного положения в стране, то сразу же бросился в Тулу к Московскому вокзалу. Честно скажу, меня охватил страх. Я боялся быть арестованным. Потому и старался покинуть Крутой Яр незамеченным. И это мне удалось. В Москве, на Курском вокзале, я встретился с нашим смотрителем зданий и сооружений Веней Колгановым. Оказывается, мы ехали с ним в одной электричке.
 Он был тоже встревожен и несколько напуган. Мы сразу же направились с ним к моему брату Эдуарду, довольно успешному адвокату. Затем двинулись втроём к зданию Верховного Совета СССР, куда стекался народ. Все вокруг были возмущены путчистами, их Обращением к народу и введением чрезвычайного положения. А более всего, введением войск в Москву.
 Стали возникать баррикады. Мы организовали "живую цепь" вокруг Белого дома, взявшись за руки. Меня назначили десятником, то есть, командиром десятка. Ночью жгли костры. Пищу, в том числе и горячую, нам подвозили на своих автомобилях кооператоры.
 Всего было вдоволь. И поесть, и попить. Горячая пища привозилась в термосах. Путчисты дрогнули и вывели из Москвы войска. Ельцин на танке был великолепен. Там впервые был поднят трёхцветный российский флаг, Ельцин с танка зачитал Обращение «К гражданам России». Оно было записано заранее и было распространено министрами через свои системы телетайпов и факсов...
 И Яков Константинович вынул из кармана листовку-Обращение Ельцина и зачитал вслух, немного картавя:
"К гражданам России!
 В ночь, с 18 на 19 августа 1991 года, отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым реакционным антиконституционным переворотом. При всех трудностях и тяжелых испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах и необратимый характер.
 Народы России становятся хозяевами своей судьбы, существенно ограничивают бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России.
 Наша позиция по этому вопросу позволила существенно ускорить подготовку этого договора, согласовать его со всеми республиками и определить дату его подписания 20 августа.
 Такое развитие событий вызвало озлобление реакционных сил, толкнуло их на безответственные авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота.
 Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы, они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза от мирового сообщества.
 Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти, так называемый, комитет. Соответственно, объявляются незаконными все решения и распоряжения этого комитета. Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным законам и Указам Президента РСФСР.
 Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию. Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Горбачеву выступить перед народом.
Требуем немедленного созыва Чрезвычайного Съезда народных депутатов СССР.
 Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов.
 Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте.
 Для выполнения этих требований ПРИЗЫВАЕМ К ВСЕОБЩЕЙ БЕССРОЧНОЙ ЗАБАСТОВКЕ. Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота.
 Президент РСФСР Ельцин,
 Председатель Совета Министров РСФСР
Силаев,
 И.о.Председателя Верховного Совета РСФСР Хасбулатов
Москва, 19 августа 1991 года, 9.00.
 Строгов был в сильном возбуждении и в полном своём восхищении от своего геройства в эти дни. Он говорил просто захлёбываясь от восторга. Бутинова и Сергей его не перебивали. Но и не выражали своих чувств. Яков Константинович этого не замечал. 
 Он всё ещё находился на площади перед Белым домом. Позже он поделиться с ними своей радостью по поводу своего награждения медалью защитника Белого дома и покажет её только из своих рук. Тогда он тоже куда-то спешил, схватив свою белую каску и ринувшись в дверь. Видно,делиться своей радостью дальше.
 Сергея этот его рассказ опечалил. Особенно решительность воззвание Ельцина. По решительности оно разительно отличалось от Обращения ГКЧП к советскому народу. Он тоже не мог понять, как члены ГКЧП могли стать путчистами и заговорщиками? Если они выступали за сохранение СССР! И как сам Горбачёв мог организовывать заговор против самого себя?
 Но потом он махнул на это рукой, решив, что там наверху без него разберутся и в стране наладится прежняя их жизнь. И в этом он глубоко ошибался. По выражению лица и молчанию Бутиновой нельзя было понять её отношение ко всему происходящему.
 Но то, что она не отважилась попросить Строгова рассказать про всё это через газету комбината и опубликовать в ней сам текст Ельцинского воззвания "К гражданам России", Сергею показалось, что она тоже не вполне уверена в полной победе перестроечных сил и в утверждении нового, пока что, непонятного строя в России. 
 "Решила подстраховаться и подождать,- решил Сергей,- хотя, видимо, и склоняется  к положительному приёму действительности и к поддержке случившегося.
 Он был в грусти и растерянности. Слово теперь было за самим народом: какую ему выбрать жизнь. Но народ тоже ничего не понимал и молчал.
А.Бочаров
2020.