Благодарность

Иногда приходится сталкиваться с тем, что сделанное тобой добро другому, не только не вызывает ответной благодарности, но и более того воспринимается некоторыми как должное, а иногда и как обязанность. То есть ты делаешь доброе дело, защищаешь кого-то, а этот кто-то потом не только не благодарен, а более того пытается плюнуть в твою сторону и пытается быть зависимым от тех, кто его использует.
Первый раз я столкнулся с подобным во время срочной службы в Германии, в учебном подразделении, так называемой школе сержантов. Я, как человек ответственный, а служить я пошёл в армию в 24 года, именно пошёл, потому что возможность ещё на пять лет получить отсрочку до 29 лет, когда уже не призывали по возрасту, у меня была. Мог получить  и отсрочку по работе, мог сделать по знакомству, и так далее. Но я хотел отслужить, потому и не предпринимал никаких действий по поводу отсрочки, получил повестку и пошёл служить. Хотели отправить в Афганистан, но с учётом высшего образование отправили в Германию, в учебное подразделение я попал при распределении уже на территории Германии, в Франкфурте-на-Одере, благодаря полковнику Миронову.
 Дай Аллах ему долгих лет жизни, здоровья и благополучия! Умнейший был человек, талантливый, честный и порядочный. Спасибо Всевышнему, хороших людей в жизни я повстречал гораздо больше, чем не очень хороших, но, даже среди хороших Миронов был на первых местах. Я ему очень благодарен за его порядочность и хорошую школу жизни, которую он преподал мне за полгода, которые я провёл под его непосредственным командованием. Он был нашим командиром батальона, очень много обучен всяким наукам, особенно по военной части, но, к сожалению, получил легкий инсульт, и дослуживал до момента своего отъезда в один из военкоматов страны. В конечном итоге он получил место начальника военкомата в Крым и уехал на работу, но до этого почти полгода был командиром батальона. Строевым он не ходил, а в остальном он был на несколько голов выше всех в полку, включая командира полка. Меня он сразу записал заштатником и определил начальником классов батальона, то есть я полностью отвечал за нормальное функционирование всех учебных классов батальона и каждый день брал двух солдат для уборки в классах, и уборки территории. Уходил я из батальона сразу после подъёма и возвращался уже после ужина, даже на завтрак я не ходил строем с ротой, не говоря о обеде и ужине. Был полностью самостоятельный в принятии решений о своих действиях и имел разрешение на круглосуточное нахождение на территории гарнизона, так как в случае тревоги мне было предписано извещать командиров подразделений. За это удостоверение надо было благодарить нашего писаря батальона, вообще за штатом в батальоне было три человека: писарь; начальник класса батальона, санинструктор.
После месяца службы, немного обжившись в полку и приобретя друзей, служба пошла размеренно и более-менее спокойно, если можно так говорить о военной службе. Дерганья в батальоне меня не касались, а в своих классах я уже знал, что надо делать. В один из дней, я срочно прибежал в батальон и зашёл в нашу комнату взять нужную вещь. Но стал свидетелем избиения 120 килограммовым мамонтом двух тщедушных курсантов. Качок этот занимался до службы классической борьбой и был весь в закачанных мускулах, роста мы с ним были одинакового, 190 см, но мой вес был не более 95кг. Бил он их ногами в яловых сапогах, что меня и взорвало. Стараясь сразу остановить избиение, я спросил, за что это и вообще какое он имеет право, он оторвался от битья и грубо ответил мне, тем самым спровоцировав меня. Бить я его не стал, а сразу взял в захват и сделал наш национальный прием ич чалдуу (обвив и подхват ноги), мы в детстве так боролись на родине. Будучи борцом классиком, он не знал этого приёма и не умел контрить, а потому всё 200 кг нашего веса свалились сначала на койку, ну, а затем согнув койку в дугу свалились на пол. Особенности этого приёма таковы, что знающий его должен делать быстро, ибо если противник сумеет сконтрить, то снизу будет тот, кто не так быстр. С массивными противниками у меня получилось два раза кинуть, с остальными получалось два из трёх. То есть сто процентной уверенности у меня не было, как и не было уверенности в том, что он упадёт с первого удара. В общем, получилось так, как получилось. Койку надо было хорошо ровнять, а противник получил урок и сразу не смог подняться на ноги. Дежурный по роте не стал никому ничего докладывать, противник тоже промолчал.
Каково было моё удивление, когда через пару дней, избиваемые им курсанты уже бегали по его поручениям, а когда я попытался им что-то сказать по этому поводу, они почти плеваться стали в мою сторону. Поняв, что я напрасно вступался за таких, я просто сказал, приняв грозный вид, что сейчас и их, и их хозяина придётся наказать по полной. Подобное действие для них было более понятно, чем те слова, которые я напрасно тратил на этих рабов.
Следующий подобный случай произошёл уже перед дембелем, когда нас перевезли в запасной полк, в город Шверин. На три дня по тревоге всю нашу разведроту вывезли в этот город. Сразу по приезду, мы с другом Димой из Мордовии пошли знакомиться с полком, заодно и проведать земляков в полку. Одного нашего земляка мы нашли в столовой, где он один чистил груду картошки. Разумеется, мы спросили, за что он наказан, а он сказал, что он помогает каким-то знакомым. Понятно было, что его попросту нагрузили и он не хотел сказать всей правды, мало того и одет он был в весьма старую форму и выглядел неопрятно, хотя чисто физически он, наверное, был мощнее и меня, и моего друга Димы, морально было видно, что он трусит. Мы заставили его оставить картошку, нашли тех, кому он «помогал», которые бегом побежали делать свою работу сами. Кроме того, земляки Димы были на складе обмундирования и, разумеется, мы переодели и этого земляка. Те земляки, которые были на складе, не отказали нам в этой просьбе, но было видно, что они относятся отчуждённо к этому любителю почистить картошку, хотя нам они ничего о нём не стали рассказывать. На следующий день мы нашли этого солдата в той же столовой, в грязной одежде. «Свинья грязь найдёт» и «бисера перед свиньёй не стоит метать».
Да мало того, на наши замечания он отреагировал агрессивно, и памятуя, что мы его вчера пожалели и помогли, полез в драку с нами, видимо надеялся, что пожалеем и сегодня. Это он зря надеялся, одного Диминого чапалаха было достаточно для этого труса.
Мы убедились в народной мудрости, карачаевская пословица говорит: «Аманга игилик этсенг- юйге сау джетмезсе». (Сделай добро  плохому- не доедешь живым домой)